Репортаж из самой закрытой страны в мире (7 фото)

В КНДР я попал случайно, по линии официальной российской делегации Минвостокразвития. После того, как Россия в своей внешней политике начала разворачиваться в сторону Азии, переговоры РФ — Северная Корея проводятся на регулярной основе. На этот раз россияне отправлялись в Пхеньян на очередное заседание межправительственной комиссии.

Когда мне предложили слетать на север Корейского полуострова, я согласился не задумываясь, поскольку давно мечтал окунуться в прошлое и вынырнуть обратно. Про КНДР пишут много всяких глупостей, особенно, по словам местных, усердствует южнокорейская пресса. Мне же хотелось во всем разобраться самому.

Мой путь в Пхеньян лежал через Владивосток. Поначалу ничто не предвещало неприятностей, но прямо на подлете к столице Приморского края выяснилось, что там нелетная погода, и нас отправили на запасной аэродром в Хабаровск буквально за три часа до стыковки с рейсом в Пхеньян. Казалось, надежды побывать в стране победившего социализма рухнули, но тут впервые на помощь пришли принципы чучхе. Оказалось, что «Корейские авиалинии» работают по своему собственному расписанию, не имеющему ничего общего со временем, указанным в билетах. Корейский самолет не взлетел, пока мы не вернулись во Владивосток и не поднялись на борт. Экипаж уверенно поднял в воздух и посадил в Пхеньяне бэушный Ту-204, а на борту миловидные стюардессы потчевали нас прохладительными напитками и такими же холодными гамбургерами.

Если вы думаете, что аэропорт Пхеньяна – это руины, вы глубоко заблуждаетесь. То есть старое здание действительно представляет собой пыльный ангар, где в одном помещении размещаются пограничный контроль, лента выдачи багажа и служба личного досмотра пассажиров, но по соседству завершается строительство нового терминала из стекла и бетона, который смотрится вполне современно. Компьютеры и айфоны у нас никто не изъял. Не исключено, что снисхождение было проявлено к нам как к членам официальной делегации из России, но, говорят, конфискация электронных устройств у визитеров прекратилась в КНДР пару лет назад.

Одним рейсом с нами прибыли корейские рабочие, которые совершенно беспрепятственно ввезли в свою страну купленные во Владивостоке плазменные телевизоры, чайники, электрические сенокосилки и другую бытовую технику. У выхода из аэропорта своих отцов и мужей встречали жены и дети, внешне абсолютно жизнерадостные. В голодный обморок никто из них не падал.

Крушение стереотипов продолжилось по приезде в гостиницу «Корё», где корейцы размещают интуристов и зарубежные делегации. Вопреки бытующему мнению, что без сопровождающего от органов госбезопасности гости КНДР не могут ступить и шагу, я вышел на прогулку по Пхеньяну в полном одиночестве. Сведущие люди потом рассказывали мне, что негласная слежка за мной наверняка велась.

Навстречу мне шли жители Пхеньяна, которые были одеты непритязательно, но разнообразно: на мужчинах, помимо традиционных френчей, темные европейские костюмы, легкие куртки, на женщинах — туфли на каблуках, блузы, юбки или брюки, в руках у некоторых дамские сумочки. Под полным запретом здесь только джинсы как элемент загнивающей западной культуры.

Многие прохожие как ни в чем не бывало разговаривали по сотовым телефонам. Локальная сеть, работающая только в пределах страны, появилась в Северной Корее несколько лет назад. Корейцы даже наладили производство собственных телефонных аппаратов из китайских комплектующих. Сотовые телефоны и сим-карты продаются в специальных пунктах при наличии удостоверения личности. Но эту роскошь, естественно, могут позволить себе далеко не все.

Потом я узнал, что в деле импортозамещения КНДР шагнула гораздо дальше нас. В корейских учреждениях функционирует свой внутренний интернет, а компьютеры оснащены собственной северокорейской операционной системой.

Машин в городе немного, как в предвоенной Москве, которую показывают в кинохронике. В основном это немецкие и китайские автомобили. Номер на белом фоне — ведомственное авто, на черном — машина Министерства народных вооруженных сил, на желтом — личная собственность. Желтых номеров почти нет. Общественный транспорт представлен трамваями и троллейбусами.

Пройдя мимо остановки, где возвращающееся с работы горожане штурмовали троллейбус, я попал в небольшие торговые ряды. Не могу сказать, что мои глаза разбежались от изобилия, но ассортимент все же удивил: там были одежда, обувь, хлеб, печенье, кедровые орешки, лимонад, парфюмерия, средства личной гигиены и даже памперсы. Правда, мяса и мясопродуктов на прилавках я не заметил.

В одном из магазинов я оторопел: цены на телевизоры, стиральные машины и всякую мелочь были указаны в долларах. Это уже никак не вписывалось в мои представления о КНДР. Я осторожно протянул доллар и показал пальцем на мороженое. Девушка-продавец извлекла из морозилки пачку и развернула упаковку — ешьте. В качестве сдачи я получил 7 тысяч местных вон.

Оказывается, в некоторых корейских магазинах и на рынках принимают американскую валюту, евро и юани. Курс берется с потолка, на момент моего приезда один доллар соответствовал 7,4-7,5 тысяч вон, а евро, несмотря на жгучую нелюбовь корейцев к американцам, стоил чуть ли не в два раза дешевле. Меняют валюту в пяти-шести городских обменниках. В гостиницах и ресторанах, предназначенных для иностранцев, действует инвалютный курс — 100 вон за доллар. Как тут не вспомнить инвалютный рубль образца СССР.

Остановили меня на железнодорожном вокзале Пхеньяна, куда я заглянул из праздного любопытства. Молодая девушка в военной форме и картузе с красной звездой жестом попросила меня пройти с ней. «Ну, все. Это провал. И ведь никто теперь меня не найдет», — пронеслось в голове. В соседнем помещении меня обступили еще четыре такие же женщины в зеленой форме. «Country?», — спросила меня старшая по-английски. «Russia! Россия! Moscow, из Москвы я!», — жалобно затараторил я. Сотрудницы железнодорожной охраны мерили меня взглядом. «Можно я пойду?», — показал я пальцами уходящего человечка. «Иди», — кивнула старшая. Впоследствии выяснилось, что задерживать меня никто не собирался. Иностранцы попадают на перрон через отдельный вход, куда меня, собственно, и пытались препроводить.

Чудесное избавление вселило в меня уверенность, и я направился в метро. Подземка Пхеньяна насчитывает 16 станций – две линии, расположенные крест-накрест. На каждой станции дежурят девушки и юноши в синей униформе. Когда я подошел к турникетам, стражница энергично замахала руками: нельзя – объект стратегической важности. В метро Пхеньяна есть только одна станция, через которую после предварительной регистрации пускают иностранцев. Эту станцию я не нашел, но, думаю, потерял немного: метро в КНДР прокладывали советские строители, поэтому оно точь-в-точь напоминает московское.

В отель я возвращался через привокзальную площадь. На ступеньках стояла та самая девушка, которая остановила меня в зале ожидания. Я улыбнулся и помахал ей рукой. Она помахала в ответ и тоже улыбнулась. «Я свободный человек в свободной стране», — спокойно думал я. Со стороны стройплощадки ветер донес до моего слуха лай сторожевой собаки. Так был развенчан еще один миф о Северной Корее, будто жители полностью истребили этих животных. «Корейцы, как северные, так и южные, действительно, едят собак, но не от голода, а в лечебных целях. Мясо собаки повышает иммунитет, помогает при некоторых болезнях», — рассказывали мне потом специалисты по Корее. Хотя, справедливости ради, бродячих бобиков и жучек в Пхеньяне я не видел.

Но все это, конечно, только поверхностные впечатления. Жизнь большинства корейцев не сахар. Экономика КНДР, если ее можно так назвать, находится в удручающем состоянии. Ключевая проблема заключается в отсутствии энергетики. Из-за этого практически полностью парализована промышленность. Относительно эффективных предприятий пересчитать по пальцам: завод по производству чугуна, чулочно-носочная фабрика в Пхеньяне, фабрика резиновых сапог.

Перебои с подачей электричества регулярно происходят даже в столице страны, не говоря уж о периферийных районах, где света нет вообще. По причине дефицита энергии лифты в многоэтажных домах Пхеньяна не работают, а насосы не подают воду на верхние этажи, поэтому в выходной день — а в КНДР это только воскресенье — в бани выстраиваются очереди.

В Пхеньяне не функционирует центральное отопление, в холодное время квартиры приходится отапливать буржуйками. Больше всего в этом смысле не повезло жителям домов, которые выходят на центральные проспекты: им запрещено выводить дымовые трубы в окна, чтобы не портить внешний вид фасадов. За многоэтажками скрываются настоящие трущобы — приземистые одноэтажные дома с черепичной крышей, которые мне довелось видеть своими глазами. За пределами столицы, по словам очевидцев, эти убогие жилища преобладают.

Мой коллега был прав: нормы выдачи продовольствия бедным слоям населения в КНДР существуют. Никакой официальной информации на этот счет нет, а по неофициальным данным, норма составляет 410-450 граммов еды в день. Это не относится к партийной, военной и хозяйственной верхушке, представители которой живут в приличных домах с вооруженной охраной и могут позволить себе дорогие по корейским меркам рестораны.

Гуманитарные продукты питания поступают в КНДР из Китая, а также по линии различных международных организаций. Не забыли корейцы и о безвозмездной помощи, которую им некогда щедро оказывал «старший брат» по соцлагерю. Недавно Северная Корея обратилась к России с просьбой выдать беспроцентный продовольственный кредит для закупки зерна. Условия займа привели российскую сторону в замешательство: КНДР пообещала, что начнет возвращать деньги спустя 10 лет после окончания поставок пшеницы, то есть никогда. Поэтому пока Россия ограничивается участием в продовольственной программе ООН и прямыми поставками провизии. К примеру, в 2014 году Северная Корея получила от нас более 46 тыс. тонн пшеницы.

Финансовая и правовая система Северной Кореи абсолютно непрозрачны, а решения принимаются спонтанно. В октябре прошлого года власти КНДР внезапно ввели карантин из-за распространения в Африке вируса Эбола, который был снят только в марте. Все въезжающие в страну должны были находиться в изоляции в течение трех недель. В итоге, даже те немногочисленные делегации и туристы, которые запланировали поездку в Северную Корею, изменили свои планы.

В условиях полной непредсказуемости принимаемых решений о каких-то серьезных иностранных инвестициях речи не идет. Все отношения с внешним миром строятся на феодальных принципах: корейцы получают оборудование и продовольствие из-за рубежа в обмен на полезные ископаемые.

Вообще, недра — это чуть ли последняя надежда Северной Кореи. Страна богата редкоземами, золотом, серебром и другими металлами. Два года назад близ города Чонджу было открыто месторождение редкоземельных металлов, которое некоторые эксперты называют одним из самых крупных в мире. Стоимость этих несметных богатств оценивается в несколько триллионов долларов. В борьбу за них вступили крупнейшие мировые игроки, в том числе Россия.

Однако корейцы, проявляя принципиальную заинтересованность в разработке недр, не спешат допускать к ним россиян, а геологические карты хранятся за семью печатями, поэтому деловые переговоры зачастую напоминают беседу слепого с глухим. «Главный принцип бизнеса по-корейски: сделайте нам все, что мы скажем, и, по возможности, бесплатно. Но времена СССР прошли», — делится со мной российский предприниматель.

Впрочем, в диалоге с КНДР могут сработать аргументы, никак не связанные с бизнесом. К примеру, корейцы давно мечтают с помощью России запустить своего космонавта на орбиту, что будет иметь для Пхеньяна большой внутриполитический и пропагандистский эффект. Возможно, россияне используют в качестве козыря стремление корейцев бороздить космические просторы. Но этот вопрос, скорее всего, будет обсуждаться на высшем уровне во время визита в Россию Ким Чен Ына. Если он, конечно, состоится.

Нынешний северокорейский лидер Ким Чен Ын — самый непубличный вождь КНДР. Он изредка появляется на парадах и экранах телевизоров. Местонахождение резиденции вождя — строжайшая тайна, а российские дипломаты не имели с ним ни одного личного контакта.

Для сравнения: автор идей чучхе Ким Ир Сен жил неподалеку от российского посольства, а Ким Чен Ир, родившийся, согласно советским и китайским документам, в селе Вятское Хабаровского края, время от времени наведывался в российскую дипмиссию в Пхеньяне. Об этом мне рассказывал бизнесмен, который приезжал в КНДР еще ребенком.

О том, поедет ли Ким Чен Ын в Москву на 70-летие Победы и состоится ли его визит в Китай в сентябре этого года, точно никто не знает. «Все станет известно в последний момент, таков здешний политический менталитет», — говорят дипломатические источники. Это первые зарубежные визиты молодого лидера и готовятся они под покровом тайны.

Информация в нашем понимании этого слова в КНДР вообще не существует. Два канала корейского телевидения начинают работать в пять часов вечера — раньше не имеет смысла, поскольку люди заняты общественно полезным трудом — а заканчивают около одиннадцати вечера. В сетке вещания три выпуска новостей, бесконечные фильмы о войне за независимость, военные марши и патриотические песни. Поскольку телевизор есть далеко не в каждой квартире, на одной из центральных площадей возле железнодорожного вокзала установлен большой экран, который дублирует программу телепередач.

Ощущается, что страна живет в постоянной готовности к боевым действиям. Людей в военной форме можно встретить на каждом шагу. Воинская повинность является всеобщей, а срок службы составляет от 5 до 10 лет. В корейской армии главенствует правило: лучше умереть, чем сдаться в плен. При этом корейцы свято верят в то, что могут дать достойный отпор любому агрессору, включая США. Помимо несокрушимого боевого духа, который, вне всяких сомнений, присущ Вооруженным силам страны, КНДР готова противопоставить потенциальному противнику ядерное оружие, о чем Северная Корея открыто заявляет.

P.S. В день отъезда домой меня разбудила песня в честь Великого Полководца Товарища Ким Ир Сена, которая ежедневно разносится из громкоговорителей Дворца народной учебы по всему Пхеньяну в 6 утра и в полночь, поднимая корейцев на работу и укладывая в постель. Эта музыка, напоминающая для русских плач, преследует тебя повсюду и порой доводит до исступления. Но корейцы очень терпеливый народ. А еще они трудолюбивые, дисциплинированные и доброжелательные к тем, кого не считают своими врагами. Но им нужна машина времени.