Забытые истории Артека

В их числе номер журнала «Огонек» за 1940-й год, в котором опубликован репортаж о посещении лагеря Вячеславом Молотовым, газета «Пионерская правда» за 25 июля 1947 года c заметкой о встрече артековцев с матерью Павлика Морозова, фотография двух пионерок на фоне горы Аю-Даг, снятая летом 1952 года, направление в «Артек» для девочки на имя камчатской школьницы Тамары Ермольцевой, выданное в мае 1962 года, а также конверт и обложка почетной грамоты Х слета Всесоюзной пионерской организации им.Ленина, ставшего последним в истории советской пионерской организации. Каждый из этих артефактов хранит в себе небольшую частицу истории бывшей всесоюзной детской здравницы.

Вопреки сложившемуся мифу, пионерский лагерь «Артек» был основан отнюдь не большевистской партией, да и реальная дата его появления почти на год расходится с официальной. И хотя официально днём рождения «Артека» считается 16 июня 1925 года, впервые о создании оздоровительного детского лагеря в крымском урочище Артек было объявлено 5 ноября 1924 года — на празднике пионеров Московской губернии. Для пионерской организации это был особый год – ей, наконец, присвоили имя Ленина, вместо предыдущего Спартака, в честь которого Пионерия была названа с момента своего основания в 1922 году по аналогии с разгромленным к тому времени германским «Союзом Спартака» Розы Люксембург и Карла Либкнехта.

Сама идея строительства детской здравницы в окрестностях Аю-Дага появилась тоже не совсем так, как это принято было описывать позже. Любопытно, что даже современные источники, повествующие о появлении в Крыму первого пионерского лагеря, буквально слово в слово повторяют примерно такое романтическое описание: «Шел 1924 год. В тихий осенний вечер у подножья горы Аю-Даг гулял приехавший из Москвы старый большевик Зиновий Петрович Соловьев. Он отдыхал, любовался природой и полной грудью вдыхал живительный горно-морской воздух, но мысли его были далеко. Его заботил вопрос в возможно короткий срок поправить здоровье пролетарских детей, особенно тех, кто пострадал за годы империалистической и гражданской войны и годы разрухи. Лагерь-санаторий, «лечебный лагерь» — вот что хотелось создать Зиновию Петровичу». Впервые эта версия на правах официальной появилась на страницах подарочной книги-фотоальбома «Артек», которая вышла в свет в 1940 году тиражом в 3 тысячи экземпляров, один из которых был лично презентован И.В.Сталину. С тех пор версия о появлении лагеря как следствии заботы большевиков о пролетарских детях стала единственной.

В реальности заместитель наркома здравоохранения РСФСР, председатель Центрального комитета Российского общества Красного Креста (РОКК) Зиновий Соловьёв хоть и может считаться основателем лагеря, но никак не автором идеи. Впервые мысль о создании на побережье Крыма санатория для подростков была озвучена еще в 1921 году Сергеем Метальниковым — известным русским ученым-иммунологом, одним из основателей Таврического университета. Дача семьи Метальникова «Звонкий источник» располагалась в Крыму, в местечке Артек (о происхождении этого имени см.заметку «От перепёлки до Артека»); её главный дом сохранился до наших дней. По распространенной моде того времени, в своём имении Метальников основал философический кружок (о философских течениях того времени читайте в заметке «Приносящие в дар»). Как врач, работающий над проблемами повышения иммунитета и профилактики болезней, Метальников в 1921 году впервые предложил использовать свою дачу под детский санаторий. Власти к идее профессора прислушались: его дача была национализирована и разграблена, а сам он вынужден был эмигрировать во Францию, где вскоре прославился своей работой в Институте Пастера. В официальной истории Артека строчки для Метальникова так и не нашлось.

В отличие от профессора Метальникова, снискавшего себе мировую славу уже в эмиграции, Зиновий Петрович Соловьёв уже к началу 20-х годов был личностью легендарной. Во-первых, он закончил ту же Симбирскую гимназию, в которой учился В.И.Ленин. Ещё в 1898 году он стал членом РСДРП, чем навсегда вписал себя в когорту старых большевиков. Успешно закончив Казанский университет, Соловьёв начал свою медицинскую практику в Симбирске, где попутно руководил местной коммунистической ячейкой вместе с младшим братом Ленина – Дмитрием Ульяновым. В медицине Зиновий Петрович слыл подвижником: он активно разрабатывал методы борьбы со скарлатиной, туберкулезом, тифом, руководил журналами «Врачебно-санитарный листок», «Общественный врач», «Врачебная жизнь», вел санитарно-просветительную работу. Именно по предложению Зиновия Соловьева в 1917 году Пироговское общество выступило против восстановления на фронте смертной казни (вряд ли гуманист Соловьев догадывался, что совсем скоро его товарищи по партии будут жонглировать смертной казнью по своему усмотрению). После Октябрьского переворота Соловьев разработал проект создания народного комиссариата здравоохранения. Сам наркомат появился 11 июля 1918 года, и Зиновий Петрович сразу занял в нем должность заместителя наркома.

Однако для нашей истории важно другое — то, что одновременно с этими назначениями Зиновий Соловьёв занял пост председателя исполкома Российского общества Красного креста (РОКК). Именно по инициативе Красного Креста в 1924 году в СССР была организована «Служба здоровья пионеров», благодаря которой при школах и клубах начали появляться врачебные кабинеты, а пионерские отряды стали снабжать медицинскими аптечками. Тогда же появился лозунг «Юному пионеру – здоровое лето!» Однако до создания пионерского лагеря было далеко — у Красного креста не было ни денег, ни специалистов, ни соответствующего опыта. Поначалу даже попытались перенять опыт британских бойскаутов – стали копировать их военизированные лагеря . Но вскоре поняли, что истощенным революцией и голодом детям нужна не строевая подготовка и азбука выживания в лесу, а медицинская помощь, здоровое питание, солнце, свежий воздух и полноценный отдых. Тут и пришлась кстати давняя идея Сергея Метальникова. Выбор места для первого летнего лагеря для советской пионерии был предопределён. Так что «Артек» родился под сенью креста, а не красной звезды с серпом и молотом. Кстати, именно эмблема Российского общества Красного креста была изображена на первом знамени советских артековцев. Да и первая песня лагеря, написанная самим Соловьевым, начиналась словами:
«Лагерь наш построил РОКК,
Комсомол ему помог».

30 ноября 1924 года в «Правде» появилась статья Зиновия Соловьева «Крым – детям». Но предложение организовать в урочище Артек Всесоюзный санаторий для школьников, страдающих туберкулезной интоксикацией и другими серьезными заболеваниями, ЦК РОКК направил властям лишь 6 января 1925 года. С этого момента официально стартовала подготовка к обустройству лагеря. Вот как описывал этот процесс сам Зиновий Петрович: «Я как-то в тихий осенний вечер бродил по берегу моря около горы Аю-Даг. Золотились вершины гор, тихо шумели дубы и сосны, поступь шагов моих заглушалось плеском волны. Давно не чувствовал я такой тишины, покоя и красоты… Когда я тотчас поделился мыслями с будущим организатором артековского лагеря Федором Шишмаревым, то мы, быстро поняв друг друга с двух слов, и сошлись на плане устройства в «Артеке» опытного пионерского лагеря, который мог бы послужить образцом для работников на местах. С этой целью Красный Крест арендовал весь «Артек» площадью 100 десятин с его дачами и парками, лесами, лугами. На этом просторе можно из года в год создавать своеобразные учреждение, которое со временем превратится в настоящую «Пионерию».

Как мы уже знаем, к тому моменту упоминающиеся в высказывании Соловьёва дачи были в большинстве своём национализированы, разграблены и заброшены. Однако с появлением «Артека» у них появились шансы на новую жизнь. Правда, произошло это не сразу. Организация здравницы в 1925 году проводилась исключительно на средства Красного Креста. Денег, видимо, было не очень много – их хватило на закупку четырех брезентовых палаток, 80-ти деревянных топчанов, постельного белья, табуреток, столиков, рукомойников и форменной одежды для детей. Палатки были большие, высокие, светлые, устланные деревянными полами. Территория освещалась керосиновыми лампами и корабельными фонарями — ни электрического освещения, ни водопровода в лагере тогда не было (воду накачивали вручную из двух колодцев).

Для обустройства «Артека» в Крым отправился отряд комсомольцев-строителей, привлекали для этого и местное население. Возле самого моря разбили костровую площадку с амфитеатром для гостей, установили высокую мачту для флага, обустроили газоны и цветники. В бывшей усадьбе князей Потемкиных (соседей Метальникова) разместили клуб, библиотеку, кладовую и врачебный кабинет. Главврачом и, по совместительству, заведующим лагеря был назначен Федор Шишмарев, который ранее заведовал туберкулезным санаторием «Ай-Даниль». Известно о нем совсем немного – в старых книгах и газетах он характеризуется как «исключительный организатор, преданнейший советский человек, великолепный врач, правая рука 3. Соловьева».

24 мая 1925 года в своем самом первом номере газета «Комсомольская правда» разместила маленькую заметку «Лагерь в Крыму»: «Ц.Б.Ю.П. (Центральное бюро юных пионеров) при помощи Красного Креста организует на лето лагерь в Крыму для пионеров Москвы, Иваново-Вознесенска, Ленинграда и Ярославля. Под руководством тт. Семашко и Соловьева для лагеря выбрано одно из лучших мест Крыма. Лагерь явится первым опытом лагеря-санатория. В лагерь поедут пионеры, предрасположенные к туберкулезу». Кстати, фамилия тт. Семашко всплыла в заметке не случайно. Многие советские источники упоительно повествуют о том, как бессонными ночами Николай Семашко (первый нарком здравоохранения) со своим заместителем Соловьевым планировали устройство будущего лагеря. «Нам нужно в организации лагеря нового типа проявить максимум чуткости и внимания к детям. Этому нас учил Владимир Ильич», — советовал своему заму нарком.

Однако не нарком, а самые простые работяги принимали первую смену артековцев. В 1925 году персонал лагеря состоял всего из 21 сотрудника – в том числе, пятерых комсомольцев-вожатых, водовоза, двух уборщиц и двух подавальщиц. Имена большинства из них уже давно забыты, но некоторые фамилии самого первого коллектива «Артека» в архивах все же сохранились. Помимо Соловьева и Шишмарева в штате числились:
Екатерина Николаевна Згоржельская – врач;
Вера Сергеевна Мамонт — медицинская сестра;
Игорь Селянин — старший вожатый;
Петр Еринский – инструктор по физкультуре.

Все они 16 июня 1925 года присутствовали на торжественной линейке по случаю открытия первой артековской смены. Это произошло на том месте, где сегодня располагается дружина «Морская». Здесь и поныне виднеется памятный знак, посвященный первой пионерской линейке «Артека». Неуклюжим строем встали по стойке «смирно» 80 первых артековцев. Отбор отдыхающих в лагерь тогда проводился строго в соответствии с медицинскими показаниями: в Крым брали только детей с туберкулезной неактивной интоксикацией, функциональными заболеваниями нервной системы, переутомлением и малокровием. Как сообщала «Комсомолка», на первую смену приехали школьники из Москвы и Московской губернии, а также из Тулы и Твери. А «Пионерская правда» летом 1925 года дала более подробную информацию: «Около Гурзуфа открыт лагерь-санаторий. Сейчас там живут 70 московских пионеров и 10 крымских. Пробудут они 3 месяца. Следующая партия будет набрана в Ленинграде, Ивано-Вознесенске и деревнях Самарской губернии. За лето через этот лагерь пройдет 320 человек». По приезду каждый школьник (в первую смену приехали только мальчики) получил кусок мыла, полотенце, зубной порошок с щеткой. Чтобы хоть немного представить, каким счастьем стали каникулы в «Артеке» для этих истощенных борьбой за их же счастливое детство пионеров, приведем письмо одного из артековцев домой: «Приехали в Нижний Новгород, купили хлеба и колбасы. Приехали в Москву. Обедали: щи с мясом и кашу. Из Москвы поехали и проехали много городов. В Курске пили чай с сахаром. Приехали в Симферополь. Купили колбасы и хлеба: на каждого по 1 фунту хлеба и по полфунта колбасы. Потом поехали в Артек. В море воды много. В Артеке жили месяц. Кормили хорошо». Заметьте, об уникальной черноморской природе единственное упоминание — «в море воды много». Зато о еде — в каждой строчке. Измученным болезнями и голодом детям было пока не до крымских красот. Многие из них, в прямом смысле, ничего слаще морковки в своей жизни не ели и впервые видели такую «роскошь», как щи с мясом и чай с сахаром. Доктор Соловьев отлично знал об этом. Поэтому романтическую «пионерскую картошку», печенную в золе, он уже с первого года существования «Артека» заменил на пятикратное санаторное питание по всем правилам детской диетологии. Причем трапеза, как мы помним, проводилась за белоснежными скатертями, а каждому ребенку выдавалась еще и накрахмаленная салфетка в кольце. Ну как такое забудешь?

В полдень 16 июня 1925 года на свежевыкрашенной мачте взвился первый флаг лагеря – красное полотнище, на котором справа золотились серп и молот – символы СССР, а слева – красный крест в белом кругу – эмблема РОКК, в ведении которого Всесоюзная здравница находилась вплоть до октября 1936 года.

Кстати, фотографий, на которых видно это знамя, сохранилось совсем немного. Одна из них – в журнале «Костер» за 1976 год. Обратите внимание, в журнальном описании этого снимка говорится только об одной эмблеме на флаге – перекрещенных сельхозорудий, хотя их видно намного хуже символа РОКК. На всех фотография, где виден Красный Крест, запечатлен исторический момент приезда в «Артек» летом 1925 года самой известной немецкой коммунистки Клары Цеткин.

«Хотите ли вы видеть свободных счастливых детей? Посетите летний лагерь «Артек», — эту часть из выступления Цеткин в черноморской здравнице советские чиновники десятилетиями цитировали как мантру. Мы же приведем более развернутый отрывок из её доклада: «Я была в «Артеке» три раза, и если бы мне не надо было уезжать, я посетила бы его, не знаю сколько еще раз. В «Артеке» видны только веселые, сияющие детские личики. Мальчики и девочки прыгают, резвятся, учатся, собирают растения и насекомых, поют, декламируют, устраивают представления. Все это в определенном порядке, дисциплинированно, но без принуждения, совершенно добровольно. С ними работают педагоги, комсомольцы, врачи, заботящиеся о питании, здоровье и воспитании. Все они — любящие друзья детей, а не распорядители их. С каким напряженным вниманием и радостными взглядами повинуются дети указаниям своих старших друзей». Согласитесь, фраза «дети радостно повинуются» определенно настораживает. Но такова советская действительность — порядок превыше всего. Перед отъездом на родину, где к тому времени уже поднимал голову нацизм, Цеткин произнесла следующее: «Этот лагерь – лишнее доказательство того, что молодой, бедный Советский Союз может пристыдить старые богатые буржуазные государства своей заботой о юношестве». Вряд ли, конечно, пионеры тогда поняли, что эта размахивающая перед ними ридикюлем и тростью почтенная немецкая фрау только что назначила «Артек» «рассадником мировой революции». Не случайно в лагере сразу ввели военизированную терминологию: «марш», «рапорт», «отряд», «смотр», «равнение».

«Пристыживанию буржуазных государств», т.е. идеологическому воспитанию школьников в «Артеке» отводилось около 2 часов в день – как бы ни напирал Соловьев на медицинскую составляющую детского лагеря, с первых лет работы «Артек», как и пророчила Цеткин, стал «кузницей кадров» для будущего комсомольского актива. Но санаторий есть санаторий – Соловьев распорядился, чтобы артековцы спали не менее 11 часов в сутки (был обязателен послеобеденный сон). Мало кто из советских пионеров 70-80 годов знал, что раз и навсегда устоявшемуся распорядку дня в летнем лагере они обязаны Зиновию Соловьеву. Это с его заботливой руки день юного артековца начинался с зарядки, заправки кровати, умывания и растирания жестким полотенцем. В распорядок дня входил и обязательный труд — пионеры убирали прилегающий парк, чистили пляж, помогали соседней сельхозкоммуне (в основном собирали виноград, фрукты, сено). Экскурсий в те годы проводилось мало, поскольку в «Артеке» еще не было собственного транспорта.

Сам Зиновий Петрович со своей женой Маргаритой Ивановной все лето проводил в лагере и жил по тому же режиму, что и пионеры – в 7 утра подъем, в 9 вечера отбой. Однажды во время сильного урагана директор лично спасал перепуганных мальчишек от ливня и шквального ветра, размещал их по гурзуфским квартирам. Утром Всесоюзная здравница представляла собой печальное зрелище: палатки сорваны, повсюду мокрые одеяла и подушки, разбитые тумбочки и табуретки. Соловьев понял – нужно строить деревянные корпуса. Однако денег на них взять было пока неоткуда.

Интернациональным лагерем «Артек» стал с 1926 года — с лёгкой руки всё той же Клары Цеткин. В то лето в лагерь прибыли немецкие пионеры со своим вожатым. История сохранила имена лишь некоторых из них – одну из девочек звали Эрна, мальчиков Рихард и Вилли, а их вожатого Фриц. Видимо, специально к их приезду одну из вывесок на воротах советского лагеря сделали на немецком языке – сохранилось несколько таких фотографий. Возглавлял пионерскую делегацию из Германии председатель комитета детских коммунистических групп Эрих Виснер. В том же 1926 году к артековцам заехал коммунистический лидер Японии Сэн Катаяма — первый высокий гость из-за границы. Начало было положено: только за лето 1926 года лагерь посетили делегации из Франции, Германии, Польши, Голландии, Дании, Швеции, Норвегии. Иностранцы задавались двумя вопросами – почему «Артек» не огорожен забором и как в нем удается поддерживать такую чистоту. С чем-чем, а уж с дисциплиной в СССР было все в порядке (помните: «дети радостно повинуются»).

История «Артека» едва не завершилась досрочно 11 сентября 1927 года в 00 часов 20 минут, когда сильное землетрясение силой до 9 баллов превратило в руины всё, что было сделано за два года. К счастью, дети к тому времени уже разъехались по домам. Отказаться от Всесоюзной здравницы Советский Союз уже не мог — слишком серьезные идеологические задачи возлагались на это учреждение. После стихии Центральное бюро юных пионеров объявило по всей стране сбор средств на восстановление «Артека». На этот раз Зиновий Соловьев настоял на строительстве деревянных домиков. К лету 1928 года у подножья Аю-Дага стояли 6 стационарных фанерных корпусов с электрическим освещением, амбулатория с изолятором на случай инфекционных заболеваний и административно-хозяйственный комплекс. В штат были дополнительно приняты 2 врача, 11 медицинских сестер и 3 сиделки.
В 1928 году в Артеке прошёл Первый всесоюзный пионерский слёт, на который прибыли делегаты Международного конгресса пролетарских детей. В Крым приехали дети австрийских шуцбундонцев, испанских республиканцев, темнокожие мальчишки из США. Встретиться с ними пригласили французского писателя-революционера Анри Барбюса, которого торжественно приняли в «почетные пионеры». Этот ритуал отныне станет в «Артеке» традиционным. Барбюс пришел в полный восторг от крымской здравницы и называл её не иначе как «королевство без короля и без подданных, где очень много маленьких братцев вокруг нескольких больших братьев». «Артек – настоящий рай, но рай земной, реальный, где жизнь детей проходит в оздоровлении своих физических сил, приобретении знаний и спорте», — писал Барбюс. В том же году, уже будучи тяжело больным, с писателем встретился Зиновий Соловьев. Покидая лагерь, Зиновий Петрович написал свое прощальное послание пионерам: «Значение нашего учреждения – лагеря-санатория, связанного с моим именем – делает меня крепче, мужественнее. Прощаясь с вами, дорогие товарищи и друзья, я вам шлю от всего сердца желание помнить ту работу, которую вы проделали здесь».
Зиновия Соловьева не стало 6 ноября 1928 года. Ему было всего 52 года. Его с почестями похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве, а через год памятник основателю Всесоюзной пионерской здравницы был торжественно открыт и в самом «Артеке». При жизни Зиновия Петровича в крымском лагере успели поправить здоровье около 3000 советских пионеров. Наверняка каждый из них до конца жизни с улыбкой вспоминал, как седовласый начальник «Артека» вставал на четвереньки и изображал для них легендарного медведя Аю-Дага. Дети накрывали его шинелью и катались верхом. В домике Зиновия Петровича, где, по преданию, в начале XIX века закончила свои земные дни знаменитая миледи – Жанна де ля Мотт, укравшая подвески у Людовика XV, – создан музей. Сам лагерь по смерти Зиновия Соловьева стал носить его имя. Правда, недолго. До 1938 года.

«Артек» продолжил развиваться и после смерти своего основателя. В 1930 году в черноморской здравнице открылся второй санаторный лагерь на 250 человек в смену – «Верхний». Дело в том, что первый лагерь — «Нижний» (сегодня — «Морской»), расположенный у самого моря, уже не справлялся с нарастающим потоком детей со всего СССР. В новых корпусах были просторные и светлые спальни для ребят, столовая, библиотека, душевые комнаты. Это дало возможность уже к первому юбилею «Артека» сделать его круглогодичным.

О быте и досуге артековцев тех лет сегодня дает хоть какое-то представление найденный энтузиастами журнал 1930 года «За санитарную оборону», выпускавшийся под эгидой РОКК. На нечетких черно-белых снимках запечатлены и коллективное купание в море, и слушание лектора, и игра в волейбол – традиционные пионерские забавы. Если присмотреться, то эти фотографии не очень-то отличаются от тех, что были сделаны в 70-80-е годы — на тех и других дети одинаково счастливы.

В 1931 году в «Артеке» появился Дом отдыха для вожатых, в 1932-ом в бывшей даче крымского врача В.Н.Дмитриева была оборудована детская техническая станция — любимое место пребывания юных изобретателей. Из маленького палаточного городка лагерь медленно, но верно превращался в настоящий пионерский городок. Уже тогда попасть в эту «пионерскую республику» было невероятно сложно. Судя по всему, с начала 30-х годов в «Артек» стали отправлять детей не столько по медицинским показаниям, сколько «по заслугам». Известно, например, что летом 1934 года Центральный Комитет комсомола премировал путевками в лагерь 200 лучших пионеров страны. Сегодня немного жутковато читать, что среди таковых оказалась пионерка Оля Балыкина из Татарии, разоблачившая своего отца и вместе с ним группу расхитителей колхозного урожая. Митя Борцов, Петя Иваньковский и Маруся Николаева из Ленинградской области заслужили право поехать в «Артек» за помощь в выращивании колхозного молодняка, Саша Катаев, Федя Жиговский и Коля Клементьев предотвратили крушение поезда, а Тоня Дударенко помогла голландским ребятам организовать пионерский отряд. Как видим, заслуги могли быть разными.

Например, на 10-летие «Артека», отмечавшееся с большой помпой, многие пионеры писали о любимом лагере восторженные письма (скорее всего, по «просьбе старших товарищей»). Некоторые из этих посланий были опубликованы в советской печати. Так, «Комсомольская правда» за 17 июня 1935 года разместила на своих страницах вот такое трогательное письмо 12-летнего украинского школьника Коли Вербового своему сельскому учителю (перевод приводить не будем, поскольку язык вполне понятен):

«Добрий день, Олесь Тимофійович, і добрий день, учні, передайте п’ятому к ласові, учням, Івану Олександровичу, як мені тут добре. Що я тут тільки не бачу. І що я тут тільки не їм, одного птичого молока не пью. Які я тут гори бачу! Гора “Ведмідь” така, що треба голову добре задирать. На горі багато дерев і на вершині гори росте дерево. Тут такий добрий климат. Ми коло моря живемо, кожний день купаємося. Яку я рибу бачу, як вона плигає на морі, яких я змій бачу: і жовті і такі краснуваті. А птахи які тут та дерева, де не ходиш, там й пахне. Які тут будинки, скільки я людей бачив. Сюди в “Артек” приїздять і китайці і молдовани, з яких хочеш країв приїздять. Китайці як приїдуть, та які вони тільки фокуси не виробляють, а другі так красиво співають, аж “Артек” підіймається. А рано фізкультуру робимо,перед вечором йдемо на лінійку. Я в третім отряді, сплю в шостій палаті. Тут дуже красиво».
Однако стоит дочитать до конца примечание редакции к этой заметке, и первоначальное умиление моментально сменяется шоком: оказывается, «Коля Вербовой послан в «Артек» за то, что раскрыл замыслы кулачки Татьяны Прядун, которая хотела загубить всех колхозных телят». Вот так: бдительный Коля в «Артек», а его односельчанка, которая наверняка и в мыслях не имела планов навредить родному совхозу, — на Соловки. Сколько в «Артеке» было таких вот коль и петь, которые, по большому счету, стали такими же жертвами режима, как и «кулачка» Прядун, мы теперь уже вряд ли узнаем.
Впрочем, далеко не все артековцы были напрочь оболванены пропагандой. Среди них тоже встречались и лодыри, и прогульщики, и даже будущие диссиденты.

Так, одной из воспитанниц лагеря была будущая известная правозащитница Елена Боннер — в ту пору ей было 13 лет.В «Артек» её устроил отчим Геворк Алиханян — видный партиец, работавший в 1936 году в Исполкоме Коминтерна (через два года его арестуют и расстреляют). Вот как описывает свою жизнь в лагере Елена Георгиевна:

«Мы жили в просторных, длинных, похожих на бараки помещениях – наверно, 50 или больше девочек из четырех отрядов нижнего лагеря. Ходили все в казенной одежде – синие трусы и рубашки с короткими рукавами, синие или белые. Их можно было менять каждый день у кастелянши, которая по утрам приходила в палатку. В нашем втором отряде было два героя. Девочка по имени Ванда, которая задержала где-то шпиона-нарушителя границы. И второй герой – Баразби Хамгоков. Он вырастил лошадь то ли для Буденного, то ли для Ворошилова и получил, кажется, за это орден. Я получала много замечаний от вожатых – их было двое, парень и девушка. Все замечания были оттого, что я постоянно старалась увильнуть от общеотрядных мероприятий. Очень много бродила одна вдоль моря в сторону Аю-Дага или подымалась вверх от лагеря в татарские сады. И пару раз меня застукали, когда я одна купалась. А это было строжайше запрещено и, кажется, считалось главнейшим преступлением. Еще я каждый день ходила в читальню читать газеты. Эта привычка сохранилась у меня на всю жизнь со дня убийства Кирова. Каждый вечер был отрядный костер. А примерно раз в неделю – общелагерный на очень большой костровой площадке, оборудованной трибунами, похожими на трибуны на Красной площади. Отрядные костры были хорошие и даже с печеной картошкой. Один раз нас возили в Суук-Су на встречу с разными вождями. Как я теперь понимаю, вожди там были не первого, а второго ранга. Был ли там Молотов, не знаю. Но в Кремле на встрече с ним я не была».

В этих воспоминаниях присутствует указание на одно очень важное событие в жизни артековцев. В августе 1936 года группа лучших пионеров – юных орденоносцев, поэтов, музыкантов и танцоров — посетила председателя Совнаркома Вячеслава Молотова на его правительственной даче в Крыму. Следующая их встреча прошла уже в Кремле.

В те годы Молотов считался официальным куратором Всесоюзной здравницы, оказывал ей помощь, поощрял лучших артековцев дорогими подарками (так, одному из пионеров была вручена скрипка самого Страдивари). Бывало, что Вячеслав Михайлович приезжал в лагерь лично – впервые в 1934 году. Вот и пионеры решили нанести ему ответный визит — порадовать старого большевика, продемонстрировать свои таланты. Во время дачных посиделок артековцы получили от товарища Молотова официальное приглашение посетить московский Кремль. Председатель Совнаркома не обманул — 17 сентября 1936 года он, действительно, принял в Кремле две сотни загорелых пионеров. Это событие во всех подробностях и эмоциях описала газета «Красный Крым» в номере за 18 сентября 1936 года:
«По залу перекатывается веселый жизнерадостный шум и счастливый гомон. Все поворачиваются к двери, в которую входит председатель Совнаркома Союза. Дети поднимаются со стульев, встречая своего друга восторженными аплодисментами и улыбками. Звонкие крики сливаются в общее, дружное приветствие:

— Привет товарищу Молотову!
— Артековцам привет! – восклицает в ответ тов. Молотов.
Самая маленькая орденоноска, смуглая Мамлякат Нахангова передает тов. Молотову огромный букет цветов и альбом со снимками Артека. Ребят отвели в зал заседаний Совнаркома, где решались все жизненно важные для страны Советов вопросы. В рамках культурной программы артековцы декламировали стихи, танцевали, играли на музыкальных инструментах, а, главное, пели. И пели главное. Лукаво поглядывая на Вячеслава Михайловича, артековцы спели шуточную песню о том, что «у Артека на носу приютилось Суук-Су».

Сегодня совершенно очевидно, что главный смысл кремлевской встречи состоял именно в этой песенке – пионеры недвусмысленно намекали своему покровителю, что для полного счастья им не хватает дворца Суук-Су, расположенного по соседству. Это здание некогда принадлежало супругам Владимиру Березину и Ольге Соловьевой, которые в начале XX века устроили в нем знаменитый на всю Россию курорт. В аристократическом Суук-Су отдыхала интеллектуальная элита Российской Империи, в том числе Шаляпин, Суриков, Скрябин, Арцыбашев, Коровин, а также Эмир Бухарский, князь Имеретинский и даже сам государь-император Николай II. Федор Шаляпин мечтал построить на одной из скал курорта Храм искусств. Но его планы нарушил Октябрь 1917-го. После переворота курорт Суук-Су был национализирован и передан под правительственный санаторий. Прием Молотовым пионеров в Кремле стал поворотным в судьбе бывшего дворянского курортного комплекса. Выслушав артековскую песенку, Вячеслав Михайлович якобы произнес: «Ваш намек не трудно понять. Придется, кажется, передать «Артеку» Суук-Су».

Спустя 2 месяца, 17 ноября 1936 года, вышло такое вот постановление Бюро ЦК ВЛКСМ:
«Поручить Комиссии в составе тт. Васильевой, Мускина, Иванова и Ровина представить к 25/XI-с.г. исчерпывающие предложения в Секретариат ЦК по эксплуатации Всесоюзного пионерского лагеря «Артек» на 1937 г. с включением Суук-Су. В предложениях обеспечить решение следующих вопросов:
а) план работ, необходимых к осуществлению до пуска Суук-Су в эксплуатацию;
б) план эксплуатации всего объединенного пионерского лагеря «Артек» и (Суук-Су);
в) порядок передачи Суук-Су».

Надо признать, что Молотов сделал артековцам поистине царский, точнее, совнаркомовский подарок: 33 постройки с богатым убранством и обстановкой, плюс 60 гектаров территории, половина которой – роскошный парк с экзотическими посадками. Уже 20 марта 1937 года в бывшее дворянское имение «Суук-Су» заехали 100 школьников со всех республик Советского Союза. Артековцы щедро отблагодарили своего покровителя — в 1938 году Совет народных комиссаров СССР и ЦК ВЛКСМ удовлетворили просьбу пионеров и присвоили «Артеку» имя В.М.Молотова. Его имя лагерь носил почти 20 лет.

Дружба председателя Совнаркома с крымской здравницей была отражена в многочисленных фотографиях и газетных статьях. Не обошел эту тему вниманием и самый популярный в СССР журнал «Огонек». Так, в представленном в нашей коллекции артефактов сдвоенном журнале № 7-8 за 1940 год, который был полностью посвящен Вячеславу Молотову, была опубликована большая на 3 страницы статья А.Степной «Почетный артековец» . Материал во всех подробностях рассказывает о встречах пионеров с главой СНК, их искренней дружбе и разнообразном совместном досуге. Надо сказать, что тема счастливого пионерского детства в те годы была ключевой для советской пропаганды, поэтому материалу о дружбе наркома с артековцами в «Огоньке» отведено особое место. Статья сопровождается двумя черно-белыми снимками, сделанными фотографом В.Горшковым. Оба кадра, судя по всему, сделаны в одно время – на них счастливый Молотов, облаченный в светлую украинскую вышиванку, окружен не менее счастливыми пионерами. Завершается публикация описанием уже упомянутого нами посещения артековцами Кремля, результатом которого стала передача на баланс лагеря курорта «Суук-Су».

Можно сказать, что артековцам пришлось довольствоваться встречами с Молотовым — ведь Сталин так ни разу и не снизошел до личной беседы с ними. Пионеры регулярно звали вождя в Крым. Приведем эпизод из письма, написанного артековцами «отцу народов», из которого становится очевидно, как сильно им хотелось привлечь его внимание: «От 500 ударников учебы, посланных комсомолом во всесоюзный пионерский лагерь «Артек», от самых счастливых среди счастливых детей Советского Союза мы шлем вам, родному и любимому, наш пионерский сердечный привет. Примите наше ребячье спасибо и передайте его всей партии, всему рабоче-крестьянскому правительству, и нашему почетному артековцу Вячеславу Михайловичу Молотову и всем рабочим и колхозникам за всё, за всё, что Вы сделали для советских детей. В «Артеке» мы коммунистически воспитываемся, закаляемся, купаемся в море, крепим свое здоровье. А вырастем — обязательно вступим в комсомол и потом в нашу коммунистическую партию, которой Вы, Иосиф Виссарионович, руководите, которая сделала такой счастливой нашу жизнь. Мы желаем Вам здоровья и много, много лет жизни и очень просим Вас, родной Иосиф Виссарионович, вместе с нашим любимым почетным артековцем Вячеславом Михайловичем Молотовым приехать к нам. Ожидаем Вас с нетерпением. Вы сами увидите, как здесь у нас весело и хорошо. Ответьте нам и приезжайте в гости обязательно».

ГРАНИТНЫЙ ПАМЯТНИК И.СТАЛИНУ В АРТЕКЕ УТОПИЛИ В МОРЕ

Но «родной и любимый Иосиф Виссарионович» не только ни разу так и не приедет в «Артек», но даже не ответит своим юным поклонникам. Всегда находились дела поважнее. Так, например, в 1948 году он был вынужден отменить запланированный визит в Крым из-за приезда в СССР нового президента Чехословакии Клемента Готвальда – расширение соцблока было, разумеется, куда важнее пустых бесед у пионерского костра. И все же культ личности генсека в «Артеке» был почти сакральным. При отсутствии самого божества пионеры организовывали места для поклонения ему. Например, в 1936 году в ознаменование принятия сталинской конституции на центральной площади лагеря установили шестиметровый портрет Иосифа Виссарионовича, внизу которого написали: «Лучшему другу пионеров». А в 1949 году на территории «Артека» установили гранитный памятник «отцу народов». Говорят, в середине 50-х, после развенчания «культа личности», этот монумент тайно снесли и утопили в море.

Справедливости ради отметим, что генсек все же иногда беседовал с пионерами – это были тщательно спланированные встречи с непременным подношением цветов, чмоканьем в небритую щеку и традиционным «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». К слову, уже знакомая нам Мамлякат Нахангова – 11-летняя девочка из таджикского села, из которой советская пропаганда сделала самую юную в стране стахановку, встречалась со Сталиным годом раньше, чем с Молотовым.

«Мамлякат не сделалась “гордячкой”, а осталась такой же приветливой и скромной, какой была. В Артеке она быстро подружилась с ребятами, и все стали ее называть не Мамлакят, а попросту Ма-руся, или Марусенька», — увековечат имя артековки Марусеньки Наханговой советские газеты.

Массовые репрессии, захлестнувшие СССР в 1937-1939 годы, прошлись и по «Артеку». Одно из таких уголовных дел в отношении сотрудников лагеря раскопали в архивах авторы неофициального сайта МДЦ «Артек» «Артековец». Им удалось выяснить, что в начале лета 1937 года в лагере появился сотрудник НКВД Николай Иванов, которому было поручено выявить в штате черноморской здравницы «вражеские элементы». Со своим заданием незваный гость справился лихо: уже в июне старший пионервожатый Лев Ольховский был арестован и обвинен в покушении на товарища Молотова, контрреволюционной троцкистской деятельности и попытке бегства в Америку на весельной лодке. Бредовее клеветы и придумать сложно. А в июле был арестован заместитель директора лагеря по воспитательной работе Борис Овчуков, которого сочли главарем контрреволюционной группы. В эту банду якобы входили врач Эрпорт, заведующий яслями Шильман, заведующий культурным инвентарем Горшков, вожатые Балашов, Петров, Кондаков, Кротов, Бочарникова, Луговая, Латушкина, Крючкович и десятки других.

В архивах НКВД сохранилась «Докладная записка о вражеской работе в пионерском лагере «Артек». Приведем лишь некоторые выдержки из этого документа, который просто поражают своей нелепостью, зато красноречиво отражают специфику того непростого времени: «В подсобном хозяйстве «Артека» орудуют враги: заражены бруцеллезом коровы, погибли 34 пчелиные семьи, 19 подсвинок. В пище пионеров обнаружены стекла, гвозди, пуговицы, в хлебе — спички. Имело место отравление восьми рабочих, срывы работы радиоузла, предпринята попытка поджога здания, где жили испанские дети, развалена комсомольская, профсоюзная и партийная работа. В «Артеке» процветало бытовое разложение: пьянки вошли в систему…устраивались систематические попойки на квартирах…Пили за счет «Артека», пили из подвалов «Артека», пили в складчину по 20—30 рублей с брата… На пьянках клеветали на партию и ее руководителей. Вожатый Малютин избил 8-летнюю Элю Щукину, а пионерку Тамару Кастрадзе изнасиловал. Были случаи, когда детей под видом похода уводили группами на всю ночь на Аю-Даг и возвращали их простуженными»…

Результатом «артековских каникул» энкавэдэшника Николая Иванова стало увольнение и исключение из комсомола и партии 17 человек, а также привлечение к суду 22 сотрудников лагеря. К счастью, все они отделались «легким испугом» — уже через полгода все оклеветанные работники «Артека» были полностью оправданы. По одной из версий, «Делу артековцев» помешала дать ход супруга Вячеслава Молотова Полина Жемчужина . Жена вожатого Ольховского якобы рассказала Жемчужиной, которой в ту пору уже прочили пост наркома рыбной промышленности, что ее мужа обвиняют в покушении на самого Молотова. Полина Семеновна передала ее слова своему могущественному супругу. «Почетный артековец» решил заступиться за своих подопечных и будто бы отправил куда следует такую телеграмму: «В виновность Овчукова и Ольховского не верю. Дело велено изъять из органов НКВД». Как бы то ни было, вскоре «врагов народа» освободили. Кстати, главный «артековский бандит» Борис Овчуков до конца 50-х годов добросовестно работал директором Всесоюзной здравницы, а едва не сгинувший в ГУЛАГе вожатый Арон Крючкович вернулся с фронта в звании полковника и неоднократно становился почетным гостем «Артека». Говорят, в начале 60-х уже бывший сотрудник НКВД Николай Иванов приезжал в лагерь, чтобы извиниться и выпить «мировую» с теми, кого едва не сгубил.

К 15-летию «Артека» численность его штатных врачей довели до 23-х человек. Отныне планы работы отрядов обязательно согласовывались с медиками, и лечащий врач, наравне с вожатыми, нес ответственность за правильную дозировку нагрузок и выполнение учебно-воспитательной программы. По проекту архитекторов Д.С. Витухина и А.Т. Полянский на территории здравницы были возведены современные корпуса, отвечающих всем требованиям организации детского отдыха. К этому времени в «Артеке» работали уже четыре лагеря — «Верхний», «Нижний», «Суук-Су» и «15-я дача». Причем в каждом своя линейка, свое знамя, свой старший вожатый, своя культурная программа. Но утро всех отдыхающих пионеров начиналось одинаково — с приветствия, которое было заведено еще Зиновием Соловьевым: «Всем, всем, всем доброе утро!». В юбилейном 1940 году в лагере побывали 5150 пионеров, причем большинство из них стали героями документального полуторачасового фильма «У теплого моря», снятого режиссером Николаем Соловьевым специально к 15-летию Всесоюзной детской здравницы.

В наши дни некоторые сцены из этой архивной ленты кажутся немного странными – взять хотя бы эпизод с солнечными ваннами, которые пионеры почему-то принимают голышом. Все немного встает на свои места, когда вспоминаешь, что смешанное комплектование отрядов в «Артеке» ввели только в 1954 году – до этого мальчики и девочки жили в разных лагерях, купались и загорали отдельно. Но в любом случае, сегодня подобные процедуры представить сложно. Так же как и подписи к некоторым архивным фотографиям, на которых запечатлены пионеры из Африки или США. Сейчас надпись вроде «Пионеры-негры в «Артеке» сочли бы как минимум неполиткорректной, а в СССР это слово считалось нормой. Советских пионеров воспитывали в любви к несчастным неграм и ненависти к американцам, которые их угнетают. Не даром одной из любимых книг наших школьников была «Хижина дяди Тома», а под фильм «Цирк» о злоключениях циркачки Мэрион и ее сына-негритенка Джимми рыдала вся страна.
«Испанцы, негры, русские
В одной гурьбе.
Здесь крепнут наши мускулы
В одной борьбе…», — поется в одной артековской песенке.

20 июня 1941 года «Артек» встречал очередной заезд пионерской смены. В воскресенье 22 июня дети ждали почетных гостей – красноармейцев из Гурзуфского военного санатория. Однако командиры почему-то не приехали.

«Задолго до подъема проснулись артековцы и настороженно прислушивались, приглядывались к непонятному, тревожному движению в коридорах и во дворе. Взволнованные голоса взрослых, заплаканные глаза старушки-нянечки, заглянувшей в спальню, суровые лица пионерских вожатых — все говорило о том, что случилось что-то значительное и очень серьезное», — описывает артековское утро 22 июня 1941 года Владимир Свистов. Во время второго завтрака ребята услышали позывные радио и правительственное сообщение о вероломном нападении на Советский Союз гитлеровской Германии, которое, как известно, зачитал лучший друг артековцев Вячеслав Молотов.

В первые же военные сутки черноморская здравница оказалась буквально завалена телеграммами от родителей, обеспокоенных судьбой своих чад. Руководством «Артека» было принято решение немедленно развести ребят в сопровождении вожатых по домам. Но были и те, кому к тому времени было уже некуда возвращаться — в Прибалтике, Белоруссии, Западной Украине и Молдавии в июне 1941-го уже хозяйничали немцы. Тогда ЦК ВЛКСМ и Наркомздрав СССР постановили срочно сформировать из этих пионеров спецгруппу и эвакуировать из Крыма. Таких оказалось около 200 человек.

Они покидали «Артек» последними. Этим школьникам предстоял самый долгий в их жизни маршрут в 8000 километров: Артек – Симферополь – Москва – Горький – Казань – Сталинград – ст. Нижнее-Чирская – Сталинград – Фролово – Камышин – Казань – Уфа – Омск – Новосибирск – Барнаул – Бийск – Белокуриха. Долгие 16 месяцев добирались артековцы из Крыма на Алтай. С 11 сентября 1942 года по 12 января 1945 года черноморская здравница располагалась в санатории «Белокуриха» и называлась Алтайским «Артеком». За неполных четыре года в нем отдохнули около 500 школьников из Сибири. А для тех, кто приехал на Алтай из Крыма, каникулы оказались самыми длинными за всю историю лагеря. Военная смена навсегда сдружила этих детей.
А что же Крым? 6 ноября 1941 года немецко-румынские части оккупировали «Артек», сожгли дворец «Суук-Су», разрушили пристани «Нижнего» лагеря, в роскошных парках черноморской здравницы построили свои укрепления, прорыли окопы, обнесли их колючей проволокой. «Из музея доносился звон разбиваемого стекла. В окна летели коробочки, ящички с коллекциями минералов, любовно собранные многими поколениями артековцев. Ветер вздымал вороха перьев от растерзанных чучел птиц. В распахнутые настежь двери музея гитлеровцы вводили лошадей. Сильные взрывы многократным тяжким эхом отзывались в горах. Оккупанты взрывали артековские пристани. Вдоль балюстрады Нижнего лагеря их саперы копали траншеи и строили блиндажи. В парке Верхнего лагеря рубили секвойи, тисы и кедры для топки печей. Лагерный клуб тоже был превращен в конюшню. Из лагеря Суук-Су доносились выстрелы. Это пьяные гитлеровские офицеры срывали свою злобу, расстреливая из пистолетов и автоматов фарфоровые скульптуры Аллеи национальностей. Черные дни наступили в Артеке», — описывает артековскую осень 1941 года Владимир Свистов.

Не щадили фашисты и людей, оставшихся в лагере. Любовь Ароновна Вербицкая — врач-педиатр «Артека» — не смогла эвакуироваться вместе со всеми из-за тяжелой болезни. Еще весной 1941 года женщина слегла и оказалась нетранспортабельной. Вместе с ней в лагере осталась ее семья. Сегодня уже вряд ли удастся выяснить, кто её выдал — возможно, гестаповцы сами обнаружили еврейку-врача по лагерным спискам. Как бы то ни было, декабрьским утром 1941 года к корпусу лагеря, в котором проживали Вербицкие, подъехала машина. Любовь Ароновну стащили с постели, затолкали в машину, туда же бросили и ее 11-летнего сына Владека, а мужа Николая Гнеденко (он не был евреем) оставили. Но он не смог отказаться от семьи и сам залез в кузов. Их отвезли к Массандровским казармам и расстреляли вместе с 2000 ялтинскими евреями 18 декабря 1941 года. На официальном сайте «Артека» приведен список сотрудников «Артека», погибших в годы фашистской оккупации. Вспомним имена некоторых из них:
Баринов — завхоз «Верхнего» лагеря,
Бруславский Наум — пионерский вожатый лагеря «Суук-Су»,
Гнеденко Николай Федорович — старший врач,
Дорохин Владимир — вожатый лагеря «Суук-Су»,
Корниенко Ольга — пионерская вожатая лагеря «Суук-Су»,
Малянчиков Александр Алексеевич — старший вожатый, заместитель директора «Артека»,
Манжос Анатолий Петрович — шофер,
Миронов Константин — пионерский вожатый лагеря «Нижний» и «Суук- Су»,
Озик Фаина — пионерская вожатая лагеря «Суук-Су»,
Парфенов Иван Андреевич — прораб ремстройучастка,
Раабе Адольф Андреевич — киномеханик,
Раабе Оскар Андреевич — шофер,
Столярова Любовь — пионерская вожатая «Верхнего» лагеря,
Табачков Михаил — пионерский вожатый лагеря «Суук-Су»,
Филь Владимир — шофер,
Цигельман Анатолий Маркович — директор «Артека»,
Чернов Борис — пионерский вожатый «Верхнего» лагеря.

В 1957 году в «Артеке» установили небольшую мемориальную доску с именами героев-артековцев, погибших в годы войны. И по сей день это место называют Холмиком Славы. Автором монумента стал артековский художник Георгий Девятовский.

К счастью, список оказался не совсем точным. Как сообщила «Маленьким историям» дочь одного из указанных в списке людей — вожатого Николая Кулакова — её отец оказался в этом списке случайно, благополучно пережил войну и долгие годы после неё работал вожатым.
Но вернёмся к Артеку. Как только немцев окончательно выбили с Крымского полуострова, в «Артеке» снова развернулось строительство. Материальный ущерб лагеря был оценен в 11,5 миллионов рублей — астрономическая по советским меркам сумма. Для восстановления любимого места отдыха советских пионеров правительством было принято решение передать Всесоюзной здравнице Дом отдыха «Колхозная молодежь» — в нем со временем разместился пятый лагерь санаторного комплекса. Бои еще гремели на подступах к Берлину, а в «Артек» уже приехала первая послевоенная смена.

В это же время здесь произошла история, благодаря которой название советского лагеря стало известно всей планете. В феврале 1945 года в Крыму прошла знаменитая Ялтинская конференция, на которой лидеры стран антигитлеровской коалиции обсуждали планы послевоенного устройства Европы. Пока Сталин, Рузвельт и Черчилль делили Германию, супруга британского премьера Клементина Черчилль подарила «Артеку» пятнадцать больших госпитальных палаток на 40 мест каждая (которые, к слову, служили артековцам до 60-го года). Расщедрился и посол США Аверелл Гарриман — выписал на восстановление здравницы чек на 10 тысяч долларов. Разумеется, артековцы должны были сделать гостям ответный подарок. Неизвестно, какие гербарии они преподнесли Клементине Черчилль, но о презенте Гарриману известно во всех подробностях.

В 1945 ГОДУ АРТЕКОВЦЫ ПОДАРИЛИ АМЕРИКАНСКОМУ ПОСЛУ ДЕРЕВЯННЫЙ ГЕРБ США С «ЖУЧКОМ»

8 февраля 1945 года пионеры торжественно вручили дипломату выполненный из ценных пород дерева (сандала, самшита, секвойи, слоновой пальмы, парротии, красного и черного дерева, черной ольхи) потрясающей работы американский герб. Говорят, посла при этом даже слеза прошибла. Личный переводчик Сталина Валентин Бережной, сопровождавший Гарримана, посоветовал тому повесить детский подарок в кабинете. Растроганный американец так и сделал. Орел провисел в посольстве восемь лет. За это время сменилось четыре посла США в СССР — Аверелл Гарриман, Уолтер Смит, Элан Керн, Джордж Кеннан. Каждый из них полностью менял интерьер кабинета — но артековский презент не трогал. Они и мысли не могли допустить, что в гербе спрятан «жучок». Конструкция его была такова, что работать он мог сколь угодно долго — микрофон питался не за счет батареи, а при помощи излучения от антенны, установленной на соседнем жилом доме. Операция по внедрению микрофона называлась «Златоуст». Говорят, ее курировали лично Иосиф Сталин и Лаврентий Берия. Прослушивание кабинета носило кодовое имя «Исповедь». «Мы и не подозревали тогда, что невольно стали участниками самой громкой и удачной разведоперации советских спецслужб», — вспоминает Владимир Свистов. В начале 1953 года американцы все же узнали, что в гербе скрыто подслушивающее устройство. По одной из версий, операция была раскрыта советским перебежчиком, по другой — микрофон нашли случайно. До 1960 года Вашингтон хранил в тайне факт обнаружения «жучка». Но после того, как в СССР был сбит самолет-шпион U-2, Белый Дом рассекретил эту историю и продемонстрировал герб и микрофон на чрезвычайной сессии Генеральной ассамблеи ООН. В настоящее время артековский подарок хранится в музее ЦРУ в Лэнгли.
Сами артековцы, разумеется, и не догадывались, что их руками вершится большая политика. Они продолжали петь песни, ходить в походы, заниматься в кружках, ездить на экскурсии, принимать почетных гостей, купаться в море, радоваться крымскому солнцу и чтить своих героев. Причем таких героев было немало.

Так, в 1947 году газета «Пионерская правда» от 25 июля сделала специальный выпуск, посвященный письмам делегатов II Республиканского слета пионеров Украины. Этот номер хранится в коллекции «Маленьких историй». На его первой полосе редакция разместила небольшую заметку «Пионеры–артековцы в гостях у матери Павлика Морозова». Из материала мы узнаем, что по решению правительства Павлику Морозову в Москве будет установлен памятник. Заметим, что в глазах всех советских пионеров зверски убитый в 1932 году мальчик был не только бесстрашным борцом с кулаками, но также «организатором и председателем первого пионерского отряда в селе Герасимовка». Мы не станем сейчас разбираться в подробностях этого убийства и моральной стороне поступка Павлика, отметим только, что пионером он никогда не был – красный галстук ему на шею советская пропаганда повязала уже посмертно. Статья сопровождается снимком, сделанным фотографом Ф. Токелем. Помимо собственно пионеров с букетом и Татьяны Морозовой на фото запечатлен директор «Артека» Б.Я. Овчуков-Суворов с воинскими орденами на груди. Обратите внимание — пионерские галстуки на этом черно-белом снимке подкрашены красным цветом.

Нельзя не заметить, что на фотографии улыбаются все, кроме матери погибшего мальчика. Вполне вероятно, что эти встречи давались ей нелегко, но считались обязательными. Известно, что артековцам регулярно устраивали беседы с Татьяной Семёновной – они были частью программы по патриотическому воспитанию пионеров. Благо, далеко ездить было не нужно — после войны правительство выделило Морозовой небольшой дом в Алупке. Она всегда приезжала на встречи в неизменной белоснежной косынке на голове и черном платье. В 1948 году в Москве в детском парке на Дружиниковской улице действительно установили памятник ее сыну. Однако в 1957 году, будучи опять в «Артеке», Татьяна Семеновна искренне сокрушалась, что на открытие монумента её не пригласили, а всем остальным соврали, что она больна.

Ну а жители Алупки вспоминают мать Павлика как довольно неприветливую женщину. В 1979 году крымскому журналисту Михаилу Лезинскому удалось взять у нее интервью. Примечательны его воспоминания об этом разговоре: «Морозова оказалась женщиной грубой, неприветливой. Только когда выпила, язык у нее развязался. Вот тогда-то она покатила бочку на обкомовцев, которые ее курировали, не отпускали за границу. Кстати, приглашениями у нее был завален весь комод. А с иностранными журналистами она общалась строго под присмотром соответственных органов. Правда, это единственное откровение, которое удалось вытащить из хитрой бабки. Про своего Пашку она добросовестно долбила ту вызубренную версию, которую ей подготовили отдел пропаганды обкома». Татьяна Морозова умерла в 1983 году. Похоронили ее в Алупке на старом кладбище. На прощание пригнали отряд пионеров из «Артека». По слухам, никто из местных жителей на похороны не пошел. Сегодня старожилы Алупки даже не могут указать место, где находится могила матери пионера-героя. Что касается её погибшего сына, то в начале 90-х годов памятники Павлику Морозову начали повсеместно сносить. Такая же участь постигла и монумент на Дружиниковской улице в Москве.

Возвращаясь к Артеку заметим, что международная слава лагеря росла. У него даже появились последователи. В 1952 году в ГДР пионерская организация имени Эрнста Тельмана построила пионерский лагерь, очень похожий на «Артек» и назвала его «Пионерская республика имени Вильгельма Пика». Однако до советского «Артека» немецкому побратиму было далеко: ведь кроме собственно лагеря в «Артеке» была совершенно неповторимая природа и её главная достопримечательность — гора Аю-Даг, на фоне которой фотографировались абсолютно все поколения артековцев, как и две пионерки

В самом деле: Медведь-гора на заднем фоне – лучшее доказательство того, что ты действительно был в «Артеке», а не в какой-нибудь областной «Смене». К горе Аю-Даг у отдыхавших в Крыму детей вообще было особое отношение – взять хотя бы традиционное восхождение к ее вершине всем лагерем, за что в далёком 1937 году едва не упекли в лагеря пионервожатых (якобы специально простужавших детей во время этого похода). Впереди с аккордеоном на плечах, обливаясь потом, карабкался музыкант, наигрывая какой-нибудь бравурный марш. За ним, растянувшись от подножия до вершины, вся дружина. Однако некоторые ленивые вожатые хитрили: доводили детей до ближайшего уступа — где-то метров 100 от подножия. Сверху карниз нависает, неба не видно. «Вершина!» – кричал обманщик, и все довольные спускались вниз. Но зато тех, кто честно покорял Медведь-гору, ждал интересный обряд: артековцев из кустов хватали за ноги лесные нимфы, из дупла вываливался бородатый старичок, орущий артековские песни, и каждому покорителю ставил на щеку печать сырой картофелиной — большую букву «А». С Аю-Дагом связана и другая традиция — перенос камешка от подножия горы до ее вершины к «пирамиде желаний». Существовало поверье: если загадать желание и опустить на вершину принесенный снизу камень, оно тотчас же исполнится. Артековцы, естественно, выбирали камни весом, соответствующим глобальным масштабам задуманного. Разумеется, желания у советских пионеров тоже были советские: чтобы мир был во всем мире или в Америке негров не обижали.

А в 1957 году «Артек» сменил имя Молотова (в ту пору уже опального советского функционера) на имя В.И.Ленина. Обратите внимание на два очень похожих снимка, сделанных до и после 1957 года. На каждом девочка-пионерка запечатлена на фоне артековского знамени. Однако на фотографии 1960 года надписи «имени В.М. Молотова» уже нет.

А в 1958 году «Артек», последние 22 года работавший под эгидой Минздрава СССР, перешел в ведение ЦК ВЛКСМ. С этого момента черноморский комплекс стал официально считаться «лагерем пионерского актива». Это решение принималось на самом высшем партийном уровне. И хотя «Артек» все еще по привычке называли здравницей, но постепенно медико-оздоровительная функция лагеря, на которой когда-то так настаивал Зиновий Соловьев, уступала место воспитательной, социокультурной и образовательной функциям. Детей в «Артеке» больше не лечили, но организовывали им активный и разнообразный отдых.

Более того, к 60-м годам даже появился целый список ограничений для направления в «Артек» по состоянию здоровья – например, школьников с туберкулезом, как это было в первые годы, в лагерь уже не брали.

С конца 50-х годов у артековцев, помимо снимков на фоне моря и Аю-Дага, появилось еще одно доказательство пребывания во Всероссийской здравнице – отдыхающим начали выдавать «Личные книжки пионера-артековца». Это был весьма солидный 22-страничный документ, который торжественно вручался на сборе отряда. На страницах книжки указывались все мероприятия, в которых участвовал артековец в течение смены, а также обретенные им за крымские каникулы новые знания и навыки – например, изучение истории памятных мест, связанных с Лениным, умение проводить отрядные линейки, разжигать пионерские костры, владение семафорной азбукой и т.д. По окончании смены дети забирали эти книжки с собой, но не просто как сувенир на память. Очень часто в ней делалась пометки для администрации школы или Дома пионеров о том, например, каким кружком или секцией артековец может самостоятельно руководить. Так что многим этот документ сначала помог получить дополнительную общественную нагрузку, а после — продвинуться по пионерско-комсомольской линии. Многие артековцы хранят свои «личные книжки» до сих пор. Как и путевку во Всероссийскую детскую здравницу. Одна из таких путёвок представлена в коллекции «Маленьких историй».

«Путевка в «Артек» является высшей наградой пионеру за его славные дела» — об этом в 60-80-е года знал каждый школьник. В эпоху «развитого социализма» от пионеров, к счастью, уже никто не ждал поимки мнимых шпионов или вредителей. Дети должны были доказать свое право на посещение «Артека» отличной успеваемостью, дисциплиной, спортивной и общественной активностью . В 60-е годы направления в «Артек» выдавались по решению Совета пионерской дружины школы. Одно из таких направлений является экспонатом коллекции «Маленьких историй». На его обложке изображен уже знакомый нам склон Аю-Дага, морская бухта, просторная артековская набережная, восходящее утреннее солнце и пионер-горнист в неизменных белых шортах и панаме, возвещающий о начале нового дня.

Направление выписано на имя пионерки Тамары Ермольцевой 15 мая 1962 года. Совет школьной дружины таким способом поощрил ее за хорошую учебы и активное участие в пионерской жизни. Кстати, наш артефакт еще раз доказывает, что в «Артеке» бывали дети со всего СССР – пионерка Ермольцева, например, ехала в Крым через всю страну с самой Камчатки. Интересно, везла ли она с собой национальный костюм, табель успеваемости и музыкальный инструмент, как того требовала памятка на направлении? Дневник, наверняка, взяла, а вот костюмы и инструменты обычно привозили школьники из Узбекистана и других южных республик. Примечательно, что на бланке нашего направления все еще указана гендерная принадлежность пионера («Для девочки»), хотя, как мы помним, смешанные отряды в «Артеке» появились еще в 1954 году.

Наверняка запомнилась Тамаре Ермольцевой, как и пионеру Володе Винокуру, так же отдыхавшему в «Артеке» в 1962 году, встреча с вьетнамским революционером Хо Ши Мином. Впрочем, приглашенных гостей узнавали далеко не все пионеры, а иногда впросак попадали даже сотрудники лагеря. В «Артеке» до сих пор ходит байка о том, как во время прогулки Хо Ши Мина по кипарисному парку к нему подошел подвыпивший садовник и уважительно протянул ему руку со словами: «Так вот ты какой, Мао Цзэдун!» Вообще пионеры горячо принимали всех высоких гостей, которых централизованно привозили полюбоваться «витриной счастливого советского детства».

В образцово-показательной черноморской здравнице за 90 лет ее существования побывали сотни знаменитостей – королей, принцев, президентов, писателей, певцов. Одни встречи потом годами смаковались в советской прессе, о других почти ничего не упоминалось. Как, например, о приезде в «Артек» осенью 1960 года кубинского революционера Эрнесто Че Гевары. Об этом визите сегодня напоминают только несколько старых снимков – ни в архивах лагеря, ни в кубинском посольстве об этой встрече не упоминается ни слова. А ведь где-то на артековских тропинках растет кипарис, высаженный Че Геварой 55 лет назад. А может это и не Че Гевара был вовсе, а кто-то на него очень похожий. Сегодня мы об этом уже вряд ли узнаем.

Но все-таки самым дорогим и желанным гостем в «Артеке» был Гагарин. Юрий Алексеевич встречался с артековцами семь раз. Тема «Пионеры встречают первого космонавта» стала одним из самых распространенных сюжетов социалистического реализма. Картины, плакаты, мозаичные панно с подобными названиями красовались в вестибюлях дворцов пионеров, школ, детских библиотек, клубов и, конечно, украшали территории пионерских лагерей.

Кстати, многие артековцы сегодня вспоминают, что Юрий Алексеевич в «Артеке» больше общался не с пионерами, а с вожатыми — по многу часов проводил с ними в местной бильярдной и частенько проигрывал им. В самом лагере был создан музей Гагарина. Его уникальные экспонаты по сей день будоражат фантазию мальчишек, мечтающих о космосе. Чего стоит один только скафандр Гагарина. Правда, не тот, в котором был свершен легендарный полет в космос, а тренировочный. Зато настоящий, прямо с плеча человека-легенды. А еще в музее есть кресло-катапульта — таких было создано всего два. Особую радость вызывает у детей манекен, которому можно пожать руку. Его зовут Иван Иванович — это он дважды летал в космос еще до Гагарина. Всего в «Артеке» в разные годы побывали 42 космонавта, в том числе американские астронавты Тони Стаффорд и Фрэнсис Борман, а также чех Владимир Ремек. Практически все они приезжали с подарками для гагаринского музея, встречались с артековцами и подолгу беседовали с ними. Говорят, что исключением в этом ряду была Валентина Терешкова. «Республику пионеров» она, конечно, посещала, но встречаться с пионерами почему-то отказывалась.

Вообще «Артек» был связан с космосом не только посредством космонавтов. 8 октября 1969 года научный сотрудник Крымской астрофизической обсерватории Людмила Черных открыла малую планету (астероид) №1956, которой впоследствии дала имя «Артек». К слову, крымский астроном Черных открыла 268 астероидов, в числе которых есть «Гагарин» и «Саманта Смит».

Имя этой улыбчивой американской девочки из штата Мэн в середине 80-х годов в СССР знали все. Это она отправила в 1982 году Юрию Андропову антивоенное письмо, в котором прямо спросила его: «Дорогой мистер Андропов, я очень не хочу войны, объясните мне, пожалуйста, действительно ли вы её хотите?». Советский лидер был настолько впечатлен этим поступком, что пригласил Саманту в СССР. Во время своего двухнедельного визита в 1983 году юная американка посетила Москву и Ленинград, а также пожила несколько дней жизнью обычной пионерки в «Артеке» — носила форму, жила по лагерному расписанию, купалась в море и ходила в горы. Фотографии Саманты в пилотке, на линейке, в галстуке, отдающей салют обошли практически все мировые информагентства. В «Артеке» же к её приезду готовились целый месяц. Саманте выделили лучший двухместный номер, в котором поставили цветной телевизор — непозволительная роскошь даже для такого престижного лагеря. К американской девочке подпускали только самых примерных артековцев, которые могли хоть как-то изъясняться по-английски. Кстати, заметьте — на фотографиях Саманта запечатлена либо в голубом галстуке, либо вовсе без него. Видимо, школьницу из США решили не ставить в неудобное положение. С Андроповым она так и не встретилась – советский лидер к тому времени был сильно болен, поэтому ограничился пятиминутным разговором по телефону. Но уезжая, Саманта была уверена, что мистер Андропов не хочет войны. «Если люди всего мира будут жить так, как живут в Артеке дети, тогда не будет вражды, не будет войны. Пусть все президенты и другие правители приезжают сюда учиться управлять миром», — писала маленькая американка. Возможно из-за этого по возвращению в США сотрудники ФБР устроили Саманте допрос — пытались выяснить, не зомбирована ли девочка советской пропагандой. Ну а в СССР после ее отъезда началась настоящая самантомания. Девочки отращивали себе длинные волосы, носили юбочки в клеточку, чтобы походить на американскую школьницу. Ее внезапная смерть (в августе 1985 года самолет, в котором летели Саманта с отцом, потерпел крушение) стала для артековцев большой трагедией. Память американской школьницы увековечена в «Артеке» на Аллее Саманты Смит.

Сам Юрий Андропов в «Артеке» так и не побывал, а вот его предшественник Леонид Ильич Брежнев приезжал дважды. Последний раз — в августе 1979 года, уже будучи больным. Генсек чувствовал себя неважно: с трудом передвигался, постоянно садился мимо кресла. Перед его приездом руководство лагеря подобрало симпатичную пионерку, которая должна была наизусть произнести приветственную речь. Текст тщательно готовился и репетировался заранее. Но, видимо, девочка так разволновалась при виде главы государства, что на торжественной линейке обратилась к нему со словами: «Уважаемый Леонид Ильич Ленин…». Повисла долгая пауза, после которой Брежнев якобы недовольно пробурчал: «Хорошо, что не Сталин».

Запомнился тот визит «дорогого Леонида Ильича» и еще одним курьезом. Брежнев по традиции оставил в Книге Почетных гостей «Артека» свою нетленную подпись. Уже после его отъезда вожатые спохватились, что престарелый вождь поставил рядом с автографом дату — 1879 год. Ошибку, конечно, незаметно исправили.

В 1985 году «Артек» праздновал свое 60-летие. Отмечали его очень торжественно – в праздничных мероприятиях принимал участие Михаил Горбачев с женой Раисой Максимовной и внучкой. Юбилей лагеря подавался как событие государственного масштаба; 25-минутная передача о праздновании юбилея черноморской здравницы транслировалась по Центральному телевидению. Не пропустила это событие и галантерейная промышленность СССР. Как утверждала газета «Киевские ведомости», «за годы Советской власти в рядах Всесоюзной пионерской организации побывало более 210 миллионов детей и подростков. Они постоянно носили красные галстуки в форме равнобедренного треугольника с длиной сторон 113,66 и 66 см. В лучшие свои годы существования Всесоюзная пионерская организация насчитывала 118 тысяч дружин, объединявших 23 миллионов членов. Пропагандой движения занимались 28 пионерских газет и 35 журналов с общим разовым тиражом свыше 17 миллионов экземпляров».

Но к концу 1990 года престиж Всесоюзного пионерского лагеря начал постепенно падать. Объяснялось это просто: к закату клонилось существование и самой пионерии. В коллекции «Маленьких историй» хранится конверт и обложка так и не выданной почетной грамоты Х слета Всесоюзной пионерской организации им. Ленина, который проходил в «Артеке» с 20 сентября по 2 октября 1990 года.

Этот юбилейный форум стал последним в истории советской Пионерии. Главным вопросом повестки дня значилось переименование агонирующей к тому времени организации. Большинство проголосовало за вариант «Союз пионерских организаций (Федерация детских организаций) СССР». Работа съезда проходила бурно и вполне в духе того времени: все вопросы решались на собраниях взрослых и детей, затем эти мнения объединялись и передавались в рабочие органы конференции, сформированные на демократической выборной основе. Наиболее отличившиеся делегаты получили почетные грамоты, аналогичные той, что представлена в нашей коллекции.

Спустя год пионеры остались без своих «старших товарищей» — после августовского путча 1991 года КПСС была запрещена, а ВЛКСМ самораспустился. А вскоре и Украинская ССР прекратила свое существование, став самостоятельным государством. 8 декабря 1991 года, через неделю после своего избрания, новый президент Украины Леонид Кравчук вместе со своим российским и белорусским коллегами подписал в Беловежской пуще соглашение о ликвидации СССР и образовании Содружества Независимых Государств. Пионерский лагерь «Артек» оказался за границей, а сами пионеры к середине 90-х стали лишь «массовкой» на партийных митингах КПРФ.

Последнее десятилетие ознаменовалось целым рядом громких коррупционных скандалов как в самом «Артеке», так и в ряде государственных структур, связанных с ним. Это пропажа и нецелевое использование выделяемых лагерю средств, задолженность перед коммунальными предприятиями, неэффективное распространение путевок. Тогда же с невероятной скоростью стала распродаваться артековская земля. Часть лагеря закрыли, а на пустующем месте украинские олигархи возвели элитную гостиницу, санаторий, построили фешенебельные коттеджи. Одно время «Артек» собирались перепрофилировать в тренировочную базу Национальной олимпийской сборной. В январе 2009 года впервые за свою историю «Артек» полностью прекратил работу. Затем полилась грязь на его некоторых сотрудников – их обвинили в педофилии. Но обвиняемые клялись, что стали жертвами изуверской формой мести за то, что дали отпор стратегическим планам коррумпированных политиков, которые хотели полностью разрушить уникальный комплекс и на его месте создать доходные организации.

В 2014 году в истории «Артека» началась новая глава – после присоединения Крыма власти Российской Федерации выделили порядка миллиарда рублей на капитальный ремонт и реконструкцию артековских корпусов. В марте 2015 года, в год своего 90-летия, по решению совета министров Крыма черноморская здравница была передана в федеральную собственность, а в апреле началась и долгожданная продажа путевок.
«Ах, Артек, мой Артек,
Не забудем тебя век!»