10712
9
История энергии – это история экспансии человечества. Ещё скитаясь по африканской саванне, мы приручили огонь, а затем – иные формы энергии, пользуясь ими как способом управления окружающей средой и улучшения своей жизни. Контроль над энергией всегда был в центре человеческой истории.
×
На этой неделе автором очерка под рубрикой «Разрывая шаблоны» у нас будет мой друг Марин Катуза, написавший увлекательнейшую книгу об одной из сторон этой истории, её ответвлении, полном интриг и заговора. При Путине Россия стала претендовать на господство над энергетическими рынками. Книга Марина под названием «Ещё более холодная война» – это хорошо написанная повесть о подъёме Путина и его желании изменить правила контроля над мировыми энергетическими рынками.
По большому счёту я расхожусь с Марином относительно способности Путина добиться воплощения своей мечты в действительность. Хотя Путин и хочет заменить нефтедоллар в качестве мирового средства энергетического обмена, у него этого не выйдет. Но, возможно, сейчас во мне говорит мальчик, желающий, чтобы команда из его города выиграла.
Я взял на себя смелость представить его историю на суд своему хорошему другу Джерри Фуленвайдеру, весьма успешному техасскому нефтянику-предпринимателю, который жил в России во время возвышения Путина. И он подтвердил рассказ Марина. Сегодняшний выпуск рассылки представляет собой предисловие к книге.
Джон Молдин, финансовый аналитик
По большому счёту я расхожусь с Марином относительно способности Путина добиться воплощения своей мечты в действительность. Хотя Путин и хочет заменить нефтедоллар в качестве мирового средства энергетического обмена, у него этого не выйдет. Но, возможно, сейчас во мне говорит мальчик, желающий, чтобы команда из его города выиграла.
Я взял на себя смелость представить его историю на суд своему хорошему другу Джерри Фуленвайдеру, весьма успешному техасскому нефтянику-предпринимателю, который жил в России во время возвышения Путина. И он подтвердил рассказ Марина. Сегодняшний выпуск рассылки представляет собой предисловие к книге.
Джон Молдин, финансовый аналитик
Ещё более холодная война
Марин Катуза
Я расскажу вам историю, после которой вам захочется, что лучше бы она была неправдой.
Когда-нибудь скоро, вероятно, в следующие лет пять, в ситуационной комнате Белого дома состоится чрезвычайное совещание. Скорее всего, оно начнётся рано утром на рассвете, когда ранние пташки среди европейских нефтяных трейдеров и валютных спекулянтов уже начнут в пожарном порядке реагировать на происходящее. Ни у кого из встревоженных участников того совещания не будет ничего предложить в смысле дельного решения, так как у Соединённых Штатов не будет возможности сделать ход, не вляпавшись не в одну, так в другую неприятность.
Президент будет слушать, как его ближайшие советники излагают дилемму. После долгого молчания он скажет: «Вы говорите мне, что всё – всё – разваливается».
Он будет прав. На данном этапе хороших вариантов не будет, только те, что представляют собой меньшее зло.
Не найдетесь на то, что мудрость и опыт тех, кто занимает высшие эшелоны государственной власти, даст им понимание того, что они делают, заседая на этом совещании. Решение головоломки о том, что делать, выпадет на тех же людей, которые сегодня безучастно взирают на то, как назревает катастрофа.
Одни из них просто не знают ничего лучшего. Для них все неурядицы человечества видятся карикатурными конфликтами между обладателями чёрных и белых шляп (в американских вестернах чёрные шляпы обычно носили злодеи, а белые – положительные герои; прим. mixednews). Другие знают что действительность сложнее, но предпочитают симулировать неведение, ведь так легко, а часто ещё и политически удобно, сводить всё к борьбе хороших парней с плохими.
Марин Катуза
Я расскажу вам историю, после которой вам захочется, что лучше бы она была неправдой.
Когда-нибудь скоро, вероятно, в следующие лет пять, в ситуационной комнате Белого дома состоится чрезвычайное совещание. Скорее всего, оно начнётся рано утром на рассвете, когда ранние пташки среди европейских нефтяных трейдеров и валютных спекулянтов уже начнут в пожарном порядке реагировать на происходящее. Ни у кого из встревоженных участников того совещания не будет ничего предложить в смысле дельного решения, так как у Соединённых Штатов не будет возможности сделать ход, не вляпавшись не в одну, так в другую неприятность.
Президент будет слушать, как его ближайшие советники излагают дилемму. После долгого молчания он скажет: «Вы говорите мне, что всё – всё – разваливается».
Он будет прав. На данном этапе хороших вариантов не будет, только те, что представляют собой меньшее зло.
Не найдетесь на то, что мудрость и опыт тех, кто занимает высшие эшелоны государственной власти, даст им понимание того, что они делают, заседая на этом совещании. Решение головоломки о том, что делать, выпадет на тех же людей, которые сегодня безучастно взирают на то, как назревает катастрофа.
Одни из них просто не знают ничего лучшего. Для них все неурядицы человечества видятся карикатурными конфликтами между обладателями чёрных и белых шляп (в американских вестернах чёрные шляпы обычно носили злодеи, а белые – положительные герои; прим. mixednews). Другие знают что действительность сложнее, но предпочитают симулировать неведение, ведь так легко, а часто ещё и политически удобно, сводить всё к борьбе хороших парней с плохими.
Политические игроки в США годами подключали своих союзников в СМИ к тому, чтобы выставить Владимира Путина грубым агрессором, пережитком КГБ, безжалостным бандитом-гомофобом, самовлюблённым наполеончиком, боготворящим людей действия – особенно себя. Даже Хилари Клинтон, которая должна была знать ситуацию лучше, сравнила его с Гитлером.
Безжалостная сторона этого человека вполне реальна, но для правды есть ещё много чего другого. Я изучаю шаги Путина с того момента, когда я погрузился в анализ мировых энергетических рынков – уже более десяти лет. Он – сложный человек, но американцы видят его через упрощающие линзы, которые стараются поддерживать их лидеры. Он – не великан-людоед, но намного опаснее, чем хотели бы представить вам политики и СМИ.
Ужасной ошибкой вашингтонских политических кругов стало то, что они так много лет сбрасывали его со счетов как какую-то тёмную личность, временщика, отводя ему роль метеора, обречённого вспыхнуть и сгореть в не прощающем ошибок мире российской политики. На руку ему сыграло и то, что невысоких людей обычно и воспринимают не так серьёзно, даже если они, как Путин, являются чемпионами боевых искусств и в 62 года могут пощеголять рельефным телосложением. А те не шибко красящие его моменты, в которых он изображал «мачо», сыграли на то, что мы теперь готовы относиться к нему больше как к клоуну, чем как к опасному сопернику.
Но Вашингтон ни в коем случае не должен был думать о нём как о пережитке холодной войны – как и не должен был он думать о России как о некогда стране-льве, выродившейся в страну-козла. Он должен был понять, что у Путина далеко идущий план в отношении Матушки России – охватывающий десятилетия, а не четырёхлетние избирательные циклы, завладевшие вниманием американских политиков – а также стратегическая концепция и ресурсы, необходимые для того, чтобы план заработал. На протяжении 15 лет Путин организует, финансирует и направляет «Холодную войну: Продолжение», или, как мне её нравится называть, «Ещё более холодную войну». Он ведёт её с целью победы.
И победить в ней он намерен не мечом, а через контроль над мировыми поставками энергии.
Безжалостная сторона этого человека вполне реальна, но для правды есть ещё много чего другого. Я изучаю шаги Путина с того момента, когда я погрузился в анализ мировых энергетических рынков – уже более десяти лет. Он – сложный человек, но американцы видят его через упрощающие линзы, которые стараются поддерживать их лидеры. Он – не великан-людоед, но намного опаснее, чем хотели бы представить вам политики и СМИ.
Ужасной ошибкой вашингтонских политических кругов стало то, что они так много лет сбрасывали его со счетов как какую-то тёмную личность, временщика, отводя ему роль метеора, обречённого вспыхнуть и сгореть в не прощающем ошибок мире российской политики. На руку ему сыграло и то, что невысоких людей обычно и воспринимают не так серьёзно, даже если они, как Путин, являются чемпионами боевых искусств и в 62 года могут пощеголять рельефным телосложением. А те не шибко красящие его моменты, в которых он изображал «мачо», сыграли на то, что мы теперь готовы относиться к нему больше как к клоуну, чем как к опасному сопернику.
Но Вашингтон ни в коем случае не должен был думать о нём как о пережитке холодной войны – как и не должен был он думать о России как о некогда стране-льве, выродившейся в страну-козла. Он должен был понять, что у Путина далеко идущий план в отношении Матушки России – охватывающий десятилетия, а не четырёхлетние избирательные циклы, завладевшие вниманием американских политиков – а также стратегическая концепция и ресурсы, необходимые для того, чтобы план заработал. На протяжении 15 лет Путин организует, финансирует и направляет «Холодную войну: Продолжение», или, как мне её нравится называть, «Ещё более холодную войну». Он ведёт её с целью победы.
И победить в ней он намерен не мечом, а через контроль над мировыми поставками энергии.
На данный момент никакой работы над ошибками американского правительства не ведётся. Сейчас я могу только рассказать вам истинную историю «Ещё более холодной войны». Я могу отследить связи между событиями в мире, о которых вы читали и которые лишь кажутся не имеющими отношения друг к другу. Я могу объяснить, почему Путин делает то, что делает, после чего вы сможете предсказать, каким может быть его следующий шаг. Я могу показать вам сдвиг сил, который меняет мир, но признаётся немногими, хотя протекает у всех на виду, прямо на наших глазах.
В основе всего лежит энергия – нефти, газа, угля, урана, падающей воды. Сегодня, когда говорят об энергии, говорят о Путине. И наоборот.
Энергия правит миром. Соединённые Штаты преуспевали в течение большей части последних 60 лет в первую очередь не только потому, что доминируют на энергетическом рынке, но и потому что выпускают валюту, в которой торгуется энергия и другие ресурсы – недурственная монополия, когда она есть. США занимают господствующее положение так давно, что будет потрясением вообразить, что ситуация вскоре может измениться.
Тем не менее, медленно, но верно сила США убывает, а Путин занимает позицию для заключительного броска. Пока США трясутся над «зелёной энергетикой», у России на танке славянский боец.
В основе всего лежит энергия – нефти, газа, угля, урана, падающей воды. Сегодня, когда говорят об энергии, говорят о Путине. И наоборот.
Энергия правит миром. Соединённые Штаты преуспевали в течение большей части последних 60 лет в первую очередь не только потому, что доминируют на энергетическом рынке, но и потому что выпускают валюту, в которой торгуется энергия и другие ресурсы – недурственная монополия, когда она есть. США занимают господствующее положение так давно, что будет потрясением вообразить, что ситуация вскоре может измениться.
Тем не менее, медленно, но верно сила США убывает, а Путин занимает позицию для заключительного броска. Пока США трясутся над «зелёной энергетикой», у России на танке славянский боец.
Чтобы понять, куда Владимир Владимирович Путин ведёт Россию, нужно вернуться к потерянному десятилетию страны, к годам после развала СССР. Если вы – представитель западного мира, то это было временем процветания и поздравления самих себя с победой в холодной войне. Но если вы были средним Иосифом Водкой, застигнутым хаосом, который последовал за кончиной коммунизма, то это было время лишений, неурядиц и пугающей неопределённости. Если вы были Владимиром Путиным, то это было время гнева и ожесточения – и подготовки.
На фоне ошеломительного подъёма страны после девяностых легко забыть, как плохо обстояли дела.
А было 10 гнетущих лет беззакония во главе с политиками, поставленных в тупик задачей вывода своей страны в современный мир. Печальное десятилетие было отмечено безудержным обогащением усилившихся преступных синдикатов и кучки олигархов, наживавшихся на наивных планах правительства превратить государственные предприятия в частные. Едва успев стать законными бизнесменами, они чуть ли не на следующий день просыпались миллиардерами.
В то время как жизнью радовались немногие, моральное состояние простых русских людей было очень низким. Им только что пришлось перенести долгую войну в Афганистане и её унизительное завершение. Затем произошёл развал Советского Союза – великой империи, о которой им говорили, что она строится на века. Гордость за страну стала мучительным воспоминанием.
Когда коммунистическая экономика встала, никто в правительстве новообразованной Российской Федерации не знал, что делать. Свободный рынок только начал зарождаться. Крупных и зрелых частных предприятий не существовало. Не было банков, компетентных для того, чтобы оценивать кредитные риски. Почти никто не разбирался в акциях, облигациях, биржевых товарах или каких-то других разновидностях рынка, помимо чёрного, который пышно рос уже давно, и продолжал расти. Право собственности было лозунгом с неопределённой сферой применения. Рубль за пределами страны ничего не стоил, а внутренняя инфляция вышла из-под контроля. Рабочие места исчезали, оставляя миллионы людей безработными. Инфраструктура рассыпалась. Миллионы русских впали в нищету.
Понятие «трудные времена» идеально подходило к этому периоду. Перспективы людей были настолько мрачными, что многие громко требовали возврата к коммунизму, презренному режиму, при котором они хотя бы знали, где их место («мы делаем вид, что работаем, они делают вид, что нам платят», как гласила шутка советской эпохи). И проблемы не ограничивались одной лишь экономикой.
На фоне ошеломительного подъёма страны после девяностых легко забыть, как плохо обстояли дела.
А было 10 гнетущих лет беззакония во главе с политиками, поставленных в тупик задачей вывода своей страны в современный мир. Печальное десятилетие было отмечено безудержным обогащением усилившихся преступных синдикатов и кучки олигархов, наживавшихся на наивных планах правительства превратить государственные предприятия в частные. Едва успев стать законными бизнесменами, они чуть ли не на следующий день просыпались миллиардерами.
В то время как жизнью радовались немногие, моральное состояние простых русских людей было очень низким. Им только что пришлось перенести долгую войну в Афганистане и её унизительное завершение. Затем произошёл развал Советского Союза – великой империи, о которой им говорили, что она строится на века. Гордость за страну стала мучительным воспоминанием.
Когда коммунистическая экономика встала, никто в правительстве новообразованной Российской Федерации не знал, что делать. Свободный рынок только начал зарождаться. Крупных и зрелых частных предприятий не существовало. Не было банков, компетентных для того, чтобы оценивать кредитные риски. Почти никто не разбирался в акциях, облигациях, биржевых товарах или каких-то других разновидностях рынка, помимо чёрного, который пышно рос уже давно, и продолжал расти. Право собственности было лозунгом с неопределённой сферой применения. Рубль за пределами страны ничего не стоил, а внутренняя инфляция вышла из-под контроля. Рабочие места исчезали, оставляя миллионы людей безработными. Инфраструктура рассыпалась. Миллионы русских впали в нищету.
Понятие «трудные времена» идеально подходило к этому периоду. Перспективы людей были настолько мрачными, что многие громко требовали возврата к коммунизму, презренному режиму, при котором они хотя бы знали, где их место («мы делаем вид, что работаем, они делают вид, что нам платят», как гласила шутка советской эпохи). И проблемы не ограничивались одной лишь экономикой.
Например, была Чечня. Движение за отделение чеченских мусульман сочло дезорганизацию в Москве приглашением к тому, чтобы силой добиваться исполнения своего требования о независимости. Они приняли приглашение, и в конце 1994 года началась Первая чеченская война.
В то время в должности ещё находился предшественник Путина Борис Ельцин. Несмотря на превосходство Москвы в численности, вооружениях и поддержке с воздуха, разношёрстные чеченские партизаны своей борьбой загнали мощную российскую армию Ельцина в кровавый и позорный тупик.
К концу 1995 года российские силы были полностью деморализованы. Это, наряду с острой болью, которое российское общество испытывало в связи с афганской катастрофой, и его сильным сопротивлением нынешнему конфликту, к концу следующего года заставило правительство Ельцина объявить прекращение огня.
Путин наблюдал за катастрофой издалека, и это постоянно его терзало. В течение большей части конфликта он был лишь очередной второстепенной политической фигурой в Санкт-Петербурге, далёкой от кремлёвской политики. Но он был полон амбиций и уже нацелился на более высокую должность. Для этого он собрал узкий круг доверенных лиц и в 1996 году переехал в Москву, где бывший коллега пригласил его в состав администрации Ельцина.
Окружение себя верными сторонниками было умной стратегией, либо это могло быть просто мерой предосторожности, учитывая опасности российской политики. В любом случае, это изолировало его от потенциальных противников и дало ему неприступную опору, когда позднее он приступил к консолидации власти.
«Позднее» наступило скоро.
В то время в должности ещё находился предшественник Путина Борис Ельцин. Несмотря на превосходство Москвы в численности, вооружениях и поддержке с воздуха, разношёрстные чеченские партизаны своей борьбой загнали мощную российскую армию Ельцина в кровавый и позорный тупик.
К концу 1995 года российские силы были полностью деморализованы. Это, наряду с острой болью, которое российское общество испытывало в связи с афганской катастрофой, и его сильным сопротивлением нынешнему конфликту, к концу следующего года заставило правительство Ельцина объявить прекращение огня.
Путин наблюдал за катастрофой издалека, и это постоянно его терзало. В течение большей части конфликта он был лишь очередной второстепенной политической фигурой в Санкт-Петербурге, далёкой от кремлёвской политики. Но он был полон амбиций и уже нацелился на более высокую должность. Для этого он собрал узкий круг доверенных лиц и в 1996 году переехал в Москву, где бывший коллега пригласил его в состав администрации Ельцина.
Окружение себя верными сторонниками было умной стратегией, либо это могло быть просто мерой предосторожности, учитывая опасности российской политики. В любом случае, это изолировало его от потенциальных противников и дало ему неприступную опору, когда позднее он приступил к консолидации власти.
«Позднее» наступило скоро.
К 1998 году Владимир Путин – ранее неприметный сотрудник КГБ невысокого ранга – превратился в восходящую звезду политического небосклона, пользовавшуюся расположением Ельцина. Сначала, в июле 1998 года, Ельцин поставил его руководителем Федеральной службы безопасности (ФСБ, преемницы КГБ). Затем, едва прошёл год, он назначил Путина на пост премьер-министра.
Теперь, по прошествии времени, это кажется головокружительным взлётом. Однако в то время, никто о Путине особо не думал. В конце концов, за восемь лет это был шестой премьер-министр Ельцина; эта должность была бесперспективной. Никто не ждал, что новый парень продержится дольше, чем любой из его предшественников.
Путина сильно недооценили – и не в последний раз.
В результате назначения премьер-министром Путин сразу же был втянут в чеченскую драку, которая разгорелась вновь. Но вместо того, чтобы рассматривать её как безнадёжную грязь, он увидел возможность доказать, как он отличается от нерешительного Ельцина, которого, как он был уверен, он мог заменить. И первой вехой на этом пути было организация концовки, очень отличающейся от первого чеченского конфликта.
Что он и сделал.
В конце сентября 1999 года недавно назначенный председателем правительства Путин приказал российским военным самолётам нанести удары по чеченской столице городу Грозному. Неделю спустя российские бронетанковые батальоны, в течение нескольких месяцев сосредотачивавшиеся на границе, пересекли её. Шла Вторая чеченская война.
На этот раз, следуя стратегии выжженной земли, российские военные обратили своё оружие на гражданские объекты. Во избежание повторения тяжёлых потерь, понесённых в ходе Первой чеченской войны, они продвигались медленно и при подавляющем превосходстве сил, используя для ослабления чеченской обороны артиллерию и авиацию. Около 300 тысяч мирных жителей из 800-тысячного населения Чечни бежало от российского наступления и искало убежища в соседних российских республиках.
Теперь, по прошествии времени, это кажется головокружительным взлётом. Однако в то время, никто о Путине особо не думал. В конце концов, за восемь лет это был шестой премьер-министр Ельцина; эта должность была бесперспективной. Никто не ждал, что новый парень продержится дольше, чем любой из его предшественников.
Путина сильно недооценили – и не в последний раз.
В результате назначения премьер-министром Путин сразу же был втянут в чеченскую драку, которая разгорелась вновь. Но вместо того, чтобы рассматривать её как безнадёжную грязь, он увидел возможность доказать, как он отличается от нерешительного Ельцина, которого, как он был уверен, он мог заменить. И первой вехой на этом пути было организация концовки, очень отличающейся от первого чеченского конфликта.
Что он и сделал.
В конце сентября 1999 года недавно назначенный председателем правительства Путин приказал российским военным самолётам нанести удары по чеченской столице городу Грозному. Неделю спустя российские бронетанковые батальоны, в течение нескольких месяцев сосредотачивавшиеся на границе, пересекли её. Шла Вторая чеченская война.
На этот раз, следуя стратегии выжженной земли, российские военные обратили своё оружие на гражданские объекты. Во избежание повторения тяжёлых потерь, понесённых в ходе Первой чеченской войны, они продвигались медленно и при подавляющем превосходстве сил, используя для ослабления чеченской обороны артиллерию и авиацию. Около 300 тысяч мирных жителей из 800-тысячного населения Чечни бежало от российского наступления и искало убежища в соседних российских республиках.
Ранний успех кампании в Чечне обеспечил Путину идеальную позицию для следующей потрясающей новости: 31 декабря 1999 года Борис Ельцин, рейтинги одобрения деятельности которого упали до однозначных цифр, внезапно ушёл в отставку. Согласно российской конституции премьер-министр Путин сменил Ельцина и стал исполняющим обязанности президента. Промежуток от назначения главой ФСБ в июле 1998 года до назначения премьер-министром Путин перепрыгнул за год с копейками, а до и. о. президента – через три месяца после этого. Это был изумительный взлёт, невиданный в российской политической истории.
Ожидал ли Путин того, что пойдёт так далеко и так быстро? Было ли всё запланировано? Разумеется, знать мы этого не можем. Но независимо от того, произошло ли это преимущественно в силу умысла, или преимущественно по воле случая, мы видим, что призыв «лови момент» он исполнил мастерски.
Он знал, о какого рода лидере тосковали русские, поэтому первостепенное значение придал продвижению своего имиджа бесстрашного крутого парня. Того, который в Чечне проталкивал подход «пленных не брать». Того, который покинет кабинет президента и вылетит в зону боевых действий, чтобы выразить свою поддержку войскам и свою солидарность с ними. Т.е. сделает то, чего бы Ельцин не сделал никогда.
Ожидал ли Путин того, что пойдёт так далеко и так быстро? Было ли всё запланировано? Разумеется, знать мы этого не можем. Но независимо от того, произошло ли это преимущественно в силу умысла, или преимущественно по воле случая, мы видим, что призыв «лови момент» он исполнил мастерски.
Он знал, о какого рода лидере тосковали русские, поэтому первостепенное значение придал продвижению своего имиджа бесстрашного крутого парня. Того, который в Чечне проталкивал подход «пленных не брать». Того, который покинет кабинет президента и вылетит в зону боевых действий, чтобы выразить свою поддержку войскам и свою солидарность с ними. Т.е. сделает то, чего бы Ельцин не сделал никогда.
Российский народ замечает демонстрацию силы и любит её.
Во время опросов в августе 1999 года Путин набирал менее 2 процентов в свою поддержку в качестве кандидата в президенты, несмотря на поддержку Ельцина (или, пожалуй, благодаря ей). К началу Дня выборов в марте 2000 года его положение полностью изменилось. Путин сталкивался с большой оппозицией. Но ни у кого из других кандидатов шансов не было. В феврале российские войска взяли Грозный, и в людской памяти был свежа молниеносная победа в Чечне. Путин оседлал волну популярности. Он получил 53 процента голосов и стал президентом.
Правление Владимира Путина началось. Подобно Петру Великому, исторической фигурой которого он больше всего восхищался, он поклялся восстановить свою страну в качестве великой державы. Он знал, что это не будет лёгкой задачей. Но он верил, что наделён всеми нужными качествами для того, чтобы довести дело до конца – физической выносливостью, острым умом, глубоким пониманием закономерностей политики в реальном мире (и роли, которую играет энергия), а также непоколебимой дерзостью мечты. Наступало время укреплять свою власть, разбираясь со своими врагами.
Следующие в прицеле Путина – олигархи.
Во время опросов в августе 1999 года Путин набирал менее 2 процентов в свою поддержку в качестве кандидата в президенты, несмотря на поддержку Ельцина (или, пожалуй, благодаря ей). К началу Дня выборов в марте 2000 года его положение полностью изменилось. Путин сталкивался с большой оппозицией. Но ни у кого из других кандидатов шансов не было. В феврале российские войска взяли Грозный, и в людской памяти был свежа молниеносная победа в Чечне. Путин оседлал волну популярности. Он получил 53 процента голосов и стал президентом.
Правление Владимира Путина началось. Подобно Петру Великому, исторической фигурой которого он больше всего восхищался, он поклялся восстановить свою страну в качестве великой державы. Он знал, что это не будет лёгкой задачей. Но он верил, что наделён всеми нужными качествами для того, чтобы довести дело до конца – физической выносливостью, острым умом, глубоким пониманием закономерностей политики в реальном мире (и роли, которую играет энергия), а также непоколебимой дерзостью мечты. Наступало время укреплять свою власть, разбираясь со своими врагами.
Следующие в прицеле Путина – олигархи.
Источник:
реклама
ПУТИН ЭТО РОСИЯ, РОСИЯ ЭТО ПУТИН
тут этому потверждение
Владимир Владимирович, надеюсь, что мой дед не ошибся в Вас. Вернее, не надеюсь, а верю, ведь пока что он не ошибался.
Тогда не придется "пердеть мозгом" если он у тебя в принципе есть.