Dolce Vita (жизненно и совершенно не смешно)

Промокнув губы салфеткой, он взял зубочистку и открыл счет. В ресторане все должно быть хорошо - и еда, и обстановка, и цены. Он лениво порадовался родившемуся перефразу.
Достал деньги, вложил в счет и протянул официанту. Неожиданно он почувствовал тошноту. Кондиционированный воздух, в котором витала мягкая ненавязчивая музыка, вдруг стал нестерпим.
Его со страшной силой вывернуло наизнанку. Он выблевал только что съеденное: салат греческий, мясную солянку, рыбное ассорти, свиной эскалоп, два стакана апельсинового сока и капуччино. На улице от свежего воздуха ему стало лучше.
Отдышавшись, он сел в машину и поехал на работу. На первом же светофоре его опять затошнило. Приоткрыв дверь, он выблевал на асфальт бесконечные пробки, запах бензина, очереди на автомойках, зимнюю резину, цены на бензин, новые коврики, машину жены и счета за сервис.
Идти на работу пришлось пешком – последними из него вытошнились ключи от машины. Подбирать их в блевоте ему не хотелось. На работе он незамедлительно наблевал на стол начальнику неотгулянными отпусками за три года, штрафами, неустойками, понедельничным похмельем, сверхурочными и годовыми бонусами.
Он еле-еле успел дойти до своего места, чтобы тут же припасть к корзине для бумаг и заблевать ее доверху договорами, счетами-фактурами, платежками и гарантийными письмами. На компьютер его вырвало всевозможными макетами, электронной почтой, флиртом по аське, порнухой и сайтами новостей.
Домой он шел пешком. Шатался – на каждом углу его рвало. Рвало пятничным пивом, дружеским бильярдом и корпоративными вечеринками, пейнтболом с партнерами и совместными походами по блядям. Перед самым домом его вырвало телевизионными сериалами, сексом с женой, субботними пьянками с друзьями и поездками к родственникам, походами по магазинам и закупками еды на всю неделю.
Тошнило мечтами о новой машине, тихими ночными разговорами о детях, тремя абортами жены, пустыми ссорами на кухне и такими же пустыми примирениями. Мучительно выблевывалась необходимость жить с человеком, которому ты не дал ничего хорошего, кроме оргазма.
Потом начало рвать деньгами. Сначала большими, заработанными в последние годы – из нутра лезли тысячи долларов, смятых, потраченных, пропитых, проебанных. Потом, уже легче, вышла небольшая зарплата юности. Затем исторгся навороченный мобильный телефон. Ключи от квартиры. Стало легче.
- Слышь, братан, - раздался голос с детской площадки. На скамейке бухали трое. Он подошел ватными ногами.
- На, поправься, а то совсем ты хуевый.
Он взял протянутую бутылку чего-то крепкого, глотнул. По пищеводу полилась какая-то жуткая сивушная дрянь. Прислушался к себе, ожидая, что его сейчас вывернет. Не тошнило. Он глотнул еще, основательнее. Действительно, редкая гадость. Зато не тошнит. - Давай, давай, братуха. За жизнь, - подбодрили его.
Он припал к бутылке – за жизнь. Редкая гадость. Зато не тошнит.
cerf Промокнув губы салфеткой, он взял зубочистку и открыл счет. В ресторане все должно быть хорошо - и еда, и обстановка, и цены. Он лениво порадовался родившемуся перефразу.
Достал деньги, вложил в счет и протянул официанту. Неожиданно он почувствовал тошноту. Кондиционированный воздух, в котором витала мягкая ненавязчивая музыка, вдруг стал нестерпим.
Его со страшной силой вывернуло наизнанку. Он выблевал только что съеденное: салат греческий, мясную солянку, рыбное ассорти, свиной эскалоп, два стакана апельсинового сока и капуччино. На улице от свежего воздуха ему стало лучше.
Отдышавшись, он сел в машину и поехал на работу. На первом же светофоре его опять затошнило. Приоткрыв дверь, он выблевал на асфальт бесконечные пробки, запах бензина, очереди на автомойках, зимнюю резину, цены на бензин, новые коврики, машину жены и счета за сервис.
Идти на работу пришлось пешком – последними из него вытошнились ключи от машины. Подбирать их в блевоте ему не хотелось. На работе он незамедлительно наблевал на стол начальнику неотгулянными отпусками за три года, штрафами, неустойками, понедельничным похмельем, сверхурочными и годовыми бонусами.
Он еле-еле успел дойти до своего места, чтобы тут же припасть к корзине для бумаг и заблевать ее доверху договорами, счетами-фактурами, платежками и гарантийными письмами. На компьютер его вырвало всевозможными макетами, электронной почтой, флиртом по аське, порнухой и сайтами новостей.
Домой он шел пешком. Шатался – на каждом углу его рвало. Рвало пятничным пивом, дружеским бильярдом и корпоративными вечеринками, пейнтболом с партнерами и совместными походами по б****м. Перед самым домом его вырвало телевизионными сериалами, сексом с женой, субботними пьянками с друзьями и поездками к родственникам, походами по магазинам и закупками еды на всю неделю.
Тошнило мечтами о новой машине, тихими ночными разговорами о детях, тремя абортами жены, пустыми ссорами на кухне и такими же пустыми примирениями. Мучительно выблевывалась необходимость жить с человеком, которому ты не дал ничего хорошего, кроме оргазма.
Потом начало рвать деньгами. Сначала большими, заработанными в последние годы – из нутра лезли тысячи долларов, смятых, потраченных, пропитых, проебанных. Потом, уже легче, вышла небольшая зарплата юности. Затем исторгся навороченный мобильный телефон. Ключи от квартиры. Стало легче.
- Слышь, братан, - раздался голос с детской площадки. На скамейке бухали трое. Он подошел ватными ногами.
- На, поправься, а то совсем ты хуевый.
Он взял протянутую бутылку чего-то крепкого, глотнул. По пищеводу полилась какая-то жуткая сивушная дрянь. Прислушался к себе, ожидая, что его сейчас вывернет. Не тошнило. Он глотнул еще, основательнее. Действительно, редкая гадость. Зато не тошнит. - Давай, давай, братуха. За жизнь, - подбодрили его.
Он припал к бутылке – за жизнь. Редкая гадость. Зато не тошнит.
cerf