«Калибры» остановят Третью мировую

Вывод о неизбежности попытки США перейти к политике ядерного шантажа сделан автором пять лет назад, когда стал очевидным провал операции «Арабская весна». А до этого Америка потерпела военно-политическое поражение в Ираке и Афганистане. Сокрушив войска Саддама Хусейна и частично иррегулярные формирования талибов, армия США оказалась неспособной установить и удерживать контроль оккупированных территорий. Сформированным Вашингтоном марионеточным правительствам не оставалось ничего другого, как искать консенсус с партизанскими национально-освободительными силами. В итоге американцам не удалось остаться в Ираке, руководство которого быстро перешло к многовекторной политике с приоритетной ориентацией на Иран.

В Афганистане войска США контролируют только свои базы, остальная территория под властью «давно разгромленных» (об этом объявлял Джордж Буш) талибов, племенных отрядов и радикальных исламских формирований. За правительственными войсками малая часть страны. При этом власти ИРА никак нельзя назвать марионеточными, поскольку они вынуждены ориентироваться на мнения других сил в Афганистане, стоящих по большей части на антиамериканской позиции.

Говоря иначе, США, использовав провокацию 11 сентября 2001 года, попытались установить контроль над ключевыми ресурсами Ближнего Востока и этим обеспечить возможность регулировать развитие других стран, прежде всего «тигров» ЮВА, но потерпели неудачу. Не помогла ни военная, ни мягкая сила. При этом быстрыми темпами тает экономическое и духовное лидерство США. С одной стороны, наступает на пятки Китай, развивающийся невиданными темпами (повторяя рывок СССР 30–50-х годов прошлого века). С другой – все более явно проявляется неприятие народами и даже элитами большинства стран идей либерального фундаментализма – основной духовной базы экспансии американского и транснационального истеблишмента.

В этих условиях в руках элит, претендующих на мировое господство, остался единственный инструмент для достижения цели – ядерное оружие. Однако шантажировать им мир мешает российский потенциал СЯС, с помощью которого удерживается военный паритет с США.

Когда у транснациональных и американских власть предержащих наступило понимание, что для удержания доминирования в мире ничего, кроме ядерной дубины, не осталось, начались попытки добиться превосходства в этой сфере. У США были два основных преимущества перед РФ: огромный возвратный потенциал, который в ту пору (2012–2014) оценивался в шесть тысяч боеголовок, и наличие значительных запасов оружейного урана, а также около 500 тонн плутония (такая цифра «гуляет» в Интернете).

Напомню: возвратный потенциал у США образовался в результате того, что они сохранили свои боеголовки, тогда как Россия разобрала, а освободившиеся оружейный уран и плутоний передала американцам во исполнение сделки Черномырдин – Гор. Кроме того, мы физически уничтожили свои МБР, подлежащие ликвидации, тогда как американцы – лишь первые ступени, а остальное складировали. Иными словами, у Вашингтона появилась возможность быстро нарастить потенциал, отказавшись от ограничивающих договоров, а у Москвы такой ресурс отсутствует. Кстати, примерно та же ситуация с химическим оружием: наша страна боеприпасы и мощности для их производства уничтожила, а США не торопятся.

Добиться превосходства американцы могли двумя путями. Инициировать процессы ликвидации российского ЯО, навязывая договоры о демилитаризации в ядерной сфере вплоть до полного разоружения. Этим путем шел президент Обама. Нашу страну склонили к СНВ-3, в результате чего развернутые ядерные потенциалы РФ и США были сокращены более чем вдвое. В итоге нуклеарная война обрела целесообразность. Ядерная зима уже не грозит, и можно рассчитывать на победу, да и оставшийся малочисленный потенциал противника проще уничтожить обезоруживающим превентивным ударом. Обама продолжал добиваться более глубоких сокращений в этой области. К счастью, Москва на это не пошла, сохранив ядерный потенциал на минимально приемлемом уровне. Стало понятно: далее на этом пути янки ничего не добьются.

Американцам остается быстрыми темпами пополнять атомные арсеналы, чтобы оставить Россию по количеству развернутых боеголовок и носителей далеко позади. При этом Штатам надо максимально эффективно использовать оставшийся возвратный потенциал, включая сохраненные вторые ступени МБР, которые следовало ликвидировать по предыдущим договорам СНВ. Они остались вполне годными ракетами средней дальности. Вероятно, этим можно объяснить американский интерес к разрыву первым именно Договора РСМД. Подготовку к выходу из него начали задолго до прихода к власти Трампа, еще при Обаме.

45-й президент США, простой и прямолинейный, лишь объявил о том, что давно готовилось вашингтонской администрацией. Отсюда вывод: выход США из ДРСМД был неизбежен и совершенно не зависел от действий России. И это только первый шаг. Далее последуют отказы и от других ограничивающих договоров в ракетно-ядерной сфере. Причем Белый дом будет торопиться. Ведь доминирование становится все более призрачным, особенно при формирующемся высокими темпами российско-китайском военно-политическом союзе, который США, как ни стараются, не могут развалить. Так что выход американцев из договоров о взаимном сокращении СНВ произойдет в относительно близкое по историческим меркам время – в пределах нескольких лет, сразу после создания соответствующей морально-психологической и международно-правовой базы, точнее, ее имитации.

Что делать России? Прежде всего множить ракетно-ядерные вооружения. Никакого зеркального ответа быть не может. Наращивание атомного потенциала должно создавать угрозу США, а не Европе. При этом оружие должно быть дешевым и обеспечивать гарантированное уничтожение заокеанского агрессора при любых условиях. Важно именно уничтожение, а не нанесение неприемлемого ущерба, поскольку его размер меняется в зависимости от ситуации в мире и в самих США. При определенных условиях может статься, что гибель от ответного российского удара десятков миллионов американцев окажется вполне приемлемым ущербом для штатовской и тем более транснациональной элиты. То есть нам нужны супероружие с боеголовками мощностью порядка 100 мегатонн и межконтинентальные крылатые ракеты. Сегодня, судя по информации, представленной нашим президентом, работа в этом направлении ведется.

Другое важнейшее условие ядерного паритета – обеспечение боевой устойчивости ЯО и системы управления СЯС. А угроза этим компонентам может быть очень серьезной. Ведь главная причина, по которой СССР в 1987 году пошел на подписание Договора РСМД, была в том, что ракеты «Першинг-2» всего за пять – семь минут подлетного времени достигали командных пунктов, пусковых установок и других объектов СЯС на европейской части нашей страны. При точности попадания 30 метров среднеквадратического отклонения цели гарантированно уничтожались. В итоге СССР мог лишиться возможности ответного ядерного удара либо должен был быть готовым к его нанесению даже при ложном срабатывании системы предупреждения о ракетном нападении: не оставалось времени на надежную классификацию обнаруженных целей. Итог – согласие на непропорционально большое сокращение нашего ракетно-ядерного потенциала в сравнении с американским, а также развертывание системы «Периметр».

Сегодня, разрывая Договор РСМД, Пентагон, очевидно, рассчитывает вернуть способность нанести молниеносный обезглавливающий и обезоруживающий удар размещением БР средней дальности в непосредственной близости от наших границ – в странах бывшей ОВД, а также в надежде, что пойдя на зеркальный ответ, РФ часть своего и так ограниченного ядерного потенциала отвлечет на Европу.

Помешать этому мы, судя по всему, вряд ли сможем. Надо думать, как нейтрализовать угрозу. Для этого стоит обратить внимание на основные слабости формируемой США ядерной группировки БР и КР средней дальности.

Отметим: эти ракеты бьют по стационарным целям, мобильные объекты им не по зубам. Важно и то, что на нисходящем участке траектории в районе цели и БР, и КР, используя ГСН, радиолокационную или оптическую, должны осуществить распознавание и наведение на цель (корреляционный принцип). Третья слабость – зависимость КР от системы космической навигации «Навстар».

Кроме того, необходимо размещать позиции близко (в стратегическом смысле) от наших границ – в пределах 500–1000 километров, что уже делает их уязвимыми. Если поставить дальше, БРСД теряют главное преимущество – малое подлетное время, а для КР «Томагавк» существенно сокращается возможная зона поражения объектов на нашей территории.

Моменту перехода к применению ядерного оружия будет предшествовать достаточно длительный (от нескольких суток до месяца и более) период ведения боевых действий обычным оружием. Начало войны с массированного ракетно-ядерного удара крайне маловероятно в силу политических, морально-психологических, правовых обстоятельств, по крайней мере в настоящее время и в среднесрочной перспективе.

Однако если агрессор решится начать войну с удара ядерными ракетами, этому будет предшествовать достаточно длительный угрожаемый период (от нескольких месяцев до года и даже более), в ходе которого напряженность отношений между США и РФ будет исключительно высокой. Непосредственным признаком того, что агрессор готов к удару, может быть отзыв посла и сотрудников дипмиссии. Проявятся и другие признаки подготовки к войне. В частности, развертывание войск у наших границ под видом учений, создание ударных группировок ВМС в районах, откуда возможно нанести удары по территории России.

Это дает достаточный запас времени, чтобы принять упреждающие меры. В частности, нанести превентивный удар обычным оружием по районам базирования нацеленных на Россию БР и КР. Для этого подойдут гиперзвуковые ракеты (баллистические или аэробаллистические), а также КР типа «Калибр» и Х-101 с обычными боевыми частями. Такой удар во время ведения БД неядерным оружием не означает перехода к применению ЯО и вместе с тем позволит значительно ослабить или даже предотвратить обезоруживающий и обезглавливающий удар ракет с минимальным подлетным временем.

Потребная дальность стрельбы нашими БРСД определяется вероятными районами дислокации пусковых установок американских ракет. Сегодня это в Польше и Румынии. Нельзя исключить появления таких ракет и там, где американцам удастся продавить на подобный шаг местные правительства. Соответственно для наших БРСД с обычным снаряжением вполне достаточно стрелять на дальность 2000–2500 километров. Однако точность попадания и размер БЧ должны обеспечить надежное поражение защищенного в инженерном отношении точечного объекта, а время реакции, подлетное время и ГСН – гарантированное выведение из строя мобильных ПУ БРСД.

Сегодня РФ располагает достаточным арсеналом для нанесения удара по вероятным районам базирования БРСД США. Это ракеты типа «Калибр» и Х-101, а также комплекса «Кинжал», стреляющие на дистанцию около двух тысяч километров. Однако разработка БР среднего радиуса действия с обычной БЧ не помешала бы, поскольку именно такой удар может оказаться наиболее эффективным за счет высокой плотности (минимальный размах залпа), внезапности, малого подлетного времени и массирования. Эти ракеты обладают и высокой боевой устойчивостью при противодействии систем ПВО и ПРО.

Такое оружие реально разработать в приемлемые сроки на основе ракеты ОТРК «Искандер-М». Комплекс, естественно, должен быть мобильным. По оценкам автора, потребуется развернуть от 50–100 до 150–200 таких ракет в зависимости от того, сколько БР и КР среднего радиуса действия противник разместит у наших границ.

С выходом США из ДРСМД появляется возможность создать и потенциал ядерного сдерживания среднего радиуса действия. Его предназначение – нанесение ракетно-ядерного удара по группировкам войск вторжения НАТО в случае начала масштабной войны. Ведь военный потенциал НАТО в разы превосходит российский (стоит напомнить, что военный потенциал государства помимо вооруженных сил включает в себя и промышленность, а экономически страны альянса превосходят Россию более чем на порядок). Сегодня основное средство доставки российского ТЯО исходя из располагаемого вооружения и его ТТД – авиация, возможность прорыва которой к назначенным целям сомнительна при превосходстве противника в воздухе и надежном контроле обстановки на всю глубину Европейского ТВД (у НАТО значительное количество самолетов AWACS). Поэтому разработка и принятие на вооружение БРСД с ядерными БЧ обеспечит надежное ракетно-ядерное сдерживание на Европейском ТВД да и на других театрах тоже. Кроме того, развертывание такой группировки может оказать значительное политическое давление на государства, где США будут стремиться разместить свои ракеты среднего радиуса действия. Появление в РФ пусть даже немногих таких БРСД удостоверит элиты, что американцы собираются превратить их территорию в ядерный ТВД. Исходя из предназначения этого оружия его дальность стрельбы может быть порядка тех же 2000–2500 километров. А требования по точности существенно ниже, чем к БРСД контрсилового потенциала. Боевая часть кассетная или моноблочная (но мегатонного класса). Такую БРСД можно создать относительно быстро, на имеющемся заделе существующих мобильных МБР, например, путем сокращения числа ступеней, а также использовать наработки советской БРСД «Пионер».

Отметим: это не зеркальный ответ – предназначение ракет совершенно иное. Да их и потребуется их относительно мало: по моим оценкам, в пределах сотни.

Таким образом, РФ в состоянии относительно недорого создать контрсиловой потенциал в случае развертывания США группировки БР и КР средней дальности в Европе. Однако это лишь частично парирует угрозы, так как дает возможность эффективно поражать только стационарные объекты. Мобильную компоненту, в частности ПУ БРСД, нейтрализовать весьма проблематично хотя бы по той причине, что отслеживать положение ее элементов и выдавать целеуказание ударным силам в оперативной и тем более стратегической глубине построения группировки ВС НАТО в Европе будет в военное время чрезвычайно сложно, если вообще возможно. Кроме того, США вряд ли остановятся на БРСД. Да и меры обеспечения их боевой устойчивости будут приниматься достаточно серьезные. Поэтому надо предпринимать и другие усилия для повышения боевой устойчивости наших СЯС, прежде всего их системы управления от ударов БРСД США.

Константин Сивков, заместитель президента РАРАН по информационной политике, доктор военных наук