528
13
2
В Кремле, под руководством Властителя Мордора, под покровом тёмной ночи, прошло секретное совещание. И немедленно по России и некоторым окрестностям расползись группы гоблинов и орков, тырить у беззащитных людей будущее.
Первой неладное обнаружила Аделаида Кузьминична Расторшуева. Неладное вызывающе воняло выкипевшей кастрюлей с уже неаппетитным и неопознаваемым варевом. Запах коварно помешал бабе Аде досмотреть увлекательные извивы судьбы очередных гостей Малахова, вернув в суровую действительность пропавшего обеда. При коммунистах такого не было. При коммунистах был дядя Женя, пи*ец хотевший жрать после тяжёлой работы, и скула Аделаиды как-то ностальгически заныла. Тут-то Кузьминична и окончательно осознала коварство режима, сп*дившего и счастливую семейную её жизнь в комплекте с будущим. Утопивши её супружника, который находился на рыбалке и на кочерге. 20 лет назад, но в соответствии с её ежедневными пожеланиями. И оповестила о пришествии ворюг весь стояк. С переходом в ультразвук, то есть насекомые тоже стали в курсе.
В курсе, помимо желания, оказался и профессиональный алкоголик Сидоров, переживавший в сонном забытьи счастливый передоз при утреннем опохмеле. С трудом открывши правый глаз, Сидоров осознал, что его беспокоит не только то, что он привычно обоссался. Сидорова обеспокоил неведомый посланец олигарха, сп*дивший будущее и заныканную бутылку шмурдяка. Правда, последним живым посетителем своей берлоги, перед уходом в нирвану, Сидоров помнил собутыльника Петровича из третьего подъезда, но отсутствие бутылки было безопаснее связать с коварностью Кремля: кулак Петровича размером был с пивную кружку, о чём убедительно свидетельствовало перманентно заплывшее левое полумордие. Трубы горели, водопроводный кран уже не помогал, и будущее Сидорова оказалось сп*жено окончательно и бесповоротно.
Начали его будущее воровать ещё в те легендарные времена, когда Сидоров работал. Капиталисты никак не соглашались с индивидуальной диетой Сидорова (двести с утра и триста в обед), и злодейски увольняли его по статье; на последние работы не брали. Завидуя бодрому «свежачку» изо рта и неспособности попасть шариковой ручкой в стандартный лист. Потому что это – пролетарский тремор, а не буржуйский маникюр, и эта крашеная сучка сама заявление может написать, за рабочего человека, а не вы*ываться. В Сидорове немедленно проснулось классовое сознание, и он начал колотить по батарее случайно непропитым разводным ключом. Параллельно распугивая вечно приходящих под вечер с подъё*ками зелёненьких чёртиков.
Начали его будущее воровать ещё в те легендарные времена, когда Сидоров работал. Капиталисты никак не соглашались с индивидуальной диетой Сидорова (двести с утра и триста в обед), и злодейски увольняли его по статье; на последние работы не брали. Завидуя бодрому «свежачку» изо рта и неспособности попасть шариковой ручкой в стандартный лист. Потому что это – пролетарский тремор, а не буржуйский маникюр, и эта крашеная сучка сама заявление может написать, за рабочего человека, а не вы*ываться. В Сидорове немедленно проснулось классовое сознание, и он начал колотить по батарее случайно непропитым разводным ключом. Параллельно распугивая вечно приходящих под вечер с подъё*ками зелёненьких чёртиков.
А также растревожив черту надомников Петровых. Петровы функционировали исключительно на дому, потому как очень боялись Сидорова, постоянно пытавшегося стрельнуть у них сотнягу до получки. При этом Петровы знали, что термин «получка» не применим ни к ним, ни к Сидорову от слова совсем. Петровы были профессиональными страдальцами за будущее России (в сети). И тема сп*женного будущего была близка и грела. Близка социальной пенсией, а грела нерегулярной оплатой сетевых страданий «Путин – гад».
Потому Петров снова убедился, что его будущее снова сп*жено. Это продолжалось уже много лет, с тех самых пор, когда педагога Петрова попёрли из учебного заведения во имя торжества злодейского закона об образовании. Запретившего преподавать свои впечатления вместо учебной программы. Петров был с программой в корне не согласен, поскольку в отечественной истории не было ничего, кроме злодейств царизма, сталинизма, коммунизма, и, вот теперь, путинизма, что подтверждали былые суммы грантов фонда Сороса. От которых Петрова оттёрло новое горластое поколение пи*даболов. Так что лично у Петрова Путин будущее пи*дил ежедневно, после еды, и, даже, перманентно, перед сном. «Видишь, Катенька, опять у нас украли», - горестно промямлил он супруге.
Потому Петров снова убедился, что его будущее снова сп*жено. Это продолжалось уже много лет, с тех самых пор, когда педагога Петрова попёрли из учебного заведения во имя торжества злодейского закона об образовании. Запретившего преподавать свои впечатления вместо учебной программы. Петров был с программой в корне не согласен, поскольку в отечественной истории не было ничего, кроме злодейств царизма, сталинизма, коммунизма, и, вот теперь, путинизма, что подтверждали былые суммы грантов фонда Сороса. От которых Петрова оттёрло новое горластое поколение пи*даболов. Так что лично у Петрова Путин будущее пи*дил ежедневно, после еды, и, даже, перманентно, перед сном. «Видишь, Катенька, опять у нас украли», - горестно промямлил он супруге.
И та с ним немедленно согласилась. Ей было ещё тяжелее – её будущее Путин сп*дил в прошлом, ещё при СССР. Подговорив 9 «А» устроить кавардак на чтении поэтов Серебряного века. А также проинструктировав КГБшным способом тёртую тётку-завуча Розалию Марковну, возразившую на пожелание молодого филолога обеспечить дисциплину на её занятиях (кого-то связав и что-то им заклеив): «Милочка, Вам надо нарабатывать собственный опыт руководства классом». Тем самым нанеся душевную травму юному педагогическому дарованию, и навсегда изгнав его (дарование) из средней школы. Дарование лечило душевные раны, филологически доё*ываясь до жизнерадостного быдла в книжных магазинах и на улицах Москвы, а, после травматологии и появившегося древнего компьютера – в социальных сетях. На тему спи*женного будущего она была с мужем полностью согласна, как с фактом обновлённого его воровства, отразившегося в отсутствии записей в трудовой книжке, признаваемых Пенсионным фондом России.
О чём проинформировала случайно встретившуюся в районе мусоропровода гражданку Непи*дриченко по кличке «Дюймовочка». Этот член российского общества (женского пола) трудовой книжки не имел от слова никогда, зато имел острый крестьянский ум и деловую хватку бабы, без сожаления расставшейся с девичеством в 15 лет на совхозном сеновале. Закрытый за то бригадиром наряд позволил ей покинуть навсегда корову Зорьку и переехать в общежитие столичного ПТУ; там её учили на мотальщицу. Учили настолько хорошо, что мотать сиськами и жопой в барах, саунах и прочих приспособленных для того местах она начала со второго семестра. Мотать получалось правильно, потому она успешно домоталась сначала до профессионального и грамотного сутенёра, а потом – до тихого бухарика Сапожникова-Голенищева-Задунайского (по паспорту – Башмачкин). Тот был уныл и грустен по безвременно отсутствующей графской родословной, не совпадавшей, бль, с мечтой, зато имел дедулино наследство – трёхкомнатную хату (дед был из классово правильных профессоров, уверенно преподававших научный коммунизм с неистребимым акцентом деревень на юге Вологодской области). Ещё он хотел большой и светлой любви, которую и получил, вместе с штампом в паспорте и смертельной дозой клофелина, а обследовать обосранное тело судмедэксперт в 90-е как-то не захотела. Тем более, что Аннушка, с тогда ещё товарным видом на «пятёрку», позволила себя утешить в разных позах и во все места: и участковому, и врачу, и фельдшеру, что на «труповозке» приехал.
Потом Анна долго и успешно доматывалась до мужчин, и домоталась до 50 лет, жопы с чемодан и рожи с призовой гарбуз директора совхоза; обе части тела объединяли морщины в экстерьере. Пришлось переключиться на сдачу лишних комнат и доматывание до непритязательных жильцов. Что Ганна «Дюймовочка» Непи*дриченко и проделала, оповестив о воровстве Кремлём будущего сельского брата Петро (по телефону), а непосредственно - гастарбайтера Рухшона (в очередь варившего пожрать на кухне на бригаду) и застенчивого гомосека Виталика, он же Эмиль, нечасто выходившего на люди днём.
Потом Анна долго и успешно доматывалась до мужчин, и домоталась до 50 лет, жопы с чемодан и рожи с призовой гарбуз директора совхоза; обе части тела объединяли морщины в экстерьере. Пришлось переключиться на сдачу лишних комнат и доматывание до непритязательных жильцов. Что Ганна «Дюймовочка» Непи*дриченко и проделала, оповестив о воровстве Кремлём будущего сельского брата Петро (по телефону), а непосредственно - гастарбайтера Рухшона (в очередь варившего пожрать на кухне на бригаду) и застенчивого гомосека Виталика, он же Эмиль, нечасто выходившего на люди днём.
Петро давно подозревал, что дело тут нечисто, проживая в селе под Черниговом. То, что не могут же каждый украинский майдан и каждый украинский президент быть хтоническим пи*децом без злодейской руки Кремля – за то Петро знал уверенно, но сомневался в механизмах этой лютой зрады. Поговорив с сестрицей Ганной, Петро внезапно понял, что Путин спи*дил не только Крым, Донбасс и кубометры газа, а ещё и будущее. Петро на тех территориях не бывал, и не собирался, но ему было о*уенно обидно, особенно за размеры имущества односельчанина Степана, свалившего на Кубань к родственникам жены ещё лет пятнадцать назад. У Степана были больше и хряк на откорме, и хата в деревне, и зарплата комбайнёра, что лишало фигуранта сна. Стёпкин сучий сын контрактник в спецназе ВДВ душевному спокойствию также не способствовал, раздражительно намекая на укрываемую от призыва родную кровинку. Петро прекрасно помнил, что на евромайдане давали чай, печенье и трошки гривен, посему твёрдо решил рвануть бороться за майбутнее в Москву. Он ведь ещё не знал, что в ней дают лишь пи*дюли, а, может быть, надеялся пристроиться.
Рухшон сперва не понял, с *уя ли баня взорвалась, и привычно перекрыл все подходы к плите: снять котловую пробу с еды жильцов Дюймовочка считала своим хозяйским долгом. Потом смысл визга Непи*дриченко дошёл до его лимбической системы минуя речевые центры и нетвёрдое знание Рухшоном русского языка; о спи*женном лично у него он осведомился эмоционально, первой сигнальной системой. Картины украденного пронеслись перед глазами молодого таджика картинками прекрасных диафильмов: кишлак на рассвете, ганджибас под дувалом, друг пубертатного периода ишак. То есть здесь кремлёвское воровство въе*ашило дуплетом: стырили и прошлое, и будущее. Настоящее не тырили, за пригоревшие остатки риса въе*ашил бы уже старший бригады Нуруло. Потому Рухшон доложил информацию о состоявшейся кремлёвской краже бригаде после обеда; за перекуром вкусной травкой. Бригада недавно разругалась с другой её частью, и ушла от аксакала Рахмулло, неправильно говорившего о том, что деньги в Москве зарабатывают, а не берут у неверных просто так, по факту. Потому она немедленно поддержала предыдущего оратора, так как пустой рис зае*ал, хотелось мяса, секса и бабла, а сволочи-гяуры изгоняли их за бестолковость уже из четвёртого по счёту ЖЭКа (на стройки не брали совсем, а Черкизон закрылся). Нуруло заметил, что за митинг дают деньги, и вопрос протеста был решён. Нуруло, видать, не знал, что дадут дубинкой по хребту и депортацию. А, может, хитрый Нуруло вот так хотел своих людей доставить до Ходжента на халяву – на билет им было не заработать. Я х.з., но протестанты уже были наготове. Со спи*женным таджикским будущим.
Несчастный гомосек Виталий, он же Эмиль, он же Цветочек, на голос Дюймовочки привычно вздрогнул. Всем нежным и слегка холёным тельцем. У него любое колыхание квартирной хозяйкой воздуха вызывало заготовленный ответ «Заплачу»; ударение ставилось по ситуации. Виталий очень не хотел в родной райцентр или на улицу, а семью почтенных геев в собственном коттедже было не создать: в России по-любому выходила пара пидарасов. Кидалово в тусовке только подтверждало теорию изначальной ущербности «этойстраны», хотя я лично мыслю: дело в том, что в США есть геи, а в России – пидоры (в обоих проявлениях их сути). Не, впрямь, 121-я УК РСФСР отменена уже давно, и никого ни грамма не е*ёт, кто как кого в какое место пялит; лишь бы не прилюдно, так за то и натуралов не приветствуют; кто им мешает, бль, совместно жить? Но у Эмиля было другое мнение, помноженное на гомосексуальный жизненный опыт, и он стремался на вокзалах ночевать. Эмиль не знал, что престарелая проститутка Ганна имеет к нему классовое сродство и не выгонит (эту тему ещё Бабель описал) потому нервничал очень по спиз*енному радужному будущему. И по поводу отчисления из института он тоже о*уенно нервничал, так как не хотели в нём никак понять, что гею дизайнерский диплом следует выдавать непосредственно после поступления, не отвлекая исходно творческую личность на всякие пошлости типа занятий и экзаменов. Своё мнение о факте многогранного кремлёвского воровства Виталик изложил «Вконтакте».
Где немедленно нашёл поддержку тусовщика Виктора, которого за непосещаемость забыл в лицо даже староста группы. Витюшин папа зае*ался, гад, башлять преподавателям за сдачу, о чём и оповестил Витюшину маму собственным матом; слова ещё звучали «служба в армии». Витя до этого не задумывался как-то, а теперь осознал, что это – спи*енное Кремлём будущее, и в нём зародился протест. Тем более, что там, сказали пацаны, будет зачётная тусовка с мордобоем. Поразмыслив, Витя пригласить решил с собой и гопника Коляна, пообещав налить потом стакан. Колян был согласен насчёт будущего, спи*женного у него вместе с аттестатом об общем среднем образовании. Ряды борцов росли.
И выросли на личность офисного хомяка Арсения. Ему ваще пи*дец как сложно было жить, особенно в виду из окон «опен-спейса» машины новой гендиректора конторки. А у Арсения кредит был за Айфон, который вот хер знает, как отдать, поскольку ползарплаты вновь ушло на вечеринку в модном клубе. А ещё начальник получил личное указание от Путина или Медведева (Арсюша не разобрался пока) спи*дить его менагерское будущее, прямо на утренней планёрке, пригрозив уволить Самого Ценного Сотрудника за бестолковость и отсутствие эффективности. И Арсений осознал, где скрылся враг.
С ним немедленно согласился шестиклассник Сергей, потирая ушибленную об отцовский ремень задницу. Серёжа выступал в роли отставного генерала, комментируя тактику, технику и вооружение ВС РФ; последняя статья о неэффективности автономных ядерных гранатоносцев ВКС собрала кучу лайков и репостов. Готовил её Серёженька долго, тщательно сверяясь с воображением и азбукой, чтобы по*ъёбок за безграмотность чуть меньше получить. Это негативно отразилось на его дневнике и его будущем, в котором ему закрыли домашний доступ в Интернет. Пришлось потратить деньги на обед не на донаты кумиру Навальному, а на Интернет-кафе, что нанесло ущерб уже финансовому благополучию протеста. Серёжа прозорливо полагал, что и количеству протестующих тоже будет нанесён ущерб, и плакал от собственного малодушия. Потому как спать по две недели на животе не любил, что, в рассуждении очередного штрафа на родителей и увлекательной беседы с ними инспектора ИДН, было неминуемым итогом. Так что вот этот протестант пока в сомнении.
Вот так вот сбор, блдь, пострадавших своим шёл чередом. Голосами и постами, вслух и в фейсбуке, распространением КПРФовских газет по подъездам.
Остальные жители дома номер пять на Энской улице Москвы о том ни разу, блин, не знали. Как и других домов Москвы и иных населённых пунктов Российской Федерации, в разгар рабочего дня. Заняты были другие жители России: работой, учёбой, заботой/воспитанием детей. Они сами делали своё будущее.
Источник:
Ссылки по теме:
- Мы все сейчас - Путин
- За свободный интернет: активисты возвели "могилу" Путина в Набережных Челнах
- "Путин, помоги людям!": рабочие вместо ремонта закрасили надпись на аварийном здании в Пензе
- "Я должен": Папа Римский собирается посетить Россию
- Путин рассказал, как в России относятся к геям и лесбиянкам
Новости партнёров
реклама
.jpg)
