2727
2
Или как отбиться от истребителей... листовками!
Борис Едомин на фронт попал в 1944 году после окончания Школы младших авиационных специалистов.
Он воевал в полку дальней бомбардировочной авиации, в качестве стрелка летал на двухкилевом самолёте Ер-2. Борис Едомин помещался сзади пилотской кабины, в гнезде с застеклённым фонарём, из которого торчал ствол турельного крупнокалиберного пулемёта с электроприводом.
На его счету с августа 1944 года по 9 мая 1945 года оказалось 37 боевых вылетов. За это время полк потерял пять самолётов. Могло быть и шесть.
Спас Ер-2 и весь его экипаж стрелок Борис Едомин. А дело было так (далее позволю процитировать самого себя): «Экипаж под командованием майора Жданова благополучно отбомбился по Кёнигсбергу и уже на рассвете возвращался на свой аэродром.
Летели низко, так что внизу можно было различить вражеских солдат. И тут, откуда ни возьмись — «мессер». Заходит в хвост Ер-2. Едомин поймал его в перекрестье прицела, нажал на педаль спускового механизма. Но вместо очереди — какой-то приглушённый хлопок и необычайно сильная отдача.
— Почему не стреляешь, так твою растак?! — раздался в наушниках раздражённый голос командира. Едомин сам ничего понять не может. Тут «мессер» снова пристраивается в хвост, да так плотно, что Едомин даже рассмотрел ухмыляющуюся рожу немецкого пилота.
Борис завращал турелью и только тогда понял, почему немец перестал его бояться и буквально играет с бомбардировщиком, как кошка с мышью. У едоминского пулемёта нет ствола — как ножом обрезало.
Оказывается, при подготовке самолёта к боевому вылету аэродромный оружейник забыл вынуть трубку регулирования прицела из ствола пулемета. И первый же снаряд, столкнувшись с трубкой, взорвался в стволе и обрубил его.
В сильнейшем волнении Борис соскочил с места, сильно дёрнул фонарь. Стеклянная полусфера оторвалась вместе с рамой и врезалась в нос вплотную преследующего их «мессера». Пилотская кабина немецкого самолёта буквально взорвалась стеклянным блестящим облаком, и ошарашенный «мессер» даже вильнул.
— Ага, не нравится! — ликующе закричал Едомин и, подчиняясь безотчётному порыву, стал хватать лежащие у него под ногами пятикилограммовые пачки листовок с призывом к немецким солдатам сдаваться, швырять их в ненавистный «мессер».
Пачки на лету разрывались, а немецкий истребитель оказался весь окутан белым бумажным облаком. Потом куда-то пропал. Произошло невероятное: ослеплённый листовками немец ушёл вниз и врезался в землю.
За этот нечаянный подвиг, а вернее сказать, находчивость старший сержант Борис Едомин был награждён орденом Красной Звезды».
После войны Борис Матвеевич продолжил летать, также в дальней авиации, но уже на самолете Ту-4, с экипажем аж в 11 человек! Полк нес боевое дежурство в небе над Белоруссией, Украиной и Молдавией.
Он воевал в полку дальней бомбардировочной авиации, в качестве стрелка летал на двухкилевом самолёте Ер-2. Борис Едомин помещался сзади пилотской кабины, в гнезде с застеклённым фонарём, из которого торчал ствол турельного крупнокалиберного пулемёта с электроприводом.
На его счету с августа 1944 года по 9 мая 1945 года оказалось 37 боевых вылетов. За это время полк потерял пять самолётов. Могло быть и шесть.
Спас Ер-2 и весь его экипаж стрелок Борис Едомин. А дело было так (далее позволю процитировать самого себя): «Экипаж под командованием майора Жданова благополучно отбомбился по Кёнигсбергу и уже на рассвете возвращался на свой аэродром.
Летели низко, так что внизу можно было различить вражеских солдат. И тут, откуда ни возьмись — «мессер». Заходит в хвост Ер-2. Едомин поймал его в перекрестье прицела, нажал на педаль спускового механизма. Но вместо очереди — какой-то приглушённый хлопок и необычайно сильная отдача.
— Почему не стреляешь, так твою растак?! — раздался в наушниках раздражённый голос командира. Едомин сам ничего понять не может. Тут «мессер» снова пристраивается в хвост, да так плотно, что Едомин даже рассмотрел ухмыляющуюся рожу немецкого пилота.
Борис завращал турелью и только тогда понял, почему немец перестал его бояться и буквально играет с бомбардировщиком, как кошка с мышью. У едоминского пулемёта нет ствола — как ножом обрезало.
Оказывается, при подготовке самолёта к боевому вылету аэродромный оружейник забыл вынуть трубку регулирования прицела из ствола пулемета. И первый же снаряд, столкнувшись с трубкой, взорвался в стволе и обрубил его.
В сильнейшем волнении Борис соскочил с места, сильно дёрнул фонарь. Стеклянная полусфера оторвалась вместе с рамой и врезалась в нос вплотную преследующего их «мессера». Пилотская кабина немецкого самолёта буквально взорвалась стеклянным блестящим облаком, и ошарашенный «мессер» даже вильнул.
— Ага, не нравится! — ликующе закричал Едомин и, подчиняясь безотчётному порыву, стал хватать лежащие у него под ногами пятикилограммовые пачки листовок с призывом к немецким солдатам сдаваться, швырять их в ненавистный «мессер».
Пачки на лету разрывались, а немецкий истребитель оказался весь окутан белым бумажным облаком. Потом куда-то пропал. Произошло невероятное: ослеплённый листовками немец ушёл вниз и врезался в землю.
За этот нечаянный подвиг, а вернее сказать, находчивость старший сержант Борис Едомин был награждён орденом Красной Звезды».
После войны Борис Матвеевич продолжил летать, также в дальней авиации, но уже на самолете Ту-4, с экипажем аж в 11 человек! Полк нес боевое дежурство в небе над Белоруссией, Украиной и Молдавией.
Ссылки по теме:
- Первая мировая война предстала в полном цвете
- Мама выступившего в Бундестаге школьника: он отлично знает, кто победил в той войне
- Страшные страницы истории: бордель в Освенциме
- Поляки погибли при попытке обезвредить снаряд в костре
- Любимый ребенок Гитлера
Новости партнёров
реклама
Бомбардировщик возвращался с боевого задания. В бою с "Мессершмиттами" он израсходовал почти все патроны и оторвался от своей эскадрильи. Теперь он шел над Черным морем совершенно один во всем голубом и неприятно высоком небе.
Именно оттуда, с высоты, и свалился на него "Мессершмитт-109".
Первым его увидел штурман Коваленко. Он пострелял, сколько мог, и замолчал. Стрелок-радист дал врагу подойти ближе и, тщательно целясь, выпустил свои последние патроны, потом доложил об этом летчику.
- Знаю, - ответил Попко. - Будем вертеться.
И самолет начал вертеться. Он уходил от светящейся трассы пуль как раз тогда, когда они готовы были впиться в самолет. Он пикировал и взмывал вверх. Он делал фигуры, казалось бы, невозможные для такой тяжелой машины. Пока что это помогало: он набрал только несколько безобидных пробоин в крылья.
Фашистский летчик, очевидно, понял, что самолет безоружен. Но, видимо, он слышал кое-что о советском таране и побаивался бомбардировщика. Вся игра свелась теперь к тому, что "Мессершмитт" старался выйти в хвост на дистанцию бесспорно верной стрельбы.
Наконец ему это удалось. Стрелок-радист увидел немца прямо за хвостом и невольно нажал гашетку. Но стрелять было нечем. Стрелять мог только враг. Это был конец.
Тут что-то замелькало вдоль фюзеляжа бомбардировщика. Белые странные цилиндры стремительно мчались к "Мессершмитту". Они пролетали мимо него, они стучали по его крыльям, били в лоб. Они попадали в струю винта и разрывались невиданной, блистающей на солнце, очень крупной и медленной шрапнелью. Один за другим вылетали из кабины штурмана эти фантастические снаряды.
"Мессершмитт" резко спикировал под хвост бомбардировщику, в одно мгновенье потеряв выгодную позицию. Теперь уйти от него было легко, и скоро фашист отстал, видимо, сберегая горючее для возвращения.
Радист передохнул и вытер на лбу пот.
- Отвалил фриц, - доложил он летчику и любопытно спросил - Чем это вы в него стреляли, товарищ капитан?
- Нечем нам тут стрелять, - ответил в трубке голос Попко. - Я и сам удивляюсь, с чего это он отскочил.
Тогда в телефон ворвался голос штурмана Коваленко:
- Это я его отшил. Злость одолела, ишь как подобрался, стервец!.. Чорт его знает, думаю, а вдруг он их за какие-нибудь новые снаряды примет?
- Чего это - их? - не понял Попко.
- Листовки. Я же в него листовками швырялся, всю руку отмотал Пачки-то увесистые
И весь экипаж - летчик, радист и штурман - засмеялся. Смеялся, кажется, и самолет. Во всяком случае он потряхивал крыльями и шатался в воздухе, как шатается и трясет руками человек в припадке неудержимого хохота.
Потом, когда все отсмеялись, самолет выправился и степенно пошел к базе совершенно один в чистом и очень приятном голубом высоком небе.
ЛЕОНИД СОБОЛЕВ - РАССКАЗЫ