9
во,нарыл на дзене ...
Наука воспринималась как великий и единственно возможный Путь. Учение - свет, неучение - тьма.
Knowledge itself is power.
После наступило глубокое, страшное разочарование в науке. В нее верили, от нее ожидали наделения жизни смыслом.
Наука сама по себе с этим не справилась. Научный прогресс как таковой не сделал человека счастливее.
Закончилась космическая экспансия, перегорела тяга во Вселенную, так как стало ясно - космос тоже не даст ответов. Не утихомирит тоску.
Ладно была бы уверенность, что мы не одни во Вселенной. А если таки одни? Как жить дальше? Как принять это на и без того ушитую заплатами душу?
Мы живем с ощущением, что проиграли. Проиграли навсегда. И бродим теперь по руинам ядерной зимы, добывая пропитание.
И жизнь продолжается, но - но лучше уже не будет.
А если не будет лучше - к чему стремиться? К чему благородство? К чему мораль? К чему великодушие?
Именно отсюда и идет тотальная озлобленность, нижайшая из подлостей, полнейшая аморфность. Хоть на убой завтра нас всех поведут - и пойдем ведь. Да еще и кто-нибудь нестройно песню затянет. Смелее, товарищи! Стройнее, товарищи! Не выбивайся из шеренги!
Мы забыли кто мы есть. И потеряли веру.
Отсюда вся эта зудящая тоска по призракам прошлого, надежда на то, что призраки смогут как-то зажечь в душе огонь.
Нет, призраки огня не зажгут. Миражи их удел.
Мы похожи на слепых нищих, которые ходят в дерюге и клянчат друг у друга любовь и веру - которой ни у кого из нас нет.
На киоске, откуда разливали любовь и веру, в собственную тару, висит навесной замок.
Этот источник закрыт. Навсегда.
Не стучи. Не откроют.
Наука воспринималась как великий и единственно возможный Путь. Учение - свет, неучение - тьма.
Knowledge itself is power.
После наступило глубокое, страшное разочарование в науке. В нее верили, от нее ожидали наделения жизни смыслом.
Наука сама по себе с этим не справилась. Научный прогресс как таковой не сделал человека счастливее.
Закончилась космическая экспансия, перегорела тяга во Вселенную, так как стало ясно - космос тоже не даст ответов. Не утихомирит тоску.
Ладно была бы уверенность, что мы не одни во Вселенной. А если таки одни? Как жить дальше? Как принять это на и без того ушитую заплатами душу?
Мы живем с ощущением, что проиграли. Проиграли навсегда. И бродим теперь по руинам ядерной зимы, добывая пропитание.
И жизнь продолжается, но - но лучше уже не будет.
А если не будет лучше - к чему стремиться? К чему благородство? К чему мораль? К чему великодушие?
Именно отсюда и идет тотальная озлобленность, нижайшая из подлостей, полнейшая аморфность. Хоть на убой завтра нас всех поведут - и пойдем ведь. Да еще и кто-нибудь нестройно песню затянет. Смелее, товарищи! Стройнее, товарищи! Не выбивайся из шеренги!
Мы забыли кто мы есть. И потеряли веру.
Отсюда вся эта зудящая тоска по призракам прошлого, надежда на то, что призраки смогут как-то зажечь в душе огонь.
Нет, призраки огня не зажгут. Миражи их удел.
Мы похожи на слепых нищих, которые ходят в дерюге и клянчат друг у друга любовь и веру - которой ни у кого из нас нет.
На киоске, откуда разливали любовь и веру, в собственную тару, висит навесной замок.
Этот источник закрыт. Навсегда.
Не стучи. Не откроют.
реклама
А если и так? Мы есть у нас. Дети, девушки, жены, кошки, собаки, да хоть черепашки, блин. Напитки, пища, впечатления, ощущения, полоска герметика, которая легла ровно, просто идеально во время ремонта.
Будем жить, пока живы. А дальше - увидим.
Ты шел, как стоял, сквозь высокие травы, и т недонес, ты всю праду растряс.
Заметь, вреда, заметь, вреда, заметь, вреда ты не принес.
Ведь все, что нес, ты недонес. Значит ты ничего не принес
а если серьёзно
вот у детей есть всё, что утеряно взрослыми