Секреты внешней торговли СССР в годы Великой Отечественной войны

Ежедневный героизм в тылу и ежедневный подвиг на фронте.

В годы войны ни на день не прекращалась и внешняя торговля – сложная и разнообразная, тоже помогавшая громить врага. О том, как это было, рассказывает «Профиль».

НКВТ важнее НКВД

Все годы Второй мировой войны Народный комиссариат (министерство) внешней торговли возглавлял человек, который – один из немногих даже среди ближайшего сталинского окружения – был на «ты» с вождем СССР. Впрочем, главным достоинством Анастаса Микояна было не его приятельское «тыканье» Сталину, а недюжинный организационный опыт и хорошее знание экономики, как советской, так и зарубежной.

К 22 июня 1941 г. за плечами у этого щуплого кавказца было полтора десятилетия во главе министерств (тогда – народных комиссариатов, наркоматов) внешней и внутренней торговли, снабжения и пищевой промышленности. Нарком Микоян – это не только «микояновская» колбаса, но и знаменитое советское мороженое: именно он в 30‑е годы массово построил в городах СССР хладокомбинаты, привезя такой опыт из своей деловой поездки в США. Словом, к экономической войне нарком Микоян был готов лучше, чем многие будущие маршалы Победы.

Внешнеэкономическая подготовка к будущему столкновению началась задолго до первого дня Второй мировой войны. По воспоминаниям самого Микояна, где-то на исходе 1938 г. произошли следующие знаковые события: «У Сталина возникла идея закупить на случай войны стратегические материалы, которых у нас было мало, и создать запас, о котором абсолютно никто не знал бы. Об этом он мне сказал с глазу на глаз и поручил действовать. В мое личное распоряжение он выделил большую сумму валюты… Об этом не знает ни Госплан, ни другие органы – никто не знает. Наркомфин знает только, что золото он должен отпускать наркому внешней торговли, не спрашивая…»

Стратегические закупки на внешних рынках шли по всем правилам конспиративных спецопераций. Микоян вспоминал: «В составе Наркомвнешторга находилось Таможенное управление, имевшее склады, предназначенные для хранения импортных товаров. И вот я решил создать, так сказать, в недрах Таможенного управления, но фактически от него независимую, организацию по закупке и хранению стратегических материалов. Такая организация была создана. Но об этой организации ни Госплан, ни Наркомфин и никакие другие государственные органы ничего не знали. Эта организация подчинялась только и непосредственно мне как наркому внешней торговли…»

До 22 июня 1941 г. за границей успели купить внушительные запасы сырья, не производившегося или производившегося в малых объемах на территории СССР: натуральный каучук, алюминий, никель, кобальт, висмут, кадмий, магний, ртуть, алмазы, вольфрам, ванадий, молибден и др.
«Первоначально, – вспоминал Микоян, – все это хранилось на таможенных складах, расположенных в приграничных районах. Когда же угроза войны стала реальной, я решил перебазировать эти запасы подальше от границы, в Оренбург, где для этой цели были освобождены большие хлебные склады. Сталин очень интересовался всем этим делом. Я ему регулярно докладывал о ходе закупок и образовании запасов, об организации их хранения…»

По некоторым позициям редких импортных металлов созданные перед войной запасы покрыли до 70% их расходов за 1941–1945 гг. В этом смысле народный комиссариат внешней торговли (НКВТ) сделал для победы не меньше, а то и больше, чем знаменитый НКВД с его пограничниками, разведчиками и оперативниками будущего «Смерша».

Неулыбчивый Микоян

Именно нарком внешней торговли Микоян с первых недель войны, уже в июле 1941 г., занялся переговорами с англичанами и американцами об экономической взаимопомощи в ходе борьбы против общего противника. Переговоры между невольными союзниками шли трудно и жестко.
Разногласий хватало – например, СССР соглашался брать у западных партнеров кредиты под 3% годовых, а англичане настаивали на 3,5%. Разница в незначительной с виду половине процента в реальности означала для нас экономию или утерю гигантских средств в дефицитной валюте.

Представители США и Британской империи постоянно апеллировали к Сталину, но тот показательно отстранился от обсуждения именно экономических и внешнеторговых вопросов – под предлогом занятости чисто военной работой не принимал никого из иностранцев по проблемам такого рода, упорно отсылая их решать все спорные моменты экономики к Микояну. Когда же на исходе августа 1941 г. представитель лорда Бивербрука, руководителя всей британской экономики военных лет, решил блеснуть пресловутым английским юмором, кавказец Микоян буквально взорвался.

«Результаты переговоров могут быть значительно лучшими, если товарищ Микоян будет чаще улыбаться», – пошутил тогда англичанин. Нет, нарком внешней торговли сохранил внешнюю невозмутимость, но внутри был в ярости. Это заметно даже сегодня по тем воспоминаниям, которые Микоян записывал спустя десятилетия после войны.

«А почему, собственно говоря, от меня ожидали улыбок? – писал Анастас Иванович. – Враг захватывал огромные пространства нашей страны, рвался к Москве и Ленинграду, а новоявленные друзья и союзники пытались использовать наше отчаянное, по их мнению, положение, чтобы продиктовать нам выгодные для них, но тяжелые для нас условия помощи в борьбе против общего врага. Я был огорчен успехами врага и возмущен поведением друзей, иногда выглядевшим как шантаж… Я счел это замечание насчет полезности моих улыбок для достижения договоренности неуместной шуткой».

По свидетельству Микояна, в ходе переговоров «американцы вели себя гораздо лучше», чем англичане. Впрочем, как справедливо уточняет глава НКВТ, у США и положение, и возможности были гораздо лучше английских.

Здесь мы подходим к моменту, пожалуй, ключевому во всей внешнеэкономической деятельности СССР в ходе Великой Отечественной войны – к знаменитому ленд-лизу. По этому вопросу споры не стихают и сегодня, написаны буквально горы книг и статей. О роли и значении ленд-лиза в нашей победе с жаром дискутируют до сих пор с самых разных позиций.

Монголо-американский ленд-лиз

С 1941‑го по 1945‑й США, по их оценкам, поставили в СССР продукции ленд-лиза на 11 млрд долларов (в долларах тех лет). Военные поставки из Британской империи в нашу страну за тот же период оцениваются примерно в 1,7 млрд долларов. Кстати, сами британцы получили американского ленд-лиза на сумму втрое большую, чем Вашингтон передал Москве.

Приуменьшать значение этой помощи не стоит – она внесла свой значительный вклад в приближение нашей общей победы, закрыв многие проблемные моменты в военной экономике СССР. Например, по молибдену ленд-лиз покрыл 81% наших потребностей, а по молочным консервам, проще говоря, по сгущенке, – на 61%.

Однако стоит помнить, что в сколь-либо заметных масштабах западная помощь началась уже после того, как наша страна выдержала и отразила самый страшный удар агрессора. В 1941–1945 гг. архетипически повторилась ситуация первой Отечественной войны, когда удар 1812 г. Россия выдержала самостоятельно, а дальше, в 1813–1814 гг., уже добивала Наполеона при заметной экономической поддержке Англии.

В ходе Великой Отечественной войны в плане иностранной помощи повторились даже некоторые ключевые детали антинаполеоновской эпопеи. Так, Микоян в мемуарах приводит слова британского представителя, сказанные осенью 1941 г., что в Лондоне и Вашингтоне многие против предоставления помощи Советскому Союзу: «По мнению военных экспертов, русское сопротивление измеряется днями… И если мы отправим ценные станки и оборудование, то это будет равносильно тому, что мы их бросаем на ветер…» По воспоминаниям царских дипломатов, ровно те же доводы приводились в Лондоне и летом 1812 г., когда обсуждалось предоставление помощи союзнику по антинаполеоновской коалиции.

Кроме того, вспоминая западный ленд-лиз и его весомое значение, следует не забывать и его восточный аналог – куда менее известный, но по ряду принципиальных позиций игравший для нашей военной экономики столь же ключевую роль. Речь о Монголии, стране небогатой и маленькой, но в 1941–1945 гг. давшей СССР такую помощь, которую не мог бы оказать никто более на планете.

Ведь, в отличие от производства «студебеккеров» и «аэрокобр», «производство» лошадей нельзя нарастить стремительно – любые директивы грозного сталинского ЦК и любые самые щедрые инвестиции самых богатых капиталистов не заставят кобылу быстрее родить жеребенка.
Вспомним, что Вторая мировая война со всей ее новейшей техникой была и последней войной с массовым использованием лошадей. К примеру, в германских дивизиях, перешедших нашу границу, на 22 июня 1941 г. их использовалось больше миллиона. В нашей армии на 1 сентября того же года вместе с людьми воевали 1,3 млн лошадей.

Словом, лошадиная сила в те годы была важна не меньше моторов – лошади использовались повсеместно, и они так же, как и люди, гибли в боях, под бомбами и обстрелами. К тому же СССР вскоре после начала войны потерял почти половину своего конского поголовья, как мобилизованного в армию, так и оставшегося на оккупированной территории. И тут положение спасла Монгольская Народная Республика (МНР), поставив нам минимум 517 тыс. своих степных лошадей. В 1943–1945 гг. каждая пятая лошадь на фронте была «монголкой».

В годы войны наша страна нигде и ни за какие деньги не могла бы достать полмиллиона лошадей. Кроме Монголии лошади в требуемом количестве имелись только в Северной и Южной Америке, доставить их оттуда в воюющий СССР было бы куда сложнее, чем весь остальной ленд-лиз… Так что, вспоминая американскую помощь, всегда стоит помнить и ее монгольский аналог. К тому же поставки из МНР не ограничивались стратегическими количествами непарнокопытных – к нам поступали мясо, шерсть, иное сырье кочевых степей. Достаточно сказать, что и каждая пятая советская шинель в 1942–1945 гг. была из монгольского войлока.

Белкой по врагу

Помимо поставок по ленд-лизу все годы войны через границу шла и обычная коммерческая торговля. Те же суда, что везли в наши порты британское и американское оружие, возвращались из СССР, груженные не только «обратным ленд-лизом» (например, мы всю войну поставляли в Штаты никель и хром), но и вполне «цивильным» товаром, который имел высокий спрос на международном рынке. Удивительно, но, как и в XVII веке, первую строчку в коммерческом экспорте из СССР в годы Великой Отечественной войны занимали меха – от лис и песца до каракуля.

Всесоюзное объединение по заготовкам и экспорту меховых изделий и пушнины «Союзпушнина» в 1941–1945 гг. принесло свыше 26% всей инвалютной выручки. Объемы мехового экспорта в разгар войны поражают (для примера: в 1944 г. только беличьих шкурок продали свыше 8,3 млн!). Львиную долю мехов в те годы продали на рынке США, где население, совершенно не пострадавшее от войны, могло позволить себе и роскошь. Для сравнения: Англия за войну купила советской пушнины на сумму, почти в 40 раз меньшую, чем США.

Одна только «Союзпушнина» за всю войну обеспечила выручку, эквивалентную стоимости производства почти 5 тыс. танков Т‑34–85, такого количества хватало на 6–7 танковых армий. И если вы думаете, что в РФ за четверть века появилась не то что книга, а хотя бы одна академическая статья по вопросам деятельности «Союзпушнины» в годы войны, то вы глубоко ошибаетесь – отечественные историки заняты изучением чего угодно, от тонкостей британского парламентаризма до иероглифов индейцев Мезоамерики, но только не ключевых моментов нашей истории…

Вспомним, что эпоха войны была и эпохой всеобщего курения. Так вот, с 22 июня 1941 г. по конец 1945‑го СССР не закупал импортного табака вообще, зато умудрялся за валюту с выгодой продавать в США так называемые «желтые табаки», – популярные ближневосточные сорта, плантации которых советская власть успела до войны развить в Закавказье. В ходе войны США приобрели у СССР таких «желтых табаков» почти на 36 млн руб. Для сравнения: всех товаров химпрома США у нас за тот же период купили всего на 35 млн руб.

События Второй мировой войны приковали внимание всего мира к Советскому Союзу. Иностранцы по всей планете с интересом читали и смотрели материалы о далекой и малоизвестной им стране. Экспорт печатной продукции и кинофильмов из СССР за те годы стал не только успехом советской пропаганды, но и весьма удачным коммерческим мероприятием. Печатная продукция, от книг и газет до открыток и почтовых марок, позволила СССР за годы войны выручить на внешнем рынке почти 27 млн руб., а экспорт советских кинофильмов – еще 38,5 млн. Только США с их могучим Голливудом купили советских фильмов тогда на 18 млн руб.

К примеру, Австралия, Новая Зеландия и британская Южная Африка в те годы вообще не нуждались в каких-либо поставках из СССР, но и они за войну купили у нас печатной продукции на 700 тыс. руб. – немного, но из таких ручейков складывалась валютная выручка советского внешнеторгового объединения «Международная книга», составившая за годы войны сумму, эквивалентную производству
четверти миллиона мосинских винтовок.

Все годы войны коммерческий экспорт из СССР был крайне разнообразен. Например, за рубеж активно продавались различные лекарственные травы. Лидером в таком экспорте была кора крушины – отличное средство от запора. С 22 июня 1941 г. до конца войны этой коры продали за рубеж 172 тонны на сумму 741 300 руб. В лекарственном экспорте мы найдем и цвет липы, и лист белены, и корень мандрагоры. Но самым экзотическим будет, безусловно, экспорт шпанской мушки – за 1941–1945 гг. СССР продал на внешний рынок 878 кг этого проверенного веками природного афродизиака, в то время весьма дорогого продукта. Как видим, даже предшественник виагры в годы войны тоже работал на победу.

Госстрах на страже морей

Всю войну внешнеторговые расчеты шли скрупулезно со всеми требованиями бухгалтерии мирного времени. Например, широко известна история потопления немецкой подлодкой британского крейсера «Эдинбург», в апреле 1942 г. шедшего из Мурманска в Англию с грузом 5,5 т советского золота, предназначенного для оплаты поставок военных материалов. Но мало кто знает такую тонкость: этот драгоценный груз был застрахован по всем правилам международных перевозок, и после потопления британского крейсера Госстрах СССР выплатил Госбанку СССР страховку в размере 6,3 млн долларов. И, в свою очередь, советский Госстрах по полагающимся расчетам получил из Англии причитающуюся долю страховки в размере 2 млн долларов. Словом, война войной, а бухгалтерия работала, как положено…

Как положено, работала и советская таможня, даже во время войны по всем правилам обрабатывавшая и коммерческие грузы, и ленд-лиз. За 1941–1945 гг. численность работников таможенной службы СССР пришлось даже увеличить в полтора раза. В зарубежной контрабанде за годы войны преобладали швейные иглы и кремни для зажигалок – мелкий, но чрезвычайно ходовой товар с высочайшим спросом на нашем внутреннем рынке. К концу войны, по таможенным отчетам, номенклатура контрабанды расширилась вплоть до жевательной резинки.

Всю войну шла коммерческая торговля даже со странами далекой Латинской Америки. Номенклатура советского экспорта в тот регион порой удивительна. Например, 99% стоимости советского экспорта в Бразилию за 1941–1945 гг. составило пихтовое масло, а вот Колумбия и Куба всю войну покупали у нас, пусть и в небольших объемах, бочковую икру, драгоценные камни и книги. Мексика купила у нас за те трудные годы товаров на скромные 868 тыс. руб., и чуть более половины от этой суммы составили элитные меха.

Но куда интереснее будет рассмотреть коммерческую торговлю СССР со странами Европы за те же военные годы. Как это ни покажется удивительным на первый взгляд, но лидером тут будет маленькая Болгария – до 1944 г. пребывая в союзе с Гитлером, она сумела почти совершенно не пострадать от войны, особенно по сравнению с теми странами Восточной и Центральной Европы, где проходила линия фронта. С конца 1944 г. и до конца мировой войны Болгарское королевство успело купить в СССР товаров на 240 млн руб.; половину стоимости советского экспорта составили металлы, каучук и хлопок.

Для сравнения: советский экспорт во Францию за тот же срок после ее освобождения от немцев был на порядок меньшим, чем в Болгарию, – всего 25 млн руб., из них 22 млн составили поставки нашего льна. Видимо, для кружев и платьиц всяческих Коко Шанель, плавно перетекших из объятий эсэсовцев в крепкие ковбойские руки недавно высадившихся в Нормандии заокеанских «реднеков»…

Удивительно, но за 1945 год СССР успел поторговать даже с Италией, где только что повесили Муссолини, – страна, в которой уже была сильна своя кинематографическая школа и создавался один из лучших в послевоенном мире кинематографов, в том победном году купила у нас кинофильмов на 1,2 млн руб. Это 99% стоимости всего советского экспорта в Италию за годы войны.

Победные бананы из Швеции

Любопытна и торговля СССР с соседними странами–«нейтралами» в военные годы. Советский экспорт в Швецию тогда составил скромные 50 млн руб. , из этого объема на период до конца 1943 г. приходится всего один миллион. Половину стоимости шведских закупок в СССР составили пушнина и различные прядильные материалы, в основном лен и шерсть.

С осени 1944 г., когда с выходом из войны Финляндии открылись логистические возможности, и до лета 1945 г. СССР купил у шведов промышленного оборудования на 62 млн руб. Победной весной 1945 г. Москва именно через шведские фирмы купила 137 тонн бананов – почти весь объем поступления за годы войны этого привычного ныне, но тогда крайне экзотического фрукта. По объемам это всего три железнодорожных вагона. Диковинные фрукты предназначались для нескольких лучших ресторанов Москвы, дипломатических приемов и иностранных посольств.

Любопытно, что находившаяся под боком СССР нейтральная Турция за годы войны купила у нас минимум товаров, всего чуть более чем на 4 млн руб. Из этой откровенно жалкой суммы почти две трети составил советский бензин. Но наша страна за те годы купила у турок еще меньше – всего на 2 млн руб. В основном это было небольшое количество оливок и эксклюзивный тогда турецкий продукт – порошок «Валекс», дубильное вещество из желудей средиземноморского дуба, лучшее при производстве кожаных подошв для армейских сапог.

Из всех соседних «нейтралов» за годы войны самым выгодным для СССР оказался Иран. Не забудем, что его северную часть тогда контролировали наши войска. Так вот, с 22 июня 1941 г. и до конца 1945‑го Иран купил у нас товаров на полмиллиарда рублей – на порядок больше, чем богатые шведы! В основном иранцы покупали сахар и различные ткани. Как это ни покажется сегодня странным, но десятую часть стоимости поставок в Иран из СССР тогда составили нефтепродукты – в основном мазут, керосин и бензин.

Конечно же, описывая внешнюю торговлю, нельзя пройти мимо такого продавца и покупателя, как Китай. Правда, в годы Второй мировой войны существовало аж несколько Китаев, включая «независимую» Маньчжурию и коллаборационистскую Китайскую республику, союзную Токио. СССР торговал с Китаем, воевавшим против японцев. В силу трудностей с логистикой объемы нашего экспорта во владения генералиссимуса Чан Кайши были невелики – всего 12 млн руб. за все годы войны. Половину по стоимости составили советские нефтепродукты, в основном бензин.

Тогда в отечественной статистике отдельно учитывался Синьцзян, который, формально входя в Китайскую республику Чан Кайши, был фактически независимым регионом. За годы войны Синьцзян закупил у нас продукции на 52 млн руб., из них ровно половина, 26 млн, – это прядильные материалы, от разных тканей до ниток. Еще на 4,5 млн руб. Синьцзян импортировал советского чая, в основном «кирпичного зеленого», из тех производств, которые успели до войны завести в советской Средней Азии.

Финансовое завершение войны

Любопытен и показателен советский экспорт в Японию за годы войны. До августа 1945‑го мы с Токио не воевали. Однако если отбросить нефтяные концессии, с 20‑х годов принадлежавшие японцам на Северном Сахалине и фактически прекратившие работу к 1944 г., то объем будет очень показательным – всего 58 тыс. руб. за все время войны. Для сравнения (в данном случае откровенно анекдотического сравнения): это в 19 тысяч раз меньше, чем стоимость советского экспорта в США за тот же период!

Показательно, что Токио с 22 июня 1941 г. до 9 августа 1945 г. покупал в СССР только печатную продукцию, т. е. книги и газеты. В 1945 г. все еще огромная Японская империя, простиравшаяся от Кореи до Индонезии, успела до начала боев в Маньчжурии купить у нас товаров аж на 8 тыс. руб. Мы за тот же период купили у Токио товаров на столь же символически ничтожную сумму 9 тыс. руб. – тоже исключительно японские газеты и книги. Словом, уже к 1944 г. какой-либо реальный товарооборот между СССР и Японией отсутствовал.

Для характеристики внешнеторговой коммерции СССР в годы войны полезно увидеть статистику поступления «живой», наличной и безналичной валюты в нашу страну за 1944 г., в самый разгар боев. Ровно половину такой валютной выручки для нашего государства тогда дали всего четыре страны: 23% валютных поступлений обеспечила торговля с США; 16% – торговля с Ираном; 9% – торговля с Англией и ее доминионами; 2% – торговля с Китаем.

Завершая тему внешнеэкономических отношений СССР в 1941–1945 гг., стоит пояснить, когда же та война закончилась для нас сугубо в финансовом плане. Все материальные и человеческие потери того страшного и героического времени мы едва ли сможем измерить, но чисто бухгалтерские расчеты всегда конечны. Закрыть счета, связанные со Второй мировой войной, Советскому Союзу помешала новая война – холодная.

Споры советских и американских представителей по поводу расчетов задолженности за ленд-лиз продолжались четверть века. Лишь в 1972 г. Москва и Вашингтон согласовали сумму долга – СССР тогда обязался к 2001 г. выплатить 722 млн долларов, включая проценты. В 1973 г. американцы получили первый платеж – 48 млн долларов. Но из-за дискриминационной поправки Джексона–Вэника Москва в следующем году выплаты остановила.

После распада СССР все долги по ленд-лизу унаследовала Российская Федерация. По новому соглашению, сумма военного долга определялась в 674 млн долларов. Предполагалось, что РФ погасит ее только к 2030 г. К началу XXI века, после неоднократной реструктуризации, все ленд-лизовские долги оказались в числе задолженности РФ перед т. н. Парижским клубом кредиторов, расчеты с которым наша страна закончила в 2004 году. Так что чисто в финансовом смысле Великая Отечественная война завершилась для нас всего 15 лет назад.