Сказка о репке (фольклор)

С К А З К А О Р Е П К Е.

Однажды в студёную, зимнюю пору,
Я вспомнил о лете, в окошко взглянув.
Со мной не случалось подобного вздора,
Подумал я, смачно в ладошку рыгнув.

К чему бы всё это, к дождю, иль к поносу,
А может чеченцы опять забузят...
А перед глазами всё летние грозы,
И летнего солнца ленивый закат.

Теплом отдавало откуда-то сзади,
Не сразу заметил - на печке сижу,
Я вспомнил о моря волнующей глади,
Когда охлаждался в холодном тазу.

Штаны прогорели - хорошие были,
Жена подарила лет двадцать назад.
Я к зеркалу - сразу виденья поплыли,
Две красные дыни оттуда глядят.

Зато убедился, что нет геморроя,
Не эта беда - проверять бы не стал,
Сквозь дырку видать и былого героя,
Он раньше могучь был, теперь подустал...

Чу! В двери снаружи ключом зашуршали,
Заныло в паху - не иначе жена,
Увидит - убьёт, ей лишь повод бы дали,
Кулак - что кувалда, а грудь - что стена.

Один только выход - диван, задом к спинке,
Авось не увидит, авось пронесёт,
А завтра с утра побегу прямо к Нинке,
Она за бутылку что хочешь зашьёт.

Вот, так в настроеньи, лежу на диване,
Тут сын подбегает, смеётся, нахал,
Давай-ка, рассказывай сказку, батяня,
Ты помнишь, по-пьяни, вчера обещал...

По-правде сказать, я такого не помню,
Идут обещанья по-пьяни на раз...
Ну так уж и быть, обещал - так исполню,
Садись поудобней и слушай рассказ...

* * *

Давно это было, лет сто или двести,
А может и триста с тех пор пронеслось,
Старик хромоногий в одном тайном месте,
Решил посадить что на душу пришлось.

Он сунул арбузное семечко в землю,
Кусок целлофана и ветку айвы,
Бычок беломора и маковый стебель,
Пустую бутылку и жменьку травы.
По жизни, старик был экспериментатор,
Он марихуану когда-то сажал,
Его бы в Бразилию - был бы плантатор,
А то ведь в России с рабами завал...

Ленив был старик, не хотел сам работать,
За что от старухи не раз получал,
Посеять он мог, мог поспать и полопать,
А что бы пахать - никогда не пахал.

Старуха - та тоже трудягой не слыла,
Все силы её уходили в язык,
Сапожник заезжий завидовал было
Её матерщине в разгневанья пик.

Короче, семейка попалась - что было,
Не едет один, а другой не везёт.
Жила с ними внучка - такая кобыла !
Кто видел страшнее - уже не живёт.

От роду ей было ну может лет двадцать,
В деревне с ней каждый бывал - это факт,
Ведь ночью темно, а вот как просыпаться?
Как рожу увидят, так сразу - инфаркт.

Бог дал ей что надо, и ноги, и выше,
И грудь - загляденье он ей подарил,
Ну прям - всё при всём, и здоровьишком пышет,
А вот на лицо - ну такой крокодил...

Ох! Сколько уродов по пьяни зачато!
Отец - то её враз ведро выпивал,
Потом где - то север дырявил лопатой,
Так сдуру в морозных лесах и пропал.

А мать и недели не протосковала,
Что ж, женщины, видно, не верный народ,
Уехала в город, купцов ублажала,
Ни слуху, ни духу, уже пятый год.

Сиротка ж, поняв, что её дело плохо,
И мало что светит, взялась за стакан.
К ней часто ходили друзья - выпивохи:
Митрюха корявый и Сенька - «кабан».

Наглыкавшись, вот ведь ребята чудили,
То бабку разденут - заставят плясать,
То деда посадят верхом на кобылу,
А сами смеются, ети иху мать!

И пенсию девка у них забирала,
На что же ещё мужиков ублажать?
Они выпивали обычно не мало -
Чтоб быть в состояньи с ней ночь переспать.
Ну ладно, не будем мы больше о внучке,
О ней за неделю всё не рассказать,
Жила с ними Жучка - дворовая сучка,
На внучку похожа, такая же б... .
Дверь в дом приходилось держать на засове,
До утренней зорьки во двор и не смей,
Как только стемнеет, к собаке приходят,
С округи со всей эскадрон кобелей.

Старик, как - то раз, перепив самогона,
Собрался пописать пойти впопыхах,
Всю ночь на суку просидел, как ворона,
Вот только без сыра и в мокрых штанах.

Да, чуть не забыл, была в доме и кошка,
Худая, как жердь, ну откуда же прыть,
Её заставляли облизывать ложки,
Чтоб ложки не мыть и её не кормить.

Ей даже воды не всегда доставалось,
Старик говорил, чтоб ловила мышей,
А мышь то одна только в доме осталась -
Подохли от голода, скуки и вшей.

Вы можете мне не поверить, однако,
Любили друг друга те кошка и мышь,
Делили последнее зёрнышко мака,
И вместе мечтали смотаться в Париж.

Рассказ мой Вам пусть не покажется странным,
Я всех поимённо назвал, кто там был,
Вернёмся, однако же, к нашим баранам,
Итак, в землю дед что - то там посадил...

Дней десять потом он был в диком запое,
Дней десять потом из него выходил,
Короче, уж месяц минул, как он вспомнил
И видеть труда результат поспешил.

Эх ма! А на грядке - то выросла репка,
Большая - большая, втроём не объять,
Крепка и округла, как бёдра у девки,
Красива, ей - ей ну на кой хрен мне врать.

Вот дед, хоть дурак, но решил ни словечка,
О чуде природы бабью не сболтнуть,
Продать! И пропить! В кабаке, что за речкой,
Схватил за ботву и принялся тянуть.

Тянул он её изо всей своей мочи,
О помощи бога просил про себя,
Ругался, плевался, и нервничал очень,
Курил в перерывах, проклятья шипя.

К закату старик не достиг результата,
Живот надорвал и ботву оборвал,
«Придётся, наверно, идти за лопатой»,
Пошёл, и не выдержал - бабке сказал.
Ох, бабы! Не держат язык в нужном месте!
Секрет был разболтан в момент там и сям.
И внучка, и Жучка, и мышь с кошкой вместе,
Собрались халяву пристроить к рукам.
Так, шоблой, они и попёрлись за репкой,
Зверьё впереди, сзади старый с бабьём,
Цеплялся репейник, царапались ветки,
Но каждый шагал и мечтал о своём.

Старуха в мечтах примеряла бюстгальтер,
Который видала в кино про инстинкт,
А внучке в уме представлялся бухгалтер,
Теперь то уж точно он с ней переспит.

Ошейник с медалью мерещился шавке,
А мыши и кошке - батон колбасы,
Старик представлял себя в водочной лавке,
И молча себе ухмылялся в усы.

Печально. Не будет у нас хэппи - энда,
Горька жизни правда, как уж тут быть,
В пути разругалась компания эта,
А репку так в поле и бросили гнить.

* * * * *
Моралей здесь много, и каждый обязан
Их список в своей голове отложить:
Делиться ль с женой, заводить ли животных,
Рожать ли детей, пить иль может не пить...

И ты, лоботряс, сделать выбор обязан,
Чему хочешь жизнь ты свою посвятить!!!
- закончил я гордо и кашльнул два раза,
Гляжу, а оболтус то мой уже спит.