3422
1
1
Ссылки по теме:
- Компанию Мегалюкс разоблачили бойцы Омона
- Украинские военные ежедневно проводят разведку боем
- Украина ведет активную подготовку к войне
- Жителей Донбасса лишили гражданских прав
- Украина создает диверсионные группы для зачистки боевых командиров ДНР
реклама
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.
Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки,--
Точно в пропасть с обрыва --
И ни дна ни покрышки.
И во всем этом мире,
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.
Я -- где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я -- где с облачком пыли
Ходит рожь на холме;
Я -- где крик петушиный
На заре по росе;
Я -- где ваши машины
Воздух рвут на шоссе;
Где травинку к травинке
Речка травы прядет, --
Там, куда на поминки
Даже мать не придет.
Подсчитайте, живые,
Сколько сроку назад
Был на фронте впервые
Назван вдруг Сталинград.
Фронт горел, не стихая,
Как на теле рубец.
Я убит и не знаю,
Наш ли Ржев наконец?
Удержались ли наши
Там, на Среднем Дону?..
Этот месяц был страшен,
Было все на кону.
Неужели до осени
Был за ним уже Дон
И хотя бы колесами
К Волге вырвался он?
Нет, неправда. Задачи
Той не выиграл враг!
Нет же, нет! А иначе
Даже мертвому -- как?
И у мертвых, безгласных,
Есть отрада одна:
Мы за родину пали,
Но она -- спасена.
Наши очи померкли,
Пламень сердца погас,
На земле на поверке
Выкликают не нас.
Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам -- все это, живые.
Нам -- отрада одна:
Что недаром боролись
Мы за родину-мать.
Пусть не слышен наш голос, --
Вы должны его знать.
Вы должны были, братья,
Устоять, как стена,
Ибо мертвых проклятье --
Эта кара страшна.
Это грозное право
Нам навеки дано, --
И за нами оно --
Это горькое право.
Летом, в сорок втором,
Я зарыт без могилы.
Всем, что было потом,
Смерть меня обделила.
Всем, что, может, давно
Вам привычно и ясно,
Но да будет оно
С нашей верой согласно.
Братья, может быть, вы
И не Дон потеряли,
И в тылу у Москвы
За нее умирали.
И в заволжской дали
Спешно рыли окопы,
И с боями дошли
До предела Европы.
Нам достаточно знать,
Что была, несомненно,
Та последняя пядь
На дороге военной.
Та последняя пядь,
Что уж если оставить,
То шагнувшую вспять
Ногу некуда ставить.
Та черта глубины,
За которой вставало
Из-за вашей спины
Пламя кузниц Урала.
И врага обратили
Вы на запад, назад.
Может быть, побратимы,
И Смоленск уже взят?
И врага вы громите
На ином рубеже,
Может быть, вы к границе
Подступили уже!
Может быть... Да исполнится
Слово клятвы святой! --
Ведь Берлин, если помните,
Назван был под Москвой.
Братья, ныне поправшие
Крепость вражьей земли,
Если б мертвые, павшие
Хоть бы плакать могли!
Если б залпы победные
Нас, немых и глухих,
Нас, что вечности преданы,
Воскрешали на миг, --
О, товарищи верные,
Лишь тогда б на воине
Ваше счастье безмерное
Вы постигли вполне.
В нем, том счастье, бесспорная
Наша кровная часть,
Наша, смертью оборванная,
Вера, ненависть, страсть.
Наше все! Не слукавили
Мы в суровой борьбе,
Все отдав, не оставили
Ничего при себе.
Все на вас перечислено
Навсегда, не на срок.
И живым не в упрек
Этот голос ваш мыслимый.
Братья, в этой войне
Мы различья не знали:
Те, что живы, что пали, --
Были мы наравне.
И никто перед нами
Из живых не в долгу,
Кто из рук наших знамя
Подхватил на бегу,
Чтоб за дело святое,
За Советскую власть
Так же, может быть, точно
Шагом дальше упасть.
Я убит подо Ржевом,
Тот еще под Москвой.
Где-то, воины, где вы,
Кто остался живой?
В городах миллионных,
В селах, дома в семье?
В боевых гарнизонах
На не нашей земле?
Ах, своя ли. чужая,
Вся в цветах иль в снегу...
Я вам жизнь завещаю, --
Что я больше могу?
Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой отчизне
С честью дальше служить.
Горевать -- горделиво,
Не клонясь головой,
Ликовать -- не хвастливо
В час победы самой.
И беречь ее свято,
Братья, счастье свое --
В память воина-брата,
Что погиб за нее.
С Валерием Михайловичем Румянцевым приходилось общаться несколько раз. Из моих знакомых ни один не скажет про него ничего плохого. Это человек искренне преданный ржевскому району и его жителям.
Про историю, связанную с поисковым "Память" узнал незадолго до данного ролика. Отсюда: presska archives 2722 . (кармы на ссылку не наработал ;-) ) Читал про наше поселение и наткнулся.
"Память" делают важное дело. Так получилось, что количество останков наших солдат оказалось очень большим. Это не уровень небольшой деревни.
Слушать надо друг друга учиться. Семья Морозовых решила "воевать". Телевидение подключили. То, как подан материал, видно невооружённым глазом. Да ещё на фоне семидесятилетия Победы.
Всем мира!
И тишина у нас, и пули не свистят,
Не жмусь к земле, и страха нет уже.
А как я дрался – гильзы подтвердят.
Винтовочка – со мной! Все эти годы
Лежит подружкой рядом, под рукой.
Берёзки русские над нами хороводы
Выводят тихо летнею порой.
Окопчик мой, сравнявшийся с землёю,
Наверно, не найти теперь, как и меня.
Свое последнее пристанище родное
Я выкопал с любовью, не спеша.
Я из него равнял свой счёт с фашизмом,
Смотря в прицел, как в поле из окна,
И мне казалось, что под небом чистым
Царят по-прежнему и мир, и доброта.
Как будто не в прицел, а в школьное окно,
Смотрю во все глаза на нашу Сашку!
Я приглашу её, наверное, в кино,
Поймав в ответ улыбку нараспашку!
Мы что-то думали о жизни и мечтали.
Я маму вспомнил и сестру мою.
По каске новенькой осколки запевали
Дурными соловьями песнь свою.
Но вот уж началось! Как будто не со мною.
Откуда этот страх, что аж дрожит рука?
Я делаю движение простое
И клацаю затвором, чуть дыша.
Как быстро началось! Уже среди разрывов
Я вижу цепь людей. Нет, не людей – врагов!
А в голове безудержным мотивом
Мелькают образы прадéдов и отцов.
Наверное, им тоже было страшно.
Но ведь не так, как мне теперь, сейчас.
Как хочется, как хочется обратно
В ту юность, не прожитую – для нас!
Ах, батя, родненький! Ты видишь – я не трушу
В мой первый в жизни самый страшный бой,
Хотя навыворот вытягивает душу
Летящих мин нетерпеливый вой.
Попал в прицел во всем зелёном парень –
Он, видно, тоже маму вспоминал.
Упал, взмахнув, как крыльями, руками,
И гильза первая ушла к моим ногам.
Ещё вложил я за соседа – тот, что справа!
Из гильзы струйкой, как душа – дымок...
Сосед, что слева, то ли Ваня, то ли Слава,
Молчит, закончив первый бой не в срок.
Ведь утром же мы с ним ещё курили
Впервые в жизни, кашлем заходясь.
Не став мужчинами, о женщинах шутили,
Как девушке, Отчизне поклонясь.
Одна обойма кончилась! Другая!
Равняю счёт за тех и за других,
Не веря всё ещё, не понимая,
Как гаснет пламя жизней молодых!
Ещё один! Ещё один завален!
Придёт ли бою этому конец?!
Не знаю, но моим свинцом завален
Немецких рыцарей зелёный молодец!
Скользит ладонь с приклада от крови.
Моя ль она, а может быть, чужая,
Поди ж теперь, попробуй разбери –
Не до того! И разница какая!
Людская кровь, кровавая руда,
Над ней трудились сотни поколений,
Течёт рекой широкой в никуда.
Не дай Господь – в беспамятство забвений!
И вдруг – разрыв! Осколочек лихой
В лицо вонзился, пробежав в висок,
Промчался раскалённою струёй,
Вмиг оборвав, что я любил и мог.
И темнота. И ночь. Я терпеливый.
Так, день за днём, пришёл и век другой.
Я был убит без боли. Я счастливый.
Жаль, был коротким этот первый бой!
Семидесятая весна встречает нас!
Опять тепло и вишни зацвели,
А мы лежим, не беспокоя вас,
Почти что рядом с жизнью, но – вдали.
Как долго ждём, что вынесут и нас...
Своих давно ведь немцы унесли.
И гансов тех, убитых мной за вас,
Они уж точно в списки занесли.
Поёт семидесятая весна
На все лады, от мира ошалев,
А среди нас такая тишина –
Не выскажу, навеки онемев.
Мой медальон, наполненный водою,
Лежит поодаль, мне видать его –
Зарос дернóм, засыпался листвою.
Навряд ли, братцы, вам найти его.
Без суеверий я успел его заполнить
И буквы выводил, как в классе, в аккурат.
Всё образы родных пытаюсь вспомнить –
А всё обрывки памяти летят...
У немцев медальоны – это сила!
А наш – дерьмо. Чуть что – прощай навек.
Хоть смерть нас одинаково косила,
Да наш пропал безвестным человек.
Безвестный медальон, как без вести пропавший,
Родителям бойца уже не принесут.
Пустышки мёртвые – на миллионы павших.
Что проку в том, что их теперь найдут?
Мне повезло – я словно невредимый.
А чуть подальше – страшно говорить –
Сестричку нашу так накрыло миной,
Что не найдёте, что и хоронить.
Она Ерастова с "нейтралки" дотащила!
Комбата нашего, а он уж неживой.
У девочки – откуда взялась сила?!
Для них обоих был последним бой...
Меня ж нашли, считай, почти случайно.
Парнишка, как и я, лет двадцати
Присел на край и щупом ткнул нечайно,
Попав в меня – не в мину, в мать ити!
Вы б аккуратней, пацаны, по нам ходили!
Здесь их полно, прошедших через ствол,
Здесь больше нас снарядов находили,
На этом поле – смерти вечный стон.
Тут этого добра средь нас навалом,
И кучами, и россыпью лежат,
Земля спеклася кровью и металлом –
А ты лопатой тычешь наугад!
Из года в год, а рвёт над нашим лесом
Протяжным эхом разрывной хлопок,
И чья-то жизнь с печальным интересом
Душой упрётся в неба потолок...
Который год лежу я здесь, на рубеже.
И тишина у нас... И пули не свистят...
Не жмусь к земле – я сам земля уже.
А как я дрался – гильзы подтвердят.
Семидесятый год выпускников –
Ребят и девочек, счастливых и живых!
А я не вижу снов, не слышу слов –
Ни одноклассников, ни близких, ни родных...
Не век же коротать под снегом и дождями –
Придёт черёд когда-нибудь и мой,
И пропоёт родными соловьями
Салют солдатский над моей главой!
А вам твердят упорно на исходе века,
Что мы как будто плохо воевали,
Что командиры не щадили человека
И что кроваво-долго отступали.
Упорно вам твердят – мы плохо воевали –
Отцам и жёнам, вашим малым детям!
Что будто Родину проспали-прозевали!
Я – мёртвый. Я за всех отвечу этим.
Чу! звякнула лопатка! в сантиметре!
Эх, не нашли сегодня... Завтра подберут.
Нас много на прострельном этом метре.
Ребята! Черти! Тут я! Тут я!! Тут!!!
Вдруг, чувствую, меня уже находят!
Вот моего плеча едва коснулся щуп,
Я вижу – ослепительное солнышко восходит!
Как радостно, что люди здесь живут!
Как хорошо, что вместе нас сложили!
Вот рядом Ваня, Женька и Асхат.
Как много нас! Как много нас побили!
Глянь в небеса – журавлики летят!
Как хорошо, что нас не разлучили –
Мы погибали вместе, вместе и лежим.
Вы бы за нас письмишко сочинили
Всем-всем родителям, ушедшим и – живым!
Ну, наконец-то, люди, я отвоевался.
Окоп оставил свой – и на века
Живым для всех! для всех живым остался,
Исполнив долг военный до конца!
2011 г., Ярославль, Юрий Аруцев
лет двадцати, наверное. Сел на краю воронки, закурил незнакомым
ароматным табаком и с ленцой ткнул длинным щупом в дно.
И надо ж, прямо в меня попал!
"Есть!" – воскликнул он. Мне было радостно и удивительно – неужели?
Мужики! Найдите нас! Вместе мы тут воевали, потом лежали вместе.
Хотелось бы и после не расставаться.
А.Г. Ивакин "Мы погибнем вчера"
Но Сталинград по сравнению с Ржевской трагедией - ничто....