1033
3
Детские и школьные годы Анны Ахматовой прошли в Царском Селе.
Она родилась в один год с Чарли Чаплином, "Крейцеровой сонатой" Льва Толстого и Эйфелевой башней и любила об этом напоминать. В 11 лет Аня сочинила первое стихотворение и тогда же начала писать автобиографию, а в 15 сказала маме, что на ее даче будет висеть мемориальная доска, на что та со вздохом произнесла: "Боже, как я плохо тебя воспитала!".
В 14-летнюю Аню Горенко влюбился гимназист Николай Гумилев, но красивая и надменная девочка не оценила долговязого и косолапого гимназиста. Гумилев, посвятивший ей цикл любовных сонетов, несколько раз покушавшийся из-за нее на самоубийство, поэтического дара в Ане не увидел и советовал ей пойти в танцовщицы ("ты же гибкая").
И даже отец запретил Анне подписывать свои стихи "Горенко", сказав: "Я не хочу, чтобы ты трепала мое имя!". И тогда она выбрала этот странный, единственно возможный и волнующий псевдоним: "Ахматова".
А Гумилев добился своего... и получил в награду не только ее, но и множество стихов о себе.
Что ты бродишь неприкаянный,
Что глядишь ты, не дыша?
Верно, понял: крепко спаяна
На двоих одна душа.
Будешь, будешь мной утешенным,
Как не снилось никому,
А обидишь словом бешеным –
Станет больно самому.
Они не долго пробыли вместе - слишком были разными... но и он посвящал ей стихи... )))
Из города Киева
Из логова Змиева
Я взял не жену, а колдунью...
И даже отец запретил Анне подписывать свои стихи "Горенко", сказав: "Я не хочу, чтобы ты трепала мое имя!". И тогда она выбрала этот странный, единственно возможный и волнующий псевдоним: "Ахматова".
А Гумилев добился своего... и получил в награду не только ее, но и множество стихов о себе.
Что ты бродишь неприкаянный,
Что глядишь ты, не дыша?
Верно, понял: крепко спаяна
На двоих одна душа.
Будешь, будешь мной утешенным,
Как не снилось никому,
А обидишь словом бешеным –
Станет больно самому.
Они не долго пробыли вместе - слишком были разными... но и он посвящал ей стихи... )))
Из города Киева
Из логова Змиева
Я взял не жену, а колдунью...
Разгромное постановление 46-го года о журналах "Звезда" и "Ленинград"
лишило Ахматову и Зощенко возможности публиковать свои произведения. Зощенко всерьез считал, что постановление появилось в результате доклада Жданова Сталину о вечере в Политехническом: когда на эстраду вышла Ахматова, весь зал встал. "Кто организовал вставание?" - узнав об этом, тихо спросил отец народов...
Выводы тогда делать умели. Уже напечатанная книга Ахматовой пошла под нож, от всего тиража уцелело несколько экземпляров, тайно разобранных типографскими рабочими.
За Ахматовой была установлена слежка. Жила она тогда в знаменитом Фонтанном доме, и у чугунных узорчатых ворот ее всегда дожидались один или два крепких парня в одинаковых пальто, она звала их топтунами. Когда Ахматова выходила за ворота, топтун неспешно следовал за ней, и если Ахматова заглядывала в магазин или в гости, терпеливо ждал ее на улице.
Трудно понять, какие государственные тайны мог он разведать у "типичной представительницы чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии, пропитанной духом пессимизма и упадочничества". "Меня берегут, - иронизировала Ахматова. - Ни один хулиган не прицепится. Полная гарантия..."
лишило Ахматову и Зощенко возможности публиковать свои произведения. Зощенко всерьез считал, что постановление появилось в результате доклада Жданова Сталину о вечере в Политехническом: когда на эстраду вышла Ахматова, весь зал встал. "Кто организовал вставание?" - узнав об этом, тихо спросил отец народов...
Выводы тогда делать умели. Уже напечатанная книга Ахматовой пошла под нож, от всего тиража уцелело несколько экземпляров, тайно разобранных типографскими рабочими.
За Ахматовой была установлена слежка. Жила она тогда в знаменитом Фонтанном доме, и у чугунных узорчатых ворот ее всегда дожидались один или два крепких парня в одинаковых пальто, она звала их топтунами. Когда Ахматова выходила за ворота, топтун неспешно следовал за ней, и если Ахматова заглядывала в магазин или в гости, терпеливо ждал ее на улице.
Трудно понять, какие государственные тайны мог он разведать у "типичной представительницы чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии, пропитанной духом пессимизма и упадочничества". "Меня берегут, - иронизировала Ахматова. - Ни один хулиган не прицепится. Полная гарантия..."
Она сама говорила, про своего мужа:" Не верил он в Бога, а зря"
Ее жизнь это подвиг, но тихий подвиг, это мост между двух эпох, между двух Государств, примирение старой царской России с Советским государством.
Она никогда не была политизированна, ее епархия это поэзия.
То же самое, что сказать про Гайдая, был ли он за советский строй или против?
Это глупо, настоящий художник описывает эпоху, но не дает ей оценок.
Она не уехала из страны, когда была возможность. Она не роптала на трудную жизнь, потому что видела так живут все. И если и было недовольство власть, она его скрывала. И не одной цитаты вы не найдете, где она осуждает власть. Она великий человек
А либероидам только дай волю, они на любых костях станцуют: ничего святого
Клятва
И та, что сегодня прощается с милым,-
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!
Июль 1941, Ленинград
С забывчивостью дня.
И будет все - как будто бы под небом
И не было меня!
... сложно сказать лучше :)