«Я считаю, что надо кончать снимать Пуговкина». Почему не заштамповался Михаил Пуговкин?

Метку же комика Пуговкин возводил к Гайдаю.

«Я себя комиком не считаю. Я характерный артист с уклоном в кинокомедию. Во многом этот уклон состоялся благодаря встрече с Леонидом Гайдаем. Я ведь учился в студии Художественного театра, а вы знаете, какая это серьезная школа».

Фишка заключается в том, что к моменту встречи с Гайдаем амплуа Пуговкина уже сложилось в непривлекательный для него пазл. Будучи плоть от плоти русопятом парнем с тремя классами образования (в ту же студию Художественного театра его взяли учиться, поскольку на этом настояли корифеи, выпросив для абитуриента без среднего образования поблажку) Пуговкин изначально играл простых ребят из гущи народной. Один из первых фильмов с его участием «Кутузов» (1943) подвергся правке Сталина. Пуговкин играл солдата Федю, который умирал на экране с пафосной речью. Сталин счел речь лишней и Пуговкин умирал молча.

Пуговкина заметили, когда он появился в роли матроса Пирожкова в дилогии Михаила Ромма «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы» (оба 1953). Причем, Ромм «обнадёжил» начинающего актера такими словами: «Думаю, если будете много работать, то эдак годам к пятидесяти полностью сформируетесь. Вот тогда вас будет интересно снимать» (а сейчас, мол, не очень).

Зритель же полюбил Пуговкина в другой дилогии «Солдат Иван Бровкин» (1955) + «Иван Бровкин на целине» (1958), где тот исполнил роль Захара Силыча Перышкина.

Да, Пуговкину попадались иногда роли не комедийные, например, в «Деле «пестрых» (1958) он предстал зловещим вором Серафимом Ложкиным, но общий крен шел в комикование. Герой Пуговкина был прост, недалек и при этом себе на уме. Как говорится, дядя в доску.

Пуговкина можно было поставить — воткнуть в любой эпизод для оживляжа. И он этому не противился, отличаясь всеядностью, поскольку никакого другого заработка кроме кинематографического у него не было. Театр он бросил решительно и бесповоротно ради киностудии.

При этом он жаловался: «Мне не раз «переходили дорогу» и Евгений Леонов, и Юрий Никулин, и Юрий Медведев, и Николай Крючков и даже сам Игорь Ильинский. Но артисты здесь совершенно ни при чем. Все решали режиссеры и сценаристы. Полжизни так прошло, сколько интересных ролей от меня уплыло…»

Первым, что Пуговкин заштамповался заговорил всесильный директор «Мосфильма» Иван Пырьев. В свое время Пуговкин мелькнул у него в эпизоде «Кубанских казаков», но к середине 1950-ых годов их отношения испортились.

Ведь до встречи с Гайдаем состоялась знаменательная невстреча с другим комедиографом эпохи Эльдаром Рязановым. Пуговкин шел на роль Огурцова в «Карнавальной ночи», поскольку Ильинский запрашивал заоблачный гонорар. По одной из версий зарубил кандидатуру Пуговкин Пырьев.

Так же Пырьев чуть не испортил актеру обедню у Гайдая. Увидев пробы Пуговкина на роль Верзилы, Иван Александрович рубанул: «Для этой роли такая бандитская физиономия, как у Пуговкина, не годится!». Как известно, в «Операции «Ы» и другие приключения Шурика» (1965) Пуговкин сыграл не Верзилу, а прораба. На худсовете Пырьев опять выступил против актера: «Я считаю, что надо кончать снимать Моргунова и Пуговкина, они неинтересны и надоели!»

После этого сотрудничество Пуговкина с Гайдаем встало на паузу. Он не прошел кастинг на роль Лелика в «Бриллиантовой руке», и только в 1971 появился в «12 стульях». Драматическая, выпуклая, едкая роль отца Федора прямо таки ложилась на Пуговкина. Он буквально купался в ней.

И прав оказался Ромм, время шло Пуговкину на пользу. Он оказался не привязан к героическому амплуа или фотогеничной внешности. То есть, возраст не становился для Пуговкина препятствием к ролям. После сорока он только начал раскрываться по настоящему. Его развитие вдруг пошло по нескольким направлениям сразу.

Во-первых, кроме Гайдая на Пуговкина обратил внимание сказочник Александр Роу, обеспечив его ролями царей («Огонь, вода и… медные трубы» (1967), «Варвара — краса, длинная коса» (1969)) и, как следствие, дальнейшей работой в детском кино («Новые приключения капитана Врунгеля» (1978), «Ералаш»))

Во-вторых, начались музыкальные фильмы - «Свадьба в Малиновке» (1967), «Шельменко — денщик» (1971), «Ах, водевиль, водевиль» (1982).

Ну и Гайдай после «12 стульев» Пуговкина не забывал: «Иван Васильевич меняет профессию» (1973), «Не может быть!» (1975), «За спичками» (1980), «Спортлото — 82», наконец.

На «Спортлото — 82» произошел расход Пуговкина с Гайдаем. Пуговкин настаивал, что разошлись полюбовно.

«Я сказал: «Леонид Иович, я уже в таком возрасте, что мне не хочется прыгать, скакать, чтобы на меня что-то падало...» И он согласился. Теперь я даже где-то об этом жалею»

Но существует иная трактовка событий. На «Спортлото — 82» Пуговкин почувствовал усталость Гайдая, остались только воспоминания о прежней прекрасной работе.  

Да и время Пуговкина, феномен которого (пяток фильмов в год) был возможен только при наличии развитого кинопроизводства, уходило. Последняя его значимая роль — жухло Мельник из детектива «Визит к Минотавру» (1987). Здесь видно, какого драматического накала был актер.

Но все равно ведь Пуговкин состоялся, оставшись в кинематографе навечно. 

Тот без него просто непредставим.