Первый исследователь Тунгусского метеорита

У ученых нет сомнений, что озеро существовало задолго до Тунгусской катастрофы, и его происхождение не связано с этим событием", — заключили специалисты.

Первооткрывателем Тунгусского метеорита по праву является Леонид Алексеевич Кулик (1883 — 1942). Именно ему наука обязана тем, что этот удивительный феномен не канул в Лету.

Начались научные исследования тунгусской проблемы с незначительного и заурядного события. В 1921 г., оторвав листок календаря, 38- летний
геофизик Л.Кулик, ученик и сотрудник В.И.Вернадского по Минералогическому музею Академии наук, прочел сообщение о метеорите 1908 г.

Так ученый, увлеченный изучением "небесных камней", впервые узнал о наблюдавшемся в Енисейской губернии пролете большого болида и сразу же загорелся желанием найти место его падения, а сам метеорит сделать достоянием науки.

К 1926 г. в Метеоритном отделе Минералогического музея Академии Наук СССР о падении Тунгусского метеорита накопился значительный материал, подкрепленный опубликованными статьями С. В. Обручева и А. В. Вознесенского, а также полученной к тому времени рукописью И. М. Суслова, опубликованной в 1927 г. Все это настоятельно требовало организации специальной экспедиции для обследования места падения метеорита, расположение которого было уже в общем известно.

В своей объяснительной записке в Академию Наук СССР Л. А. Кулик отмечал, что падение Тунгусского метеорита произошло в районе фактории Вановары, куда и необходимо направить экспедицию. Последняя, докладывал Кулик, не должна строиться на расчете непременной находки и доставки метеорита, а должна носить предварительный, разведывательный характер.

В дополнение к этой записке академик В. И. Вернадский представил 27 марта 1926 г. в Академию Наук СССР свои соображения, касающиеся изучения падения Тунгусского метеорита. Он писал:

«На основании всех этих соображений я считаю в высшей степени важным возможно быстрое нахождение метеорита в районе Подкаменной Тунгуски, выяснение его размеров, его состава и строения. Посылка экспедиции, предполагаемая музеем, возможно окажется делом очень большого научного значения, и полученные результаты могут сторицей окупить затраченные на них время н средства. Они никаким образом не могут быть вообще напрасными».

Первая Тунгусская экспедиция под руководством Л.А. Кулика была разрешена Президиумом Академии наук СССР, и в феврале 1927 г. Л.А. Кулик со своим помощником Гюлихом выехал из Ленинграда. 12 февраля Кулик прибыл на станцию Тайшет, пополнил здесь и упаковал снаряжение и 14 марта выехал конным транспортом (еще по снегу) по тракту на село Дворец, на реке Ангаре, и далее по Ангаре до села Кежмы, куда и прибыл 19 марта. Здесь он снова пополнил свое снаряжение и запасы продовольствия, получил более точные и подробные сведения о фактории Вановаре и 22 марта на трех подводах выехал из Кежмы.

Вскоре таежная дорога перешла в наезженную тропу, по которой было трудно передвигаться на санях. 25 марта Кулик достиг фактории Вановары, находящейся приблизительно в 200 км к северу от Кежмы и расположенной на правом высоком берегу Подкаменной Тунгуски. Здесь была создана база экспедиции, и Кулик стал готовиться к походу в глубь тайги, в область поваленного леса. Фактория Вановара представляла в то время маленький поселок из нескольких жилых домов и подсобных построек. Здесь помещались два приемочных пункта пушнины от охотников-эвенков, принадлежавшие Госторгу и акционерному обществу «Сырье». Все население фактории состояло из семей двух заведующих пунктами, семьи рабочего и полуоседлого эвенка, упоминавшегося выше Лючеткана (фиг. 11). Кулик заключил с Лючетканом соглашение об участии его в экспедиции в качестве проводника.

На следующий день после прибытия на факторию Кулик вместе с Лючетканом и одним рабочим на лошадях попытался пробраться к границе области поваленного леса. Однако навьюченные лошади не смогли передвигаться по тайге, занесенной глубоким снегом. Пришлось вернуться обратно на факторию. После этого в течение нескольких дней Кулик занимался подготовкой к новому походу в тайгу. В это время он встречался на фактории с приезжавшими из тайги эвенками, которые привозили добытую ими пушнину для сдачи на приемочный пункт, в обмен на которую они получали продовольствие и промышленные товары.

От них Кулик вновь услышал уже в значительной части известные рассказы о поваленном лесе. Кулик снова заключил соглашение, но в этот раз с эвенком Охченом, проживавшим около устья реки Чамбэ, впадающей в Подкаменную Тунгуску. Охчен обязался доставить экспедицию всем ее снаряжением на оленях с реки Чамбэ на хребет Лакуру. По прибытии на Лакуру он должен был в течение четырех дней ознакомить экспедицию с отдельными местами поваленного леса, затем уйти на охотничий промысел, а в конце мая снова притти на оленях за экспедицией и доставить ее на реку Чамбэ, к своей избе.

Отсюда экспедиция должна была самостоятельно выбраться на факторию. Таков был план, разработанный Куликом.

8 апреля экспедиция в составе Кулика, Гюлиха, Лючеткана с одним возчиком на лошадях выехали из фактории по берегу реки Подкаменной Тунгуски к избе эвенка Охчена, расположенной в 30—35 км от фактории, куда и прибыла к ночи того же дня. На следующий день, навьючив все снаряжение на оленей, эксепедиция по оленьей тропе вышла в тайгу. Через два дня тропа кончилась, впереди предстала непроходимая девственная тайга, пришлось прорубать путь. В десятке с небольшим километров от избы эвенка Охчена, — писал в своем дневнике Кулик,— вдали, на северо-востоке показался хребет Буркан, расположенный вдоль левого берега реки Чамбэ, при впадении в нее реки Макирты. Направление пути экспедиции все время изменялось с северного на северо-западное. 13 апреля экспедиция пересекла реку Макирту и здесь встретила начало сплошного вывала леса. Поваленные деревья лежали вершинами, обращенными к югу, т. е. навстречу пути экспедиции. Кулик записал в своем дневнике: «Северные берега реки Макирты оживлены сопками «чувалами», живописно выделяющимися на фоне неба и тайги своими почти безлесными белоснежными шапками, оголенными метеоритным вихрем 1908 г.»

Отсюда экспедиция направилась на северо-запад, вдоль русла реки Макирты. встречая повсюду на холмах поваленный лес. Вскоре вдали показалась гора с двумя остроконечными вершинами — Шакрама, как ее зовут эвенки, что означает по-русски «сахарная голова». К этому времени у проводника, эвенка Охчена, появилось стремление повернуть обратно, отказавшись от своего первоначального обязательства доставить экспедицию на хребет Лакуру и сопровождать ее по отдельным местам поваленного леса. Он ссылался на недостаток продуктов, на невозможность пополнить свои запасы и на разные другие причины. После переговоров с эвенком Кулику все же удалось удержать его от возвращения, по крайней мере, в течение ближайших нескольких дней, причем Кулику пришлось выделить часть запасов продовольствия для снабжения эвенка с его женой и братом, которые также сопровождали экспедицию.

15 апреля Кулик поднялся на гору Шакрама и осмотрел окрестности. Отсюда он совершил экскурсию на хребет Хладного, расположенный к востоку от горы Шакрама и названный так Куликом. Здесь им была обнаружена южная граница распространения ожога, вызванного взрывом при падении метеорита. С хребта Хладного можно охватить взором значительную территорию во всех направлениях. Южнее реки Макирты голые места от поваленного леса видны были лишь по склонам отдельных вершин и горок; в долинах же и вообще в защищенных местах лес уцелел. К западу, на вершинах хребта Лакура, поваленный лес виден отдельными пятнами. Такие же пятна замечались и на хребте Буркан, к юго-востоку, причем в направлении на восток пятна уходили по крайней мере на 20—25 км. Так как в тайге еще лежал мощный снежный покров, то места с поваленным лесом резко выделялись белоснежными пятнами на общем сером фоне тайги.

Таким образом, вся местность к западу, югу и востоку от хребта Хладного характеризуется вывалом леса на открытых местах, причем поваленные деревья' лежат вершинами к югу или юго-востоку. Здесь встречается и молодая поросль леса, в возрасте 20—30 лет. К северу от хребта Хладного, по глазомерной оценке километров на 10—12, почти весь горизонт занят группой белоснежных, оголенных от леса гор. Этот участок гор, как это можно было различить с хребта Хладного, рассекается руслом ручья Чургима, текущего с севера и впадающего в реку Хушмо. Находившийся с Куликом эвенок Лючеткан говорил ему, что именно этот район, т. е. за горами на севере, занимал в 1908 г. его родственник, эвенок Василий Ильич Илыошонок (Онкоуль). В этом районе находились и его лабазы, разрушенные падением метеорита, а также паслись олени.

Итак, Кулик достиг той области, о которой стали слагаться чуть ли не легенды,— области поваленного леса, где упал знаменитый Тунгусский метеорит. Теперь Кулик стремился проникнуть к северу, за те белоснежные горы (от сплошного вывала леса), которые открылись перед ним с хребта Хладного. Первоначальный план проникновения на хребет Лакуру он уже оставил. Однако эвенки Охчен и Лючеткан наотрез отказались сопровождать экспедицию. Создалось критическое положение. Итти на риск, т. е. остаться вдвоем в тайге за сотню километров от фактории, перед наступлением весеннего половодья и без каких-либо средств к передвижению и перевозке экспедиционного снаряжения, Кулик не мог. Поэтому для него не было другого выхода, как только вернуться с эвенками на факторию Вановару, а после этого попытаться в сопровождении новых проводников, местных охотников, снова пробраться в область поваленного леса. Однако в этот свой второй поход он решил использовать плот для продвижения по разлившимся рекам Чамбэ и Хушмо. Задержавшись в районе хребта Хладного еще на несколько дней для засечки приметных пунктов и вершин гор при помощи горного компаса, 19 апреля экспедиция повернула обратно к фактории Вановаре, куда и прибыла благополучно 22 апреля. В своем письме, посланном с фактории академику В. И. Вернадскому, Кулик писал:

«…Мы проникли в глубь тайги верст на 100 от фактории Вановары, сплошным буреломом (ни одного взрослого дерева!) прошли верст 20 в направлении с юга на север. Впечатление от этого бурелома исключительное: на всем этом пространстве взрослый лес сметен начисто и параллельно уложен вершинами в общем к югу (эвенки всех заверяли: «вершинами к северо-востоку»). Это уже отвечает радианту, для этого места и часа, потока Понс-Виннекид, который совершенно не совпадал с ранее указывавшимся направлением на северо-восток.

С вершин гор, в конце моего маршрута, я визуально определил (примерно) район всего этого бурелома, занимающего, повидимому, огромную площадь верст 30 в поперечнике по короткой оси эллипса; длинная ось его уходила из поля зрения к северу и исчисляется эвенками чуть ли не в сотню верст; эту ось мы прошли к границе того центрального пространства этого эллипса, на котором лес был не только повален, но и сожжен; эта до сих пор голая площадь в сплошной на сотни верст вокруг тайге наблюдалась мной (ориентировка по пикам гор) на несколько десятков верст к северу; восточная и западная границы ее не уходили из поля зрения…».

В дневнике Л. А. Кулик следующим образом записал свои впечатления после первой экскурсии в область поваленного леса:

«Я до сих пор не могу разобраться в хаосе тех впечатлений, которые связаны с этой экскурсией. Больше того, я не могу реально представить себе всей грандиозности картины этого исключительного падения. Сильно всхолмленная, почти гористая местность, на десятки верст простирающаяся туда, вдаль, за северный горизонт… Белым пологом полуметрового снега покрыты на севере дальние горы вдоль реки Хушмо. Не видно отсюда, с нашего наблюдательного пункта, и признаков леса; все повалено и сожжено, а вокруг многоверстной каймой на эту мертвую площадь надвинулась молодая, двадцатилетняя поросль, бурно пробивающаяся к солнцу и жизни… И жутко становится, когда видишь десяти-двадцативершковых великанов, переломанных пополам, как тростник, с отброшенными на много метров к югу вершинами. Этот пояс поросли окаймляет горелое место на десятки верст вокруг, по крайней мере — с южной, юго-восточной и юго-западной сторон от наблюдательного пункта. Дальше к периферии поросль постепенно переходит в нормальную тайгу, количество бурелома быстро убывает и сходит на нет; и лишь местами на вершинах и сопках гор, имевших более пли менее нормальную к направлению воздушной струи стену леса, белым пятном выступает теперь площадка с лежащими ниц спелыми насаждениями. А дальше — тайга, сплошная могучая тайга, которой не страшны ни земные огни, ни земные ветры, ранящие ее не больше, чем таежника царапины на руках и лице. Вот общая картина следов падения в том виде, как она развернулась с южного конца выгоревшей площади…».

Отмечая «выгоревшую площадь», Кулик не представлял еще действительного характера ожога, вызванного падением метеорита. Наблюдая ожог у южной границы обожженной площади и сплошные, оголенные от деревьев, засыпанные снегом горы на севере, он не предполагал, что поваленные деревья лежат, засыпанные снегом, а думал, что все деревья были сожжены. Возникновение пожара он объяснял, как это видно из опубликованных им статей и отмечено в начале книги, действием раскаленной воздушной сжатой подушки перед метеоритом, с которой метеорит, сохранив остатки космической скорости, достиг поверхности земли. В то время он не учитывал роли взрыва.

Забегая вперед, отметим, что то впечатление, которое создалось у Кулика, когда он подошел к южной границе области поваленного леса, сложилось и у автора, когда он с обозом уже третьей экспедиции, через два года, т. е. в 1929г., подошел к указанному месту. Тогда, 20 лет назад и через 20 лет после падения метеорита, зимой, при мощном снеговом покрове область поваленного леса производила особенно сильное впечатление. Перед этим мы проехали по тайге более 500 километров, но не встречали такого мощного вывала леса, какой открылся перед нами у реки Макирты, за поворотом около хребта Хладного. Здесь дорога выходит на возвышенное место, и отсюда особенно хорошо видны окрестные места.

Но вернемся к экспедиции Кулика. 30 апреля, еще по снегу первая партия экспедиции в составе Кулика и трех рабочих покинула Вановару и на четырех санях направилась на реку Чамбэ, по дороге из фактории Вановары на факторию Стрелка, т. е. на север. Вслед за первой партией на реку Чамбэ перебралась и остальная партия с помощником Кулика Гюлихом. К указанному времени таежные речки уже стали покрываться поверх льда водой. Пересекая реку Нерунгну, экспедиция была вынуждена разгружать сани и на себе переносить вещи и продукты. 3 мая экспедиция достигла реки Чамбэ и здесь остановилась во временном лагере. Расчет был такой: построить плоты и по вскрывшейся реке Чамбэ отправиться вниз по течению на запад, до реки Хушмо, впадающей в Чамбэ. Затем по реке Хушмо также на плотах проникнуть в область поваленного леса.

9 мая плоты были готовы и экспедиция отправилась по реке Чамбэ на двух плотах по намеченному маршруту. Сначала плоты шли без препятствий, но после четвертого километра путь плотам преградило нагромождение льдов. Используя всякий раз освобождавшиеся от льда участки реки, экспедиция мало-помалу продвигалась вперед. Однажды ночью один из плотов, нагруженный экспедиционным снаряжением и всем запасом продовольствия, сорвало с причала и унесло вниз по течению реки. К счастью, плот вскоре был обнаружен и все находившееся на нем оказалось в целости. Между тем, продвижение с каждым часом становилось труднее, вода прибывала, затопляла окрестные берега; приходилось вести борьбу и с напором воды и с проносившимися льдинами.

Наконец, 13 мая экспедиция добралась до устья реки Хушмо, пройдя по реке Чамбэ в общей сложности около 40 километров. Река Хушмо оказалась уже свободной от льда. Оставив здесь один плот для сплава по реке Чамбэ при обратном пути, экспедиция построила новый плот и снова на двух плотах отправилась по реке Хушмо, но уже вверх по течению. Плоты пришлось тянуть бечевой, используя для этого имевшуюся лошадь. 20 мая около устья реки Укогиткона, впадающей в Хушмо, был встречен первый участок вываленного на вершине холма леса. Поваленные деревья лежали вершинами на юго-восток. Следующий холм также был покрыт поваленным лесом с вершинами, направленными к юго-востоку.

22 мая экспедиция подошла к устью реки Ухагитты. Здесь был встречен уже сплошной вывал леса на значительной территории, но вершины деревьев по-прежнему лежали на юго-восток. Поваленные деревья часто преграждали путь, и местами приходилось прорубаться через сплошной валежник, загромождавший реку и ее берега.

25 мая Кулик отметил в своем дневнике: «Весь день шли мимо голых гор. Бурелом обожжен. С вершин холмов производились засечки появившихся на горизонте вершин отдельных гор. По поваленному и обожженному здесь лесу поднимается редкая поросль. Направление поваленного леса по-прежнему ориентировано вершинами на юго-восток».

30 мая экспедиция достигла устья ручья Чургима, глубокую долину которого наблюдал Кулик с хребта Хладного еще в первый свой выход. Здесь был устроен лагерь № 13, и отсюда Кулик начал обследование северных окрестностей. Совершая ежедневные экскурсии, он прежде всего установил, что к северу от лагеря расположена котловина, окруженная амфитеатром гор. Сюда и был перенесен лагерь экспедиции. Обходя вершины этих гор, Кулик производил с помощью горного компаса засечки их вершин и других приметных пунктов, а также измерял направление поваленных деревьев. И вот в это время, совсем неожиданно для себя, он установил радиальный характер вывала леса. На какую бы вершину горы вокруг котловины он ни пришел, всюду он встречал деревья лежащими вершинами наружу, а корнями — к котловине (фиг. 14). В своей брошюре «За Тунгусским дивом» [2] Кулик в поэтической форме писал: «На перевале я разбил второй свой сухопутный лагерь и стал кружить по цирку гор вокруг Великой Котловины; сперва — на запад, десятки километров пройдя по лысым гребням гор; но бурелом на них лежал уже вершинами на запад. Огромным кругом обошел всю котловину я горами к югу; и бурелом, как завороженный, вершинами склонился тоже к югу. Я возвратился в лагерь и снова по плешинам гор пошел к востоку, и бурелом вершины все свои туда же отклонил. Я силы все напряг и вышел снова к югу, почти что к Хушмо: лежащая щетина бурелома вершины завернула тоже к югу… Сомнений не было: я центр падения обошел вокруг! Струею огненной из раскаленных газов и холодных тел метеорит ударил в котловину с ее холмами, тундрой и болотом и как струя воды, ударившись о плоскую поверхность, рассеивает брызги на всё четыре стороны, так точно и струя из раскаленных газов с роем тел вонзилась в землю и непосредственным воздействием, а также и взрывной отдачей, произвела всю эту мощную картину разрушения. И по законам физики (интерференция волн) должно было быть тоже и такое место, где лес мог оставаться на корню, лишь потеряв от жара кору листву и ветви».

4 июня Кулик записал в своем дневнике: «Днем, особенно в первую половину, когда ветер крепчал, итти старым мертвым лесом было очень опасно: со всех сторон валились подгнившие у корня двадцатилетние мертвецы-гиганты. Падение происходило иногда в непосредственной близости от нас и мы с облегчением вздыхали, спускаясь в защищенную от ветра котловину или долину или выбираясь на голое место или тундру. Шли, все время озираясь на верхушки деревьев-столбов, чтобы в случае их падения успеть отскочить в сторону. Но такой способ передвижения имел и свою неприятную сторону: глазея по верхам, мы не глядели под ноги и все время вплотную натыкались на гадюк, которыми кишела эта местность».

Впоследствии Кулик следующим образом охарактеризовал обследованную часть области поваленного леса — котловину : «Центральная часть падения представляет собой площадь в несколько километров в поперечнике на водораздельном между бассейнами реки Чуни и собственно Подкаменной Тунгуски плоскогорьи, имеющем вид огромной котловины, окруженной амфитеатром хребтов и отдельных вершин. С юга, по касательной к этому цирку гор, протекает с запада на восток река Хушмо, правый приток реки Чамбэ, впадающей справа в Подсменную Тунгуску. В упомянутой котловине, в свою очередь, имеются холмы, хребты отдельные вершины, равнинные тундры, болота, озера и ручьи. Тайга как в котловине, так и вне ее практически уничтожена, будучи начисто повалена на землю, где и лежит параллельными, в общем, рядами голых (без ветвей и кроны) стволов, обращенных своими вершинами в стороны, противоположные центру падения. Этот своеобразный «веер» поваленного леса особенно хорошо виден с вершин хребтов и отдельных возвышенностей, образующих периферическое кольцо котловины. Однако кое-где таежный лес остался на корню стоящим стволами (обычно без коры и ветвей). Равным образом, местами сохранились и незначительные полоски и рощицы зеленых деревьев. Исключения эти являются редкостью и в каждом отдельном случае легко объясняются. Вся бывшая растительность как котловины, так равно и окрестных гор, а также в зоне нескольких километров вокруг них, несет характерные следы равномерного сплошного ожога, не похожего на следы обычного пожара и притом имеющегося как на поваленном, так и на стоящем лесе, остатках кустов и мха, как на вершинах и склонах гор, так в тундре и на изолированных островках суши среди покрытых водой болот. Площадь со следами ожога насчитывает несколько десятков километров в поперечнике. Центральная область этой «обожженной» площади, имеющая несколько километров в диаметре, в той ее части, которая занята покрытой кустарником и лесом тундрой, несет как бы следы бокового давления, собравшего ее в плоские складки с депрессиями, в немногие метры глубиной, вытянутые в общем перпендикулярно северо-восточному направлению. Кроме того, она усеяна десятками свежеобразованных плоских «воронок», имеющих различные диаметры — от нескольких метров до десятков метров, при глубине тоже в немногие метры. Борты этих «воронок» обычно обрывисты, хотя встречаются и плоские; дно «воронок» плоское, мшисто-болотистое, иногда со следами центрального возвышения. У северо-восточного конца одного из участков тундры моховой покров как бы отодвинут на несколько метров от подножья горы и замещен болотом. С другой стороны, в юго-западном углу котловины, болото оканчивается хаотическим нагромождением мохового покрова».

В приведенном описании, опубликованном в Докладах Академии Наук СССР, слово воронки взято в кавычки. Между тем, в цитированной выше брошюре Кулик более определенно высказался в отношении метеоритной природы болот-воронок. Он писал: «…в котловине, наконец, у северо-восточного ее участка, обнаружил десятки плоских кратеров-воронок, до нельзя схожих с лунными. Их легче всего было заметить в тундре, обожженной и не успевшей еще восстановить как следует весь свой растительный покров. Воронки имели самый разнообразный поперечник, но чаще — от 10 до 50 метров; их глубина не превышала в общем 4 метров, а дно было уже затянуто болотным моховым покровом. Как глубоко ушли метеориты в тундру и горные породы, сказать. я не могу: не в силах был я ни обойти всю местность, вспаханную ими, ни приступить к рытью: речь шла уже о том,-писал в заключение Кулик,- чтобы благополучно выбраться оттуда. Продуктов оставалось у нас дня на 3—4, а путь лежал не близкий и далеко не триумфальный: ведь это было бегство, в полном смысле слова. Питались мы уже остатками продуктов (расчет на дичь не оправдался), урезывая порции как можно больше, тряся мешки из-под муки… Стреляли раза три или четыре уток, да раза два попала рыба в сети; но, как на зло, всего так было мало, кроме «пучек» (растение из семейства зонтичных; съедобен очищенный от кожицы молодой ствол), что девять суток шли мы день и ночь вниз по течению по Хушмо и по Чамбэ к Подкаменной Тунгуске, и лишь съедая килограммы «пучек» и ласково определяя вес последнего резерва — коня; отряд мой сохранял кое-какие остатки бодрости и под двухдневным летним дождиком достиг к концу июня Подкаменной Тунгуски».

Таковы были результаты первого обследования области поваленного леса. Как мы видели, Кулик был полон уверенности в том, что он проник на самое место падения метеорита, которое определялось, прежде всего, направлением радиального вывала леса. Более того, он был убежден, что метеорит роями отдельных масс выпал в северо-восточной и северо-западной частях котловины, где и образовал серии воронок. В дальнейшем мы подробно остановимся на описании котловины, а сейчас отметим только, что последние выводы Кулика оказались ошибочными. Вместе с тем хребет Лакура с его ямами и «сухой речкой», о которых рассказывали эвенки, а также дальние окрестности котловины к северу, северо-востоку и во всей западной стороне остались необследованными. Характер и дальность распространения в этих направлениях вываленного леса остались неизвестными. Обследованной (бегло, вдоль маршрутов экспедиции) оказалась только южная и юго-восточная, а также частично восточная часть области от котловины до самой границы..

Вернувшись 24 июня на факторию Вановару и построив здесь большую лодку «перевозню», на которую было погружено все снаряжение, экспедиция 30 июня покинула факторию и направилась вниз по реке Подкаменной Тунгуске. На реке Енисее экспедиция погрузилась на пароход и направилась в Красноярск, откуда поездом в сентябре 1927 г. вернулась в Ленинград.

По возвращении из тайги Кулик начал энергично добиваться организации Академией Наук СССР в следующем, 1928 г. новой экспедиции на место паления метеорита, чтобы выполнить здесь в течение всего летнего сезона 1928 г. главным образом подготовительные работы для будущего планомерного стационарного изучения «воронок», постановки магнитных измерений в них с целью обнаружения мест залегания метеоритных масс и, наконец, раскопки для извлечения метеоритов. Нужно сказать, что Кулик не только был уверен в метеоритной природе воронок, но даже считал, что ему сравнительно нетрудно будет извлечь из них метеориты. Вместе с тем, в качестве одной из важнейших задач он ставил также аэрофотосъемку всего предполагаемого района падения метеорита.

После доклада Кулика в Красноярске о результатах обследования места падения Тунгусского метеорита, Сибирский крайисполком в декабре 1927 г. вынес решение о всемерной, в том числе и материальной, поддержке дальнейших работ по изучению падения Тунгусского метеорита, признав их научное значение. Нужно сказать, что крайисполком в своем решении исходил также из возможности использования будущей аэрофотосъемки района падения метеорита в интересах устройства края.

Тунгусское падение,— писал далее Кулик,— произошло 20 лет назад. Семь лет уже мной отстаивается та точка зрения, что раз это падение произошло на территории Союза, то мы перед лицом истории обязаны его изучить. Если до прошлого года дело тормозилось под тем предлогом, что все это сплошная фантазия, то в- 1928 году это возражение мной отметается, так как положительные результаты моей экспедиции неоспоримы; их исключительное научное значение, как и самого Тунгусского падения, будет полностью оценено лишь историей, для которой необходимо запечатлеть все сохранившиеся еще следы этого явления».

Академик А. А. Григорьев на основании своего знакомства с тайгой высказал мнение, что описываемый Л. А. Куликом бурелом имеет обычную картину пожара. Необычным, как он отметил, является в данном случае только размах явления. Точно так же и Д. В. Никитин отметил, что по описаниям Кулика и показанным им фотографическим снимкам бурелома ничего необычного для таежных условий нет. И только совокупность всех данных, в том числе и результатов обработки материалов, собранных Иркутской обсерваторией, по которым для центра землетрясения были получены координаты, совпавшие с координатами области поваленного леса, позволяет допустить возможность падения метеорита именно в том месте, которое было обследовано Куликом. Наоборот, Н. Н. Урванцев отметил своеобразие бурелома и необычность для тайги верхового пожара. Мультановский и Сумгин высказались против проведения аэрофотосъемки. Урванцев же считал аэрофотосъемку необходимой. На целесообразность организации экспедиции указал П. А. Земятченский, однако он предложил расширить ее задачи, включив минералого-геологическое исследование данной местности, представляющей собой на карте белое пятно. В записке, приложенной к протоколу собрания, проф. Д. Д. Руднев отмечал необходимость всестороннего изучения данного района с подробным описанием обстановки падения метеорита, определением астрономических пунктов и проведением аэрофотосъемки.

В заключительном слове академик В. И. Вернадский отметил, что совещание в общем признает необычность явления бурелома в районе фактории Вановары и считает необходимым организовать экспедицию с основной задачей—обнаружение метеорита.

Нужно отметить, что собранные Куликом материалы, в том числе и составленное им описание области поваленного леса, а также очень низкого качества фотографические снимки этой области не произвели на большинство участников собрания желаемого впечатления. Напротив, они также вызвали определенные сомнения в правильности установления Куликом места падения метеорита.

22 февраля 1928 г. Л. А. Кулик сделал доклад о результатах его исследований падения Тунгусского метеорита в Геологическом комитете. По докладу было вынесено следующее решение: «Признавая изучение метеоритов и районов их падения делом первостепенной важности, не только чисто научной, но и практической, Геологический комитет считает необходимым углубленное изучение места предполагаемого падения Тунгусского метеорита, исходя из данных, полученных при исследованиях Л. А. Куликом». После этого Кулик выступал с докладами в Ленинградском обществе естествоиспытателей, Русском обществе любителей мироведения и в других научных учреждениях и обществах. Научные учреждения всецело поддерживали необходимость организации очередной экспедиции, отмечая вместе с тем необходимость привлечения к этому различных специалистов.

29 марта 1928 г. Л. А. Кулик представил Совнаркому доклад о снаряжении экспедиции на Подкаменную Тунгуску в 1928 г. В результате Отдел научных учреждений при СНК СССР отпустил Л. А. Кулику необходимые денежные средства на проведение экспедиции. Таким образом, второй раз Советское правительство оказало непосредственное содействие и помощь делу изучения Тунгусского метеорита.