1844
5
Эмигранты о русофобии и отношении местных жителей к россиянам
Российские политики который год не перестают твердить о русофобии, поразившей страны Европы и США. По их мнению, неприязненное отношение к русским и всему русскому усиливается с каждым годом, и нашим соотечественникам за рубежом лишний раз не стоит подчеркивать свою национальную принадлежность. «Лента.ру» поинтересовалась у русских, живущих за границей, приходилось ли им лично сталкиваться с враждебностью.
Термин «русофобия» прочно обосновался в российских СМИ. В конце марта член комитета по международным делам Совфеда Игорь Морозов заявил, что именно русофобия помешала спецслужбам Бельгии адекватно оценить угрозу терроризма, несмотря на предупреждения российских коллег. В ноябре 2015 года спикер Госдумы Сергей Нарышкин обнаружил «пещерных русофобов» среди сотрудников структур Совета Европы. А спикер Совфеда Валентина Матвиенко заявила, что развернутая против России информационная кампания «по накалу русофобии» сравнима с «худшими временами холодной войны». Почувствовали ли на себе эту кампанию русские, обосновавшиеся на Западе?
Александра Рыжкова, Польша:
Я живу в Польше два с половиной года и еще ни разу не столкнулась с негативом, направленным лично на меня. Может, потому что я живу в Варшаве. Тут все привыкли к понаехавшим, как и в Москве. Хотя я была в 16 польских городах, в том числе в очень маленьких, и ни в одном из них не чувствовала русофобии.
Изучая польский в России, я наслушалась, как поляки ненавидят русских. Такой информации было много, особенно после катастрофы под Смоленском. Поэтому, приехав в Польшу, я стала Олей — по-польски это сокращение имени Александра. «Саша» выдала бы меня сразу.
Целый год «работы под прикрытием» приятно удивил меня. Когда в процессе общения поляки все же улавливали мой акцент, то с интересом спрашивали, откуда я и почему так хорошо говорю по-польски. А узнав, что я из России, первое, что они делали — рассказывали по-русски детский стишок. Поляки старше 30 все учили в школах русский. Кто не помнил стишков, говорили мне «здравствуйте», «пожалуйста», «меня зовут Витя». Им доставляло огромное удовольствие то, что они еще что-то помнят из школьного курса русского. Я поняла, что ненавидеть меня никто не собирается, и вернулась к своему обычному имени Саша.
Ненависть к своей стране я наблюдала однажды, в ноябре 2013 года в День независимости. В этот день в Варшаве многие поляки не рискуют выходить из дома, потому что на улицы выходят националисты. Я тогда была студенткой и жила в общежитии вместе с украинцами и белорусами. Нас предупредили, чтобы мы носа на улицу не высовывали. Мы послушались, но все же было страшно.Общежитие находится в центре, в одной остановке от российского посольства, и дорога, которую перекрыли для «праздничной демонстрации» проходила под нашими окнами. Говорят, до такого ужаса, как в тот год, обычно не доходит, но мы наблюдали, как посольство забрасывали петардами. Прямо мимо нас проходила толпа националистов с файерами. Некоторые посматривали на наши окна, но, к счастью, так ничего и не произошло. Как выяснилось позже, в начале своего пути они сожгли российский флаг и с удовольствием засняли это на видео, что потом разлетелось по всем СМИ. После этого я опасалась говорить на улицах по-русски, но этот страх быстро прошел, потому что подобных инцидентов больше не повторялось.
Путина в Польше очень не любят. Его помещают на обложки журналов с ехидными заголовками, пишут о нем большие критические статьи, никто не знает, что от него ожидать. Надо мной часто шутят, что я русский шпион. Так часто, что я, кажется, скоро перестану воспринимать это как шутку. Путина постоянно сравнивают со Сталиным, называют ситуацию в России режимом, но против самой страны ничего не имеют. Когда узнают, что я из Москвы, многие просят передать Путину, чтобы перестал «это творить».
Я работаю на курсах русского языка, и 90 процентов моих студентов приходят учить язык, потому что хотят путешествовать по России и странам СНГ, им нравится культура и литература. Они не ведут со мной разговоров о политике. Если они говорят о России, то только о том, какую услышали новую песню, в какой город, кроме Москвы и Петербурга, стоит поехать и сколько стоит долететь до Камчатки. При школе есть книжный, где продаются книги только на русском. Подавляющее большинство покупателей — поляки. Они читают по-русски все: от классики и исторических книг до Дарьи Донцовой и книг по шахматам. Есть редкие индивиды, которые приходят и просят портрет Путина, удивляются, когда оказывается, что его нет, и просят привезти со следующей доставкой.
Когда я искала квартиру, вбитые мне в голову мысли о русофобии снова вернулись. В разговоре с одним из хозяев я робко сказала «Только я это... русская». Для меня это как приговор звучало, а он ответил: «О, круто, у меня сын в школе собирается экзамен по русскому сдавать. Так вы хотите снимать эту квартиру?» Оказалось, что поляк вполне может доверить свою собственность русскому.
На уровне обычных человеческих отношений нет никакой русофобии. Она в головах политиков и газетных статьях.
Термин «русофобия» прочно обосновался в российских СМИ. В конце марта член комитета по международным делам Совфеда Игорь Морозов заявил, что именно русофобия помешала спецслужбам Бельгии адекватно оценить угрозу терроризма, несмотря на предупреждения российских коллег. В ноябре 2015 года спикер Госдумы Сергей Нарышкин обнаружил «пещерных русофобов» среди сотрудников структур Совета Европы. А спикер Совфеда Валентина Матвиенко заявила, что развернутая против России информационная кампания «по накалу русофобии» сравнима с «худшими временами холодной войны». Почувствовали ли на себе эту кампанию русские, обосновавшиеся на Западе?
Александра Рыжкова, Польша:
Я живу в Польше два с половиной года и еще ни разу не столкнулась с негативом, направленным лично на меня. Может, потому что я живу в Варшаве. Тут все привыкли к понаехавшим, как и в Москве. Хотя я была в 16 польских городах, в том числе в очень маленьких, и ни в одном из них не чувствовала русофобии.
Изучая польский в России, я наслушалась, как поляки ненавидят русских. Такой информации было много, особенно после катастрофы под Смоленском. Поэтому, приехав в Польшу, я стала Олей — по-польски это сокращение имени Александра. «Саша» выдала бы меня сразу.
Целый год «работы под прикрытием» приятно удивил меня. Когда в процессе общения поляки все же улавливали мой акцент, то с интересом спрашивали, откуда я и почему так хорошо говорю по-польски. А узнав, что я из России, первое, что они делали — рассказывали по-русски детский стишок. Поляки старше 30 все учили в школах русский. Кто не помнил стишков, говорили мне «здравствуйте», «пожалуйста», «меня зовут Витя». Им доставляло огромное удовольствие то, что они еще что-то помнят из школьного курса русского. Я поняла, что ненавидеть меня никто не собирается, и вернулась к своему обычному имени Саша.
Ненависть к своей стране я наблюдала однажды, в ноябре 2013 года в День независимости. В этот день в Варшаве многие поляки не рискуют выходить из дома, потому что на улицы выходят националисты. Я тогда была студенткой и жила в общежитии вместе с украинцами и белорусами. Нас предупредили, чтобы мы носа на улицу не высовывали. Мы послушались, но все же было страшно.Общежитие находится в центре, в одной остановке от российского посольства, и дорога, которую перекрыли для «праздничной демонстрации» проходила под нашими окнами. Говорят, до такого ужаса, как в тот год, обычно не доходит, но мы наблюдали, как посольство забрасывали петардами. Прямо мимо нас проходила толпа националистов с файерами. Некоторые посматривали на наши окна, но, к счастью, так ничего и не произошло. Как выяснилось позже, в начале своего пути они сожгли российский флаг и с удовольствием засняли это на видео, что потом разлетелось по всем СМИ. После этого я опасалась говорить на улицах по-русски, но этот страх быстро прошел, потому что подобных инцидентов больше не повторялось.
Путина в Польше очень не любят. Его помещают на обложки журналов с ехидными заголовками, пишут о нем большие критические статьи, никто не знает, что от него ожидать. Надо мной часто шутят, что я русский шпион. Так часто, что я, кажется, скоро перестану воспринимать это как шутку. Путина постоянно сравнивают со Сталиным, называют ситуацию в России режимом, но против самой страны ничего не имеют. Когда узнают, что я из Москвы, многие просят передать Путину, чтобы перестал «это творить».
Я работаю на курсах русского языка, и 90 процентов моих студентов приходят учить язык, потому что хотят путешествовать по России и странам СНГ, им нравится культура и литература. Они не ведут со мной разговоров о политике. Если они говорят о России, то только о том, какую услышали новую песню, в какой город, кроме Москвы и Петербурга, стоит поехать и сколько стоит долететь до Камчатки. При школе есть книжный, где продаются книги только на русском. Подавляющее большинство покупателей — поляки. Они читают по-русски все: от классики и исторических книг до Дарьи Донцовой и книг по шахматам. Есть редкие индивиды, которые приходят и просят портрет Путина, удивляются, когда оказывается, что его нет, и просят привезти со следующей доставкой.
Когда я искала квартиру, вбитые мне в голову мысли о русофобии снова вернулись. В разговоре с одним из хозяев я робко сказала «Только я это... русская». Для меня это как приговор звучало, а он ответил: «О, круто, у меня сын в школе собирается экзамен по русскому сдавать. Так вы хотите снимать эту квартиру?» Оказалось, что поляк вполне может доверить свою собственность русскому.
На уровне обычных человеческих отношений нет никакой русофобии. Она в головах политиков и газетных статьях.
×
Евгений Авилов, США:
В Америке русские — это экзотика, негативного отношения к себе я не встречал. Когда узнают, что я из России, реагируют с пониманием. Я встретил множество людей, которые хотели помочь. Например, просто на остановке «стрельнул» сигарету у художницы по имени Мэри Лавуа, которая, услышав мою историю, начала обо мне заботиться. Если бы я не встретил ее и других людей, не знаю, как бы прожил первые семь месяцев. Здесь есть такая штука, когда кто-то делает тебе много хорошего, тебя попросят передать это дальше. Не так, как у нас: ты — мне, я — тебе, а просто встретишь человека, которому нужна помощь — не проходи мимо. Социальных программ нет, но волонтером быть очень почетно.
Для американцев Россия — это такая далекая страна, европейская, но очень специфическая. Русская культура в некотором смысле глобальная, каждый читал Достоевского. Один мой знакомый спрашивал об Иннокентии Смоктуновском. Еще я встретил американца, слушавшего ранние записи Аллы Пугачевой.Конечно, американцы знают про Путина, про Украину и про Сирию, но Америку больше волнует Америка. Главная ошибка в том, что мы считаем, что Америка — это страна. На деле это как союз государств, и каждого жителя штата больше волнует то место, в котором он живет. О политике говорят, но об американской. Скоро выборы, и кандидаты не очень радуют. Многие опасаются Дональда Трампа и того, что он может победить. Говорят про ИГ («Исламское государство», организация запрещена в России — прим. «Ленты.ру»), но при этом имеют в виду, что Америка далеко, очень далеко. Она как бы отгорожена от старого мира
В Америке русские — это экзотика, негативного отношения к себе я не встречал. Когда узнают, что я из России, реагируют с пониманием. Я встретил множество людей, которые хотели помочь. Например, просто на остановке «стрельнул» сигарету у художницы по имени Мэри Лавуа, которая, услышав мою историю, начала обо мне заботиться. Если бы я не встретил ее и других людей, не знаю, как бы прожил первые семь месяцев. Здесь есть такая штука, когда кто-то делает тебе много хорошего, тебя попросят передать это дальше. Не так, как у нас: ты — мне, я — тебе, а просто встретишь человека, которому нужна помощь — не проходи мимо. Социальных программ нет, но волонтером быть очень почетно.
Для американцев Россия — это такая далекая страна, европейская, но очень специфическая. Русская культура в некотором смысле глобальная, каждый читал Достоевского. Один мой знакомый спрашивал об Иннокентии Смоктуновском. Еще я встретил американца, слушавшего ранние записи Аллы Пугачевой.Конечно, американцы знают про Путина, про Украину и про Сирию, но Америку больше волнует Америка. Главная ошибка в том, что мы считаем, что Америка — это страна. На деле это как союз государств, и каждого жителя штата больше волнует то место, в котором он живет. О политике говорят, но об американской. Скоро выборы, и кандидаты не очень радуют. Многие опасаются Дональда Трампа и того, что он может победить. Говорят про ИГ («Исламское государство», организация запрещена в России — прим. «Ленты.ру»), но при этом имеют в виду, что Америка далеко, очень далеко. Она как бы отгорожена от старого мира
Ирина Охрименко, Венгрия:
Мне кажется, русские сами себя накручивают, когда едут в Европу. Лично я с русофобией не сталкивалась. Обычно люди, наоборот, проявляют живой интерес, когда узнают, что я русская. Бабули и дедули любят завести разговор, услышав русскую речь, и неважно, что нет общего языка. Многие люди в возрасте дружили с русскими и переписывались, так что общение с такими, как я, для них повод вспомнить прошлое. Обычно при знакомстве венгры припоминают весь арсенал известных им фраз «Здравствуйте, товарищ учительница! В классе никто не отсутствует! Класс, смирно». Но бывают и оригиналы. Как-то одна спутница, узнав, что я русская, начала читать письмо Татьяны из «Евгения Онегина», которое когда-то учила.
К самим русским венгры относятся хорошо, а вот режим, существовавший благодаря русским, воспринимают негативно. Про «советскую оккупацию» вспоминают достаточно часто. Есть даже Музей террора, в котором намешано все: и Гитлер, и Сталин, и оккупация. Венгры не переносят заявлений из серии: «Мы вам построили заводы, подняли экономику...», ничего хорошего из таких бесед не выходит. Полагаю, разговоры о том, что венгры плохо относятся к русским, возникают еще и по этой причине. Самое разумное — держать свое мнение при себе и не доказывать с пеной у рта, что Венгрии, Чехии, Словакии и еще кому-то плохо жилось без нас. Это вопрос национальной гордости и независимости.Несмотря на последние события, лично я ни разу не слышала, чтобы кто-то говорил о России как о вселенском зле. Мой муж, венгр, говорит, что сейчас в Венгрии нет страха перед Россией, люди видят, что Путин вполне вменяемый человек. Особенно на контрасте с некоторыми европейскими политиками. Венгры, например, крайне негативно относятся к политике Меркель в отношении беженцев.
Венгерскую молодежь политика не сильно интересует. Есть либерально настроенные, которые всех бедных и несчастных любят и призывают к терпимости, и есть большая часть вменяемых трезвомыслящих. Мне здесь нравится. Тут спокойно, и отношение ко мне очень хорошее. Конечно, есть свои плюсы и минусы, сложности, но я изначально не строила никаких иллюзий.
Мне кажется, русские сами себя накручивают, когда едут в Европу. Лично я с русофобией не сталкивалась. Обычно люди, наоборот, проявляют живой интерес, когда узнают, что я русская. Бабули и дедули любят завести разговор, услышав русскую речь, и неважно, что нет общего языка. Многие люди в возрасте дружили с русскими и переписывались, так что общение с такими, как я, для них повод вспомнить прошлое. Обычно при знакомстве венгры припоминают весь арсенал известных им фраз «Здравствуйте, товарищ учительница! В классе никто не отсутствует! Класс, смирно». Но бывают и оригиналы. Как-то одна спутница, узнав, что я русская, начала читать письмо Татьяны из «Евгения Онегина», которое когда-то учила.
К самим русским венгры относятся хорошо, а вот режим, существовавший благодаря русским, воспринимают негативно. Про «советскую оккупацию» вспоминают достаточно часто. Есть даже Музей террора, в котором намешано все: и Гитлер, и Сталин, и оккупация. Венгры не переносят заявлений из серии: «Мы вам построили заводы, подняли экономику...», ничего хорошего из таких бесед не выходит. Полагаю, разговоры о том, что венгры плохо относятся к русским, возникают еще и по этой причине. Самое разумное — держать свое мнение при себе и не доказывать с пеной у рта, что Венгрии, Чехии, Словакии и еще кому-то плохо жилось без нас. Это вопрос национальной гордости и независимости.Несмотря на последние события, лично я ни разу не слышала, чтобы кто-то говорил о России как о вселенском зле. Мой муж, венгр, говорит, что сейчас в Венгрии нет страха перед Россией, люди видят, что Путин вполне вменяемый человек. Особенно на контрасте с некоторыми европейскими политиками. Венгры, например, крайне негативно относятся к политике Меркель в отношении беженцев.
Венгерскую молодежь политика не сильно интересует. Есть либерально настроенные, которые всех бедных и несчастных любят и призывают к терпимости, и есть большая часть вменяемых трезвомыслящих. Мне здесь нравится. Тут спокойно, и отношение ко мне очень хорошее. Конечно, есть свои плюсы и минусы, сложности, но я изначально не строила никаких иллюзий.
Екатерина Слаута, Испания:
Многие испанцы до сих пор не знают, что Россия и Украина — это разные страны. То ли потому, что не интересуются политикой, то ли из-за того, что предпочитают жить по принципу вечной сиесты. Короче, они не сильно любознательны. Мировую политику испанцы вообще обсуждать не любят, предпочитая говорить о соседнем городе. У них тут Каталония и Страна Басков, так что поговорить есть о чем. А какой-то Крым за кордоном — кому это интересно.В городе Марбелье у многих звезд и политиков виллы, так это практически «рашентаун»: все на русском языке и все очень дорого. И у испанцев сложилось впечатление, что если русский, то обязательно много денег и связи с мафией. Где мы берем эти деньги, они не задумываются. Еще они знают, что есть КГБ и Путин. Никакой конкретной оценки Путина — просто мировой лидер, как Обама или Меркель.
Среди обычного народа нет никакой русофобии. Я ни разу не встречала предвзятого отношения испанцев, с которыми каждый день общаюсь. Наоборот, они совершенно искренне восхищаются. Очень любят русских девушек, потому что мы не только красивее, но и сообразительные, говорим на языках, и для них это «Вау!» — мало кто из испанцев владеет языками.
На бытовом уровне вражды нет, но вот в правительстве сидит товарищ Рахой (Мариано Рахой — председатель правительства Испании — прим. «Ленты.ру»), и он очень серьезно закрутил гайки иммигрантам. Если раньше здесь было легко легализоваться по оседлости, то сейчас это сделать практически невозможно. Украинцам, которых здесь куча, проще, они легализуются как беженцы
Многие испанцы до сих пор не знают, что Россия и Украина — это разные страны. То ли потому, что не интересуются политикой, то ли из-за того, что предпочитают жить по принципу вечной сиесты. Короче, они не сильно любознательны. Мировую политику испанцы вообще обсуждать не любят, предпочитая говорить о соседнем городе. У них тут Каталония и Страна Басков, так что поговорить есть о чем. А какой-то Крым за кордоном — кому это интересно.В городе Марбелье у многих звезд и политиков виллы, так это практически «рашентаун»: все на русском языке и все очень дорого. И у испанцев сложилось впечатление, что если русский, то обязательно много денег и связи с мафией. Где мы берем эти деньги, они не задумываются. Еще они знают, что есть КГБ и Путин. Никакой конкретной оценки Путина — просто мировой лидер, как Обама или Меркель.
Среди обычного народа нет никакой русофобии. Я ни разу не встречала предвзятого отношения испанцев, с которыми каждый день общаюсь. Наоборот, они совершенно искренне восхищаются. Очень любят русских девушек, потому что мы не только красивее, но и сообразительные, говорим на языках, и для них это «Вау!» — мало кто из испанцев владеет языками.
На бытовом уровне вражды нет, но вот в правительстве сидит товарищ Рахой (Мариано Рахой — председатель правительства Испании — прим. «Ленты.ру»), и он очень серьезно закрутил гайки иммигрантам. Если раньше здесь было легко легализоваться по оседлости, то сейчас это сделать практически невозможно. Украинцам, которых здесь куча, проще, они легализуются как беженцы
Источник:
реклама
