8808
12
Моряки говорят, что корабли бывают везучие и невезучие. Первой ракетной атомной подводной лодке СССР под номером «К-19», похоже, на роду было написано стать своего рода рекордной, пережить все мыслимые и немыслимые несчастья.
×
Еще до спуска лодки на воду в 1959 году при окраске трюмов вспыхнул пожар, два человека погибло. После возобновления покрасочных работ задохнулась женщина-маляр. Когда "К-19" вывели из стапельного цеха, о ее борт с первого раза не разбилась бутылка шампанского, что считается у моряков очень плохой приметой.
И дальше пошло-поехало. При спуске подлодка сразу же... затонула. Присутствующие на берегу стали хвататься за сердце, лезть в карман за валидолом. Под воду срочно послали водолазов. Те установили, что субмарина приклеилась днищем к спусковым тележкам, ложе которых забыли соответствующим образом смазать.
Лодка наконец всплыла. Но это было лишь началом ее злоключений. Уже при первом пуске реактора произошла авария. В результате откровенного головотяпства забыли подключить приборы, показывающие давление в первом контуре реактора, и дали в трубопровод давление, вдвое превышающее норму. Аварию скрыли, трубы подлатали...
Вышли на ходовые испытания, во время которых лодка едва не воткнулась в грунт на скорости в 20 узлов из-за неверной установки рулей глубины. Субмарину спас матрос Станислав Курицын, вовремя давший задний ход.
Но и на том приключения не кончились. В ноябре 1960 года на лодке с интервалом в неделю погибли два матроса. Одному придавило голову крышкой ракетной шахты, другого затянуло при проворачивании главного вала.
Тем не менее лодку все же включили в состав ВМФ СССР и отправили на учение в Северную Атлантику.
И вот 4 июля 1961 года в первом контуре снова открылась течь. Из-за резкого падения давления воды реактор пошел вразнос. Аварийная система из-за заводского брака тоже не сработала. В итоге, чтобы охладить реактор, грозивший взорваться, морякам пришлось срочно монтировать систему для подачи холодной воды.
И дальше пошло-поехало. При спуске подлодка сразу же... затонула. Присутствующие на берегу стали хвататься за сердце, лезть в карман за валидолом. Под воду срочно послали водолазов. Те установили, что субмарина приклеилась днищем к спусковым тележкам, ложе которых забыли соответствующим образом смазать.
Лодка наконец всплыла. Но это было лишь началом ее злоключений. Уже при первом пуске реактора произошла авария. В результате откровенного головотяпства забыли подключить приборы, показывающие давление в первом контуре реактора, и дали в трубопровод давление, вдвое превышающее норму. Аварию скрыли, трубы подлатали...
Вышли на ходовые испытания, во время которых лодка едва не воткнулась в грунт на скорости в 20 узлов из-за неверной установки рулей глубины. Субмарину спас матрос Станислав Курицын, вовремя давший задний ход.
Но и на том приключения не кончились. В ноябре 1960 года на лодке с интервалом в неделю погибли два матроса. Одному придавило голову крышкой ракетной шахты, другого затянуло при проворачивании главного вала.
Тем не менее лодку все же включили в состав ВМФ СССР и отправили на учение в Северную Атлантику.
И вот 4 июля 1961 года в первом контуре снова открылась течь. Из-за резкого падения давления воды реактор пошел вразнос. Аварийная система из-за заводского брака тоже не сработала. В итоге, чтобы охладить реактор, грозивший взорваться, морякам пришлось срочно монтировать систему для подачи холодной воды.
Реакторный отсек, драматические события развернулись здесь.
Эта работа потребовала длительного нахождения подводников в зоне воздействия радиации. Они с поставленной задачей справились, но сильно облучились. Уже из отсека они выходили с желтой пеной на губах. Восемь человек умерли через неделю...
Командир Николай Затеев принял решение всплыть и подать сигнал бедствия.
На помощь АПЛ первой пришла дизель-электрическая подлодка С-270 под командованием Ж. Свербилова. Его лодка должна была в составе «завесы» — группы других дизельных лодок — осуществлять поиск и слежение за американскими авианосцами. Когда С-270 подошла к аварийной АПЛ на расстояние 1 кабельтова, ее дозиметрист зафиксировал излучение 0,4—0,5 р/час. При швартовке лодок уровень радиации уже превышал все допустимые нормы.
Командир Николай Затеев принял решение всплыть и подать сигнал бедствия.
На помощь АПЛ первой пришла дизель-электрическая подлодка С-270 под командованием Ж. Свербилова. Его лодка должна была в составе «завесы» — группы других дизельных лодок — осуществлять поиск и слежение за американскими авианосцами. Когда С-270 подошла к аварийной АПЛ на расстояние 1 кабельтова, ее дозиметрист зафиксировал излучение 0,4—0,5 р/час. При швартовке лодок уровень радиации уже превышал все допустимые нормы.
Темнее не менее экипаж С-270 принял на борт 11 облученных моряков. Между прочим, в этот момент с флагманского командного пункта запросили командира С-270: «Что вы делаете у борта К-19? Почему без разрешения покинули "завесу"? Ответите за самовольство!»
Пришлось Затееву отправлять шифровку главкому о состоянии своей лодки и экипажа. И только тогда было приказано еще двум дизельным подлодкам идти на помощь атомоходу.
Моряки с К-19, пересаживаясь на другие лодки, раздевались догола — вся одежда «фонила». Деньги, партийные и комсомольские билеты закладывали в герметичный контейнер. Всего перевезли 68 человек и мешки с секретами.
Пришлось Затееву отправлять шифровку главкому о состоянии своей лодки и экипажа. И только тогда было приказано еще двум дизельным подлодкам идти на помощь атомоходу.
Моряки с К-19, пересаживаясь на другие лодки, раздевались догола — вся одежда «фонила». Деньги, партийные и комсомольские билеты закладывали в герметичный контейнер. Всего перевезли 68 человек и мешки с секретами.
Саму С-270 начали дезактивировать еще на подходе к Полярному. Когда с лодки стали выгружать мешки с секретной документацией, они «фонили» так, что их решили сжечь. А когда командир с замполитом принесли в политотдел партийные и комсомольские билеты экипажа К-19, начальник политотдела с ужасом уставился на них, а потом вызвал молоденькую вольнонаемную секретаршу и приказал запереть их в сейф. Сам он прикоснуться к документам просто побоялся.
Тем временем к месту аварии была послана правительственная комиссия. Она должна была решить, что делать с лодкой: буксировать или затапливать? На лодку пошли 12 человек. По их рассказам было видно, что сборы экипажа проходили поспешно, но без паники. Уровень радиации был очень высоким и рос по мере приближения к реакторному отсеку. Войти в 7-й отсек было невозможно, дозиметрист предупредил, что в этом случае радиоактивных ожогов не избежать. Стало ясно, что люди на лодке находиться не могут, но, поскольку реактор уже не грозил взрывом, решили лодку не затапливать, а отбуксировать в док для ремонта.
На К-19 произвели восстановительный ремонт, но флотские острословы уже успели прозвать ее «Хиросимой». И все-таки на подлодку прислали новый экипаж. Он и лодка продолжали служить. Продолжилась и цепь злоключений.
В 1969 году именно «Хиросима» столкнулась в Баренцевом море с американской субмариной «Гетоу», выполнявшей задание ЦРУ. Командиру АПЛ Л. Буркхарду было приказано приблизиться к нашему берегу на 4 мили, произвести радиоперехваты и следить за советскими субмаринами. В случае преследования командиру лодки-нарушительницы разрешили применить боевое оружие.
На эту-то субмарину и напоролась наша «Хиросима», 15 ноября 1969 года выполнявшая свое задание на учебном полигоне. Как обе подлодки ухитрились не заметить друг друга, и по сей день остается загадкой. Но в 7 часов 13 минут «Хиросима» ударила «Гетоу» в районе реакторного отсека. Командир принял решение всплыть, чтобы понять, в чем дело. И оказался идеальной мишенью для американской субмарины, тем более что его собственные торпедные аппараты оказались повреждены в результате столкновения.
Говорят, что командир минно-торпедной боевой части «Гетоу» даже отдал приказ подготовить к стрельбе три ракеты и ракетоторпеду «Саброк» с ядерным зарядом. Но, к счастью, командир американской лодки оказался благоразумнее своего подчиненного, приказ отменил и поспешил покинуть район столкновения.
По подсчетам специалистов 1-го института ВМФ, «Гетоу» крупно повезло: если бы «К-19» имела скорость на 1—2 узла больше, она разрезала бы американскую лодку пополам.
Однако почему все-таки произошло столкновение? Есть предположение, что гидроакустики не слышали «Гетоу» потому, что американская субмарина не двигалась.
Но и это еще был не конец злоключений «Хиросимы». Подлодку отремонтировали, и она снова стала ходить в море.
Тем временем к месту аварии была послана правительственная комиссия. Она должна была решить, что делать с лодкой: буксировать или затапливать? На лодку пошли 12 человек. По их рассказам было видно, что сборы экипажа проходили поспешно, но без паники. Уровень радиации был очень высоким и рос по мере приближения к реакторному отсеку. Войти в 7-й отсек было невозможно, дозиметрист предупредил, что в этом случае радиоактивных ожогов не избежать. Стало ясно, что люди на лодке находиться не могут, но, поскольку реактор уже не грозил взрывом, решили лодку не затапливать, а отбуксировать в док для ремонта.
На К-19 произвели восстановительный ремонт, но флотские острословы уже успели прозвать ее «Хиросимой». И все-таки на подлодку прислали новый экипаж. Он и лодка продолжали служить. Продолжилась и цепь злоключений.
В 1969 году именно «Хиросима» столкнулась в Баренцевом море с американской субмариной «Гетоу», выполнявшей задание ЦРУ. Командиру АПЛ Л. Буркхарду было приказано приблизиться к нашему берегу на 4 мили, произвести радиоперехваты и следить за советскими субмаринами. В случае преследования командиру лодки-нарушительницы разрешили применить боевое оружие.
На эту-то субмарину и напоролась наша «Хиросима», 15 ноября 1969 года выполнявшая свое задание на учебном полигоне. Как обе подлодки ухитрились не заметить друг друга, и по сей день остается загадкой. Но в 7 часов 13 минут «Хиросима» ударила «Гетоу» в районе реакторного отсека. Командир принял решение всплыть, чтобы понять, в чем дело. И оказался идеальной мишенью для американской субмарины, тем более что его собственные торпедные аппараты оказались повреждены в результате столкновения.
Говорят, что командир минно-торпедной боевой части «Гетоу» даже отдал приказ подготовить к стрельбе три ракеты и ракетоторпеду «Саброк» с ядерным зарядом. Но, к счастью, командир американской лодки оказался благоразумнее своего подчиненного, приказ отменил и поспешил покинуть район столкновения.
По подсчетам специалистов 1-го института ВМФ, «Гетоу» крупно повезло: если бы «К-19» имела скорость на 1—2 узла больше, она разрезала бы американскую лодку пополам.
Однако почему все-таки произошло столкновение? Есть предположение, что гидроакустики не слышали «Гетоу» потому, что американская субмарина не двигалась.
Но и это еще был не конец злоключений «Хиросимы». Подлодку отремонтировали, и она снова стала ходить в море.
В конце февраля 1972-го "К-19" возвращалась из трудной дальней автономки в Атлантике на Север, в базу подводников на Кольском полуострове. В 10 часов 35 минут по корабельной трансляции прозвучал сигнал аварийной тревоги. Особой паники сигнал не вызвал: за время плавания это была третья тревога, в предыдущих двух случаях все обошлось благополучно.
Однако на этот раз все оказалось куда серьезнее. Загорелся электроприбор для уничтожения угарного газа. Матрос, обнаруживший огонь, вместо того, чтобы схватить огнетушитель, побежал будить ответственного за прибор. Время было упущено. Отсек быстро заполнился продуктами горения, и многие из тушивших пожар отравились окисью углерода. В трюме 9-го отсека лопнул трубопровод. Масло попало на фильтр очистки воздуха, в котором рабочая температура элемента (ускорителя химической реакции) была свыше 120 градусов.
Заплясало пламя, повалил дым. Огнем выплавило фторопластовые прокладки в трубопроводах воздуха высокого давления, и пожар, раздуваемый струей в 200 атмосфер, загудел яростным ураганом. Представьте себе мартен на металлургическом предприятии — и все поймете…
Самый надежный способ тушения пожара на подводной лодке — герметизация отсека. После объявления тревоги все отсеки на субмарине наглухо замкнули свои двери. И в том же соседнем 8-м услышат душераздирающие крики погибающих в 9-м товарищей. Но помочь им нет никакой возможности! И впустить в 8-й их нельзя. В 10-м то же самое: через переборку слышны крики погибающих товарищей, но впустить их к себе в отсек нельзя, категорически запрещено инструкциями!
Дым все-таки проник из горящего 9-го в 8-й, пришлось его покинуть. Потом подводники покинули 7-й, реакторный отсек, потом и 6-й… К-19 всплыла с момента объявления аварийной тревоги с глубины океана на поверхность за 24 минуты. Но за эти минуты экипаж атомохода недосчитался 28 человек. Ничего не было известно о судьбе 12 подводников, отрезанных пожаром в кормовом 10-м отсеке. Телефонная связь с ними оборвалась.
Океан встретил всплывшую без хода, без электричества, без тепла и дальней связи субмарину жестоким штормом. Судьба как бы испытывала на прочность советских моряков. Первым к ним подошел корабль береговой охраны США. Но подводники от помощи американцев отказались. Затем подоспели сухогруз "Ангарлес", большой противолодочный корабль "Вице-адмирал Дрозд", началась уникальная спасательная операция.
Однако на этот раз все оказалось куда серьезнее. Загорелся электроприбор для уничтожения угарного газа. Матрос, обнаруживший огонь, вместо того, чтобы схватить огнетушитель, побежал будить ответственного за прибор. Время было упущено. Отсек быстро заполнился продуктами горения, и многие из тушивших пожар отравились окисью углерода. В трюме 9-го отсека лопнул трубопровод. Масло попало на фильтр очистки воздуха, в котором рабочая температура элемента (ускорителя химической реакции) была свыше 120 градусов.
Заплясало пламя, повалил дым. Огнем выплавило фторопластовые прокладки в трубопроводах воздуха высокого давления, и пожар, раздуваемый струей в 200 атмосфер, загудел яростным ураганом. Представьте себе мартен на металлургическом предприятии — и все поймете…
Самый надежный способ тушения пожара на подводной лодке — герметизация отсека. После объявления тревоги все отсеки на субмарине наглухо замкнули свои двери. И в том же соседнем 8-м услышат душераздирающие крики погибающих в 9-м товарищей. Но помочь им нет никакой возможности! И впустить в 8-й их нельзя. В 10-м то же самое: через переборку слышны крики погибающих товарищей, но впустить их к себе в отсек нельзя, категорически запрещено инструкциями!
Дым все-таки проник из горящего 9-го в 8-й, пришлось его покинуть. Потом подводники покинули 7-й, реакторный отсек, потом и 6-й… К-19 всплыла с момента объявления аварийной тревоги с глубины океана на поверхность за 24 минуты. Но за эти минуты экипаж атомохода недосчитался 28 человек. Ничего не было известно о судьбе 12 подводников, отрезанных пожаром в кормовом 10-м отсеке. Телефонная связь с ними оборвалась.
Океан встретил всплывшую без хода, без электричества, без тепла и дальней связи субмарину жестоким штормом. Судьба как бы испытывала на прочность советских моряков. Первым к ним подошел корабль береговой охраны США. Но подводники от помощи американцев отказались. Затем подоспели сухогруз "Ангарлес", большой противолодочный корабль "Вице-адмирал Дрозд", началась уникальная спасательная операция.
С великими трудами "К-19" на буксире вместе с погибшими привели в Полярный, где тела подводников были преданы земле. Но для двоих моряков могилой стала Атлантика. 8 марта 1972 года была проведена церемония погребения в океане старшего матроса Казимира Марача. Через четыре минуты океанские волны приняли тело лейтенанта-инженера Вячеслава Хрычикова.
Стоит отдать дань мужеству и 12 подводникам, которые 23 дня жили в концевом, 10-м отсеке АПЛ, зная, что рядом, в 9-м, покоятся их погибшие товарищи…
Стоит отдать дань мужеству и 12 подводникам, которые 23 дня жили в концевом, 10-м отсеке АПЛ, зная, что рядом, в 9-м, покоятся их погибшие товарищи…
За три недели перехода с буксира восемь раз заводили концы питания к электрощиту субмарины. Семь раз их обрывал шторм.
Но 18 марта подлодка все же добралась домой. С момента аварии прошло 24 дня. На лодке погибли 28 моряков, еще двое скончались во время спасательной операции.
Только после этого в истории «Хиросимы» была поставлена точка. Подлодку списали и отправили в утиль.
Но 18 марта подлодка все же добралась домой. С момента аварии прошло 24 дня. На лодке погибли 28 моряков, еще двое скончались во время спасательной операции.
Только после этого в истории «Хиросимы» была поставлена точка. Подлодку списали и отправили в утиль.
Кто-то из моряков написал песню посвященную этой трагедии, называется «Автономка».
Автономке конец, путь на базу, домой.
Мирно лодку глубины качают.
Спит девятый отсек, спит девятый жилой.
Только вахтенный глаз не смыкает.
Что он думал тогда, может, дом вспоминал,
Мать, друзей или очи любимой,
Только запах чужой мысли все разогнал.
Что такое? Несет вроде дымом.
Доложить – ерунда, не уйдет никуда,
И в центральном ведь люди – не боги.
Поздно, пламя ревет, опоздал, душу рвет
Перезвон аварийной тревоги.
Все, кто спали в отсеке и на вахте стоял,
По местам боевым разбежались,
А в девятом, кто встал, кто услышал сигнал,
За себя и за лодку сражались.
Ну а те, кто не встал, кто уснул навсегда,
Не почувствовав, как умирает,
Что за сон до того им приснился тогда,
Никогда и никто не узнает.
Ну а дым все валит, больше нет уже сил.
Гидравлические рвутся трубы.
Страх и смерть переборку восьмого открыл -
И, как видите новые труппы.
Уж введен ВПЛ, но огонь не поник.
Тщетно ищут спасенья в девятом.
Сквозь удары оттуда прорывается крик:
Что ж вы держите, сволочи, гады?
Отзывается сердце на каждый удар,
Рядом гибнут свои же ребята,
Рад открыть бы, да нет, смерть придет и сюда,
И седеют от криков в 10-м.
Не страшна тишина, нет такой тишины.
Так запомните люди живые:
Двадцать восемь парней без вины, без войны
Жизнь отдали, чтоб жили другие.
Встаньте те, кто сейчас мирно ест или пьет,
Помяните и выпейте стоя,
Наш подводный, ракетный,
Наш атомный флот
Отдает честь погибшим героям.
Автономке конец, путь на базу, домой.
Мирно лодку глубины качают.
Спит девятый отсек, спит девятый жилой.
Только вахтенный глаз не смыкает.
Что он думал тогда, может, дом вспоминал,
Мать, друзей или очи любимой,
Только запах чужой мысли все разогнал.
Что такое? Несет вроде дымом.
Доложить – ерунда, не уйдет никуда,
И в центральном ведь люди – не боги.
Поздно, пламя ревет, опоздал, душу рвет
Перезвон аварийной тревоги.
Все, кто спали в отсеке и на вахте стоял,
По местам боевым разбежались,
А в девятом, кто встал, кто услышал сигнал,
За себя и за лодку сражались.
Ну а те, кто не встал, кто уснул навсегда,
Не почувствовав, как умирает,
Что за сон до того им приснился тогда,
Никогда и никто не узнает.
Ну а дым все валит, больше нет уже сил.
Гидравлические рвутся трубы.
Страх и смерть переборку восьмого открыл -
И, как видите новые труппы.
Уж введен ВПЛ, но огонь не поник.
Тщетно ищут спасенья в девятом.
Сквозь удары оттуда прорывается крик:
Что ж вы держите, сволочи, гады?
Отзывается сердце на каждый удар,
Рядом гибнут свои же ребята,
Рад открыть бы, да нет, смерть придет и сюда,
И седеют от криков в 10-м.
Не страшна тишина, нет такой тишины.
Так запомните люди живые:
Двадцать восемь парней без вины, без войны
Жизнь отдали, чтоб жили другие.
Встаньте те, кто сейчас мирно ест или пьет,
Помяните и выпейте стоя,
Наш подводный, ракетный,
Наш атомный флот
Отдает честь погибшим героям.
Экипаж К-19 участвовавший в походе 1972 года
Еще крутые истории!
реклама
