2792
12
Какую роль сыграла пьеса Александра Корнейчука в судьбах полководцев Великой Отечественной войны
Политики всех времен отлично знали, какой колоссальной силой эмоционального воздействия обладает искусство, и никогда не упускали возможность использовать его в своих целях. Правда, летом 1942 года положение на советско-германском фронте складывалось так, что было, прямо скажем, не до прекрасного. К середине июля стратегический фронт Красной Армии оказался прорванным на глубину 150 - 400 км, что позволило вермахту развернуть наступление на Сталинград. Угроза нависла и над Северным Кавказом. Трагизм сложившейся ситуации передает знаменитый сталинский приказ № 227 от 28 июля 1942 года «Ни шагу назад!».
×
Очень своевременная пьеса
И вот в такой ситуации И.В. Сталин дважды - в июне и в августе - встречается с известным советским драматургом А.Е. Корнейчуком, будто у Верховного Главнокомандующего нет более важных забот. Но именно в те дни, когда со всей ожесточенностью развернулась Сталинградская битва, в нескольких номерах «Правды» была опубликована пьеса Корнейчука «Фронт» - небывалый случай публикации в ежедневной газете даже не романа, а театральной пьесы. Но не этим и даже не художественными особенностями смутила она многих читателей. Привела в замешательство и даже шокировала ее резко критическая направленность.
Сюжет пьесы довольно прост. Сталкиваются две силы: старые военные кадры, прославившиеся в Гражданскую войну, но малограмотные и даже бравирующие своим невежеством - они персонифицированы в личности командующего фронтом с говорящей фамилией Горлов, и кадры молодые, компетентные в военном отношении, творчески осваивающие опыт современной войны - в лице командарма Огнева.
Публикация сразу же вызвала необычайный ажиотаж, в первую очередь в среде высшего командного состава. Критиков пьесы не остановила даже личность автора - Александра Евдокимовича Корнейчука, одного из самых популярных драматургов, депутата Верховного Совета СССР. Уже на следующий день на имя Сталина поступила телеграмма бывшего наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко: «Опубликованная в печати пьеса товарища Корнейчук «Фронт» заслуживает особого внимания. Эта пьеса вредит нам целыми веками, ее нужно изъять, автора привлечь к ответственности. Виновных в связи с этим следует разобрать».
Но Тимошенко и другие «боевые кони», если прибегнуть к определению их литературного собрата Горлова, вообще-то, должны были обладать хотя бы минимумом проницательности, чтобы понять: не может центральная партийная газета опубликовать какое-то случайное произведение, да еще такого острого характера. «Прокола» здесь не могло быть по определению. И в самом деле, за всей этой драматургической акцией негласно стоял сам глава партии и правительства. Для того-то Сталин лично и встречался с Корнейчуком, более того - редактировал текст, внеся существенную правку, он же распорядился не откладывать публикацию.
Что же заставило вождя в столь трагические для страны дни вдруг заняться редактированием пьесы? Сталин очень любил театр и от природы был неплохим режиссером, правда, сценическая площадка, на которой он осуществлял свои постановки, простиралась от океана до океана. Но когда ситуация того требовала, он не гнушался прибегать к средствам драматургии и в буквальном смысле.
И это был именно такой случай. Сокрушительные поражения войск Красной Армии под Любанью, Харьковом крайне болезненно ударили по самолюбию Сталина. Ведь он объявил 1942 год годом окончательного разгрома фашистской Германии, и вдруг такое фиаско... Репутацию вождя можно было уберечь, лишь утвердив в общественном мнении образы конкретных лиц, которые должны были понести ответственность за тяжелые поражения на фронтах. В этом смысле Сталин сразу же увидел и оценил «возможности» произведения Корнейчука. Особо было ценно то, что инициатива родилась снизу.
Что же заставило вождя в столь трагические для страны дни вдруг заняться редактированием пьесы? Сталин очень любил театр и от природы был неплохим режиссером, правда, сценическая площадка, на которой он осуществлял свои постановки, простиралась от океана до океана. Но когда ситуация того требовала, он не гнушался прибегать к средствам драматургии и в буквальном смысле.
И это был именно такой случай. Сокрушительные поражения войск Красной Армии под Любанью, Харьковом крайне болезненно ударили по самолюбию Сталина. Ведь он объявил 1942 год годом окончательного разгрома фашистской Германии, и вдруг такое фиаско... Репутацию вождя можно было уберечь, лишь утвердив в общественном мнении образы конкретных лиц, которые должны были понести ответственность за тяжелые поражения на фронтах. В этом смысле Сталин сразу же увидел и оценил «возможности» произведения Корнейчука. Особо было ценно то, что инициатива родилась снизу.
Кремлевский редактор
Судя по всему, спецзадачу перед драматургом не ставили, работать над пьесой он начал самостоятельно, воспользовавшись впечатлениями, накопленными во время службы в политуправлении Юго-Западного фронта. Здесь Корнейчуку пришлось немало пообщаться с выходцами из Первой Конной - маршалами С.М. Буденным и С.К. Тимошенко, генералами И.В. Тюленевым, Я.Т. Черевиченко, Д.И. Рябышевым - военачальниками той самой старой закалки, которые по ходу войны показали неспособность воевать по-современному.
Окончив пьесу, Корнейчук, безусловно, стремился подстраховаться, получить одобрение соответствующего отдела ЦК ВКП(б), куда и направил рукопись. С большой долей вероятности можно говорить, что таким путем «Фронт» и попал в руки Сталину.
Как вспоминала Марина Федотовна, вдова Корнейчука, драматург написал пьесу в Куйбышеве, откуда и был вызван Сталиным в Москву. По характеру замечаний, которые вождь внес в рукопись Корнейчука, можно достоверно судить о политической сверхзадаче - перенести направление удара на тех военачальников, которые, подобно главному персонажу генералу Горлову, уповают на опыт Гражданской войны, не умеют и не желают учиться воевать так, как диктует маневренная война моторов.
Так, реплику одного из героев - брата командующего фронтом Мирона Горлова «Много еще есть у нас некультурных командиров, и в этом наша беда» Сталин лично дополнил следующим фрагментом: «Войну нельзя выиграть одной лишь храбростью. Чтобы выиграть войну, кроме храбрости нужно еще умение воевать, умение воевать по-современному, нужно научиться воевать по-современному. Опыт гражданской войны для этого недостаточен».
В другой сцене, когда член военного совета фронта Гайдар, побывавший в Москве у Сталина, сообщает Огневу о его назначении вместо Горлова, Корнейчук вложил в уста свежеиспеченного командующего фронтом всего лишь восторженную фразу «Как же это, ведь я очень молод!». Но то, что не предусмотрел Корнейчук, Сталин продумал до конца. Он целиком сочинил ответную реплику Гайдара (ничуть не стесняясь, что сам о себе ведет речь в третьем лице): «Сталин говорит, что нужно смелее выдвигать на руководящие должности молодых, талантливых полководцев наряду со старыми полководцами. И выдвигать надо таких, которые способны вести войну по-современному, а не по старинке, способные учиться на опыте современной войны, способные расти и двигаться вперед».
Как вспоминала Марина Федотовна, вдова Корнейчука, драматург написал пьесу в Куйбышеве, откуда и был вызван Сталиным в Москву. По характеру замечаний, которые вождь внес в рукопись Корнейчука, можно достоверно судить о политической сверхзадаче - перенести направление удара на тех военачальников, которые, подобно главному персонажу генералу Горлову, уповают на опыт Гражданской войны, не умеют и не желают учиться воевать так, как диктует маневренная война моторов.
Так, реплику одного из героев - брата командующего фронтом Мирона Горлова «Много еще есть у нас некультурных командиров, и в этом наша беда» Сталин лично дополнил следующим фрагментом: «Войну нельзя выиграть одной лишь храбростью. Чтобы выиграть войну, кроме храбрости нужно еще умение воевать, умение воевать по-современному, нужно научиться воевать по-современному. Опыт гражданской войны для этого недостаточен».
В другой сцене, когда член военного совета фронта Гайдар, побывавший в Москве у Сталина, сообщает Огневу о его назначении вместо Горлова, Корнейчук вложил в уста свежеиспеченного командующего фронтом всего лишь восторженную фразу «Как же это, ведь я очень молод!». Но то, что не предусмотрел Корнейчук, Сталин продумал до конца. Он целиком сочинил ответную реплику Гайдара (ничуть не стесняясь, что сам о себе ведет речь в третьем лице): «Сталин говорит, что нужно смелее выдвигать на руководящие должности молодых, талантливых полководцев наряду со старыми полководцами. И выдвигать надо таких, которые способны вести войну по-современному, а не по старинке, способные учиться на опыте современной войны, способные расти и двигаться вперед».
По настоятельному совету кремлевского редактора Корнейчук также удалил из действия сцену суда над Огневым. Верховный Главнокомандующий без дипломатии выразился об иных своих подчиненных: «Дураки все поймут однозначно и начнут стрелять всех Огневых». Наоборот, генерал-майор Огнев в пьесе был вознесен, а вместо возможной скамьи подсудимых обрел пост командующего фронтом.
Так что миллионам советских людей, естественно задумывавшихся над тем, почему Красная Армия после успешного наступления под Москвой снова отступает, предлагалось вполне подходящее объяснение. Из пьесы следовало: во всем виноваты эти первоконники, эти Горловы и окружавшие их Хрипуны, Крикуны, Тихие, Благонравовы (тоже носители говорящих фамилий), которые неумелым руководством позволили танковым клиньям врага упереться в самую Волгу. Вождь не боялся, что у некоторых читателей может возникнуть резонный вопрос, а не самому ли Сталину обязаны Горловы руководящими постами? Даже если бы такие пытливые умы и нашлись, то возможностей для трансляции своих «несвоевременных» мыслей у них просто не было бы.
А непосредственным критикам пьесы Сталин посчитал необходимым лично объяснить, в чем они неправы. Он телеграфировал маршалу Тимошенко: «Вашу телеграмму о пьесе Корнейчука «Фронт» получил. В оценке пьесы вы не правы. Пьеса будет иметь большое воспитательное значение для Красной Армии и ее комсостава. Пьеса правильно отмечает недостатки Красной Армии, и было бы неправильно закрывать глаза на эти недостатки. Нужно иметь мужество признать недостатки и принять меры к их ликвидации. Это единственный путь улучшения и усовершенствования Красной Армии».
Так что миллионам советских людей, естественно задумывавшихся над тем, почему Красная Армия после успешного наступления под Москвой снова отступает, предлагалось вполне подходящее объяснение. Из пьесы следовало: во всем виноваты эти первоконники, эти Горловы и окружавшие их Хрипуны, Крикуны, Тихие, Благонравовы (тоже носители говорящих фамилий), которые неумелым руководством позволили танковым клиньям врага упереться в самую Волгу. Вождь не боялся, что у некоторых читателей может возникнуть резонный вопрос, а не самому ли Сталину обязаны Горловы руководящими постами? Даже если бы такие пытливые умы и нашлись, то возможностей для трансляции своих «несвоевременных» мыслей у них просто не было бы.
А непосредственным критикам пьесы Сталин посчитал необходимым лично объяснить, в чем они неправы. Он телеграфировал маршалу Тимошенко: «Вашу телеграмму о пьесе Корнейчука «Фронт» получил. В оценке пьесы вы не правы. Пьеса будет иметь большое воспитательное значение для Красной Армии и ее комсостава. Пьеса правильно отмечает недостатки Красной Армии, и было бы неправильно закрывать глаза на эти недостатки. Нужно иметь мужество признать недостатки и принять меры к их ликвидации. Это единственный путь улучшения и усовершенствования Красной Армии».
Генерал С.М. Штеменко, служивший в это время заместителем начальника Оперативного управления Генштаба, вспоминал, что, несмотря на крайний дефицит времени, с пьесой ознакомились даже самые занятые: «Всей душой мы были на стороне молодого Огнева и высказывались против Горлова. Мы, генштабовская молодежь, если можно так сказать о людях среднего руководящего звена и еще не старых по возрасту, восприняли «Фронт» как выражение политики партии, как ее призыв к повышению уровня нашего военного искусства и методов руководства войсками».
Такие суждения были правильны по существу, но их авторам было явно невдомек, по каким подлинным мотивам была опубликована пьеса. И это лишний раз доказывает: «дымовая завеса» сработала, Сталину его замысел полностью удался.
На его реализацию работал весь пропагандистский аппарат государства. Во всех центральных газетах была опубликована рецензия на пьесу, подготовленная в аппарате Главного политуправления РККА, в которой отмечались ее высокие художественные достоинства, злободневность и воспитательное значение. Рецензию, как и пьесу, вождь отредактировал лично.
Такому редактору и такой рецензии мог позавидовать любой драматург, а уже через несколько дней «Фронт» стали готовить к постановке сразу четыре театра - Малый, МХАТ, театр Вахтангова и театр Драмы. Наконец, в срочном порядке приступили к созданию одноименного фильма. Уже в 1943 году Корнейчук удостоился за пьесу «Фронт» Сталинской премии.
Такие суждения были правильны по существу, но их авторам было явно невдомек, по каким подлинным мотивам была опубликована пьеса. И это лишний раз доказывает: «дымовая завеса» сработала, Сталину его замысел полностью удался.
На его реализацию работал весь пропагандистский аппарат государства. Во всех центральных газетах была опубликована рецензия на пьесу, подготовленная в аппарате Главного политуправления РККА, в которой отмечались ее высокие художественные достоинства, злободневность и воспитательное значение. Рецензию, как и пьесу, вождь отредактировал лично.
Такому редактору и такой рецензии мог позавидовать любой драматург, а уже через несколько дней «Фронт» стали готовить к постановке сразу четыре театра - Малый, МХАТ, театр Вахтангова и театр Драмы. Наконец, в срочном порядке приступили к созданию одноименного фильма. Уже в 1943 году Корнейчук удостоился за пьесу «Фронт» Сталинской премии.
Новые полководцы
Но Сталин был искушенным политиком и понимал, что лобовая, прямолинейная пропаганда воздействует не на всех. Он, в частности, не был уверен, что с его версией безоговорочно согласятся высшие военные и не собирался ограничиваться одной пропагандистской кампанией по развенчанию проваливших дело военных кадров. Суровая боевая действительность потребовала коренного обновления персонального состава командующих фронтами, армиями, соединениями Красной Армии.
Только на должностях командующих фронтами за первые 14 месяцев войны побывало 36 человек (из 43 за всю войну). Корпус командующих фронтами по существу сформировался лишь к осени 1942 года. В последующие 32 месяца войны столь высокое назначение получили всего семь новых военачальников.
Наиболее значимым было назначение 26 августа 1942 года первым заместителем народного комиссара обороны генерала армии Г.К. Жукова. Еще с довоенных времен эту должность занимал Маршал Советского Союза С.М. Буденный. То есть Сталин показал, что он и в жизни собирается Горловых менять на Огневых.
Только на должностях командующих фронтами за первые 14 месяцев войны побывало 36 человек (из 43 за всю войну). Корпус командующих фронтами по существу сформировался лишь к осени 1942 года. В последующие 32 месяца войны столь высокое назначение получили всего семь новых военачальников.
Наиболее значимым было назначение 26 августа 1942 года первым заместителем народного комиссара обороны генерала армии Г.К. Жукова. Еще с довоенных времен эту должность занимал Маршал Советского Союза С.М. Буденный. То есть Сталин показал, что он и в жизни собирается Горловых менять на Огневых.
На ум сразу же приходит личность генерал-полковника В.Н. Гордова. Есть ли связь между близко звучащими фамилиями реально существовавшего военачальника и героя пьесы «Фронт», мы не беремся ответить, но их характеры, натуры - очень близки. Генерал Гордов в июле-августе 1942 года командовал Сталинградским фронтом, к слову, сменив на этом посту маршала Тимошенко. Действовал он, надо отметить, тоже не очень удачно, предпочитая стиль руководства, который тогда еще генерал К.К. Рокоссовский метко назвал «матерным управлением». Ему, Рокоссовскому, и пришлось в конце сентября 1942 годова сменить Гордова в должности командующего Сталинградским фронтом .
Ситуация, описанная А.Е. Корнейчуком, когда командарм меняет своего командующего фронтом, отстраненного от должности по неспособности, напоминает еще об одном ярком случае из истории войны. 25 июля 1942 года генерал-майор И.Д. Черняховский, командир 18-го танкового корпуса, принял командование войсками 60-й армии, в которую входил его корпус. До этого во главе армии стоял генерал-лейтенант М.А. Антонюк - опытный военный, начавший службу еще в Первую мировую. В годы Гражданской войны он командовал полком, стрелковой бригадой, в межвоенный период вырос до командующего войсками Сибирского военного округа, а в 1940 году стал начальником пехоты Красной Армии, заместителем генерал-инспектора пехоты РККА. А вот с началом Великой Отечественной войны в должности командарма действовал неудачно.
Не складывались у него отношения и с Черняховским, который был моложе на 11 лет. Антонюк ходатайствовал перед вышестоящим командованием о снятии командира танкового корпуса с должности. Но получилось как раз наоборот.
Ситуация, описанная А.Е. Корнейчуком, когда командарм меняет своего командующего фронтом, отстраненного от должности по неспособности, напоминает еще об одном ярком случае из истории войны. 25 июля 1942 года генерал-майор И.Д. Черняховский, командир 18-го танкового корпуса, принял командование войсками 60-й армии, в которую входил его корпус. До этого во главе армии стоял генерал-лейтенант М.А. Антонюк - опытный военный, начавший службу еще в Первую мировую. В годы Гражданской войны он командовал полком, стрелковой бригадой, в межвоенный период вырос до командующего войсками Сибирского военного округа, а в 1940 году стал начальником пехоты Красной Армии, заместителем генерал-инспектора пехоты РККА. А вот с началом Великой Отечественной войны в должности командарма действовал неудачно.
Не складывались у него отношения и с Черняховским, который был моложе на 11 лет. Антонюк ходатайствовал перед вышестоящим командованием о снятии командира танкового корпуса с должности. Но получилось как раз наоборот.
Вот задокументированные события июля 1942 года.: «…Из штаба 60-й армии передали, что командарм срочно вызывает командира корпуса на Военный совет… На Военном совете все уже были в сборе, когда Черняховский доложил о своем прибытии. Перед собравшимися за столом сидел командующий армией генерал-лейтенант М.А. Антонюк, рядом с ним член Военного совета армейский комиссар 2-го ранга Ф.Ф. Кузнецов. Антонюк жестом предложил Черняховскому сесть.
- Товарищи, на повестке дня один вопрос – доклады командиров соединений о причинах неудач в июльских наступательных операциях. - Генерал Антонюк, сделав небольшую паузу, продолжал: - Военный совет ждет от вас самокритичных выступлений. Генерал Черняховский, доложите, как это случилось, что мы остались без танкового корпуса!
Постановка вопроса командармом никак не укладывались в голове Черняховского. Он отчетливо представил себе, что ожидает командира, потерпевшего поражение. В душе он не соглашался с заявлением Антонюка. Ведь немцы под Воронежем понесли гораздо большие потери, и корпус удержал восточную часть Воронежа.
Внезапно открылась боковая дверь зала заседания, вошел лейтенант с узла связи и доложил:
- Товарищ командующий! Вас вызывает к аппарату ВЧ товарищ Сталин.
Командарм быстро вышел за связистом. В зале притихли. Молчание продолжалось недолго, через несколько минут Антонюк вернулся и сообщил:
- Генерал Черняховский, вас вызывает к аппарату товарищ Сталин.
Антонюк прошел к столу президиума и сел не на свое председательское место, а в сторонке, рядом с членом Военного совета армии.
В зале заседания стояла тишина. Ждали возвращения Черняховского. И когда он прошел к столу и занял место председателя Военного совета, все поняли, что произошло.
- Товарищи, на повестке дня один вопрос – доклады командиров соединений о причинах неудач в июльских наступательных операциях. - Генерал Антонюк, сделав небольшую паузу, продолжал: - Военный совет ждет от вас самокритичных выступлений. Генерал Черняховский, доложите, как это случилось, что мы остались без танкового корпуса!
Постановка вопроса командармом никак не укладывались в голове Черняховского. Он отчетливо представил себе, что ожидает командира, потерпевшего поражение. В душе он не соглашался с заявлением Антонюка. Ведь немцы под Воронежем понесли гораздо большие потери, и корпус удержал восточную часть Воронежа.
Внезапно открылась боковая дверь зала заседания, вошел лейтенант с узла связи и доложил:
- Товарищ командующий! Вас вызывает к аппарату ВЧ товарищ Сталин.
Командарм быстро вышел за связистом. В зале притихли. Молчание продолжалось недолго, через несколько минут Антонюк вернулся и сообщил:
- Генерал Черняховский, вас вызывает к аппарату товарищ Сталин.
Антонюк прошел к столу президиума и сел не на свое председательское место, а в сторонке, рядом с членом Военного совета армии.
В зале заседания стояла тишина. Ждали возвращения Черняховского. И когда он прошел к столу и занял место председателя Военного совета, все поняли, что произошло.
- Товарищи! - обратился ко всем Черняховский. - Приказом Верховного главнокомандующего я назначен командующим 60-й армией. - И помедлив секунду, сказал: - Военный совет продолжает свою работу. Слово для справки предоставляется генерал-лейтенанту Антонюку.
- Видимо, всем ясна суть дела, - привстал Антонюк, - меня отзывают в Москву».
Надо отметить, что генерал Черняховский оправдал самый большие авансы, которые ему выдали при назначении командующий Воронежским фронтом генерал Н.Ф. Ватутин и начальник Генштаба маршал А.М. Василевский. Он стремительно рос по службе и в апреле 1944 года стал командующим 3-м Белорусским фронтом, в 38 лет получил звание генерал армии. Но и самый блестящий полководец не в силах избрать собственную судьбу - на самом исходе войны в феврале 1945 году Черняхрвский был смертельно ранен в Восточной Пруссии…
К слову, рядом с Черняховским - «Огневым» был и еще один «Горлов», правда, не командующий, а член военного совета армии А.И. Запорожец. Накануне войны он возглавлял Главное управление политпропаганды РККА, носил самое высокое военно-политическое звание - армейский комиссар 1-го ранга. Его приверженность старым методам работы не оставляла сомнений, но до поры до времени он, хоть и спускаясь по служебной лестнице, оставался в обойме руководителей армейско-фронтового звена. С генералом Антонюком, таким же «старым боевым конем», в личном плане Запорожец сосуществовал неплохо. А вот с приходом Черняховского «начались стычки с молодым, растущим командармом». В интересах дела командующий фронтом Рокоссовский обошелся без лишней и в данном случае вредной деликатности: доложил Сталину о необходимости «развести» двух первых лиц 60-й армии, и Запорожец был отозван в Москву. Еще одним Горловым стало в войсках меньше.
- Видимо, всем ясна суть дела, - привстал Антонюк, - меня отзывают в Москву».
Надо отметить, что генерал Черняховский оправдал самый большие авансы, которые ему выдали при назначении командующий Воронежским фронтом генерал Н.Ф. Ватутин и начальник Генштаба маршал А.М. Василевский. Он стремительно рос по службе и в апреле 1944 года стал командующим 3-м Белорусским фронтом, в 38 лет получил звание генерал армии. Но и самый блестящий полководец не в силах избрать собственную судьбу - на самом исходе войны в феврале 1945 году Черняхрвский был смертельно ранен в Восточной Пруссии…
К слову, рядом с Черняховским - «Огневым» был и еще один «Горлов», правда, не командующий, а член военного совета армии А.И. Запорожец. Накануне войны он возглавлял Главное управление политпропаганды РККА, носил самое высокое военно-политическое звание - армейский комиссар 1-го ранга. Его приверженность старым методам работы не оставляла сомнений, но до поры до времени он, хоть и спускаясь по служебной лестнице, оставался в обойме руководителей армейско-фронтового звена. С генералом Антонюком, таким же «старым боевым конем», в личном плане Запорожец сосуществовал неплохо. А вот с приходом Черняховского «начались стычки с молодым, растущим командармом». В интересах дела командующий фронтом Рокоссовский обошелся без лишней и в данном случае вредной деликатности: доложил Сталину о необходимости «развести» двух первых лиц 60-й армии, и Запорожец был отозван в Москву. Еще одним Горловым стало в войсках меньше.
После «Фронта»
Возвращаясь к «Фронту» Корнейчука и к коллизии, развернувшейся вокруг пьесы в среде высших военачальников, все-таки следует сказать несколько слов и в защиту тех, кто в 1942 году выразил несогласие с позицией драматурга (а значит, и Сталина). Дело в том, что за десятилетия, минувшие после тех событий, появились самые невероятные «подробности». Например, в многочисленных интервью вдова драматурга приписывала инициативу отдать Корнейчука под трибунал, а то и расстрелять без суда и следствия, с которой якобы обратился к Сталину кто-то из военачальников, в одном случае Жукову, в другом - маршалу Малиновскому.
Как вспоминала восьмидесятилетняя Марина Федотовна, Сталин на телеграмме Жукова с требованием отдать Корнейчука под трибунал якобы написал: «Воюйте лучше, тогда не будет таких пьес». А на телеграмму Малиновского, предложившего сразу же поставить драматурга к стенке, наложил резолюцию: «Изучайте «Фронт» - воевать лучше будете. И. Сталин».
Как вспоминала восьмидесятилетняя Марина Федотовна, Сталин на телеграмме Жукова с требованием отдать Корнейчука под трибунал якобы написал: «Воюйте лучше, тогда не будет таких пьес». А на телеграмму Малиновского, предложившего сразу же поставить драматурга к стенке, наложил резолюцию: «Изучайте «Фронт» - воевать лучше будете. И. Сталин».
Однако напомним, что на момент этих «воспоминаний» вдова драматурга была уже в очень преклонном возрасте, так что речь, вероятнее всего, шла об уже упоминавшейся телеграмме маршала Тимошенко, поскольку Жуков отлично знал отношение Сталина к «Фронту», а Малиновский летом 1942 года был не маршалом, а генерал-лейтенантом, командующим 66-й армией Донского фронта, которому по рангу не полагалось вступать в переписку с Верховным.
Но если выйти за рамки разговора о пьесе, то совершенно очевидно, что Красная Армия действительно нуждалась в руководителях новой формации - инициативных, творческих. И их приход должен был состояться, независимо ни от какой драматургии. Потому в 1942 году и позже во главе фронтов и армий встали К.К. Рокоссовский, Л.А. Говоров, Н.Ф. Ватутин, И.Д. Черняховский, Р.Я. Малиновский, И.Х. Баграмян, И.Е. Петров, П.И. Батов, А.В. Горбатов, К.Н. Галицкий, Н.И. Крылов и многие другие. В усилении общественной поддержки именно таких военачальников пьеса Корнейчука «Фронт» свою роль, конечно же, сыграла. А вопрос, где в сталинскую эпоху заканчивалось искусство и начиналась политика - остается открытым.
Но если выйти за рамки разговора о пьесе, то совершенно очевидно, что Красная Армия действительно нуждалась в руководителях новой формации - инициативных, творческих. И их приход должен был состояться, независимо ни от какой драматургии. Потому в 1942 году и позже во главе фронтов и армий встали К.К. Рокоссовский, Л.А. Говоров, Н.Ф. Ватутин, И.Д. Черняховский, Р.Я. Малиновский, И.Х. Баграмян, И.Е. Петров, П.И. Батов, А.В. Горбатов, К.Н. Галицкий, Н.И. Крылов и многие другие. В усилении общественной поддержки именно таких военачальников пьеса Корнейчука «Фронт» свою роль, конечно же, сыграла. А вопрос, где в сталинскую эпоху заканчивалось искусство и начиналась политика - остается открытым.
Источник:
реклама
Галич Александр Аркадьевич один из таких
пьесы писать предпочитал тому, чтоб пойти на фронт (он болезни у себя находил и предпочитал в театре играть (ну... он там был нужнее :) ))
Земля бетоном же ему ну
Это правило действует с древнейших времён. Например, сожжение Александрийской библиотеки не оказало существенного влияния на развитие человеческой культуры: всё важное и нужное к тому времени давно разошлось в сотнях копий и цитат.