20274
1
Признаюсь, был у меня грех в молодости – учился я в институте... Время «застоя», развитой социализм, сопромат и материаловедение – всего понемногу. А так же – первые заграничные связи и знакомства, ибо в нашем институте обучались иностранцы. Много иностранцев.
Немцы, вьетнамцы, венгры и, конечно же, представители народов Африки. Заметьте - угнетаемых народов Африки! Капиталистами, империалистами и прочими буржуями. А вот в нашем институте их никто не обижал и все относились доброжелательно, даже в столовой могли без очереди пропустить. Ну, я думаю, вы поняли, что у нас им ничего не угрожало, кроме, пожалуй, придирчивых преподавателей. Правда, это уж как кому повезет…
И был у меня в институте приятель. По тогдашнему времени – идеал! Насчет красоты сказать ничего не могу, но - комсомолец, спортсмен и староста группы. Был этот приятель из российской глубинки и, естественно, проживал в студенческом общежитии. Комната в общежитии была на двоих. И, как вы думаете, кого поселили на вторую койку в его комнату? К такому выдержанному и идеологически подкованному моему приятелю? Конечно же – иностранца! Да какого иностранца! Представителя того самого угнетаемого народа! Этот представитель был негр. Нет, не так. ЭТО БЫЛ НЕГР!!! Всем неграм – негр. Ростом под два метра, шевелюра «а-ля Анжела Девис», цвет кожи – перезрелый баклажан. Глыба! Человечище! К тому же – не дурак выпить… (Вот только об этом не следовало говорить, дабы не компрометировать моего приятеля, который должен был наблюдать за моральным обликом этого зарубежного студента). Да, забыл сказать, что звали этого негра, на французский манер, Леон. Я думаю, что такое имя было наследием многолетнего колониального режима. Хочу заметить, что принятое в то время, например в США, толерантное определение «афроамериканец» у нас было как-то не в ходу. Негр, он и в Африке…
И вот, как-то раз, находясь в тех краях, заскочил я в общежитие, навестить своего идеального приятеля. И как только мы уютно уселись, всё, что надо, нарезали, открыли и налили, в комнате появился Леон. Мы с приятелем, проявляя русское гостеприимство, в изысканной манере (не лохи какие-нибудь, а интеллигентные люди), пригласили его к столу. Приятель это сделал на корявом французском, как-то витиевато, но для меня, не обремененного знанием иностранных языков, это прозвучало привычно, по-русски: «Третьим будешь?».
Понятливо кивнув, Леон вытянул из какой-то своей заначки бутылочку и присоединился к нашей небольшой, но крайне интеллигентной компании.
Первая – за знакомство… Вторая – за дружбу… Третья – за мир во всем мире… Неспешная беседа под колбаску с редиской и непременный сырок… Хорошо сидим!
После четвертой наш разговор плавно перетёк к обсуждению мировых проблем. Это был знак! (Пора бы вам, дорогие товарищи, тормознуть с принятием внутрь горячительного, да разойтись подобру-поздорову). Но кто прислушивается к внутреннему голосу и его разумным советам! Беседа продолжалась. И вот тут-то, в запале, желая сравнить что-то с чем-то, я и произнес: «А вот у вас, у негров…».
Мой идеальный приятель и Леон недобро уставились на меня. Наступила тишина… Я прикусил язык. Театральная пауза.
Я почувствовал, что ляпнул что-то не то… Но, что выросло - то выросло (Слово – не воробей…). Надо было исправлять положение, но как???
И в этот момент, в зловещей тишине, Леон стал медленно возникать над столом. Учитывая его рост, этот процесс несколько затянулся. Все это время в моей черепной коробке металась, из угла в угол, одна единственная мысль… (Не претендуя на оригинальность, назову эту свою мысль простенько – «Что делать?»). Вдогонку за первой мыслью поскакала вторая: «Что будет дальше?». Возможные варианты: Первый - Леон лупит меня бутылкой по темечку… Свара… Скандал… Прибегает комендант и общественность… Порицание (естественно – меня)… Возможен вылет из института… Второй – Леон не лупит меня бутылкой, но применяет другие способы членовредительства… Свара… Скандал… (далее – см. первый вариант). В общем – куда ни кинь, всюду… Мдя…
Но в нашем случае проявился вариант номер три – то есть – непредусмотренный … Леон возник во весь свой немаленький рост и, глядя на меня сверху вниз, веско произнес: «Сергей, запомни… Мы – не негры, мы – африканцы!». Потом сел, разлил остатки водки по стаканам и добавил: «А негры, у моего папы, на плантации работают!». Занавес.
Именно с этого вечера я стал понимать, чьи это детки обучаются в наших институтах, и в вопросах угнетения кого-то кем-то появилась ясность. Не все так просто в этом мире, однако…
И был у меня в институте приятель. По тогдашнему времени – идеал! Насчет красоты сказать ничего не могу, но - комсомолец, спортсмен и староста группы. Был этот приятель из российской глубинки и, естественно, проживал в студенческом общежитии. Комната в общежитии была на двоих. И, как вы думаете, кого поселили на вторую койку в его комнату? К такому выдержанному и идеологически подкованному моему приятелю? Конечно же – иностранца! Да какого иностранца! Представителя того самого угнетаемого народа! Этот представитель был негр. Нет, не так. ЭТО БЫЛ НЕГР!!! Всем неграм – негр. Ростом под два метра, шевелюра «а-ля Анжела Девис», цвет кожи – перезрелый баклажан. Глыба! Человечище! К тому же – не дурак выпить… (Вот только об этом не следовало говорить, дабы не компрометировать моего приятеля, который должен был наблюдать за моральным обликом этого зарубежного студента). Да, забыл сказать, что звали этого негра, на французский манер, Леон. Я думаю, что такое имя было наследием многолетнего колониального режима. Хочу заметить, что принятое в то время, например в США, толерантное определение «афроамериканец» у нас было как-то не в ходу. Негр, он и в Африке…
И вот, как-то раз, находясь в тех краях, заскочил я в общежитие, навестить своего идеального приятеля. И как только мы уютно уселись, всё, что надо, нарезали, открыли и налили, в комнате появился Леон. Мы с приятелем, проявляя русское гостеприимство, в изысканной манере (не лохи какие-нибудь, а интеллигентные люди), пригласили его к столу. Приятель это сделал на корявом французском, как-то витиевато, но для меня, не обремененного знанием иностранных языков, это прозвучало привычно, по-русски: «Третьим будешь?».
Понятливо кивнув, Леон вытянул из какой-то своей заначки бутылочку и присоединился к нашей небольшой, но крайне интеллигентной компании.
Первая – за знакомство… Вторая – за дружбу… Третья – за мир во всем мире… Неспешная беседа под колбаску с редиской и непременный сырок… Хорошо сидим!
После четвертой наш разговор плавно перетёк к обсуждению мировых проблем. Это был знак! (Пора бы вам, дорогие товарищи, тормознуть с принятием внутрь горячительного, да разойтись подобру-поздорову). Но кто прислушивается к внутреннему голосу и его разумным советам! Беседа продолжалась. И вот тут-то, в запале, желая сравнить что-то с чем-то, я и произнес: «А вот у вас, у негров…».
Мой идеальный приятель и Леон недобро уставились на меня. Наступила тишина… Я прикусил язык. Театральная пауза.
Я почувствовал, что ляпнул что-то не то… Но, что выросло - то выросло (Слово – не воробей…). Надо было исправлять положение, но как???
И в этот момент, в зловещей тишине, Леон стал медленно возникать над столом. Учитывая его рост, этот процесс несколько затянулся. Все это время в моей черепной коробке металась, из угла в угол, одна единственная мысль… (Не претендуя на оригинальность, назову эту свою мысль простенько – «Что делать?»). Вдогонку за первой мыслью поскакала вторая: «Что будет дальше?». Возможные варианты: Первый - Леон лупит меня бутылкой по темечку… Свара… Скандал… Прибегает комендант и общественность… Порицание (естественно – меня)… Возможен вылет из института… Второй – Леон не лупит меня бутылкой, но применяет другие способы членовредительства… Свара… Скандал… (далее – см. первый вариант). В общем – куда ни кинь, всюду… Мдя…
Но в нашем случае проявился вариант номер три – то есть – непредусмотренный … Леон возник во весь свой немаленький рост и, глядя на меня сверху вниз, веско произнес: «Сергей, запомни… Мы – не негры, мы – африканцы!». Потом сел, разлил остатки водки по стаканам и добавил: «А негры, у моего папы, на плантации работают!». Занавес.
Именно с этого вечера я стал понимать, чьи это детки обучаются в наших институтах, и в вопросах угнетения кого-то кем-то появилась ясность. Не все так просто в этом мире, однако…
Еще крутые истории!
реклама
Мой лучший друг мулат. Он и вправду лучший. Его воспитали русские мама и бабушка, которых он обожает и носит на руках. Там где он всегда улыбки и отличное настроение. Его любят и уважают. Он с закрытыми глазами может перебрать мотор и, зачастую, готов несколько часов провести под машиной во дворе, помогая приятелям в ремонте. Он физически развит, поскольку, кроме наследственности, у него за плечами увлечение несколькими видами спорта. Несмотря на габариты, которые он сам называет "легче перепрыгнуть, чем обойти", он умеет двигаться почти совершенно, благодаря многолетним занятиям каратэ. Выглядит более чем внушительно. Когда нас знакомили, общий приятель сказал: "Хороший и добрый. Он последнее отдаст". Я сильно удивилась: "Посмотри на него. Кто ж у него это последнее попросит?" Он обожает мотоциклы, а те ему невероятно подходят, особенно чопперы. Несколько раз его принимали за таджика, он же всегда бьёт себя немаленькой ладошкой в богатырскую грудь со словами: "Я - сибиряк!" У него, фонтанирующего шутками, иногда весьма жёсткими, найдутся сотни забавных историй и случаев, а на каждом шагу встречаются друзья или приятели.
В детстве ему, порой, приходилось несладко, с тех пор слово "негр" воспринимается им как ругательство. Когда-то давно, во времена "горбушки" он, направляясь туда, встретил двух гогочущих придурков, орущих на всю улицу: "Убили негра!" Обиделся. А его обида это - одному прямой в челюсть, второму с разворота. И вот уже никто не обзывается, отползают себе тихонько. Но, придя на радиорынок он с ужасом услышал изо всех динамиков новую песню. Угадайте какую. Ага, про того самого, которого убили. Песня была замечательная и даже весёлая, но он всё-равно расстроился. Даже вернулся - хотел извиниться перед пацанами, ведь не со зла обзывались, оказывается, а просто песню пели. Но побитые пацаны уже куда-то уползли. Добрый он.
В общем, я часами могу о нём рассказывать. И абсолютно точно не могу соотнести его и слово "негр". Ну разве что "негритёночек", и то в шутку, ласково и с бескрайним обожанием в глазах.
Встречалась мне и девушка с красивым именем Сильвия. Тоже дитя темнокожего папки и русской мамы, которая обожала ездить в деревню и взахлёб рассказывала про бабулины грибочки и огурчики. Да и в остальном... Ну русская она, никак не сочетается с категоричным словом "негритянка".
А вот во времена работы на фотостудии пришлось столкнуться с теми, кто носит это звание заслуженно. Чёрные мадамы, которые моются раз в месяц, работают проститутками под такими же чёрными сутенёрами, имеют два варианта взгляда: "свысока" и "что б украсть", считают себя выше остальных, а "белых" - однозначно низшей расой, которую вынуждены терпеть. Я не преувеличиваю. Последние иллюзии рассеялись в тот момент, когда мне, сидящей у компа, водрузили ногу на колено с приказом "застегни". Вы, наверное, примерно представляете, какие слова потом звучали и где оказалась эта нога. С того раза я крепко запомнила, что расизм придумали сами негры, чтобы было чем попрекать и с чем бороться. А больших расистов, чем они сами, не бывает.
Так что да, расисты и негры у них на плантациях, причём сплошь чернокожие. А у нас МЕНТАЛИТЕТ.
Заносчивый и гордый.
Когда сержусь, я бью ногой
Мозолистой и твердой.
Когда пугаюсь я бегу,
Вытягивая шею,
А вот летать я не могу.
И петь я не умею.
С.Маршак.
Лет с 15 назад, когда США только переходило на афроамериканцев, что пораждало кучу шуточек про вагино-афро-американцев и т.д.
Приехал как-то один из наших преподавателей с очередного международного конгресса. И притащил на хвосте шикарную историю, с которой, радостно делился со всеми.
Итак. Закончился очередной день конференции, народ уже поужнал и тихо рассасывается по лобби отеля в поисках групп по интересам. А наш препод, зацепился языками с довольно бодрым пожилым белым американским учёным. Учёный был уже реально старенький, поэтому, не растрачивался на такую фигню как политкорректность. Далее его слов:
"Я ещё помню те времена, когда мы просто называли негров неграми. И всё было Ок. Потом, кто-то решил, что это слово оскорбляет негров и придумали называть всех "цветными". Чёрные, белые, но они хоть жили раздельно. Потом отменили рассовую сегрегацию и дали им права. Теперь у них появилось право не работать. Теперь, их не устраивает слово чёрный и они хотят стать афроамериканцами. Пожалуйста! Только пройдёт ещё 20-30 лет и это слово станет руательным. Потому, что слово не может быть плохим, а негр - может."