108793
2
Воскресным днем 31 октября 1926 года Чарльз Миллар совершил два сенсационных поступка.
Первый состоял в том, что стройный, подтянутый 73-летний холостяк, который за всю жизнь не проболел ни дня, вдруг рухнул на пол в своем офисе и умер. Секретарша была в шоке.Второй неожиданностью стало его завещание: оно оказалось столь неординарным, вызывающим, а последствия его настолько сенсационными, что этот юридический документ превзошел все, что Миллар, известный корпоративный юрист, сделал за всю жизнь.
Никто не предполагал, что уважаемый торонтовский юрист и бизнесмен после смерти устроит такое грандиозное шоу в прессе. Похоже, что Миллар хотел показать, что за определенную цену можно купить все и всех. Составив завещание по всем правилам юридического искусства, сей уважаемый джентльмен создал прецедент для величайшей посмертной, как отмечали журналисты, "шутки века”.
Никто не предполагал, что уважаемый торонтовский юрист и бизнесмен после смерти устроит такое грандиозное шоу в прессе. Похоже, что Миллар хотел показать, что за определенную цену можно купить все и всех. Составив завещание по всем правилам юридического искусства, сей уважаемый джентльмен создал прецедент для величайшей посмертной, как отмечали журналисты, "шутки века”.
Чарльз Венс Миллар родился в 1853 году в семье небогатого фермера в Айлмере, Онтарио. Смышленый школьник, а позже успешный студент, он получил много наград, включая золотую медаль в университете Торонто. Его средней отметкой по всем предметам была 98! Столь же впечатляющими были его успехи в юридической школе «Озгуд Холл». В 1881 году этого амбициозного молодого человека приняли в коллегию адвокатов, а вскоре он уже открыл свой собственный офис в Торонто.
Начинал Миллар с малого, но жилье снял подобающее адвокату – несколько меблированных комнат в "Королевском” отеле Торонто. Со временем его имя зазвучало среди преуспевающих корпоративных юристов, специалистов в области контрактного права.
Поскольку юридическая практика на первых порах приносила не очень высокий доход, Миллар купил "Экспресс-компанию Британской Колумбии” с правом на перевозку правительственной почты в район Карибу. Когда началось строительство железнодорожной компании "Гранд Транк”, он расширил сферу своей деятельности, включив в нее отдаленный форт Джордж (позже Принс-Джордж).
Известно, что Миллар хотел купить землю для индейцев в форте Джордж, но ее перекупила железная дорога. Миллар подал в суд, придравшись к каким-то процессуальным нарушениям, и выиграл дело: суд постановил, чтобы железная дорога выделила юристу 200 акров (в судебной практике это с тех пор называется "надбавкой Миллара”).
Обладая острой деловой хваткой, Миллар выгодно покупал доходные дома, а на паях с верховным судьей Онтарио приобрел пароход; кроме того, он стал президентом и владельцем контрольного пакета акций пивной компании "О’Киф” (пиво этой марки продается до сих пор).
Его увлечением были лошади и скачки. Миллару везло: он имел репутацию удачливого игрока, а две его лошади брали первые призы на престижных скачках. К концу жизни в его конюшне находилось 7 великолепных беговых жеребцов.
Было еще одно увлечение у этого удачливого человека: он любил шутить и разыгрывать приятелей. Особенно язвительным шуткам подвергались люди, склонные к глупой жадности.
Друзья и сослуживцы Миллара вспоминали о нем, как о любящем и преданном сыне. После смерти отца Миллар покинул "Королевский” отель, где прожил 23 года, и купил для себя и овдовевшей матери большой дом. Любимая матушка журила иногда сына, что он так много и усердно работает и не находит время для женитьбы. Впрочем, можно только гадать, почему он так и не женился. Еще ее тревожило, что сын спал на холодной веранде в любое время года. Впрочем, оснований для страхов не было: Чарльз никогда не простужался. И, казалось, проживет целый век.
Похороны Чарльза Миллара собрали многих выдающихся деятелей юридических, деловых и спортивных кругов не только Торонто, но и всей провинции. Служитель англиканской церкви его преподобие Т. Коттон высоко отозвался в своей речи о моральных качествах, преданности и порядочности покойного. И это был последний раз, когда представитель церкви сказал о Чарльзе Милларе что-то хорошее.
После прочтения и опубликования завещания началось нечто невообразимое. В шоке были и политики, и юристы, и бизнесмены, и служители церкви, и родственники усопшего. Как писали репортеры: "По всей видимости, вызывающее завещание Миллара предназначено развлечь "высоких и могущественных” членов общества, навязывающих широкой публике свое определение морали ”.
В начале документа Миллар написал: ”В силу необходимости, это завещание необычно и прихотливо. У меня нет ни наследников, ни близких родственников, посему передо мной нет никаких стандартных обязательств о том, как распорядиться своей собственностью после смерти”.
В начале завещания Миллар перечислил нескольких своих верных помощников и сотрудников и назначил им небольшие суммы. Дальним родственникам не оставил ничего, объясняя, что если бы те надеялись, что он им что-нибудь оставит, то они с нетерпением бы ждали его скорой смерти, чего он себе не желал.
А вот дальше началось самое интересное. Никто не мог даже вообразить себе, что сотворил старый почтенный юрист.
Каждому посвященному в сан священнослужителю в Сэндвиче, Уолкервилле и Виндзоре (Онтарио) Миллар оставлял по одной части своего пакета акций жокей-клуба "Кенилверт”, прекрасно зная об их резко отрицательном отношении к азартным бегам.
Он распорядился выделить по доле акций пивной компании "О’Киф”, владельцами которой были католики, каждой протестанской общине в Торонто и каждому приходскому священнику, которые публично борются с пьянством, не называя никого поименно. Результат оказался ошеломляющим: огромное количество служителей церкви пришло в суд, требуя свои акции.
Для одного судьи и священника, которые были яростными противниками ставок на скачках (тут он назвал имена), он предложил лакомые акции Онтарийского жокейного клуба при условии, что они запишутся в клуб в течение трех лет. Что они и сделали (правда, получив свои акции, они выписались из клуба).
Трем приятелям–юристам, которые дружили с Милларом, но терпеть не могли друг друга, шутник Чарльз оставил прекрасный дом на Ямайке с такими казуистическими примечаниями, что отныне им приходилось делить дом, сдерживая себя, чтобы не пустить в ход кулаки.
Но все это было невинными шалостями в сравнении с главным 9-м пунктом этого сенсационного завещания. Чарльз Миллар завещал оставшуюся часть богатства (более полумиллиона долларов) той женщине в Торонто, которая в течение 10 лет после его смерти родит больше всего законных детей, что будет строго зафиксировано в документе о рождении.
Итак, завещание огласили; более того, оно вышло на первых страницах торонтовских газет. Началось "большое шоу”, расцвет которого, заметим, пришелся на годы Великой депрессии. Родственники пытались опротестовать завещание, клерикалы-трезвенники рвались получить свою долю "пивных акций”, юристы различных судов искали способы нажиться на ведении дел. И даже Верховный суд Канады (!) рассматривал это завещание по поручению Верховного суда Онтарио, который хотел добиться передачи наследства правительству Онтарио якобы с целью учредить стипендиальный фонд в университете Торонто.
Но не зря Миллар 45 лет был лучшим юристом своего времени, а по части составления завещаний – непревзойденным. Он так тщательно оговорил все пункты (хотя и в присущей ему игривой форме), что не нашлось ни малейших оснований их оспорить. 10 лет это пытались сделать лучшие юристы страны - безуспешно.
9 месяцев спустя после смерти Миллара началась "битва” за главную часть наследства! Оно вызвало массу публикаций и дискуссий во всех печатных изданиях того времени. Все матери, родившие двойню или тройню, сразу становились претендентками и их имена не сходили с печатных полос. В прессе появилась ежедневная колонка под названием "Величайшая гонка аистов” (сколько работы привалило газетчикам!), в которой публиковались списки женщин и количество их детей, рожденных на данный момент.
Церковь оскорбленно объявила, что завещание Миллара аморально, так как ставит под сомнение святость зачатия и рождения, и произносила гневные проповеди в адрес юриста. Пасторы увещевали женщин не принимать участия в этой "скверной шутке”. "Но что значит не принимать? – вопрошали женщины, – не рожать детей?”
Когда генеральный прокурор Онтарио завел дело с целью учредить вышеупомянутый стипендиальный фонд в университете Торонто, жительницы Торонто пришли в ярость. Они настаивали, что Чарльз Миллар был полностью в своем уме, когда писал завещание, и что никакой политик не смеет посягать на права женщин, желающих рожать детей. Протесты пошли по всей провинции. Феминистки делали упор на то, что по остальным пунктам завещания выплаты уже сделаны, и первыми, кто получил по этому завещанию деньги, были священнослужители и юристы!
Так прошло 10 лет. В десятую годовщину смерти Чарльза Миллара суд Онтарио снова зачитал условия завещания и рассмотрел список претенденток. Две женщины были вычеркнуты из числа "финалисток”. Полин Кларк имела 9 детей, но одного не от мужа. Лилиан Кенни фактически имела 12 детей, но пятеро из них умерли в младенчестве, и она не смогла доказать, что они не были мертворожденными. Каждой из них дали по утешительному призу 12 500 долларов.
31 октября 1936 года "большая гонка аистов” закончилась вничью между Анной-Катрин Смит, Кэтлин-Эллин Нагль, Люси-Алис Тимлек и Изабель-Мэри Маклин (у всех у них за 10 лет родилось по 9 детей). Они получили по 125 000 (что в наше время – примерно 1,5 млн. американских долларов).
"Большая гонка аистов” освещалась в прессе подробнее, чем перелет Чарльза Линдберга через Атлантику и даже рождение пятерых близнецов у мадам Дион. Журналисты Онтарио стали публиковать статьи на темы, еще в недавнем прошлом запрещенные и немыслимые: контроль за рождаемостью, аборты, незаконнорожденные дети и разводы. Ставились и такие вопросы: что понимать под словом "Торонто”, считать ли умерших и незаконнорожденных детей, и самое важное, был ли вообще пункт 9 правомочным? Но Миллар предусмотрел все.
По иронии судьбы, многие участницы "гонки” и вовсе не собирались заводить большие семьи. Ведь мы не упомянули тех, кто остался позади, родив по 7-8 детей. Отметим, что половина "аистовых гонок” пришлась на годы депрессии, когда лишние рты были в семьях ни к чему. У двух из 4-х победительниц мужья вообще были без работы, и семьи сидели на пособии. У двух других мужья работали, но получали низкую зарплату. А Полин Кларк развелась и родила последнего ребенка уже не от мужа.
К счастью, призы действительно помогли победительницам. Все они разумно распорядились деньгами, вырастив замечательных детей, и не поскупились на их образование. А телевизионный фильм "Большая аистовая гонка” обессмертил это удивительное состязание.
Говорили, что спровоцировав взрыв неконтролируемой рождаемости, старый холостяк надеялся смутить правительство и религиозные круги, которые обдумывали политику контроля. А еще пошучивали, что бездетный холостяк Чарльз Миллар "усыновил” таким образом 36 детей.
Что ж, Чарльз Миллар устроил неплохой спектакль, показавший, как далеко люди готовы зайти, чтобы получить чьи-то деньги. Возможно, это стало самым выдающимся достижением юриста Миллара.
Начинал Миллар с малого, но жилье снял подобающее адвокату – несколько меблированных комнат в "Королевском” отеле Торонто. Со временем его имя зазвучало среди преуспевающих корпоративных юристов, специалистов в области контрактного права.
Поскольку юридическая практика на первых порах приносила не очень высокий доход, Миллар купил "Экспресс-компанию Британской Колумбии” с правом на перевозку правительственной почты в район Карибу. Когда началось строительство железнодорожной компании "Гранд Транк”, он расширил сферу своей деятельности, включив в нее отдаленный форт Джордж (позже Принс-Джордж).
Известно, что Миллар хотел купить землю для индейцев в форте Джордж, но ее перекупила железная дорога. Миллар подал в суд, придравшись к каким-то процессуальным нарушениям, и выиграл дело: суд постановил, чтобы железная дорога выделила юристу 200 акров (в судебной практике это с тех пор называется "надбавкой Миллара”).
Обладая острой деловой хваткой, Миллар выгодно покупал доходные дома, а на паях с верховным судьей Онтарио приобрел пароход; кроме того, он стал президентом и владельцем контрольного пакета акций пивной компании "О’Киф” (пиво этой марки продается до сих пор).
Его увлечением были лошади и скачки. Миллару везло: он имел репутацию удачливого игрока, а две его лошади брали первые призы на престижных скачках. К концу жизни в его конюшне находилось 7 великолепных беговых жеребцов.
Было еще одно увлечение у этого удачливого человека: он любил шутить и разыгрывать приятелей. Особенно язвительным шуткам подвергались люди, склонные к глупой жадности.
Друзья и сослуживцы Миллара вспоминали о нем, как о любящем и преданном сыне. После смерти отца Миллар покинул "Королевский” отель, где прожил 23 года, и купил для себя и овдовевшей матери большой дом. Любимая матушка журила иногда сына, что он так много и усердно работает и не находит время для женитьбы. Впрочем, можно только гадать, почему он так и не женился. Еще ее тревожило, что сын спал на холодной веранде в любое время года. Впрочем, оснований для страхов не было: Чарльз никогда не простужался. И, казалось, проживет целый век.
Похороны Чарльза Миллара собрали многих выдающихся деятелей юридических, деловых и спортивных кругов не только Торонто, но и всей провинции. Служитель англиканской церкви его преподобие Т. Коттон высоко отозвался в своей речи о моральных качествах, преданности и порядочности покойного. И это был последний раз, когда представитель церкви сказал о Чарльзе Милларе что-то хорошее.
После прочтения и опубликования завещания началось нечто невообразимое. В шоке были и политики, и юристы, и бизнесмены, и служители церкви, и родственники усопшего. Как писали репортеры: "По всей видимости, вызывающее завещание Миллара предназначено развлечь "высоких и могущественных” членов общества, навязывающих широкой публике свое определение морали ”.
В начале документа Миллар написал: ”В силу необходимости, это завещание необычно и прихотливо. У меня нет ни наследников, ни близких родственников, посему передо мной нет никаких стандартных обязательств о том, как распорядиться своей собственностью после смерти”.
В начале завещания Миллар перечислил нескольких своих верных помощников и сотрудников и назначил им небольшие суммы. Дальним родственникам не оставил ничего, объясняя, что если бы те надеялись, что он им что-нибудь оставит, то они с нетерпением бы ждали его скорой смерти, чего он себе не желал.
А вот дальше началось самое интересное. Никто не мог даже вообразить себе, что сотворил старый почтенный юрист.
Каждому посвященному в сан священнослужителю в Сэндвиче, Уолкервилле и Виндзоре (Онтарио) Миллар оставлял по одной части своего пакета акций жокей-клуба "Кенилверт”, прекрасно зная об их резко отрицательном отношении к азартным бегам.
Он распорядился выделить по доле акций пивной компании "О’Киф”, владельцами которой были католики, каждой протестанской общине в Торонто и каждому приходскому священнику, которые публично борются с пьянством, не называя никого поименно. Результат оказался ошеломляющим: огромное количество служителей церкви пришло в суд, требуя свои акции.
Для одного судьи и священника, которые были яростными противниками ставок на скачках (тут он назвал имена), он предложил лакомые акции Онтарийского жокейного клуба при условии, что они запишутся в клуб в течение трех лет. Что они и сделали (правда, получив свои акции, они выписались из клуба).
Трем приятелям–юристам, которые дружили с Милларом, но терпеть не могли друг друга, шутник Чарльз оставил прекрасный дом на Ямайке с такими казуистическими примечаниями, что отныне им приходилось делить дом, сдерживая себя, чтобы не пустить в ход кулаки.
Но все это было невинными шалостями в сравнении с главным 9-м пунктом этого сенсационного завещания. Чарльз Миллар завещал оставшуюся часть богатства (более полумиллиона долларов) той женщине в Торонто, которая в течение 10 лет после его смерти родит больше всего законных детей, что будет строго зафиксировано в документе о рождении.
Итак, завещание огласили; более того, оно вышло на первых страницах торонтовских газет. Началось "большое шоу”, расцвет которого, заметим, пришелся на годы Великой депрессии. Родственники пытались опротестовать завещание, клерикалы-трезвенники рвались получить свою долю "пивных акций”, юристы различных судов искали способы нажиться на ведении дел. И даже Верховный суд Канады (!) рассматривал это завещание по поручению Верховного суда Онтарио, который хотел добиться передачи наследства правительству Онтарио якобы с целью учредить стипендиальный фонд в университете Торонто.
Но не зря Миллар 45 лет был лучшим юристом своего времени, а по части составления завещаний – непревзойденным. Он так тщательно оговорил все пункты (хотя и в присущей ему игривой форме), что не нашлось ни малейших оснований их оспорить. 10 лет это пытались сделать лучшие юристы страны - безуспешно.
9 месяцев спустя после смерти Миллара началась "битва” за главную часть наследства! Оно вызвало массу публикаций и дискуссий во всех печатных изданиях того времени. Все матери, родившие двойню или тройню, сразу становились претендентками и их имена не сходили с печатных полос. В прессе появилась ежедневная колонка под названием "Величайшая гонка аистов” (сколько работы привалило газетчикам!), в которой публиковались списки женщин и количество их детей, рожденных на данный момент.
Церковь оскорбленно объявила, что завещание Миллара аморально, так как ставит под сомнение святость зачатия и рождения, и произносила гневные проповеди в адрес юриста. Пасторы увещевали женщин не принимать участия в этой "скверной шутке”. "Но что значит не принимать? – вопрошали женщины, – не рожать детей?”
Когда генеральный прокурор Онтарио завел дело с целью учредить вышеупомянутый стипендиальный фонд в университете Торонто, жительницы Торонто пришли в ярость. Они настаивали, что Чарльз Миллар был полностью в своем уме, когда писал завещание, и что никакой политик не смеет посягать на права женщин, желающих рожать детей. Протесты пошли по всей провинции. Феминистки делали упор на то, что по остальным пунктам завещания выплаты уже сделаны, и первыми, кто получил по этому завещанию деньги, были священнослужители и юристы!
Так прошло 10 лет. В десятую годовщину смерти Чарльза Миллара суд Онтарио снова зачитал условия завещания и рассмотрел список претенденток. Две женщины были вычеркнуты из числа "финалисток”. Полин Кларк имела 9 детей, но одного не от мужа. Лилиан Кенни фактически имела 12 детей, но пятеро из них умерли в младенчестве, и она не смогла доказать, что они не были мертворожденными. Каждой из них дали по утешительному призу 12 500 долларов.
31 октября 1936 года "большая гонка аистов” закончилась вничью между Анной-Катрин Смит, Кэтлин-Эллин Нагль, Люси-Алис Тимлек и Изабель-Мэри Маклин (у всех у них за 10 лет родилось по 9 детей). Они получили по 125 000 (что в наше время – примерно 1,5 млн. американских долларов).
"Большая гонка аистов” освещалась в прессе подробнее, чем перелет Чарльза Линдберга через Атлантику и даже рождение пятерых близнецов у мадам Дион. Журналисты Онтарио стали публиковать статьи на темы, еще в недавнем прошлом запрещенные и немыслимые: контроль за рождаемостью, аборты, незаконнорожденные дети и разводы. Ставились и такие вопросы: что понимать под словом "Торонто”, считать ли умерших и незаконнорожденных детей, и самое важное, был ли вообще пункт 9 правомочным? Но Миллар предусмотрел все.
По иронии судьбы, многие участницы "гонки” и вовсе не собирались заводить большие семьи. Ведь мы не упомянули тех, кто остался позади, родив по 7-8 детей. Отметим, что половина "аистовых гонок” пришлась на годы депрессии, когда лишние рты были в семьях ни к чему. У двух из 4-х победительниц мужья вообще были без работы, и семьи сидели на пособии. У двух других мужья работали, но получали низкую зарплату. А Полин Кларк развелась и родила последнего ребенка уже не от мужа.
К счастью, призы действительно помогли победительницам. Все они разумно распорядились деньгами, вырастив замечательных детей, и не поскупились на их образование. А телевизионный фильм "Большая аистовая гонка” обессмертил это удивительное состязание.
Говорили, что спровоцировав взрыв неконтролируемой рождаемости, старый холостяк надеялся смутить правительство и религиозные круги, которые обдумывали политику контроля. А еще пошучивали, что бездетный холостяк Чарльз Миллар "усыновил” таким образом 36 детей.
Что ж, Чарльз Миллар устроил неплохой спектакль, показавший, как далеко люди готовы зайти, чтобы получить чьи-то деньги. Возможно, это стало самым выдающимся достижением юриста Миллара.
реклама
А то,что сделал Миллар - аплодирую стоя. Так филигранно вызвать людскую алчность нужно уметь.
1 зачем он это сделал
2 чего хотел добиться
завещание вполне соответствует его принципам . Молорик мужик . Жадность наказуема
Помимо того что он умен, сметлив и прозорлив он презрительно относился к лицемерию и стяжательству. Да и видно его спокойное отношение к деньгам и понимание, что в могилу с собой их не забрать. Интереснейший видимо в беседах и делах был человек. Почел бы за честь пообщаться)