3852
15
2
День первый
Самолёт «Эйр Франс» задержали в Париже на 5 часов — еле вылетели, ибо ночью рейсы в Венесуэле не приземляются: по причине «опасной криминальной обстановки».
Авиалайнер полупустой, пассажиры, судя по нервным разговорам в стиле «что теперь будет?» — только венесуэльцы.
Водитель такси, выезжая из аэропорта, блокирует дверцы, и мило предупреждает — после темноты на дорогах рассыпают шипы, затем грабят машину.
Самолёт «Эйр Франс» задержали в Париже на 5 часов — еле вылетели, ибо ночью рейсы в Венесуэле не приземляются: по причине «опасной криминальной обстановки».
Авиалайнер полупустой, пассажиры, судя по нервным разговорам в стиле «что теперь будет?» — только венесуэльцы.
Водитель такси, выезжая из аэропорта, блокирует дверцы, и мило предупреждает — после темноты на дорогах рассыпают шипы, затем грабят машину.
«Но ты не бойся, амиго — у меня старая „тачка“, им неинтересно».
Вот тут и понимаешь, отчего Каракас занимает первое место в рейтинге самых опасных городов мира — здесь больше всего убийств на душу населения. Ужинать уже поздно, думаю, где поменять доллары на венесуэльские деньги — боливары.
Предлагаю таксисту.
Тот яростно мотает головой — «нет-нет, что вы, я с такими вещами не связываюсь, это незаконно!».
«Ну-ну», — усмехаюсь я. — «Завтра, небось, с руками оторвут».
Ох, как я ошибался...
Утром в гостинице на «баксы» и смотреть не хотят. Типа, идите в официальный «обменник», однако работник отеля честно добавляет: «там меняют либо американцы, либо законченные придурки».
Государственный курс доллара в Венесуэле — 200 боливаров, а на «чёрном рынке» — 2 715.
И если пойти в банк, то по такому расчёту бутылка обычной воды обойдётся в 330 рублей, а скромный обед в недорогом кафе — в 7 000 рублей на человека.
Судя по рассказам в Интернете, в Венесуэле должны все попросту давиться за доллар, но такого нет. Нет и многого другого — по телеканалам мира показывают, что демонстранты ежедневно дерутся с полицией, десятки убитых, сотни раненых, море крови.
Но в Каракасе тихо, народ в полдень сидит в кафе и лениво попивает ром со льдом, дворники метут улицы.
Получается, мировой телевизор (в том числе и CNN с BBC) показывает какой-то фантастический фильм о Венесуэле.
«Демонстрации?» — зевает Алехандро, уличный продавец кукурузы.
— «Ну да, в субботу будут, вроде как. На одной стороне города митингуют сторонники оппозиции, а на другой Мадуро. Полиция старается, чтобы они не пересекались и не дрались».
Вот это да. Заглянешь в Интернет, включишь телевизор — революция, народ прямо не уходит с улиц, чтобы свергнуть злого диктатора Мадуро. А прилетишь сюда, так всем «по барабану».
Вот тут и понимаешь, отчего Каракас занимает первое место в рейтинге самых опасных городов мира — здесь больше всего убийств на душу населения. Ужинать уже поздно, думаю, где поменять доллары на венесуэльские деньги — боливары.
Предлагаю таксисту.
Тот яростно мотает головой — «нет-нет, что вы, я с такими вещами не связываюсь, это незаконно!».
«Ну-ну», — усмехаюсь я. — «Завтра, небось, с руками оторвут».
Ох, как я ошибался...
Утром в гостинице на «баксы» и смотреть не хотят. Типа, идите в официальный «обменник», однако работник отеля честно добавляет: «там меняют либо американцы, либо законченные придурки».
Государственный курс доллара в Венесуэле — 200 боливаров, а на «чёрном рынке» — 2 715.
И если пойти в банк, то по такому расчёту бутылка обычной воды обойдётся в 330 рублей, а скромный обед в недорогом кафе — в 7 000 рублей на человека.
Судя по рассказам в Интернете, в Венесуэле должны все попросту давиться за доллар, но такого нет. Нет и многого другого — по телеканалам мира показывают, что демонстранты ежедневно дерутся с полицией, десятки убитых, сотни раненых, море крови.
Но в Каракасе тихо, народ в полдень сидит в кафе и лениво попивает ром со льдом, дворники метут улицы.
Получается, мировой телевизор (в том числе и CNN с BBC) показывает какой-то фантастический фильм о Венесуэле.
«Демонстрации?» — зевает Алехандро, уличный продавец кукурузы.
— «Ну да, в субботу будут, вроде как. На одной стороне города митингуют сторонники оппозиции, а на другой Мадуро. Полиция старается, чтобы они не пересекались и не дрались».
Вот это да. Заглянешь в Интернет, включишь телевизор — революция, народ прямо не уходит с улиц, чтобы свергнуть злого диктатора Мадуро. А прилетишь сюда, так всем «по барабану».
Дальше было ещё веселее.
Я в жизни своей не менял валюту с такими приключениями, как в Венесуэле.
В стране проблемы с выдачей денег, у банкоматов длинные очереди, и даже у «валютчиков» в карманах нет «эффективо» — как тут называют «наличку».
Брожу по ювелирным магазинам — вам «зелёные» нужны?
Нет.
Все изображают из себя законопослушных граждан — говорят, в последнее время за обмен с рук стали активно арестовывать, вот народ и не связывается.
Один владелец «ювелирки» соглашается. «Что у вас? Доллары? Нет, не буду».
«А в чём дело?!».
«Я беру только евро...доллары, мужик, это валюта агрессора, указывающего, как нам жить!». Да чёрт возьми! У меня в кармане деньги, и я не могу даже пообедать! Наконец, некая женщина, кормящая на рабочем месте младенца, весьма неохотно соглашается — давай, по 2 200 боливаров за «бакс».
Хочется проклясть её, но мне надо на что-то жить.
Боливары кажутся прекрасной, недостижимой валютой, за которой скрываются все блага мира — их же так трудно получить. Я печально киваю. Женщина звонит куда-то, и просит подождать 15 минут — «есть проблема».
Разумеется, денег не находят.
Человек не снял их в банкомате, пусто — везде строгая ежедневная норма.
«Президент Мадуро так борется за укрепление национальной валюты» — грустит кормящая мать.
— «Чтобы все платили только карточками».
Тут уж не знаю, как оно действует, но вчера курс был 3 200 боливаров за 1 доллар, а сегодня вот «бакс» упал до 2 700.
Я начинаю понимать, что в самые ближайшие дни умру от голода с долларами в кармане.
Уникальная судьба — пожалуй, такого в истории ещё не было ни разу.
Я в жизни своей не менял валюту с такими приключениями, как в Венесуэле.
В стране проблемы с выдачей денег, у банкоматов длинные очереди, и даже у «валютчиков» в карманах нет «эффективо» — как тут называют «наличку».
Брожу по ювелирным магазинам — вам «зелёные» нужны?
Нет.
Все изображают из себя законопослушных граждан — говорят, в последнее время за обмен с рук стали активно арестовывать, вот народ и не связывается.
Один владелец «ювелирки» соглашается. «Что у вас? Доллары? Нет, не буду».
«А в чём дело?!».
«Я беру только евро...доллары, мужик, это валюта агрессора, указывающего, как нам жить!». Да чёрт возьми! У меня в кармане деньги, и я не могу даже пообедать! Наконец, некая женщина, кормящая на рабочем месте младенца, весьма неохотно соглашается — давай, по 2 200 боливаров за «бакс».
Хочется проклясть её, но мне надо на что-то жить.
Боливары кажутся прекрасной, недостижимой валютой, за которой скрываются все блага мира — их же так трудно получить. Я печально киваю. Женщина звонит куда-то, и просит подождать 15 минут — «есть проблема».
Разумеется, денег не находят.
Человек не снял их в банкомате, пусто — везде строгая ежедневная норма.
«Президент Мадуро так борется за укрепление национальной валюты» — грустит кормящая мать.
— «Чтобы все платили только карточками».
Тут уж не знаю, как оно действует, но вчера курс был 3 200 боливаров за 1 доллар, а сегодня вот «бакс» упал до 2 700.
Я начинаю понимать, что в самые ближайшие дни умру от голода с долларами в кармане.
Уникальная судьба — пожалуй, такого в истории ещё не было ни разу.
В следующем киоске со скупкой золота мне предлагают дать одноразовую пластиковую карточку (оказывается, имеются тут и такие), перевести туда местные деньги, а потом я буду сам искать счастья, снимая купюры в соседних банкоматах.
«Но может быть, вам не повезёт».
Ну, ещё бы.
Кстати, попытки купить сим-карту для телефона тоже терпят неудачу.
Иностранцам её не продают, нужно венесуэльское удостоверение личности.
Да и чем за неё мне платить?
Ощущение, что доллар здесь даром никому не нужен.
Печально иду мимо магазинов.
Люди выходят оттуда с упаковками яиц, хлебом, пачками масла.
Ассортимент не московский, конечно, но опять же, следуя телепрограммам, в Венесуэле страшный голод, продуктовые супермаркеты пусты, и народ едва ли не дерётся за еду.
Ничего подобного.
Есть очереди, но не километровые.
В общем, телевидением США и Европы (да и нашим тоже) создана своя Венесуэла, словно страшный нарисованный мультфильм.
Я захожу наугад в кафе.
«Доллары за обед примете?» — безнадёжно спрашиваю я.
«Да, по курсу „чёрного рынка“, — тихо говорят мне. — Но сдачу тоже дадим долларами...простите, боливаров вообще нет...сами за ними неделю охотимся».
«Но может быть, вам не повезёт».
Ну, ещё бы.
Кстати, попытки купить сим-карту для телефона тоже терпят неудачу.
Иностранцам её не продают, нужно венесуэльское удостоверение личности.
Да и чем за неё мне платить?
Ощущение, что доллар здесь даром никому не нужен.
Печально иду мимо магазинов.
Люди выходят оттуда с упаковками яиц, хлебом, пачками масла.
Ассортимент не московский, конечно, но опять же, следуя телепрограммам, в Венесуэле страшный голод, продуктовые супермаркеты пусты, и народ едва ли не дерётся за еду.
Ничего подобного.
Есть очереди, но не километровые.
В общем, телевидением США и Европы (да и нашим тоже) создана своя Венесуэла, словно страшный нарисованный мультфильм.
Я захожу наугад в кафе.
«Доллары за обед примете?» — безнадёжно спрашиваю я.
«Да, по курсу „чёрного рынка“, — тихо говорят мне. — Но сдачу тоже дадим долларами...простите, боливаров вообще нет...сами за ними неделю охотимся».
День первый в Венесуэле закончен.
Как тут всё необычно.
Я здесь уже целые сутки, а так ни разу и не держал в руках «боливарианских» банкнот.
О, то ли ещё будет...
Как тут всё необычно.
Я здесь уже целые сутки, а так ни разу и не держал в руках «боливарианских» банкнот.
О, то ли ещё будет...
День второй
60 литров бензина стоят тут пять копеек, а набор продуктов — 50 рублей.
На «заправке» мой водитель лезет в кошелёк, и достаёт оттуда банкноту в 2 боливара.
Курс венесуэльской валюты меняется каждый день, сегодня он составляет 2 580 боливаров за 1 американский доллар.
На российские деньги это 10 копеек.
«Надо сейчас заправить полный бак, — говорит таксист. — 60 литров бензина стоят 1 боливар, но мы даём „двушку“ — мельче купюры просто нет».
Я не верю своим ушам — неужели полный бак горючего обходится в ПЯТЬ КОПЕЕК?
«А сколько можно вообще заправлять по такой цене?».
«Один раз в день каждому гражданину. Но мне хватает».
Всю дорогу до центра водитель ругает президента Мадуро, и рассказывает: как любит Америку, и как здесь станет хорошо, когда «усатого типа» наконец-то свергнут американцы.
Я начинаю думать, что мне совершенно не жаль Мадуро.
Он реально развратил страну такими вот щедрыми подачками.
Все охотно берут, но «спасибо» не говорят — лишь хотят ещё, и побольше.
60 литров бензина стоят тут пять копеек, а набор продуктов — 50 рублей.
На «заправке» мой водитель лезет в кошелёк, и достаёт оттуда банкноту в 2 боливара.
Курс венесуэльской валюты меняется каждый день, сегодня он составляет 2 580 боливаров за 1 американский доллар.
На российские деньги это 10 копеек.
«Надо сейчас заправить полный бак, — говорит таксист. — 60 литров бензина стоят 1 боливар, но мы даём „двушку“ — мельче купюры просто нет».
Я не верю своим ушам — неужели полный бак горючего обходится в ПЯТЬ КОПЕЕК?
«А сколько можно вообще заправлять по такой цене?».
«Один раз в день каждому гражданину. Но мне хватает».
Всю дорогу до центра водитель ругает президента Мадуро, и рассказывает: как любит Америку, и как здесь станет хорошо, когда «усатого типа» наконец-то свергнут американцы.
Я начинаю думать, что мне совершенно не жаль Мадуро.
Он реально развратил страну такими вот щедрыми подачками.
Все охотно берут, но «спасибо» не говорят — лишь хотят ещё, и побольше.
На улице скучает приличная очередь в «социальный супермаркет»: там можно купить 400 видов товаров по твёрдым ценам — подобные магазины учредил ещё покойный президент Уго Чавес: для «борьбы с инфляцией и защиты бедных».
Магазины финансируются правительством Венесуэлы.
Покупатель приходит с паспортом, ему выдают номер, и он ждёт в очереди, пока разрешат войти и купить определённый набор продуктов.
Выбор не блещет — только самое необходимое.
Есть курица, бананы, ананасы, сосиски, молоко — обычно, коробка еды обходится в 50 рублей.
CNN и BBC демонстрировали видео венесуэльцев, обмотавшихся рулонами туалетной бумаги и горестно бредущих через границу с Колумбией.
Так вот — туалетная бумага есть абсолютно во всех магазинах, и без проблем.
Я в очередной раз просто диву даюсь: телевидение Запада уже пора перевести в Голливуд — оно не репортажи делает, а снимает фантастические блокбастеры.
На сайте «Би-би-си» я читал, что голодные венесуэльские дети после уроков ходят посмотреть на шаурму.
Я объездил весь город.
Рестораны, кафе, закусочные в обеденный час переполнены, в том числе весьма небогато одетыми людьми.
Массовый голод западными СМИ нарисован прекрасно, только вот в реальности его нет.
Магазины финансируются правительством Венесуэлы.
Покупатель приходит с паспортом, ему выдают номер, и он ждёт в очереди, пока разрешат войти и купить определённый набор продуктов.
Выбор не блещет — только самое необходимое.
Есть курица, бананы, ананасы, сосиски, молоко — обычно, коробка еды обходится в 50 рублей.
CNN и BBC демонстрировали видео венесуэльцев, обмотавшихся рулонами туалетной бумаги и горестно бредущих через границу с Колумбией.
Так вот — туалетная бумага есть абсолютно во всех магазинах, и без проблем.
Я в очередной раз просто диву даюсь: телевидение Запада уже пора перевести в Голливуд — оно не репортажи делает, а снимает фантастические блокбастеры.
На сайте «Би-би-си» я читал, что голодные венесуэльские дети после уроков ходят посмотреть на шаурму.
Я объездил весь город.
Рестораны, кафе, закусочные в обеденный час переполнены, в том числе весьма небогато одетыми людьми.
Массовый голод западными СМИ нарисован прекрасно, только вот в реальности его нет.
Я фотографирую в супермаркете, и ко мне тут же подбегают работники-«мадуровцы».
«Здесь запрещено снимать».
«Это что, военный объект?».
«Уходите, или мы вызовем полицию».
«Слушайте, везде показывают — в Венесуэле голод. Я хочу доказать, здесь всё слегка иначе».
«Нас это не интересует, мы на службе: немедленно выйдите!».
Вот теперь я прекрасно понимаю, почему Николас Мадуро вчистую проиграл информационную войну.
Уго Чавеса в беседах часто хвалят, а о Мадуро отзываются неважно даже сторонники Чавеса.
При Уго народ выходил на улицы, протестуя против его бесконечного выдвижения на пост главы государства, тот спокойно шёл к ним навстречу, раскрыв объятья, улыбался и говорил — «Ребята, в чём проблемы? Я ваш президент, я вас люблю, давайте сядем и поговорим!».
У Мадуро нет имиджа эдакого рубахи-парня.
Он не способен общаться с публикой, а его помощники — «биомасса» среди работников социального магазина, умеющая только «давить и не пущать», и грозить полицией.
«Здесь запрещено снимать».
«Это что, военный объект?».
«Уходите, или мы вызовем полицию».
«Слушайте, везде показывают — в Венесуэле голод. Я хочу доказать, здесь всё слегка иначе».
«Нас это не интересует, мы на службе: немедленно выйдите!».
Вот теперь я прекрасно понимаю, почему Николас Мадуро вчистую проиграл информационную войну.
Уго Чавеса в беседах часто хвалят, а о Мадуро отзываются неважно даже сторонники Чавеса.
При Уго народ выходил на улицы, протестуя против его бесконечного выдвижения на пост главы государства, тот спокойно шёл к ним навстречу, раскрыв объятья, улыбался и говорил — «Ребята, в чём проблемы? Я ваш президент, я вас люблю, давайте сядем и поговорим!».
У Мадуро нет имиджа эдакого рубахи-парня.
Он не способен общаться с публикой, а его помощники — «биомасса» среди работников социального магазина, умеющая только «давить и не пущать», и грозить полицией.
На улицах крестьяне из провинции торгуют фруктами и овощами: манго, помидоры, огурцы.
Всё примерно в одну цену — 25 рублей за килограмм.
Вот десяток куриных яиц у уличных торговцев стоит 4 800 боливаров — 130 рублей, а это уже недёшево.
Во время пика нефтяных цен, когда баррель нефти продавали за $150, Венесуэла жила по принципу богатой дурочки.
Развивать отечественное производство?
Ха-ха, какая ерунда, да мы любую простую мелочь за границей купим.
Даже своих менеджеров на добычу нефти не брали — выписывали специалистов из Европы, платили им бешеные деньги.
Импорт продуктов питания в страну достигал 95 процентов.
Да и сейчас ситуация не слишком-то сильно изменилась.
Заказываю мясо в кафе (кстати, по-прежнему плачу долларами, поменять на боливары так и не удалось), приносят отличную отбивную.
«Откуда филе?».
«Из Колумбии».
«А курица?».
«Из Бразилии везут, поэтому так дорого».
Даже мука для хлеба — и та поступает из соседней Гайаны.
Чавес и его преемник Мадуро хотели быть «народными президентами», раздавали деньги направо и налево.
Но потом цены на нефть рухнули, начался дефицит продуктов, и народ взбунтовался.
Люди требуют, чтобы было, как раньше — копеечная еда в супермаркетах, бензин даром, и слышать ничего не хотят.
«Чавес был грозный парень!» — восхищается поклонник экс-президента, 75-летний Рауль Ромеро, одетый в красную «чавистскую» рубашку. — «А Мадуро что! На улицах открыто спекулируют жратвой, он ничего не делает. В своё время, Чавес арестовывал торговцев, повышавших цены на продукты, закрывал их магазины, конфисковал землю у помещиков, и отдавал её народу. Нам нужна твёрдая рука, настоящая диктатура!».
В мировом телевизоре Мадуро изображают диктатором и палачом, хотя в Венесуэле его открыто ругают на чём свет стоит, рисуют карикатуры, и оскорбляют, как только могут.
Но кого волнует правда?
Куда красочнее показать страдания по туалетной бумаге...
Всё примерно в одну цену — 25 рублей за килограмм.
Вот десяток куриных яиц у уличных торговцев стоит 4 800 боливаров — 130 рублей, а это уже недёшево.
Во время пика нефтяных цен, когда баррель нефти продавали за $150, Венесуэла жила по принципу богатой дурочки.
Развивать отечественное производство?
Ха-ха, какая ерунда, да мы любую простую мелочь за границей купим.
Даже своих менеджеров на добычу нефти не брали — выписывали специалистов из Европы, платили им бешеные деньги.
Импорт продуктов питания в страну достигал 95 процентов.
Да и сейчас ситуация не слишком-то сильно изменилась.
Заказываю мясо в кафе (кстати, по-прежнему плачу долларами, поменять на боливары так и не удалось), приносят отличную отбивную.
«Откуда филе?».
«Из Колумбии».
«А курица?».
«Из Бразилии везут, поэтому так дорого».
Даже мука для хлеба — и та поступает из соседней Гайаны.
Чавес и его преемник Мадуро хотели быть «народными президентами», раздавали деньги направо и налево.
Но потом цены на нефть рухнули, начался дефицит продуктов, и народ взбунтовался.
Люди требуют, чтобы было, как раньше — копеечная еда в супермаркетах, бензин даром, и слышать ничего не хотят.
«Чавес был грозный парень!» — восхищается поклонник экс-президента, 75-летний Рауль Ромеро, одетый в красную «чавистскую» рубашку. — «А Мадуро что! На улицах открыто спекулируют жратвой, он ничего не делает. В своё время, Чавес арестовывал торговцев, повышавших цены на продукты, закрывал их магазины, конфисковал землю у помещиков, и отдавал её народу. Нам нужна твёрдая рука, настоящая диктатура!».
В мировом телевизоре Мадуро изображают диктатором и палачом, хотя в Венесуэле его открыто ругают на чём свет стоит, рисуют карикатуры, и оскорбляют, как только могут.
Но кого волнует правда?
Куда красочнее показать страдания по туалетной бумаге...
День третий
— У меня полицейский недавно «отжал» телефон.
Я говорю по сотовому на улице, он подходит, тычет в бок «ствол». «Давай сюда мобилу».
Я от неожиданности не понял, автоматически продолжаю разговор.
Тот передёргивает затвор, и произносит — «Убью».
Пришлось отдать. Это ещё хорошо, я люблю, когда меня полицейские грабят.
А вот если бандит из «барриос» — бедных кварталов на горах, он может сначала в голову «шмальнуть», а только потом у трупа пошарить по карманам.
Я счастливчик, меня за 27 лет в Венесуэле поставили на «гоп-стоп» первый раз.
А многих каждый год грабят.
— У меня полицейский недавно «отжал» телефон.
Я говорю по сотовому на улице, он подходит, тычет в бок «ствол». «Давай сюда мобилу».
Я от неожиданности не понял, автоматически продолжаю разговор.
Тот передёргивает затвор, и произносит — «Убью».
Пришлось отдать. Это ещё хорошо, я люблю, когда меня полицейские грабят.
А вот если бандит из «барриос» — бедных кварталов на горах, он может сначала в голову «шмальнуть», а только потом у трупа пошарить по карманам.
Я счастливчик, меня за 27 лет в Венесуэле поставили на «гоп-стоп» первый раз.
А многих каждый год грабят.
Мой собеседник — Михаил: гражданин России, живущий в Венесуэле с начала девяностых.
Он помогает мне в передвижениях по Каракасу, и инструктирует насчёт визита в местные трущобы.
«Охраны у вас не будет? О, кто бы сомневался. Тогда оставьте в отеле часы, телефон, камеру. Денег на такси возьмите немного: у вас должны быть наличные, если возьмутся грабить — иначе обидятся и убьют.
Иногда стреляют в руку и ногу, тогда выживете».
После столь славного рассказа я отправился в «барриос», как на казнь.
Именно там в основном и живут сторонники президента Николаса Мадуро.
По CNN и BBC показывают — люди в Венесуэле вконец обнищали, вот и бунтуют против правительства.
Ничего подобного — на демонстрации выходит зажиточный средний класс.
А Мадуро рукоплещут именно в нищих кварталах, ибо президент даёт их жителям бесплатные наборы продуктов на целый месяц и дарует бесплатные (!) квартиры.
Формально они принадлежат государству, но жить в них можно поколениями.
Он помогает мне в передвижениях по Каракасу, и инструктирует насчёт визита в местные трущобы.
«Охраны у вас не будет? О, кто бы сомневался. Тогда оставьте в отеле часы, телефон, камеру. Денег на такси возьмите немного: у вас должны быть наличные, если возьмутся грабить — иначе обидятся и убьют.
Иногда стреляют в руку и ногу, тогда выживете».
После столь славного рассказа я отправился в «барриос», как на казнь.
Именно там в основном и живут сторонники президента Николаса Мадуро.
По CNN и BBC показывают — люди в Венесуэле вконец обнищали, вот и бунтуют против правительства.
Ничего подобного — на демонстрации выходит зажиточный средний класс.
А Мадуро рукоплещут именно в нищих кварталах, ибо президент даёт их жителям бесплатные наборы продуктов на целый месяц и дарует бесплатные (!) квартиры.
Формально они принадлежат государству, но жить в них можно поколениями.
«Да я за президента глотку перережу», — недобро улыбается человек в татуировках, представившийся как Эмилио.
— «Кто ещё мне даст еду и „хату“ задаром? Это наш отец и благодетель».
Мадуро специально не трогает таких людей, именно поэтому преступность в Каракасе хлещет через край.
Мне советуют не останавливаться на улице, что-то разглядывая, а просто идти — иначе бандит успеет присмотреться, подойти и наставить в лоб пистолет.
А так — постоянно грабежи на улицах, плюс полиция и национальная гвардия могут запросто отнять у вас понравившуюся вещь.
Кто от такого в восторге?
«Я люблю русских» — сообщает бизнесмен Карлос, беседуя со мной за чашечкой кофе рядом с площадью Боливара.
— «Но лучше бы вы прислали Мадуро экономических советников. Вставьте нам ума! Он не разбирается в экономике. У него один рецепт — дать ещё больше денег бедным, больше бесплатных квартир, бесплатных продуктов, бесплатного бензина, построить тут полный коммунизм.
Но от такого, извините, любое государство рухнет».
— «Кто ещё мне даст еду и „хату“ задаром? Это наш отец и благодетель».
Мадуро специально не трогает таких людей, именно поэтому преступность в Каракасе хлещет через край.
Мне советуют не останавливаться на улице, что-то разглядывая, а просто идти — иначе бандит успеет присмотреться, подойти и наставить в лоб пистолет.
А так — постоянно грабежи на улицах, плюс полиция и национальная гвардия могут запросто отнять у вас понравившуюся вещь.
Кто от такого в восторге?
«Я люблю русских» — сообщает бизнесмен Карлос, беседуя со мной за чашечкой кофе рядом с площадью Боливара.
— «Но лучше бы вы прислали Мадуро экономических советников. Вставьте нам ума! Он не разбирается в экономике. У него один рецепт — дать ещё больше денег бедным, больше бесплатных квартир, бесплатных продуктов, бесплатного бензина, построить тут полный коммунизм.
Но от такого, извините, любое государство рухнет».
Митинг оппозиции в западной части Каракаса огромен — собралось не менее 100 тысяч человек.
Протестующие относятся ко мне дружелюбно — Россия вызывает либо уважение, либо любопытство, но её не считают врагом за поддержку Мадуро. Вообще ноль агрессии...и тут мне опять интересно, что же такое я вижу на CNN, где показывают — как оппозицию раскатывают в блин танки.
Полиция держит нейтралитет: ушла с улиц, дабы не давать повода провокаторам, народ радостно машет пролетающему в небе военному вертолёту.
Многие — в футболках с американским флагом, мимо проходит мужчина, держа написанный от руки плакат с переиначенным лозунгом Дональда Трампа — «Сделаем Венесуэлу великой снова!» (в оригинале это говорилось про Америку).
«Вы любите США?».
«Да, обожаем!».
«Помню, у вас уже был в 1993-м году проамериканский президент — Карлос Андрес Перес.
Он резко повысил цены на бензин, 80 % товаров были импортными, вогнал республику в миллиардные долги МВФ.
Люди вышли на демонстрации, а Перес утопил их в крови, убив 2 000 человек...затем сбежал в Америку».
Протестующие относятся ко мне дружелюбно — Россия вызывает либо уважение, либо любопытство, но её не считают врагом за поддержку Мадуро. Вообще ноль агрессии...и тут мне опять интересно, что же такое я вижу на CNN, где показывают — как оппозицию раскатывают в блин танки.
Полиция держит нейтралитет: ушла с улиц, дабы не давать повода провокаторам, народ радостно машет пролетающему в небе военному вертолёту.
Многие — в футболках с американским флагом, мимо проходит мужчина, держа написанный от руки плакат с переиначенным лозунгом Дональда Трампа — «Сделаем Венесуэлу великой снова!» (в оригинале это говорилось про Америку).
«Вы любите США?».
«Да, обожаем!».
«Помню, у вас уже был в 1993-м году проамериканский президент — Карлос Андрес Перес.
Он резко повысил цены на бензин, 80 % товаров были импортными, вогнал республику в миллиардные долги МВФ.
Люди вышли на демонстрации, а Перес утопил их в крови, убив 2 000 человек...затем сбежал в Америку».
Человек замирает, открыв рот...и молчит.
Наконец, обретает дар речи — «Я надеюсь, в этот раз проамериканский президент будет другим».
«Уверены?».
«Простите, мне нечего сказать».
Спрашиваю девушку из оппозиционеров — как вы относитесь к США?
«Это наш сосед, пусть сменит здесь власть».
«В странах, где США меняли власть — вроде Ирака, Ливии, Афганистана, погибли сотни тысяч людей.
Вы готовы к этому?».
Опять пауза.
Девушка вздыхает.
«Нет-нет. Мы не Африка и Азия. Всё пройдёт мирно.
Венесуэльцы не станут убивать друг друга».
Зато на вопрос, сохранятся ли бесплатный бензин и бесплатные наборы продуктов, мнение разделяется.
Многие искренне уверены — «халява» будет и при новом президенте, как же иначе?
Меньшинство признаёт — подарки от государства отменят, «но зато мы будем свободны».
Как я уже говорил, протестуют в основном хорошо одетые люди, с достатком.
Кстати, у лидера оппозиции Хуана Гуайдо нет реальной экономической программы, кроме как «увеличить в четыре раза добычу нефти».
То, что после цены упадут в четыре раза, никто не думает.
Короче, у меня ощущение, что в Венесуэле ни президент, ни оппозиция ничего не смыслят в экономике.
Наконец, обретает дар речи — «Я надеюсь, в этот раз проамериканский президент будет другим».
«Уверены?».
«Простите, мне нечего сказать».
Спрашиваю девушку из оппозиционеров — как вы относитесь к США?
«Это наш сосед, пусть сменит здесь власть».
«В странах, где США меняли власть — вроде Ирака, Ливии, Афганистана, погибли сотни тысяч людей.
Вы готовы к этому?».
Опять пауза.
Девушка вздыхает.
«Нет-нет. Мы не Африка и Азия. Всё пройдёт мирно.
Венесуэльцы не станут убивать друг друга».
Зато на вопрос, сохранятся ли бесплатный бензин и бесплатные наборы продуктов, мнение разделяется.
Многие искренне уверены — «халява» будет и при новом президенте, как же иначе?
Меньшинство признаёт — подарки от государства отменят, «но зато мы будем свободны».
Как я уже говорил, протестуют в основном хорошо одетые люди, с достатком.
Кстати, у лидера оппозиции Хуана Гуайдо нет реальной экономической программы, кроме как «увеличить в четыре раза добычу нефти».
То, что после цены упадут в четыре раза, никто не думает.
Короче, у меня ощущение, что в Венесуэле ни президент, ни оппозиция ничего не смыслят в экономике.
Демонстрации в поддержку Мадуро проходят на другом конце города — дабы оппоненты не подрались.
«Вы, американцы, совсем обнаглели! — завидев мой фотоаппарат, бросается на меня старушка в красной футболке. — Сволочи! Да как вас люди ещё на первом суку не вздёрнули! Ура социализму!».
«Я русский, бабушка».
«Ой.., — бледнеет пожилая дама. — Простите, умоляю».
«Поменьше нервов, сеньора».
Народу не меньше, чем на митинге оппозиции — все радостные, танцуют, поют песни.
«Вы, американцы, совсем обнаглели! — завидев мой фотоаппарат, бросается на меня старушка в красной футболке. — Сволочи! Да как вас люди ещё на первом суку не вздёрнули! Ура социализму!».
«Я русский, бабушка».
«Ой.., — бледнеет пожилая дама. — Простите, умоляю».
«Поменьше нервов, сеньора».
Народу не меньше, чем на митинге оппозиции — все радостные, танцуют, поют песни.
Солдаты лезут в кадр, и не дают снимать — не только мне, но и обычным прохожим.
«Нельзя фотографировать».
«Кто запретил?».
«Президент Мадуро».
Нет, Мадуро определённо делает всё возможное, чтобы его не любили, и даже очень в этом преуспел.
Тут уже присутствуют именно бедняки, рабочие предместий и крестьяне.
Я интересуюсь — скажите честно, вас сюда на автобусах собрали и привезли?
«Да, привезли! — соглашается дедушка с портретом Че Гевары. — Но я бы пешком сюда пришёл ради Мадуро! А вот то, что нам заплатили — это ложь! Я здесь бесплатно!».
Другие люди ему радостно аплодируют.
Мне пожимают руки — «Русские, добро пожаловать! Венесуэла любит вас, вы здесь дома».
«Нельзя фотографировать».
«Кто запретил?».
«Президент Мадуро».
Нет, Мадуро определённо делает всё возможное, чтобы его не любили, и даже очень в этом преуспел.
Тут уже присутствуют именно бедняки, рабочие предместий и крестьяне.
Я интересуюсь — скажите честно, вас сюда на автобусах собрали и привезли?
«Да, привезли! — соглашается дедушка с портретом Че Гевары. — Но я бы пешком сюда пришёл ради Мадуро! А вот то, что нам заплатили — это ложь! Я здесь бесплатно!».
Другие люди ему радостно аплодируют.
Мне пожимают руки — «Русские, добро пожаловать! Венесуэла любит вас, вы здесь дома».
День митингов закончен.
По тротуару, усыпанному пластиковыми бутылками, смятыми пачками из-под сигарет и другим мусором носятся дворники.
У подъезда старого дома старики пьют кофе.
«Говорят, сегодня какой-то генерал перешёл на сторону оппозиции, — произносит один. — Значимый человек».
«И как зовут этого парня?».
«А хрен его знает».
Венесуэла раскололась пополам.
И ситуация там может измениться в любую минуту.
По тротуару, усыпанному пластиковыми бутылками, смятыми пачками из-под сигарет и другим мусором носятся дворники.
У подъезда старого дома старики пьют кофе.
«Говорят, сегодня какой-то генерал перешёл на сторону оппозиции, — произносит один. — Значимый человек».
«И как зовут этого парня?».
«А хрен его знает».
Венесуэла раскололась пополам.
И ситуация там может измениться в любую минуту.
Ссылки по теме:
- Самые свежие новости с сарказмом ORIGINAL* 31/01/2019
- Самые свежие новости с сарказмом ORIGINAL* 28/01/2019
- Самые свежие новости с сарказмом ORIGINAL* 01/02/2019
- Самые свежие новости с сарказмом ORIGINAL* 29/01/2019
- Самые свежие новости с сарказмом ORIGINAL* 30/01/2019
.jpg)
Москве растет понимание того, что катастрофическое состояние венесуэльской экономики постепенно лишает Мадуро поддержки среди сограждан. Помимо этого, он может потерять военный ресурс, поскольку армия, по словам собеседников издания, не готова применять силу в отношении митингующих против президента.
Российские власти осознают, что у них остается мало рычагов влияния на ситуацию в Венесуэле: экономический кризис там настолько силен, что финансовой возможности исправить его у Москвы уже нет, а военная поддержка невозможна из-за территориальной удаленности южноамериканского государства.
https://lenta.ru/news/2019/02/06/kremlin/https://lenta.ru/news/2019/02/06/kremlin/
В чем то и правы, жили в 90-х.
Именно! Америка может придушить почти все страны в мире, лишь пяток стран могут противостоять санкциям сша и Венесуэла не из их числа.