1391
5
Публикую третий юмористический рассказ из книги Сергея Кобаха.
Учитывая, что вкусы у всех разные (у меня тоже не все его рассказы вызвали восторг), прошу Вас в комментариях высказать своё мнение: продолжать публикации или нет.
PS: Рассказов очень много!
Учитывая, что вкусы у всех разные (у меня тоже не все его рассказы вызвали восторг), прошу Вас в комментариях высказать своё мнение: продолжать публикации или нет.
PS: Рассказов очень много!
В детстве, не совсем далеком, но уже покрывающемся туманом склероза, в каком-то журнале — может, «Юный техник», а может, еще в каком издании для творческого рукоблудия — мой пытливый взгляд высмотрел схему сборки воздушного змея.
Тогда, в благословенных восьмидесятых, змеи не лежали в магазинах на прилавках, и на обочине дорог ими тоже не торговали; поиметь такое чудо было возможно только через терпение, перемазанную клеем одежду и прямые руки.
Руки у меня были прямые, а вот терпения явно не хватало, но тем не менее в один прекрасный день я, настрогав длинных щепок с угла деревянного сарая (за что потом крепко получил) и вероломно умыкнув у матушки кусок кальки (за что тоже потом получил), уединился за столом и принялся ваять.
Ваятель из меня, надо прямо сказать, был как из Айвазовского сантехник, но худо-бедно через пару часов из-под моих рук вышел ШЕДЕВР.
Шедевр был страшен внешне, но сделан добротно и весил как мадам Крачковская. Понятное дело, в аэродинамической трубе я его не продувал, поэтому летные качества были мне неизвестны, но затраченные силы и сам его вид внушали уважение не только мне, но и бате, железному и жесткому человеку, который, увидев ЭТО, вздрогнул головой, осторожно потрогал пальчиком и поинтересовался, кого я собираюсь убить.
Вот с этим славным и, как оказалось впоследствии, пророческим напутствием я, подхватив конструкцию под мышки, побежал на поляну, где был простор для моего авиаэксперимента.
Поляна была большая, заросшая высокой зеленой травой. Предвкушая лавры Жана Батиста Мари Шарль Мёнье, я размотал пятиметровую веревку и задумался чем мог. Я, конечно, не читал учение о восходящих потоках и разнице давления в подкрыльном и надкрыльном пространстве, но смутно догадывался, что змей сам по себе не полетит.
Змей с нарисованным на нем лицом алкоголика-олигофрена сумрачно лежал в высокой траве и как бы подтверждал мою теорию.
И тут я вспомнил кино, в котором счастливый до идиотства мальчик бежал по полю, а за ним высоко в небе гордо парил точно такой же змей. Ну, почти такой же.
Сложив в своем тогда еще не богатом опытом, но не идеями уме всю информацию, я пришел к однозначному выводу: надо бежать! И чем быстрее я побегу, тем выше и красивее полетит змей. Змей считал так же.
Тогда, в благословенных восьмидесятых, змеи не лежали в магазинах на прилавках, и на обочине дорог ими тоже не торговали; поиметь такое чудо было возможно только через терпение, перемазанную клеем одежду и прямые руки.
Руки у меня были прямые, а вот терпения явно не хватало, но тем не менее в один прекрасный день я, настрогав длинных щепок с угла деревянного сарая (за что потом крепко получил) и вероломно умыкнув у матушки кусок кальки (за что тоже потом получил), уединился за столом и принялся ваять.
Ваятель из меня, надо прямо сказать, был как из Айвазовского сантехник, но худо-бедно через пару часов из-под моих рук вышел ШЕДЕВР.
Шедевр был страшен внешне, но сделан добротно и весил как мадам Крачковская. Понятное дело, в аэродинамической трубе я его не продувал, поэтому летные качества были мне неизвестны, но затраченные силы и сам его вид внушали уважение не только мне, но и бате, железному и жесткому человеку, который, увидев ЭТО, вздрогнул головой, осторожно потрогал пальчиком и поинтересовался, кого я собираюсь убить.
Вот с этим славным и, как оказалось впоследствии, пророческим напутствием я, подхватив конструкцию под мышки, побежал на поляну, где был простор для моего авиаэксперимента.
Поляна была большая, заросшая высокой зеленой травой. Предвкушая лавры Жана Батиста Мари Шарль Мёнье, я размотал пятиметровую веревку и задумался чем мог. Я, конечно, не читал учение о восходящих потоках и разнице давления в подкрыльном и надкрыльном пространстве, но смутно догадывался, что змей сам по себе не полетит.
Змей с нарисованным на нем лицом алкоголика-олигофрена сумрачно лежал в высокой траве и как бы подтверждал мою теорию.
И тут я вспомнил кино, в котором счастливый до идиотства мальчик бежал по полю, а за ним высоко в небе гордо парил точно такой же змей. Ну, почти такой же.
Сложив в своем тогда еще не богатом опытом, но не идеями уме всю информацию, я пришел к однозначному выводу: надо бежать! И чем быстрее я побегу, тем выше и красивее полетит змей. Змей считал так же.
×
Отойдя на край поляны и покрепче ухватив конец веревки, я, судорожно шаркнув ножкой, кинулся бежать к горизонту. Пробежав метров десять, я оглянулся. Подлая змеюка, скалясь кривой ухмылкой, подпрыгивая на кочках и раздвигая траву своим гротескным лицом, волочилась за мной без всякого намерения взлетать.
Я насторожился. Что-то тут было не то. Перебрав в уме различные факторы, влияющие на эксперимент, понял, что с увеличением скорости бега есть шанс лицезреть змея в небе, а не в траве, которая достигала мне пупка и весьма мешала развивать скорость.
Вернувшись к месту старта и избрав новое направление, я рванул так, что ветер засвистел в йайцах. Я несся, как влюбленный истребитель, раздвигая траву животом и периодически оборачиваясь, чтобы не упустить момент торжества человека над неизведанным. Вот только-только тяжелая змеюка должна была взлететь, как торжество оборвал чей-то предсмертный крик. Так громко, жалобно и душевно мог кричать только ежик, которому на больную лапку наступил невнимательный слон.
Не прекращая бежать, я гуттаперчево вывернул шею и оглянулся. И засучил ногами раза в три быстрее. Я, честно говоря, думал, что до этого бежал на пределе сил, но, оказывается, где-то глубоко внутри имелись скрытые резервы. И причем немаленькие. Высвобождению этих самых резервов способствовало увиденное.
…Выбрав себе уютное местечко посередине поляны и примяв маленький пятачок травы, две супружеские пары решили устроить себе литтл-пикник в этот прекрасный субботний денек. Постелили скатерку и выставили на нее всякое русское угощение в виде водочки, закусочки и запивочки. И, сев на попы рядком, как курочки на жердочке, почти скрывшись в траве, только приготовились вкушать эти маленькие человеческие радости, как внезапно раздвинулась высокая растительность и откуда ни возьмись, неожиданно, как мандавошка из флейты, выскочило что-то весьма абстрактного вида, стремительно перевернув пищу и насрав в душу, и опять скрылось в траве.
Кто из них вскричал матерщиными терминами, я так и не понял, да и неинтересно было мне. Важно было то, что на траектории моего следования, по прикидкам, никого не должно было быть. Но поскольку я бежал не совсем прямо, а даже конкретно криво, то сам-то я не влетел в эту душевную компанию, а вот змеюка как раз злобным Мамаем пронеслась по столу, собрав своим тучным телом всю нехитрую снедь.
Я насторожился. Что-то тут было не то. Перебрав в уме различные факторы, влияющие на эксперимент, понял, что с увеличением скорости бега есть шанс лицезреть змея в небе, а не в траве, которая достигала мне пупка и весьма мешала развивать скорость.
Вернувшись к месту старта и избрав новое направление, я рванул так, что ветер засвистел в йайцах. Я несся, как влюбленный истребитель, раздвигая траву животом и периодически оборачиваясь, чтобы не упустить момент торжества человека над неизведанным. Вот только-только тяжелая змеюка должна была взлететь, как торжество оборвал чей-то предсмертный крик. Так громко, жалобно и душевно мог кричать только ежик, которому на больную лапку наступил невнимательный слон.
Не прекращая бежать, я гуттаперчево вывернул шею и оглянулся. И засучил ногами раза в три быстрее. Я, честно говоря, думал, что до этого бежал на пределе сил, но, оказывается, где-то глубоко внутри имелись скрытые резервы. И причем немаленькие. Высвобождению этих самых резервов способствовало увиденное.
…Выбрав себе уютное местечко посередине поляны и примяв маленький пятачок травы, две супружеские пары решили устроить себе литтл-пикник в этот прекрасный субботний денек. Постелили скатерку и выставили на нее всякое русское угощение в виде водочки, закусочки и запивочки. И, сев на попы рядком, как курочки на жердочке, почти скрывшись в траве, только приготовились вкушать эти маленькие человеческие радости, как внезапно раздвинулась высокая растительность и откуда ни возьмись, неожиданно, как мандавошка из флейты, выскочило что-то весьма абстрактного вида, стремительно перевернув пищу и насрав в душу, и опять скрылось в траве.
Кто из них вскричал матерщиными терминами, я так и не понял, да и неинтересно было мне. Важно было то, что на траектории моего следования, по прикидкам, никого не должно было быть. Но поскольку я бежал не совсем прямо, а даже конкретно криво, то сам-то я не влетел в эту душевную компанию, а вот змеюка как раз злобным Мамаем пронеслась по столу, собрав своим тучным телом всю нехитрую снедь.
Осторожно за веревку я подтянул к себе пострадавшую рептилию, отчистил ее от кетчупа и, вытащив колечко малосольного огурца из-за планки, поковылял обратно на исходную, по широкой дуге обходя потревоженное сообщество. Огурец я съел.
Вернувшись на позицию и прикинув место, где так внезапно прервался праздник, я определил себе новый путь, который ни в коей мере не должен был пересечься с субботним лежбищем недавних граждан.
…Решив, что ну его на фиг находиться на тропе безумного подростка, граждане, аккуратно собрав свою скатерку, перебазировались в другое место, метрах в пятнадцати от предыдущего. Сноровисто умяв травку, они расселись чинным рядком вдоль накрытого стола и подняли первый тост.
…Высокая трава раздвинулась, и давешнее диковинное животное из бумаги и дерева прервало спич тостующего на полуслове и, сметя остатки кетчупа со стола, скрылось в зарослях.
Услышав знакомые и красиво связанные фразы, которые, подобно стрелам, впивались мне в жопу (кстати, про нее тоже там было), я припустил с такой скоростью, что моментально влетел в куст репейника и завалился на бок.
Странно, размышлял мой мозг, в то время как руки методично сдирали головки репейника с того места, о котором в различных вариациях упоминал недавний тамада. Странно, вроде бы, по моим расчетам, на этом участке поляны никаких людей не предполагалось, так откуда же?
Вернувшись на позицию и прикинув место, где так внезапно прервался праздник, я определил себе новый путь, который ни в коей мере не должен был пересечься с субботним лежбищем недавних граждан.
…Решив, что ну его на фиг находиться на тропе безумного подростка, граждане, аккуратно собрав свою скатерку, перебазировались в другое место, метрах в пятнадцати от предыдущего. Сноровисто умяв травку, они расселись чинным рядком вдоль накрытого стола и подняли первый тост.
…Высокая трава раздвинулась, и давешнее диковинное животное из бумаги и дерева прервало спич тостующего на полуслове и, сметя остатки кетчупа со стола, скрылось в зарослях.
Услышав знакомые и красиво связанные фразы, которые, подобно стрелам, впивались мне в жопу (кстати, про нее тоже там было), я припустил с такой скоростью, что моментально влетел в куст репейника и завалился на бок.
Странно, размышлял мой мозг, в то время как руки методично сдирали головки репейника с того места, о котором в различных вариациях упоминал недавний тамада. Странно, вроде бы, по моим расчетам, на этом участке поляны никаких людей не предполагалось, так откуда же?
Традиционно скушав еще один огурец и опять очистив от кетчупа многострадального змея, я окольными путями опять поперся на исходную позицию. Змей уже не напоминал радостного придурка со смеющейся рожицей. После штурма стола и контакта с кетчупом он скорее походил на грустного маньяка-убийцу, только что вернувшегося с очередного злодеяния.
Все закончилось совершенно неожиданно и совсем не так, как я планировал. В очередной раз набрав скорость, я вылетел как раз к застолью, которое опять совершило перебазировку. Хорошо, успел затормозить. Такого подарка, они явно не ожидали. Если опустить все матерщинные слова, то они сказали примерно следующее: «О! А вот и…»
Но не зря я целый час бегал по поляне — догнать меня было нереально даже стрижам. А вот змей, по-прежнему не желавший летать и ползший сзади, подвел меня. Хотя как сказать…
Самый жаждущий справедливой мести товарищ, подбадриваемый одобрительными выкриками коллег, кинулся за мной, желая, наверное, придать моим ушам форму, далекую от той, что создала природа.
Но я был ветер! Я был смерч! Я был неистовый ураган! И все это умножилось на два, когда нетерпеливый гражданин в пылу азарта погони наступил на моего любимого, ни хрена, как оказалось, не воздушного, а очень даже земного змея, который по-прежнему тащился за мной в траве.
Протяжное горловое «Йо-о-о-опт!!!», звук упавшей с Эвереста говядины и рывок веревки в руке намекнули мне, что товарищ весьма опрометчиво бежал, не глядя себе под ноги. А надо, товарищи, всегда смотреть, куда идешь. А тем более — бежишь.
Оглянувшись, я только заметил, как высоко-высоко над зеленою травой по совершенно правильной параболической траектории взметнулись две ноги в белых кроссовках и, очертив в воздухе правильный полукруг шнурками, скрылись в траве. Из травки послышалось такое, что легкий шелест прошел по поляне, а снующие глубоко в лесу волки стыдливо покраснели.
Назавтра, посетив ристалище, я нашел своего деревянно-бумажного верного, но непутевого друга. В пылу нечеловеческой ярости он был изломан, как судьба Жанны д’Арк. Жестокая рука мщения прошлась по нему, не оставив целой ни одной деревяшки. Торжественно похоронив свое детище посредством бросания его в пруд и смотав остатки веревки (пригодится еще), я уныло поплелся домой.
Уже на подходе к дому я радостно вспомнил, что в каком-то журнале видел инструкцию по сборке настоящего, как у индейцев, лука. Точь-в-точь такого, как в книгах моего любимого писателя Ф. Купера.
Все закончилось совершенно неожиданно и совсем не так, как я планировал. В очередной раз набрав скорость, я вылетел как раз к застолью, которое опять совершило перебазировку. Хорошо, успел затормозить. Такого подарка, они явно не ожидали. Если опустить все матерщинные слова, то они сказали примерно следующее: «О! А вот и…»
Но не зря я целый час бегал по поляне — догнать меня было нереально даже стрижам. А вот змей, по-прежнему не желавший летать и ползший сзади, подвел меня. Хотя как сказать…
Самый жаждущий справедливой мести товарищ, подбадриваемый одобрительными выкриками коллег, кинулся за мной, желая, наверное, придать моим ушам форму, далекую от той, что создала природа.
Но я был ветер! Я был смерч! Я был неистовый ураган! И все это умножилось на два, когда нетерпеливый гражданин в пылу азарта погони наступил на моего любимого, ни хрена, как оказалось, не воздушного, а очень даже земного змея, который по-прежнему тащился за мной в траве.
Протяжное горловое «Йо-о-о-опт!!!», звук упавшей с Эвереста говядины и рывок веревки в руке намекнули мне, что товарищ весьма опрометчиво бежал, не глядя себе под ноги. А надо, товарищи, всегда смотреть, куда идешь. А тем более — бежишь.
Оглянувшись, я только заметил, как высоко-высоко над зеленою травой по совершенно правильной параболической траектории взметнулись две ноги в белых кроссовках и, очертив в воздухе правильный полукруг шнурками, скрылись в траве. Из травки послышалось такое, что легкий шелест прошел по поляне, а снующие глубоко в лесу волки стыдливо покраснели.
Назавтра, посетив ристалище, я нашел своего деревянно-бумажного верного, но непутевого друга. В пылу нечеловеческой ярости он был изломан, как судьба Жанны д’Арк. Жестокая рука мщения прошлась по нему, не оставив целой ни одной деревяшки. Торжественно похоронив свое детище посредством бросания его в пруд и смотав остатки веревки (пригодится еще), я уныло поплелся домой.
Уже на подходе к дому я радостно вспомнил, что в каком-то журнале видел инструкцию по сборке настоящего, как у индейцев, лука. Точь-в-точь такого, как в книгах моего любимого писателя Ф. Купера.
Ссылки по теме:
- Без палева: что делают люди, когда их никто не видит
- 25 открыток с отборным юмором
- Сумасшедшая Пенза, которая не дает расслабиться
- На эту и на ту набью себе тату: "шедевры" российских мастеров
- Очень странные фотографии, которые не поддаются логическому объяснению
Вот змея мы делали, помню. И даже туман склероза не замутил его образ в моей памяти. Помню старую тумбочку с которой содрали шпондля него, помню катушку ниток и помню, что очень мешали провода)) И папа был молодой.
Только я как-то пропустил второй выпуск, может автор поделится ссылкой на вторую серию?
Автор, прицеплюсь к твоей фразе:
"PS: Рассказов очень много!"
Скинь ссыль, что ли!
Но ведь в загашнике еще что-то есть, не так ли?
Кинь ссылку, почитаю:)
http://e-libra.ru/read/337770-vverh-tormashkamihttp://e-libra.ru/read/337770-vverh-tormashkami- -vniz-adzhikoj.html
Если что, погугли.