Насколько богата Церковь, или Повседневная жизнь сельского батюшки в начале XX века

Как жили священники в начале ХХ века: цифры, факты, воспоминания и чеховский рассказ «Кошмар». Сельский «поп-мироед» из советской пропаганды на самом деле был вынужден занимать у кулака, чтобы снарядить детей в школу, крестьяне торговались из-за треб, а если дом священника сжигали бунтовщики, то это была трагедия для семьи: восстанавливать его было не на что.

Этим летом разговоры о богатстве Церкви вновь оживились после того, как суд отказался принимать иск Общества по защите прав потребителей к храму Христа Спасителя. На просторах интернета пошли разговоры о том, что каждый человек может теперь прийти в церковь и за рубль пожертвования взять себе любую икону, книгу или крестик, поскольку Церковь не занимается торговлей, а в свечном ящике мы видим не цены, а «минимально рекомендованные суммы пожертвований». Разумеется, в жизни не может быть минимальной суммы пожертвований, но не будем спешить обличать всех священников в алчности и в желании сделать миллионные доходы от продажи свечек. Лучше посмотрим на то, как тот же вопрос решался до 1917 года.

Для начала несколько цифр. Митрополит Евлогий (Георгиевский) в своих воспоминаниях рассказывает, что Александр III стал выплачивать беднейшему духовенству от 50 до 150 рублей в год. На эти цели Синод первоначально выделил полмиллиона рублей. 50 - 150 рублей в год получали не все священники, и это была очень маленькая сумма. Для сравнения скажем, что в 1913 году минимальная зарплата рабочего была 20 рублей в месяц, Преподаватель Закона Божьего в Шуйской женской гимназии получал 102 рубля, фельдшер - не менее 37, а депутат Госдумы -350 рублей в месяц. Чтобы приблизительно представить эти суммы в наших деньгах, можно умножить 1 дореволюционный рубль на 500 (на самом деле в зависимости от методики подсчетов 1 царский рубль равняется от 250 до 1108 современных, мы возьмем среднее значение). При таком подсчете максимальное годовое жалование священника будет равно 25-75 тысяч в год.

Жизнь рядового сельского батюшки до революции была несладкой. Уже упомянутый нами митрополит Евлогий описывает в воспоминаниях, как его отец–священник унижался перед кулаком, чтобы отправить своих детей в школу: «Необходимость доставать нужные деньги детям на школу заставляла отца прибегать к крайней мере — займу у целовальника, у кулака. Приходилось соглашаться на огромные бесчеловечные проценты. За 10–15 рублей займа кулак требовал 1/5 урожая! Мать упрекала отца, зачем он скоро согласился, зачем неискусно торговался. Но было нечто и похуже этих бессовестных процентов — переговоры с кулаком о займе. … Когда наступало время ехать нам в школу, отец ходил грустный и озабоченный, потом скрепя сердце приглашал кулака, приготовляли чай, водку и угощенье — и для отца начиналась пытка. С тем, кого следовало обличать, приходилось говорить ласково, оказывая ему знаки внимания и доброжелательного гостеприимства. Отец унижался, старался кулака задобрить, заискивал — и наконец с усилием высказывал просьбу. Кулак ломался, делал вид, что ничего не может дать, и лишь постепенно склонялся на заем, предъявляя неслыханные свои условия».

Такой торг происходил еще в относительно благополучные времена. Вскоре дом священника сжег мужик, которого судили за кражу запасов помещицы. Мужика посадили в тюрьму, он отсидел, и помещица, чтобы отвести от себя угрозу, сказала вору, что на него донес «поп». После этого семья будущего митрополита Евлогия лишилась почти всего имущества, а его отец так и не смог оправиться от потрясения.
Сельский священник
Сельский священник. Худ. П.Д. Корин, этюд к картине "Русь Уходящяя"
Еще более трагическую судьбу сельского батюшки описывает Чехов в рассказе «Кошмар». Молодой отец Яков как раз живет на 150 рублей в год. 40 рублей он отдает за духовное училище, в котором учится его брат. 10 рублей в месяц уходит на двухсотрублевый долг «в консисторию за место свое», еще 3 рубля в месяц он отдает отцу Авраамию – бывшему священнику храма, в котором теперь служит отец Яков. Отца Авраамия «лишили места за слабость» (пьянство), и молодой батюшка не может оставить в беде своего собрата. У отца Якова нет денег на одежду, еду и облачение, просить у помещиков он стыдится, а у своих бедных прихожан не может. Зато у отца Якова есть матушка, которую он взял из хорошей семьи, и 28-летнему священнику неудобно перед своей супругой. Несколько раз он приходит к «непременному члену по крестьянским делам присутствия Кунину» просить место писаря за 20 рублей в месяц. От села, где живет и служит отец Яков, до места, где живет Кунин 8 верст, которые голодный батюшка преодолевает пешком по бездорожью.

О небольших доходах сельского духовенства в России в начале ХХ века также говорит современный исследователь Н. В. Саввотеева. В своей статье «Экономическое положение сельского духовенства в начале XX в» («Вопросы истории №11, 2008 год) она приводит примеры нестабильности вознаграждения священников в зависимости от уровня урожая.

Доходы духовенства состояли из двух частей – земельного надела и платы за требы и совершение богослужений. В мемуарах митрополита Евлогия можно найти много случаев торговли крестьян со священником. За весь день треб священник приносил домой 2 рубля (около 1000 современных), из которых ему полагалось две трети, остальное шло псаломщикам. Годовой доход прихода составлял 600 рублей (300 000), которые после уплаты налогов необходимо было разделить на пять частей. На Пасху и на престольные священник получал подношения «натурой», но при этом крестьяне могли обманывать попа, «даря» ему тухлые яйца или старую курицу. Иные, пользуясь плохим освещением, могли подсунуть батюшке вместо курицы ворону. В этом обмане не было нарочитого антиклерикализма, просто крестьянин мог рассматривать требы как еще одну статью расходов, которую стоит сократить. Торг священника с мужиком из-за оплаты треб и стал основой для образа жадного попа с загребущими руками, но в реальности за этой мнимой алчностью скрывалось бедственное положение человека, который должен был кормить себя и семью.

Положение священника в начале ХХ века ухудшали налоги, которые должен был платить каждый приход. Из названной нами суммы в 600 рублей 25 процентов уходило на содержание духовных школ и училищ. По указу Синода 1870 года весь доход от продажи венчиков и разрешительной молитвы отдавался на содержание бедных учеников. С кружечного сбора 1 процент уходил на лечение клириков и на содержание больного духовенства. После этого на оставшуюся часть доходов накладывались местные епархиальные налоги на содержание духовных училищ. Священный Синод и Епархиальные съезды духовенства могли вводить дополнительные налоги, но размер даже этих отчислений доходил до половины всех доходов. Из оставшихся 300 рублей нужно было потратить средства на поддержание храма, а уж оставшаяся часть делилась между клириками. Положение священников было настолько бедственным, что священники разных епархий писали в Синод прошения об упразднении должности дьякона, поскольку он получал 33 копейки с каждого рубля, а «будучи грубыми и необразованными» часто не способствуют украшению богослужения.

Доходы прихода делились между священниками, дьяконами и псаломщиками в соотношении 4-2-1. Для примера возьмем ситуацию, что на приходе с доходом в 300 рублей у нас служит 1 священник, 1 дьякон и 1 псаломщик (на самом деле церковнослужителей могло быть и больше). За год псаломщик получит 42 рубля 85 копеек, дьякон - 85 рублей 71 копейку, а священник – 171 рубль 42 копейки. В современных рублях это будет 21 тысяча 425 рублей у псаломщика, 42 855 у дьякона и 85 710 у священника. Если мы вспомним чеховский рассказ, то увидим, что из этих очень скромных сумм служители церкви должны были не только жить сами, но и помогать многочисленным родственникам. Церковь пыталась помочь своим бедным клирикам, но эти суммы в расчете на каждого представителя духовенства или псаломщика не превышало 12 рублей в год.

Скудной была и пенсия, о чем говорит в своей статье Н. В. Саввотеева: «Пенсионное обеспечение отслужившего духовенства было минимальным и зависело от выслуги лет, с градацией по трем срокам: от 20 до 30 лет - треть оклада, от 30 до 35 лет - две трети и более 35 - полный оклад. К 1916 г. полный пенсионный оклад священников составлял 300 руб., диаконов - 200 руб., псаломщика - 100 рублей». Отметим, что перед нами максимальные суммы выплат в последний благополучный для Церкви год. Так что образ тучного попа-мироеда, обирающего крестьян, не слишком соответствует реальности, но зато прекрасно показывает, как рождаются мифы о богатстве сельских священников.