6904
4
4 декабря 1864 года произошло Иканское сражение, в котором русская казачья сотня отбилась от десятитысячного войска Кокандского ханства.
Битва случилась во временной период между взятием Чимкента и захватом Черняевым Ташкента, который на момент боя еще находился в руках кокандцев. Предводитель кокандцев Алимкул собрал десятитысячную армию, рассчитывая одолеть русский гарнизон, оставшийся в Чимкенте, и тем самым восстановить довоенное положение вещей.
Битва случилась во временной период между взятием Чимкента и захватом Черняевым Ташкента, который на момент боя еще находился в руках кокандцев. Предводитель кокандцев Алимкул собрал десятитысячную армию, рассчитывая одолеть русский гарнизон, оставшийся в Чимкенте, и тем самым восстановить довоенное положение вещей.
Ему удалось ввести в заблуждение русских командиров, никто из которых не знал точной численности врага. После того как появилась информация о крупных отрядах врага в окрестностях города Туркестан, сотня уральских казаков под командованием есаула Василия Серова ушла в разведку.
Также они должны были защитить окрестные деревни от разорения, поскольку предполагалось, что в степях орудуют небольшие бандитские отряды.
От местных они узнали, что кокандцы уже заняли кишлак Икан, но их количество никто не сообщил. Подойдя к кишлаку, отряд решил встать импровизированным лагерем на удобной позиции и выслать разведчиков в селение. Но в считаные минуты лагерь окружило огромное войско кокандцев.
Серов имел приказ не вступать в бой с противником и всеми силами стараться вернуться в Туркестан, где находился совсем небольшой гарнизон. Однако сделать это было невозможно. Казакам пришлось залечь в канаве, которую они на ходу укрепили, обложив мешками с провиантом.
Кокандцы кинулись в атаку, причем на их стороне в атаке участвовал беглый урядник уральского казачьего войска Яковлев, принявший ислам и ставший Османом. Однако казаки огнем из ружей остудили пыл атакующих и после нескольких безуспешных попыток кавалерийского штурма враг отступил.
Также они должны были защитить окрестные деревни от разорения, поскольку предполагалось, что в степях орудуют небольшие бандитские отряды.
От местных они узнали, что кокандцы уже заняли кишлак Икан, но их количество никто не сообщил. Подойдя к кишлаку, отряд решил встать импровизированным лагерем на удобной позиции и выслать разведчиков в селение. Но в считаные минуты лагерь окружило огромное войско кокандцев.
Серов имел приказ не вступать в бой с противником и всеми силами стараться вернуться в Туркестан, где находился совсем небольшой гарнизон. Однако сделать это было невозможно. Казакам пришлось залечь в канаве, которую они на ходу укрепили, обложив мешками с провиантом.
Кокандцы кинулись в атаку, причем на их стороне в атаке участвовал беглый урядник уральского казачьего войска Яковлев, принявший ислам и ставший Османом. Однако казаки огнем из ружей остудили пыл атакующих и после нескольких безуспешных попыток кавалерийского штурма враг отступил.
Есаул Василий Родионович Серов
.
Тем не менее положение казаков было очень тяжелым. Отряд численностью 114 человек был окружен огромной армией. При этом кроме ружей казаки имели только орудие (т. н. горного единорога) с 42 зарядами. Хоть как-то облегчало ситуацию только то, что у противника было мало огнестрельного оружия, да и то устаревшее. Артиллерии кроме древних фальконетов у кокандцев тоже не было.
Но численное превосходство было подавляющим. В рукопашной схватке казаков просто раздавили бы, завалив телами. На беду, к имеющимся силам утром подошло вражеское подкрепление.
Тем временем Серов послал двух человек в Туркестан, им удалось обойти заслоны и добраться до цели. Выслушав их, комендант Жемчужников отправил на помощь отряд под командованием подпоручика Сукорко. Большой отряд он выделить не мог из-за незначительности гарнизона, кроме того, по-прежнему было не совсем ясно, с какими силами столкнулись казаки.
Командир отряда получил приказ срочно возвращаться, если он наткнется на огромные силы неприятеля или заметит, что они двигаются в сторону Туркестана. В итоге, не дойдя нескольких километров до казаков, отряд Сукорко численностью 150 человек повернул назад, наткнувшись на превосходящие силы кокандцев.
Тем не менее в этой стычке удалось пострелять, и окруженные казаки эти выстрелы слышали. По рядам пробежал гул одобрения — идет подмога! Но вскоре выстрелы стихли, и командующий войскам Алимкул решил переблефовать казаков, послав к ним парламентеров с предложением сдаться. Они должны были убедить казаков, что шедший им на выручку отряд полностью перебит.
Казаки, однако, сдаваться отказались. Попытки кокандцев атаковать не увенчались успехом, а вечером Серову удалось отправить двух казаков вместе с киргизом-почтарем в Туркестан с новым требованием прислать подмогу.
Всю ночь Жемчужников размышлял над полученным письмом, опасаясь, что за это время основные силы врага подойдут к городу. Однако они по-прежнему были скованы сотней казаков, и это склонило чашу весов. Утром комендант решился — отряд из двухсот с небольшим солдат при двух орудиях отправился с четким приказом пробиться к Серову и помочь ему.
Положение в лагере казаков осложнилось. 5 декабря противник оставил попытки атаковать казаков в лоб и решил пойти на хитрость. Кокандцы стали создавать импровизированные щиты из хвороста. Разумеется, они понимали, что хворост не сделает их неуязвимыми, однако задумка была не самой плохой.
Эти вязанки хвороста и сена привязывали к крупным телегам со всех сторон и под прикрытием этих импровизированных передвижных «щитов» двигались к позициям казаков, которым было трудно попасть во врага. К тому же у них был не такой уж большой запас патронов, а еды и воды вообще не осталось, так как в поход они вышли налегке.
6 декабря кокандцы пошли в атаку под прикрытием своих шайтан-телег. Несколько атак удалось отбить, но и казаки понесли потери. Серов понял, что следующая атака станет последней: казаки обессилели, многие были ранены, от голода и обезвоживания они едва держались на ногах. Поэтому он отдал приказ: со всей яростью попытаться прорваться через окружение или пасть в бою героями.
.
Тем не менее положение казаков было очень тяжелым. Отряд численностью 114 человек был окружен огромной армией. При этом кроме ружей казаки имели только орудие (т. н. горного единорога) с 42 зарядами. Хоть как-то облегчало ситуацию только то, что у противника было мало огнестрельного оружия, да и то устаревшее. Артиллерии кроме древних фальконетов у кокандцев тоже не было.
Но численное превосходство было подавляющим. В рукопашной схватке казаков просто раздавили бы, завалив телами. На беду, к имеющимся силам утром подошло вражеское подкрепление.
Тем временем Серов послал двух человек в Туркестан, им удалось обойти заслоны и добраться до цели. Выслушав их, комендант Жемчужников отправил на помощь отряд под командованием подпоручика Сукорко. Большой отряд он выделить не мог из-за незначительности гарнизона, кроме того, по-прежнему было не совсем ясно, с какими силами столкнулись казаки.
Командир отряда получил приказ срочно возвращаться, если он наткнется на огромные силы неприятеля или заметит, что они двигаются в сторону Туркестана. В итоге, не дойдя нескольких километров до казаков, отряд Сукорко численностью 150 человек повернул назад, наткнувшись на превосходящие силы кокандцев.
Тем не менее в этой стычке удалось пострелять, и окруженные казаки эти выстрелы слышали. По рядам пробежал гул одобрения — идет подмога! Но вскоре выстрелы стихли, и командующий войскам Алимкул решил переблефовать казаков, послав к ним парламентеров с предложением сдаться. Они должны были убедить казаков, что шедший им на выручку отряд полностью перебит.
Казаки, однако, сдаваться отказались. Попытки кокандцев атаковать не увенчались успехом, а вечером Серову удалось отправить двух казаков вместе с киргизом-почтарем в Туркестан с новым требованием прислать подмогу.
Всю ночь Жемчужников размышлял над полученным письмом, опасаясь, что за это время основные силы врага подойдут к городу. Однако они по-прежнему были скованы сотней казаков, и это склонило чашу весов. Утром комендант решился — отряд из двухсот с небольшим солдат при двух орудиях отправился с четким приказом пробиться к Серову и помочь ему.
Положение в лагере казаков осложнилось. 5 декабря противник оставил попытки атаковать казаков в лоб и решил пойти на хитрость. Кокандцы стали создавать импровизированные щиты из хвороста. Разумеется, они понимали, что хворост не сделает их неуязвимыми, однако задумка была не самой плохой.
Эти вязанки хвороста и сена привязывали к крупным телегам со всех сторон и под прикрытием этих импровизированных передвижных «щитов» двигались к позициям казаков, которым было трудно попасть во врага. К тому же у них был не такой уж большой запас патронов, а еды и воды вообще не осталось, так как в поход они вышли налегке.
6 декабря кокандцы пошли в атаку под прикрытием своих шайтан-телег. Несколько атак удалось отбить, но и казаки понесли потери. Серов понял, что следующая атака станет последней: казаки обессилели, многие были ранены, от голода и обезвоживания они едва держались на ногах. Поэтому он отдал приказ: со всей яростью попытаться прорваться через окружение или пасть в бою героями.
Встав в карэ, потерявшие всех лошадей казаки ринулись на прорыв — и это им удалось! Ружейным огнем они держали на некотором расстоянии преследовавших их неприятелей, но кокандцы беспокоили их ответным огнем — их ружья были устаревшими, но от этого не менее опасными.
Около десяти километров израненные и страшно утомленные казаки, побросавшие все снаряжение кроме ружей и патронов, с боем продвигались к Туркестану, пока не встретили отправленный им на подмогу отряд из гарнизона. После двух дней голодания и непрерывных сражений бойцы настолько обессилели, что уже не могли продолжать путь в крепость без посторонней помощи — их пришлось везти на телегах.
Из всего отряда численностью 114 человек лишь семеро не получили ранений или контузий. Ранен был и командир отряда Серов. 57 казаков погибли в боях. Генерал Черняев, командовавший туркестанской кампанией, был восхищен героическим отрядом и страшно негодовал из-за действий Жемчужникова и особенно Сукорко, которого даже пытался отдать под трибунал за неоказание помощи.
Однако Жемчужников в рапорте командующему войсками Оренбургского края указал, что Сукорко действовал в соответствии с приказом и достоин не порицания, а награды, и он представляет его к ней. В итоге Черняев смирился, но добился того, что Сукорко был переведен по его настоянию из Туркестана в другой регион:
Соглашаясь с заключением вашего превосходительства, что офицер этот (Сукорко), не подавший помощи отряду есаула Серова и постыдно отступивший перед неприятелем, может и не подлежать ответственности по закону, я, принимая с другой стороны во внимание, что законы чести не всегда могут быть подводимы под статьи действующих законов свода военных постановлений, полагаю, что законное оправдание поручика Сукорко никогда не смоет с него того пятна, которым заклеймил он себя постыдным поведением под Иканом. Не считаю себя в праве держать во вверенных мне войсках, безукоризненно исполняющих свой долг, такого офицера, который бесстрастно оставляет на жертву своих товарищей, имея полную возможность спасти их, — прошу покорнейше о переводе Сукорко из Туркестанской области, которая не существовала бы, если бы все действовали подобно ему.
Что касается оставшихся в живых казаков из сотни Серова, то каждый из них был награжден Георгиевским крестом (знаком отличия военного ордена), а сам есаул — орденом Св. Георгия 4-й степени. Серов позднее сделал блестящую карьеру, дослужившись до звания генерал-лейтенанта. Он умер в 1901 году.
Иканское сражение всегда чтилось в кругу уральских казаков, его выжившие участники регулярно встречались друг с другом в годовщину этих событий.
В Уральской войсковой гимназии даже существовала специальная стипендия для детей и других родственников участников боя. О знаменитом сражении были написаны песни.
В Ташкенте одна из улиц была названа Иканской, позднее большевики переименовали ее в улицу Ахунбабаева. Была Иканская улица и в Уральске, позднее также переименованная. Кроме того, большевики снесли памятник, установленный к 20-летию сражения.
Около десяти километров израненные и страшно утомленные казаки, побросавшие все снаряжение кроме ружей и патронов, с боем продвигались к Туркестану, пока не встретили отправленный им на подмогу отряд из гарнизона. После двух дней голодания и непрерывных сражений бойцы настолько обессилели, что уже не могли продолжать путь в крепость без посторонней помощи — их пришлось везти на телегах.
Из всего отряда численностью 114 человек лишь семеро не получили ранений или контузий. Ранен был и командир отряда Серов. 57 казаков погибли в боях. Генерал Черняев, командовавший туркестанской кампанией, был восхищен героическим отрядом и страшно негодовал из-за действий Жемчужникова и особенно Сукорко, которого даже пытался отдать под трибунал за неоказание помощи.
Однако Жемчужников в рапорте командующему войсками Оренбургского края указал, что Сукорко действовал в соответствии с приказом и достоин не порицания, а награды, и он представляет его к ней. В итоге Черняев смирился, но добился того, что Сукорко был переведен по его настоянию из Туркестана в другой регион:
Соглашаясь с заключением вашего превосходительства, что офицер этот (Сукорко), не подавший помощи отряду есаула Серова и постыдно отступивший перед неприятелем, может и не подлежать ответственности по закону, я, принимая с другой стороны во внимание, что законы чести не всегда могут быть подводимы под статьи действующих законов свода военных постановлений, полагаю, что законное оправдание поручика Сукорко никогда не смоет с него того пятна, которым заклеймил он себя постыдным поведением под Иканом. Не считаю себя в праве держать во вверенных мне войсках, безукоризненно исполняющих свой долг, такого офицера, который бесстрастно оставляет на жертву своих товарищей, имея полную возможность спасти их, — прошу покорнейше о переводе Сукорко из Туркестанской области, которая не существовала бы, если бы все действовали подобно ему.
Что касается оставшихся в живых казаков из сотни Серова, то каждый из них был награжден Георгиевским крестом (знаком отличия военного ордена), а сам есаул — орденом Св. Георгия 4-й степени. Серов позднее сделал блестящую карьеру, дослужившись до звания генерал-лейтенанта. Он умер в 1901 году.
Иканское сражение всегда чтилось в кругу уральских казаков, его выжившие участники регулярно встречались друг с другом в годовщину этих событий.
В Уральской войсковой гимназии даже существовала специальная стипендия для детей и других родственников участников боя. О знаменитом сражении были написаны песни.
В Ташкенте одна из улиц была названа Иканской, позднее большевики переименовали ее в улицу Ахунбабаева. Была Иканская улица и в Уральске, позднее также переименованная. Кроме того, большевики снесли памятник, установленный к 20-летию сражения.
Источник:
Ссылки по теме:
- Псу показывают места в доме, которые он ещё не видел
- Женщина, которая не боится посмеяться над собой
- Кровать, которая заставит встать на работу
- В Ростове-на-Дону задержали этно-банду, похитившую соплеменника ради выкупа
- Мужчина толкнул контролёра в метро. Теперь ему грозит уголовное дело
Новости партнёров
реклама
по этой логике можно ведь и дальше параллель провести - бунтующие от голода крестьяне плохие, враги! а убивающие их из пушек и ружей казаки - хорошие, верно?