9195
6
Когда в 1988 году на экраны вышел фильм Владимира Бортко, снятый по булгаковскому «Собачьему сердцу», блистательно исполненная в нем роль Шарикова принесла малоизвестному в те времена алматинскому актеру Владимиру Толоконникову всенародную любовь и популярность международного масштаба. Картину показали в 32 странах, причислили к 10 лучшим фильмам прошлого столетия, а сам Толоконников попал в «Булгаковскую энциклопедию»
Эта же роль и стала для актера бичем, «гвоздем в шкуре», практически таким же, как знаменитое «Муля, не нервируй меня!» — для Фаины Раневской. Впрочем, от славы никуда не денешься, и тыканье пальцем в него чуть ли не на каждом углу: «Шариков идет!» — одна из ее составляющих. Казахстанские журналисты знают, если хочешь быстро разозлить Толоконникова, и так не слишком любящего общаться с пишущей братией, спроси о «Собачьем сердце».
×
Знаменитую историю о том, как режиссер картины Владимир Бортко утвердил никому не известного артиста из Алма-Аты на главную роль, знают, наверное, сегодня все: «На роль Шарикова было восемь претендентов, в том числе и Николай Караченцов. Но Толоконников убил меня совершенно. На пробе он разыгрывал сцену с водкой: «Желаю, чтобы все!». Он так убедительно гмыкнул, хэкнул, так удивительно пропутешествовал глоток по его шее, так хищно дернулся кадык, что я утвердил его немедленно». Но мало кто знает, что в тот же день, когда Толоконников получил приглашение из Питера на пробы в судьбоносной картине, он был утвержден на эту же роль в своем родном Республиканском академическом театре русской драмы имени Лермонтова, где и сыграл ее, пусть совсем по-другому, не так, как в кино, но не менее блистательно.
– В театре я могу «отвязаться» и «добавить», — говорит актер, — жаль, что наш спектакль сняли. Можно было бы оставить его хотя бы для истории...
Это была странноватая улыбка судьбы — открыться для кинематографа в 45 лет, после огромного количества театральных ролей. Теперь у Толоконникова киношный послужной список едва ли не больше театрального. Но парадокс заключается еще и в том, что на сегодняшний день он известен российскому зрителю едва ли не больше, чем отечественному. У себя на родине Толоконников стал культовой фигурой, пожалуй, после первого отечественного сериала «Перекресток», в середине 90-х.
После этого славу ему добавил и авторский телепроект «Толобайки». Эта юмористическая программа покупалась и российскими каналами, так что следы своей славы актер находит порой в самых неожиданных точках бывшего Советского Союза. Хотя ничего принципиально нового: два актера — Балаев и Толоконников — белая кость и заложник своей органики, инсценировали анекдоты.
Это была странноватая улыбка судьбы — открыться для кинематографа в 45 лет, после огромного количества театральных ролей. Теперь у Толоконникова киношный послужной список едва ли не больше театрального. Но парадокс заключается еще и в том, что на сегодняшний день он известен российскому зрителю едва ли не больше, чем отечественному. У себя на родине Толоконников стал культовой фигурой, пожалуй, после первого отечественного сериала «Перекресток», в середине 90-х.
После этого славу ему добавил и авторский телепроект «Толобайки». Эта юмористическая программа покупалась и российскими каналами, так что следы своей славы актер находит порой в самых неожиданных точках бывшего Советского Союза. Хотя ничего принципиально нового: два актера — Балаев и Толоконников — белая кость и заложник своей органики, инсценировали анекдоты.
По поводу собственной внешности Толоконников на судьбу не в обиде:
– Конечно, сейчас герой должен быть красивым, высоким, чтобы его видно было. Но я вот Квазимодо играл — большого, физически сильного звонаря. И зрителей это не шокировало. Почему? Да потому что все равно дело не в росте, а во внутренней жизни человека. Я специально на тренажеры не хожу, не накачиваюсь, не бегаю. Если бы курил поменьше — еще бы лучше выглядел. Но на съемках сплошные ожидания — куришь, а что делать? И в театре все курят, молодые и старые…
Театр для него все. Началось это в детстве, когда Володя придумывал себе отца и наделял его всеми лучшими качествами, а потом врал про него сверстникам:
– И мне верили, как ни странно. Видимо, я делал это очень органично...
Но настоящего артиста в нем увидел педагог драмкружка Михаил Азовский, до армии он успел окончить студию Померанцева и даже поступить в штат театра в качестве актера вспомогательного состава. Уже после армии он трижды ездил поступать в Москву, но все три попытки были безрезультатными. Работал в ТЮЗе города Куйбышева, причем сыграл более десяти ролей за один сезон. И в итоге поступил в Ярославское театральное училище, знаменитую кузницу актеров. Вернулся в Алма-Ату и там тоже год проработал в ТЮЗе, прежде чем его пригласил в Лермонтовку легендарный режиссер Мар Сулимов.
– Конечно, сейчас герой должен быть красивым, высоким, чтобы его видно было. Но я вот Квазимодо играл — большого, физически сильного звонаря. И зрителей это не шокировало. Почему? Да потому что все равно дело не в росте, а во внутренней жизни человека. Я специально на тренажеры не хожу, не накачиваюсь, не бегаю. Если бы курил поменьше — еще бы лучше выглядел. Но на съемках сплошные ожидания — куришь, а что делать? И в театре все курят, молодые и старые…
Театр для него все. Началось это в детстве, когда Володя придумывал себе отца и наделял его всеми лучшими качествами, а потом врал про него сверстникам:
– И мне верили, как ни странно. Видимо, я делал это очень органично...
Но настоящего артиста в нем увидел педагог драмкружка Михаил Азовский, до армии он успел окончить студию Померанцева и даже поступить в штат театра в качестве актера вспомогательного состава. Уже после армии он трижды ездил поступать в Москву, но все три попытки были безрезультатными. Работал в ТЮЗе города Куйбышева, причем сыграл более десяти ролей за один сезон. И в итоге поступил в Ярославское театральное училище, знаменитую кузницу актеров. Вернулся в Алма-Ату и там тоже год проработал в ТЮЗе, прежде чем его пригласил в Лермонтовку легендарный режиссер Мар Сулимов.
Я в этом театре много раз по башке получал — был способный, но часто конфликтовал. Это сейчас молодым все карты в руки — только работай, а тогда за каждую роль была война. А я, как выпью, начинаю правду искать: почему мне не дают работу, ведь я многое могу! Выгоняли меня за злоупотребление спиртными напитками (был даже рабочим сцены), потом опять принимали. Выпивал ведь я не оттого, что так хотел, а потому, что нас так приучили: радость — пьем, горе — пьем.
Еще мало кто знает, что под суровой внешностью и нелюбезностью скрывается нежный любитель роз! Он здоровается со своими цветами, выходя утром с сигаретой и чашкой кофе во двор, поливает, извиняется, когда надо обрезать засохшие стебли. А любимая тема театральных работ — это тема одиночества... Хотя в жизни Толоконников вовсе не одинокий человек, у него двое замечательных сыновей и прекрасная жена.
Еще мало кто знает, что под суровой внешностью и нелюбезностью скрывается нежный любитель роз! Он здоровается со своими цветами, выходя утром с сигаретой и чашкой кофе во двор, поливает, извиняется, когда надо обрезать засохшие стебли. А любимая тема театральных работ — это тема одиночества... Хотя в жизни Толоконников вовсе не одинокий человек, у него двое замечательных сыновей и прекрасная жена.
Источник:
Ссылки по теме:
- 10 фактов об Уругвае
- 5 интересных фактов о фильме «Формула любви»
- 6 интересных фактов о фильме «Карнавал»
- 15 обычных вещей, которые ограничены или запрещены в Северной Корее
- 10 интересных фактов о шедевральных фильмах Кристофера Нолана
С Днем Варенья! Ура, товарищи!
Далее, пошло ещё успешней. А он выучил в Главрыбе на углу Моховой, потом и б подбегать ему было удобнее с хвоста слова рыба , потому что при начале слова стоял милиционер.
М.Булгаков "Собачье сердце"
2 зубы твои - как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними;
3 как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока - ланиты твои под кудрями твоими;
4 шея твоя - как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем - все щиты сильных;
5 два сосца твои - как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями.
(с) Песни Песней Соломона, глава 4, Библия