6726
8
В ночь с 21 на 22 июля 1941 года нацистские самолеты совершили первый авианалёт на Москву.
В наши дни ответный удар советской авиации по Берлину широко известен. Но в общих чертах.
Мало кому известны подробности проведенных операций.
Именно «операций», потому что авиабросок на Берлин был не один, их было девять!
Рассказ, как ответило нацистам советское командование.
В наши дни ответный удар советской авиации по Берлину широко известен. Но в общих чертах.
Мало кому известны подробности проведенных операций.
Именно «операций», потому что авиабросок на Берлин был не один, их было девять!
Рассказ, как ответило нацистам советское командование.
Об этих подвигах лучших советских летчиков бомбардировочной авиации следует вспомнить отдельно.
Как и о том, как велась предполетная подготовка, в каких тяжелых условиях полеты совершались, как летчики становились героями подобно экипажу старшего лейтенанта Панфилова, однофамильца знаменитого генерала.
Как и о том, как велась предполетная подготовка, в каких тяжелых условиях полеты совершались, как летчики становились героями подобно экипажу старшего лейтенанта Панфилова, однофамильца знаменитого генерала.
Ответный удар
Как мы знаем, к моменту начала нацистских авиаударов по нашей столице обстановка на фронтах Великой Отечественной войны сложилась тяжелая.
Сухопутные части противника быстро продвигались на восток.
Однако врагам было суждено ощутить упорное сопротивление Красной Армии не только на суше, но и в воздухе.
Сухопутные части противника быстро продвигались на восток.
Однако врагам было суждено ощутить упорное сопротивление Красной Армии не только на суше, но и в воздухе.
×
«Ни одна бомба никогда не упадёт на столицу рейха!»
* Маршрут первого полёта
Одним из эпизодов воздушного противостояния стал и ответный удар по Берлину.
В то время германский командующий люфтваффе (ВВС) «Толстый Герман» Геринг самонадеянно заявлял:
«Ни одна бомба никогда не упадёт на столицу рейха!».
Он не мог знать, что в СССР в обстановке строжайшей секретности по личному приказу Сталина лучшие экипажи советской дальней и морской бомбардировочной авиации готовились дать ответ на варварские бомбардировки Москвы.
Была разработана специальная операция.
Для этого из Кронштадта ночью, в условиях радиомолчания, на аэродром Кагул, что на острове Эзель (ныне Сааремаа) недалеко от берегов Эстонии прибыл специальный караван кораблей.
Он привез горючее для самолетов, необходимые запасные части, буксиры, катки и стальные листы для увеличения длины взлетных полос.
Одним из эпизодов воздушного противостояния стал и ответный удар по Берлину.
В то время германский командующий люфтваффе (ВВС) «Толстый Герман» Геринг самонадеянно заявлял:
«Ни одна бомба никогда не упадёт на столицу рейха!».
Он не мог знать, что в СССР в обстановке строжайшей секретности по личному приказу Сталина лучшие экипажи советской дальней и морской бомбардировочной авиации готовились дать ответ на варварские бомбардировки Москвы.
Была разработана специальная операция.
Для этого из Кронштадта ночью, в условиях радиомолчания, на аэродром Кагул, что на острове Эзель (ныне Сааремаа) недалеко от берегов Эстонии прибыл специальный караван кораблей.
Он привез горючее для самолетов, необходимые запасные части, буксиры, катки и стальные листы для увеличения длины взлетных полос.
* Полковник Е.Н. Преображенский с экипажем своего самолёта
Задача первого удара была возложена на опытных образцовых летчиков морской авиации ВМФ СССР, а именно на 1-й минно-торпедный авиаполк.
Координировали операцию главком ВМФ СССР и легендарный адмирал Н.Г. Кузнецов, командующий Балтийским флотом адмирал В.Ф. Трибуц.
От авиации работали над операцией генералы Михаил Самохин и Семен Жаворонков.
Кроме этих лиц, об операции знал только непосредственно возглавивший удар полковник Евгений Преображенский.
Задача первого удара была возложена на опытных образцовых летчиков морской авиации ВМФ СССР, а именно на 1-й минно-торпедный авиаполк.
Координировали операцию главком ВМФ СССР и легендарный адмирал Н.Г. Кузнецов, командующий Балтийским флотом адмирал В.Ф. Трибуц.
От авиации работали над операцией генералы Михаил Самохин и Семен Жаворонков.
Кроме этих лиц, об операции знал только непосредственно возглавивший удар полковник Евгений Преображенский.
Сквозь огневую завесу
Со 2 по 6 августа 1941 года на аэродроме Кагул шла активная подготовка к броску.
Осуществлялась подготовка лётчиков (по соображениям секретности до начала операции они не знали, куда предстоит лететь), техники и летного поля.
Осуществлялась авиаразведка Берлина.
Осуществлялась подготовка лётчиков (по соображениям секретности до начала операции они не знали, куда предстоит лететь), техники и летного поля.
Осуществлялась авиаразведка Берлина.
В ночь с 7 на 8 августа 1941 года 15 дальних бомбардировщиков ДБ-3Ф (Ил-4) вылетели с аэродрома Кагул, путь лежал через Свинемюнде и Штеттин на Берлин. Штурманом, проложившим маршрут, был П.И. Хохлов.
Полет проходил в сложных условиях, экипажам предстояло преодолеть почти 1800 километров туда и обратно.
Каждый самолет нес либо две 250-килограммовые бомбы, либо одну весом 500 кг.
Летели на высоте свыше 7000 метров, в кислородных масках.
Стекла машин и очков постоянно обмерзали, температура за бортом достигала минус 40 градусов по Цельсию.
Но советские лётчики упрямо шли к цели.
Над Штеттином немцы приняли наши ДБ-3 за своих и сигналами предлагали им садиться.
Но вот и заветная цель – хорошо освещенный Берлин.
Нацистские лидеры убедили горожан в безопасности, и противовоздушная оборона была хорошо отлажена, потому никто в ту ночь не ожидал удара.
На город посыпались бомбы. Немцы отреагировали через 40 секунд, срочно включив светомаскировку, прожекторы.
Зенитная артиллерия открыла ураганный огонь.
Но враг неправильно рассчитал высоту.
Немцы били на 4500-5000 метров, а наши шли на высоте 7000 метров.
Полет проходил в сложных условиях, экипажам предстояло преодолеть почти 1800 километров туда и обратно.
Каждый самолет нес либо две 250-килограммовые бомбы, либо одну весом 500 кг.
Летели на высоте свыше 7000 метров, в кислородных масках.
Стекла машин и очков постоянно обмерзали, температура за бортом достигала минус 40 градусов по Цельсию.
Но советские лётчики упрямо шли к цели.
Над Штеттином немцы приняли наши ДБ-3 за своих и сигналами предлагали им садиться.
Но вот и заветная цель – хорошо освещенный Берлин.
Нацистские лидеры убедили горожан в безопасности, и противовоздушная оборона была хорошо отлажена, потому никто в ту ночь не ожидал удара.
На город посыпались бомбы. Немцы отреагировали через 40 секунд, срочно включив светомаскировку, прожекторы.
Зенитная артиллерия открыла ураганный огонь.
Но враг неправильно рассчитал высоту.
Немцы били на 4500-5000 метров, а наши шли на высоте 7000 метров.
«Моё место — Берлин! Задачу выполнили. Возвращаемся на базу!».
Несмотря на запрет радиосообщений и из-за риска погибнуть радист В. Кротенко передал в эфир открытым текстом:
«Моё место — Берлин! Задачу выполнили. Возвращаемся на базу!».
Через 7 часов тяжелейшего перелета все экипажи без потерь вернулись на Кагул.
Задача была выполнена в полном объеме. Все лётчики личным распоряжением И. Сталина получили государственные награды и денежные вознаграждения.
А немецкое руководство, ещё месяц назад кричавшее во всеуслышание о неуязвимости столицы, было вынуждено судорожно искать объяснения провалу своей ПВО.
Интересно, что, несмотря на широкое освещение авиаброска на Берлин в советской прессе, немцы упорно обвиняли в авиаударе англичан.
«Моё место — Берлин! Задачу выполнили. Возвращаемся на базу!».
Через 7 часов тяжелейшего перелета все экипажи без потерь вернулись на Кагул.
Задача была выполнена в полном объеме. Все лётчики личным распоряжением И. Сталина получили государственные награды и денежные вознаграждения.
А немецкое руководство, ещё месяц назад кричавшее во всеуслышание о неуязвимости столицы, было вынуждено судорожно искать объяснения провалу своей ПВО.
Интересно, что, несмотря на широкое освещение авиаброска на Берлин в советской прессе, немцы упорно обвиняли в авиаударе англичан.
Коридор на Берлин
Налеты на Берлин продолжались.
Следующий вылет осуществлялся 10 августа с другого аэродрома – города Пушкин.
Силами 81 бомбардировочной дивизии, выделенными для удара, командовал легендарный лётчик Михаил Водопьянов.
Однако вылет не задался.
В отличие от коллег-моряков, были использованы новейшие на тот момент модели дальних бомбардировщиков – ТБ-7 (Пе-8) и Ер-2.
Следующий вылет осуществлялся 10 августа с другого аэродрома – города Пушкин.
Силами 81 бомбардировочной дивизии, выделенными для удара, командовал легендарный лётчик Михаил Водопьянов.
Однако вылет не задался.
В отличие от коллег-моряков, были использованы новейшие на тот момент модели дальних бомбардировщиков – ТБ-7 (Пе-8) и Ер-2.
* Бомбардировщик ТБ-7 (Пе-8)
Из-за технических неисправностей плохо обкатанных новых самолетов из 10 бортов, ушедших на Берлин, до цели дошли только шесть.
На базу вернулись всего две машины. Остальные были потеряны.
Особый интерес вызывает геройский бой экипажа старшего лейтенанта А. И. Панфилова.
Его ТБ-7 получил тяжелые повреждения от зенитного огня над Берлином.
На обратном пути самолет потерял ориентировку, отказали два двигателя из четырех.
Самолет совершил жесткую посадку аж на территории вражеской Финляндии.
Экипаж принял решение не сдаваться врагу, летчики вырыли окоп, сняли с машины пушки и пулемёты и заняли оборону.
Четверо суток сражались советские лётчики с превосходящими силами противника.
Четверо суток.
В живых остался только стрелок-радист.
Последний патрон он приберегал для себя, но в пылу боя израсходовал и его, был взят в плен финнами.
Эта история стала известна только после окончания войны.
Из-за технических неисправностей плохо обкатанных новых самолетов из 10 бортов, ушедших на Берлин, до цели дошли только шесть.
На базу вернулись всего две машины. Остальные были потеряны.
Особый интерес вызывает геройский бой экипажа старшего лейтенанта А. И. Панфилова.
Его ТБ-7 получил тяжелые повреждения от зенитного огня над Берлином.
На обратном пути самолет потерял ориентировку, отказали два двигателя из четырех.
Самолет совершил жесткую посадку аж на территории вражеской Финляндии.
Экипаж принял решение не сдаваться врагу, летчики вырыли окоп, сняли с машины пушки и пулемёты и заняли оборону.
Четверо суток сражались советские лётчики с превосходящими силами противника.
Четверо суток.
В живых остался только стрелок-радист.
Последний патрон он приберегал для себя, но в пылу боя израсходовал и его, был взят в плен финнами.
Эта история стала известна только после окончания войны.
* Бомбардировщик ДБ-3Ф
Вылеты продолжались. Всего на Германию было произведено 86 вылетов.
33 самолёта бомбили Берлин, сбросив на него 21 тонну бомб и вызвав в городе 32 пожара.
37 самолётов не смогли выйти к столице Германии и нанесли удары по другим городам.
В общей сложности было израсходовано 311 фугасных и зажигательных бомб общим весом 36 050 кг.
Были сброшены 34 агитбомбы с листовками.
Вылеты продолжались. Всего на Германию было произведено 86 вылетов.
33 самолёта бомбили Берлин, сбросив на него 21 тонну бомб и вызвав в городе 32 пожара.
37 самолётов не смогли выйти к столице Германии и нанесли удары по другим городам.
В общей сложности было израсходовано 311 фугасных и зажигательных бомб общим весом 36 050 кг.
Были сброшены 34 агитбомбы с листовками.
Психологический эффект
К сентябрю-октябрю 1941 года, после оставления советскими войсками Моонзундского архипелага и Таллина, дальности нашим самолетам для налетов на Берлин хватать перестало.
Но к этому времени был произведен колоссальный психологический эффект на население и руководство нацистской Германии.
Враг понял, что не сможет безнаказанно рушить наши города с воздуха.
Но к этому времени был произведен колоссальный психологический эффект на население и руководство нацистской Германии.
Враг понял, что не сможет безнаказанно рушить наши города с воздуха.
"Зачем вы связались с русскими?"
* Результаты советского авиаудара по Берлину
Так или иначе, эффект был достигнут максимальный.
В заключение следует процитировать строчки из письма жительницы Берлина своему мужу на фронт:
«…Родные Вилли Фюрстенберга служили на артиллерийском заводе. Завода больше не существует! Родные Вилли погибли под развалинами. Ах, Эрнст, когда русские бомбы падали на заводы Симменса, мне казалось, всё проваливается сквозь землю. Зачем вы связались с русскими?»
Так или иначе, эффект был достигнут максимальный.
В заключение следует процитировать строчки из письма жительницы Берлина своему мужу на фронт:
«…Родные Вилли Фюрстенберга служили на артиллерийском заводе. Завода больше не существует! Родные Вилли погибли под развалинами. Ах, Эрнст, когда русские бомбы падали на заводы Симменса, мне казалось, всё проваливается сквозь землю. Зачем вы связались с русскими?»
Источник:
Ссылки по теме:
- Затонувшая военная техника времен ВОВ
- Бомбоубежища России. Куда бежать, если завтра война
- Забыть невозможно: культовые предметы советского времени
- Английские футбольные болельщики возложили цветы на Мамаевом кургане
- Документально: фотоистория попавшего в плен к финнам красноармейца
реклама
На северо-западную часть города было сброшено 22 тонны бомб, погибли 12 человек, также были причинены серьезные разрушения. Жертв было бы значительно больше, ведь первоначально у англичан было 81 самолет (типов «Веллингтон» и «Хэмпден»), однако до цели дошли только 29 машин, причем 7 из них были сбиты над городом.
К концу 1940 года общий урон от английских налетов стоил Берлину примерно 200 убитых и до 1800 разрушенных зданий. Сравнительно небольшое количество жертв объясняется просто главными целями были не жилые кварталы – в городе располагались крупнейшие заводы («АЭГ», «БМВ», «Дорнье», «Хейнкель», «Фокке-Вульф»), и главный узел автомобиль ных и железнодорожных путей Германии, и, конечно, штаб-квартира Рейха.
"немцы нас ищут. Они обескуражены. Такая дерзость – бомбить Берлин как раз в то время, когда министр пропаганды Геббельс раззвонил по всему свету, что у русских почти нет самолетов, бомб не хватает, летчиков нет, бензина нет! Русские задыхаются, русским конец. Арийцы, держитесь! Еще немного. Еще совсем-совсем немного! Уже победа близка. Хайль!
А самолеты летят, летят, как из прорвы. Сыплются бомбы. Сотнями тонн рвутся в глубоком немецком тылу– в Восточной Пруссии, в Центральной Германии! И советский радиодиктор Юрий Левитан, которого Гитлер посулил повесить, как только немецкий сапог ступит в Москву, торжественно вещает всему миру: «Большая группа наших самолетов бомбардировала военно-промышленные объекты Берлина, Кенигсберга, Данцига, Штеттина…»
Мы, летчики, все экипажи, все, кто в данный момент находились в части, собирались возле репродуктора и слушали в строгом молчании. Да, это о нас, о нашей работе, о наших делах. Мы понимали: сейчас это сообщение Совинформбюро слушает вся страна. Слушают женщины-работницы, недавние домохозяйки, с потемневшими от (Металла пальцами и почти такими же от недоедания и недосыпания лицами, заменившие у станков мужей, готовящие оружие и боеприпасы для фронта. Колхозницы, одни в обезлюдевших деревнях кормящие армию и город, сами впрягающиеся в плуги, чтобы пахать землю, потому что лошадей почти не стало. Они слушали эту сводку, и на душе у них становилось легче: значит, не только фашисты бомбят наших, но наши им тоже дают… И пехотинцам, артиллеристам, саперам-всем родам наземных войск, испытавшим на себе удары «юнкерсов» и «мессершмиттов», им тоже становилось веселее, и крепла вера в нашу конечную победу. Да и у самих летчиков АДД – авиации дальнего действия – распрямлялись плечи: нет, ничто не проходит бесследно, и наши жертвы тоже. Пусть не спят по ночам и трясутся от страха немецкие бюргеры. Пусть их гансы и фрицы на передовой получают из дома тревожные вести. Пусть! Мы будем еще сильнее бомбить их заводы, мосты, железнодорожные эшелоны, сеять панику в их тылу. Мы знали: бомбовые налеты нашей авиации на глубокие тылы противника производили на врагов подавляющее впечатление. Авиации у русских нет, а бомбы сыплются – и с бомбами листовки.
«И откуда они летают? – гадали фашисты. – Из-под Москвы – далеко, не хватит горючего. Может быть, из какой-нибудь нейтральной страны?»
И тут их осенила «догадка»: русские делают «челночные» рейды! Взлетают от линии фронта, летят на Берлин, бомбят, садятся в Англии. Там заправляются, подвешивают бомбы и возвращаются домой. По пути бомбят Берлин. Так, и только так!"
ну, в целом логика немцев понятна) До Британии ж ближе, чем до Эзеля.
Из 70 самолётов советских ВВС потеряно 17, т.е. 24%. Считается колоссальным успехом.
-везли на палубах МО или сторожевиков и это при полном господстве люфтваффе. Воспоминания читал.
Вообще-то, немецкое руководство откричалось еще в конце августа 1940-го. А товарищ Молотов, кстати, будучи в Берлине, в ноябре 40-го вместо ужина до полуночи прятался в бомбоубежище в компании Риббентропа от английских бомб. Так что пафос, что немцы начали "судорожно" что-то там искать именно после рейдов советских ВВС, мягко говоря, излишен. Психологический эффект, несомненно, был велик, но только для советских граждан. Что, конечно, немаловажно. Материальный урон немецкой экономике от точечного высотного бомбометания был незначительным и быстро восполнимым. Германия почувствовала эффект только при переходе союзников к стратегии ковровых бомбардировок. В которой, ясное дело, наша авиация принимать участие не могла.
Все просто - искали себе проблемы. Ничему история не учит