12511
10
На каменных ступенях многоэтажного дома лежал обычный серый кот. Рано утром, пока на улице было малолюдно, он выбирался из подвала и грелся на весеннем солнышке.
В подвале, где ему приходилось жить, было грязно, сыро и неуютно. Длинными холодными ночами, спасаясь от вечных сквозняков, кот лежал на тёплой трубе, пытаясь согреться. Он сворачивался в клубок, прикрывал лапой нос, но все равно маленький, противный сквознячок пробирал до самых костей. А утром, едва забрезжит рассвет, серый полосатый кот уже сидел на привычном крыльце… Этот день ничем не отличался от остальных. Так же, как всегда, дверь подъезда хлопнула, из него выскочили два брата-близнеца. Кот едва успел отпрыгнуть в сторону, намереваясь, как обычно, спрятаться в подвале, но на этот раз ему повезло — мальчишки были так заняты собой, что не обратили на него никакого внимания. Кот вернулся на нагретое солнышком место и улёгся на крыльце. Неподалёку села и чирикнула птичка, но, увидев кота, тут же взлетела на дерево. «Мррр, — мечтательно мурлыкнул кот, — сейчас бы мя-а-аска кусочек…» Сквозь прищуренные веки он наблюдал за прыгающими по земле птицами, но те, хорошо знакомые с этим резвым разбойником, держались на безопасном расстоянии.
Кот вздохнул, ему вспомнилось время, когда он был совсем маленьким котёнком. Его принесла от соседки Баба Нюра. Несмышлёныш, он сразу понял, что его здесь любят. Стоило ему задумчиво посмотреть на хозяйку, как она тутже ставила перед ним миску с молоком и нарезала маленькими кусочками докторскую колбаску. Котёнок уплетал колбасу, а потом долго спал, свернувшись клубком на руках у доброй старушки. А Баба Нюра, боясь разбудить маленького шалуна, сидела и легонько поглаживала его, приговаривая: «Васенька… Ах ты, глупый Васенька…» Проснувшись, усатый-полосатый Вася резво носился по комнатам. Он запрыгивал на стол, подоконник, комод, откуда с грохотом летели на пол то вазочка, то цветочный горшок, то статуэтка. Бабушка, кряхтя, поднималась с тахты и сурово грозила котёнку скрюченным пальцем, но в этот момент глаза её смеялись, как у маленького, озорного ребёнка. Баба Нюра привязывала конфетный фантик к нитке, и в маленький ручеёк веселья врывался огромный поток радости…
Коту вдруг показалось, что он опять очутился в своей квартире, вместе с любимой хозяйкой, но, чуть приоткрыв глаза, он их тут же зажмурил — вокруг была всё та же улица, а мимо шли те же равнодушные прохожие. «Эх, — подумал Васька, — сейчас бы молочка, колбаски, да забраться на любимые, ласковые руки… Ведь было оно, счастливое время…»
Коту вдруг показалось, что он опять очутился в своей квартире, вместе с любимой хозяйкой, но, чуть приоткрыв глаза, он их тут же зажмурил — вокруг была всё та же улица, а мимо шли те же равнодушные прохожие. «Эх, — подумал Васька, — сейчас бы молочка, колбаски, да забраться на любимые, ласковые руки… Ведь было оно, счастливое время…»
×
Снова нахлынули воспоминания. Через год кот стал совсем взрослым и превратился в большое, красивое животное. Важно вышагивая, Вася повсюду сопровождал свою хозяйку. Теперь он заботился о ней. Стоило бабушке тяжело вздохнуть, как кот тут же прыгал к ней на колени, и она с улыбкой гладила его, забывая свои горести. Едва хозяйка, застонав, повернётся ночью, Вася тут как тут: подлезет под бочок и нежно замурлычет, отдавая ей своё тепло и ласку. Тёплыми вечерами они до самой поздней ночи сидели на балконе и смотрели на звёзды. Звёзды были яркие и красивые: они то загадочно мерцали, то гасли, то вновь зажигались — на них можно было смотреть бесконечно! «Сейчас таких звёзд нет…» — грустно подумал Вася. Иногда Васька, опустив любопытный взгляд с балкона на землю, видел то, что беспокоило и даже пугало его — по двору шныряли голодные и грязные коты с всклокоченной шерстью. Котик переводил встревоженный взгляд на звёзды, и ему снова становилось хорошо и спокойно. Счастливая жизнь продолжалась целых три года…
Но однажды утром случилось необъяснимое. Хозяйка долго не вставала с постели. Сначала Васька пытался её разбудить: он шёл на кухню и громко звал оттуда. Потом пытался поднять старушку, подталкивая сильными лапами, но ничего не получалось. Не понимая, что происходит, он сел под дверью и впервые в своей жизни заголосил так, что сбежались все соседи, живущие в этом подъезде. Была долгая суматоха, и в этой сутолоке никто даже не подумал о полосатом коте, несчастном коте, который пытался быть рядом с любимой хозяйкой и которого отгоняли, чтобы не мешался под ногами. Вечером он, неожиданно и незаметно для себя, оказался перед закрытой дверью в свою собственную квартиру. Так перед этой дверью кот и просидел всю долгую, дождливую осень. Иногда кто-нибудь из сердобольных соседей выносил ему кусочек котлеты и клал прямо на пол. В первое время Васька был возмущён таким пренебрежительным отношением к себе, но постепенно привык, тем более что пища появлялась всё реже и реже.
Его всё чаще выгоняли из подъезда на улицу, но он упорно возвращался к родной двери — но дверь по-прежнему не открывалась…
Его всё чаще выгоняли из подъезда на улицу, но он упорно возвращался к родной двери — но дверь по-прежнему не открывалась…
Пришла зима. Улицы покрылись снегом, стало совсем холодно. Кот перебрался в грязный, но тёплый подвал. В первые дни ему приходилось туго, пришлось отвоёвывать себе территорию, но Васька был молодой, крупный и сильный. Он сумел постоять за себя, хотя ему за это пришлось поплатиться куском оторванного уха и прокушенной задней лапой. Ухо зажило быстро, а лапа побаливала до сих пор, зато чужаки стали обходить его стороной. Вспомнив, что сегодня ещё не умывался, Васька стал вылизывать грязную, взлохмаченную шерсть. Воспоминания о прошлом овладели им с новой силой: какая шёрстка была у него раньше! Баба Нюра и причёсывала, и приглаживала его — ей так нравилось обихаживать своего любимца! «А сметана… — вспомнив о сметане, Вася опять зажмурился и даже замурлыкал от удовольствия. — Сметана — это да, что может сравниться с её вкусом?» Бабушка, придя из магазина, сразу накладывала Васе в блюдечко сметану. Наблюдая, как он наворачивает её, она улыбалась и приговаривала: «Хорошая, видать! Свежая!» С тех пор Васька ни разу больше сметану не ел… Кот вздохнул и, перестав мурлыкать, снова начал умываться. Мимо пробежали два брата-близнеца. Кот испуганно сжался, но братья, вновь не обратив на него внимания, поскакали вверх по ступенькам. «Ух, пронесло! — облегчённо вздохнул Вася, устраиваясь удобнее. — Как же хочется есть!»
Голодным взглядом кот пристально осмотрел (в который раз!) тротуар в надежде увидеть хоть что-то съедобное. Ничего не обнаружив, он опять лёг и снова начал вспоминать. Было время, когда Баба Нюра даже корм ему специальный приносила из магазина! Странный такой, похожий на маленькие разноцветные сухарики. Васька, понюхав его, морщился, ему больше нравилась докторская колбаса и… сметана. Но, чтобы не обидеть любимую хозяйку, он усаживался возле миски и, похрустывая странными кусочками, съедал несколько штучек. Баба Нюра радовалась, как ребёнок. Вася тоже был доволен. Он всегда был доволен, когда доставлял своей хозяйке радость. Кот поднялся, голод ни на минуту не выпускал его из своих цепких лап: «Ох, как хочется есть! Может, пойти куда? Поискать?» Но идти было некуда. Урны были плотно закрыты крышками, да и не любил Васька лазить по помойкам, помня, как Баба Нюра ругала его, ещё котёнка, за попытку заглянуть в мусорное ведро. При этом она сразу же наливала в блюдце свежее молоко и подносила котёнка к блюдцу… Вася, пошатываясь от слабости, дошёл до лавочки. «Вчера здесь допоздна сидела молодёжь, вон там и бумажки всякие валяются. Вдруг рыбий хвостик найдётся?» — с надеждой подумал кот. Он старательно обнюхал найденные бумажки но, к сожалению, ничего съестного не обнаружил… На скамейку, кряхтя и охая, села старуха и зашуршала пакетами. Васька, не способный уже чувствовать что-либо, кроме сильнейшего голода, сел прямо перед ней, с надеждой глядя на бумажную упаковку. Ему на один миг показалось, что вот оно — чудо свершилось! И сейчас ему дадут кусочек, возможно даже большой кусок докторской колбасы! Он уже ощущал знакомый запах! Бабка перестала шуршать пакетом. Кот напрягся. Он сидел перед бабкой и не сводил зелёных глаз с её сумки.
Старуха, еле разогнув спину, встала со скамьи и чуть было не наступила на кота.
— А ты тут откуда взялся? А ну, брысь! — она легонько толкнула его ногой. Но кот не мог заставить себя сдвинуться с места.
— Брысь отсюда, худоба! — раздражённо повторила бабка. Кот не уходил.
— А ты, вообще, откуда в наших краях? — вдруг поинтересовалась она, и голос её сразу смягчился. — Уж не Нюркин ли?
— А ты тут откуда взялся? А ну, брысь! — она легонько толкнула его ногой. Но кот не мог заставить себя сдвинуться с места.
— Брысь отсюда, худоба! — раздражённо повторила бабка. Кот не уходил.
— А ты, вообще, откуда в наших краях? — вдруг поинтересовалась она, и голос её сразу смягчился. — Уж не Нюркин ли?
«Нюркин! — утвердительно сказала она себе. — Ах ты, бедолага, трудно тебе пришлось! А как она любила тебя! И вот надо же…» Старушка опять зашуршала пакетом, пытаясь что-то достать, в её руке вдруг появился такой знакомый кусок колбасы. Васька замер, но бабка, передумав, опустила кусок обратно в сумку.
— Мне тоже тяжело приходится, — пробормотала она задумчиво, — совсем я одна осталась… А котик ты хороший! Я помню, как Нюра любила тебя. Давно нужно было тебя найти, ты уж прости нас, людей…
— Мне тоже тяжело приходится, — пробормотала она задумчиво, — совсем я одна осталась… А котик ты хороший! Я помню, как Нюра любила тебя. Давно нужно было тебя найти, ты уж прости нас, людей…
Старушка наклонилась и взяла Ваську на руки. Словно маленький котёнок, он доверчиво прижался к ней, почувствовав себя легко и спокойно. Он больше не один и теперь, наконец, всё будет как прежде. Васька запел тихую благодарную песенку, а бабка поднялась со скамейки, осторожно придерживая его одной рукой. Второй она неудобно сгребла пакеты и засеменила к ступеням дома. Остановившись перед своей дверью, хозяйка наклонилась, бережно опустив кота на пол. Он уже знал, что теперь его дом здесь и нетерпеливо переминался с лапы на лапу. Наконец щёлкнул дверной замок.
— Заходи, Васенька, сейчас будем обедать…
— Заходи, Васенька, сейчас будем обедать…
Источник:
реклама
Поправьте кто разбирается плз, если не прав
P.S. А история трогательная; душевная и печальная
А теперь и баиньки можно!
И вот он стал приходить к нам. Я ему сухой корм покупаю, да и так из дома приношу что-нибудь. Иногда жулики-поселенцы, которые на складе работают, что-нибудь для него передают.
Сегодня беднягу чуть не разорвало :). Жулики передали целую кастрюлю баланды. По сути свиной суп с рисом. Зачерпнул я большую миску и дал коту. Он есть и на глазах раздувается :). Потом весь день за мной ходил, песни пел, даже пузико дал почесать. Я его Манулом зову, уже начал откликаться.
Каждое утро Ларисочка выходила на крыльцо, садилась по-середине и чистила шерстку. Жильцы общаги обходили ее не трогая - офицеры переступали, жены офицеров жались к перилам и осторожно просачивались в полу-метра от нее... дети ее любили и кормили.
Однажды ее увидел он - бравый штабной полковник, приехавший с проверкой в часть...
"Эбанарот!" - возмутился он... "Что это за антисанитария! Через час доложить об истреблении грызуна!!!"...
Через час доложили об истреблении грызуна...
"Эбанарот!" - кричал полковник на следующее утро - "ВЫ!!! хр-пр-ВЫ!!!" - слюни летели в стороны - "Я ПОКАЖУ!!! ДАЙТЕ МНЕ БАГОР ИЛИ ЛОПАТУ!!! Я ВАС НАУЧУ!!!"
"Нельзя..." - тихий, но не терпящий возражений голос комэска был по-максимуму убедителен, но в то же время уважителен... "Нельзя, плохая примета...".
Повисла гробовая тишина. Замолкли птицы и офицеры. Было слышно как в желудке полковника бурлит завтрак и в голове мечутся мысли... "Майор, объяснитесь!"
"Год назад..." - начал майор - "...младший лейтенант Такой Т.О. пнул эту крысу сапогом, в тот день у него при посадке у МИГа подломилась стойка, а через две недели ее пытался прибить капитан Сякой Т.О... вечером его на рембазе придавило контейнером. С тех пор ее никто и никогда не трогает".
Полковник был непреклонен: "Сегодня в полку парковый день по наведению порядка, уборке территории и выполнению прочих хозяйственных работ. Убрать ЭТО! Доложить об исполнении!".
В тот день 27 мая 1973 года, в два-тридцать по местному времени советский офицер Е.Л. Вронский угнал с аэродрома Гроссенхайн истребитель-бомбардировщик Су-7БМ и улизнув от поднятых по тревоге с шести аэродромов (в Мерзебурге, Кетене, Цербсте, Ютербоге, Фалькенберге и Кохштедте) советских истребителей перелетел на сопредельную территорию и там катапультировался (он не был пилотом и не умел управлять самолетом).
ВОТ НАЙУХ НАДО БЫЛО ТРОГАТЬ КРЫСУ!