Как «встал» Донбасс и «лег» Харьков (2 фото)

Почему так произошло, в то время как в Донецке и Луганске все сложилось иначе, наверное, еще нет окончательно осознанного ответа. По крайней мере, на сегодняшний день. Однако некоторые моменты можно обозначить уже и сегодня.

Донецкий регион, в отличие от харьковского и прочих, еще задолго до майданных событий стоял особняком от Украины. Причем не по собственной воле.

Националистически настроенные граждане и представляющие их политики, особенно западной части некогда формально единой Украины, всегда подчеркивали «инородность» Донбасса. Дело доходило до того, что даже звучали предложения обнести его колючей проволокой. «Донецкие», «даунбассовцы» и прочие навешиваемые ярлыки красноречивее всего говорят об отношении «титульных украинцев» к жителям этого шахтерского края.

Делалось это по многим причинам, в том числе и для того, чтобы под рукой всегда была удобная возможность списать любые экономические неурядицы на происки «неправильных украинцев», которых вдобавок ко всему приходится еще и кормить. Тем, кто забыл, стоит напомнить, что разговоры о дотационности региона велись Киевом постоянно до самого последнего момента. До тех пор пока с Донбасса не перестал идти полноводный поток продукции на экспорт, приносящий не гривны, которых можно напечатать самим сколько угодно, а вполне весомые евро и доллары.

Харьков никогда не оценивался с таких позиций. Максимум, что себе позволяли «украинствующие» это называть его жителей пренебрежительно «схидняками». Кроме того, Харьков от Донецка отличается и ментально, что в конечном итоге и предопределило различную судьбу городов.

Даже после четверти века развала образования и науки на Украине, Харьков оставался не просто купеческим и торговым городом, с известным на весь мир крупнейшим в Европе базаром – рынком Барабашова. Харьков – город фундаментальной науки, в котором работали сотни конструкторских, проектных и научно-исследовательских институтов. Плюс десятки серьезных, настоящих ВУЗов, в которых действительно учили, а не штамповали менеджеров. Сотни тысяч сотрудников этих НИИ, ВУЗов et cetera формировали совершенно иной эгрегор, чем население рабочего Донецка. В котором многие учебные и научные заведения так или иначе замыкались прежде всего на шахты и уголь.

Жителям «научно-купеческого» города необходимо было время для слома категорического императива о неприемлемости насилия. В быстро и кардинально изменившейся ситуации местная творческая и научная интеллигенция, как и любая другая, была морально не готова убивать. Наиболее ярко это проявилось в феврале-марте-апреле 2014 года. В ночь на 23 февраля харьковчане без жертв разогнали несколько сотен агрессивных бандеровцев с площади Дзержинского, загнав наиболее «упоротых» в здание облсовета (ОГА), в котором местные власти предоставили им приют.

Кстати, Харьков был единственным городом, в котором с первого дня переворота облсовет контролировали вооруженные бандеровцы. И эта была единственная в стране ОГА, которую защищали от горожан несколько сотен полностью экипированных милиционеров и несколько сотен вооруженных бандеровцев. Собственно, милиционеры защищали не ОГА, а именно бандеровцев, к которым вплоть до 1 марта прибывали боевики из Киева и Галиции.

Когда 1 марта, после по сути предательского выступления мэра города Геннадия Кернеса, предложившего играть с засевшими в ОГА «немножко фашистами» (его слова) в футбол, жители города прорвали милицейское оцепление и выгнали из облсовета бандеровцев, ни один человек не был госпитализирован. При том, что в штурмующих как раз стреляли.

И впоследствии, когда происходили схватки с неонацистами и их (в отместку за стоявших на коленях во Львове бойцов «Беркута») ставили на колени, ни один из них не был убит или серьезно ранен.

Харьковские силовики вообще на какой-то момент заняли выжидательную позицию. Были конечно и решительно настроенные люди, но в силу указанных причин им оказалось не под силу провести до конца Русскую Весну в Харькове. Хунта же сработала оперативнее, оперевшись в первую очередь на местную власть, занявшую в конечном итоге ее сторону.

Это определялось еще и тем, что Харьков стоял на дороге в Луганск и именно на подавление в Харькове протестного движения были брошены все силы Хунты – силы, которых не хватило на Луганск. Фактически, в те весенние месяцы Харьков дал время Луганску. Не только тысячи ополченцев, но и время для организации. Как, собственно, и Одесса, тысячи сынов которой плечо к плечу с харьковчанами и сегодня отстаивают свободу Республик.

Я хорошо помню свое отчаяние 1 марта 2014 года, когда сразу после штурма ходил в одиночестве по опустевшему зданию облсовета и понимал, что горожане не готовы к войне. Импульсивный и эмоциональный штурм завершился неготовностью оборонять здание – люди просто передали его прибывшей милиции и оперативно-следственной группе.

Более рабочее и решительное население Донецка не имело такой проблемы, там все делалось быстро и без всяких сомнений и интеллигентских «соплей». Шахтеру можно сомневаться в момент, когда он еще находится на поверхности, но в забое места сомнениям уже нет. Кроме того, местное руководство было со своим народом. Если и были потенциальные «сливщики», то они так и не рискнули выступить наперекор дончанам, поднявшимся против бандеровцев.

В Харькове же умный и беспринципный мэр своевременно оказал помощь восставшим горожанам, привез палатки и полевую кухню, внедрил свои охранные структуры в ряды защитников города и уже через неделю благополучно изъял списки 170 тысяч записавшихся в ополчение людей – с телефонами и адресами (не удивительно, что весь актив города сидит).

Кроме того, предоставил части молодых и горячих протестующих молодых людей помещение и трибуну для выступлений, умело стравливая их с остальными – вплоть до неоднократно звучавшей угрозы «сжечь грузовик с звуковой аппаратурой, если вы попытаетесь выступать на площади».

Относилось сказанное как раз к Юрию Апухтину (с декабря 2014-го и по сей день – в СИЗО Харькова) и другим руководителя «Гражданского форума Харькова», которое в марте трансформировалось в движение «Юго-Восток», создание которого ошибочно приписывают Олегу Цареву.

В качестве иллюстрации можно привести и другой пример. Когда в ночь на 15 марта 2014 года на улице Рымарской в Харькове боевиками будущего «Азова» были расстреляны двое парней-антифашистов и ранены еще пять человек, включая участкового, ставших первыми жертвам в этой гражданской войне. Преступники были тогда же задержаны, а мэр города Геннадий Кернес лично пообещал, что виновные понесут наказание.

Харьковчане в тот момент снова поверили. И тем самым упустили время. Их элементарно обманули. Никто никого не наказал, более того, вскорости город был в самом прямом смысле оккупирован верными хунте силовиками из западных регионов Украины. Без всяких сомнений придет время и Кернесу об этом напомнят. И не раз.

Как теперь совершенно очевидно, в Донецке подобного просто не могло произойти. Организованная бандеровцами тогда же провокация взывала у шахтеров адекватную реакцию – «око за око – зуб за зуб». Дончане стали вооружаться и готовиться не к мирным акциям протеста, а к войне.

Однако это вовсе не означает, что Русская Весна в Харьков уже никогда не вернется. Город не сдался, город сегодня замер, потому что окончательно осознал, кто пришел к власти и с кем предстоит иметь дело. Особенно это стало понятно после страшных событий, произошедших 2 мая 2014 года в Одессе, в городе, который также ничего не забудет. Эфемерность своей победы осознают и те, кто стал на сторону хунты. В среде местной интеллигенции, поддерживающей бандеровский Киев, намечается нарастающий пессимизм и растерянность — первый признак того, что что-то пошло не так, поскольку именно эта прослойка всегда была особенно чувствительна к самым слабым общественным вибрациям. Они прекрасно понимают, что молчание зачастую оказывается более грозным, чем открытый протест, а Харьков, изменившийся внешне, вовсе не изменился внутренне.

Понимают это и убежденные сторонники Хунты. Не зря они оценивают уровень «сепаратистской угрозы» в Харькове и Одессе как наивысший вне зоны АТО.

Да, город пестрит желто-синей расцветкой, повалены привычные памятники, переименованы улицы, изгажены похабными надписями стены домов, установлены волонтерские палатки, на окраинах появились новые непонятные лица явно похожие больше на «отпускников АТО», чем на местных жителей, город патрулируют националистические батальоны. Мало того, понимая важность города и ненависть подавляющего большинства горожан к Хунте, здесь сосредоточены несколько тысяч самых оголтелых нацистов из полка «Азов», «Восточного корпуса» и еще ряда бандеровских частей.

Все это сегодня присутствует, но Харьков как был русским так им и остался. Простым примером могут послужить иностранцы. Приехавшие на учебу студенты или предприниматели, торгующие на самом крупном рынке Украины, расположенном около станции метро имени академика Н.П.Барабашова, все они изъясняются на русском языке. На нем же они общаются и между собой в случае, если прибыли из разных стран. Ну, может быть еще на английском, но уж точно не на мове.

Все реже стали проводиться различные публичные националистические мероприятия с обязательным финальным лозунгом, традиционно выкрикиваемым низким грудным голосом, больше напоминающим рычание недобитого зверя «слава Украине» и с таким же отзывом — «героям слава».

Мало того, организуемые властью мероприятия не собирают больше нескольких сотен активистов. Самое массовое мероприятие прошло в городе 14 октября 2014 года. На годовщину создания УПА (еще один миф) в город свезли сотни боевиков. Я прошел с ними в колонне по Сумской и старательно подсчитал – со мной и таким же как я, работавшими в толпе противниками Хунты, по городу прошло меньше 2,4 тысяч. Из них половина – боевики «Азова» и «Восточного корпуса». Самое же смешное было в том, что шедшие в колоннах говорили на русском языке и после традиционных «»strong>Путин ла-ла-ла (мат)» восхищались президентом России. Дословно: «Вот Путин – настоящий мужик. Нам бы такого президента».

А вообще, «герои» себя чувствуют в Харькове не совсем комфортно. Люди с медальками на камуфляже не выглядят как воины-защитники, гордо несущие на груди свои награды. Видимо, вояки все же что-то ловят во взглядах харьковчан, ибо ведут себя напряженно и настороженно.

Что будет дальше? Пока на этот вопрос сложно ответить. Во всяком случае, уже понятно, что Киевская хунта все меньше влияет на процессы, происходящее в стране, а уж тем более происходящие вовне. Наверняка те, кто реально способны контролировать ситуацию, будут принимать «окончательное решение» с учетом местных настроений, как это было сделано в свое время в Крыму.

Уверенно можно утверждать лишь, что в Харькове нынешняя ситуация сложилось временно, не навсегда. По закону аналогий исторических эпох, Слобожанщина — регион, столицей которого является Харьков, рано или поздно вернется в единое Русское Пространство. Слобожанщину не раз оккупировали разномастные захватчики, но всегда это заканчивалось одинаково — она возвращалась домой. Нет никаких оснований считать, что на этот раз будет как-то иначе. В этом смысле Харьков и Донецк связаны одной исторической судьбой, впрочем, как и многие другие города и области нынешней Украины. Вопрос лишь во времени.

Автор: Михаил Онуфриенко