Любимое кино. Идентификация Борна (12 фото)

Новому времени нужны новые герои. В начале XXI века потесниться пришлось Джеймсу Бонду, самому знаменитому экранному суперагенту. Рядом с ним появился супершпион, который во всех отношениях был его полной противоположностью, – немногословный, непьющий и нелюбвеобильный американец, разочарованный в начальстве и в своем служении Родине. А также не помнящий и не знающий почти ничего о своем прошлом. Этого необычного героя звали Джейсон Борн, а вышедший в 2002 году триллер о его приключениях назывался «Идентификация Борна».

Как и его старший коллега Джеймс Бонд, Джейсон Борн появился на свет как литературный персонаж. Его придумал американский сочинитель шпионских и детективных триллеров Роберт Ладлэм – бывший морской пехотинец, который после ухода из армии руководил небольшим театром. В то время, в 1950-х и 1960-х, телевидение отняло хлеб у многих организаторов представлений, и когда заведение Ладлэма разорилось, он нашел себя в массовой литературе.

Плодовитый и очень успешный автор, Ладлэм говорил, что театральное фиаско научило его не выплескивать на публику свои переживания и комплексы, как это делают многие западные писатели, а думать исключительно о запросах аудитории и придумывать захватывающие истории, где за каждым сюжетным поворотом читателей ждал неожиданный сюрприз.

Двенадцатый и самый известный роман Ладлэма «Идентификация Борна» (1980) был написан в точном соответствии с авторским кредо. Книга начиналась с того, что рыбаки вылавливали из Средиземного моря тяжело раненного мужчину, лишившегося памяти в результате травмы головы. Выздоровев, герой принимался выяснять, кто он такой, и расследование наводило его на мысль, что он – преследуемый властями и преступниками наемный убийца международного масштаба, известный как Джейсон Борн и Кейн. Также «Борн» обнаруживал, что конкурирует с легендарным венесуэльским убийцей и террористом Ильичом Рамирес-Санчесом по прозвищу Карлос Шакал (реальный знаменитый преступник, выросший в коммунистической семье и преимущественно атаковавший западные страны).



Лишь ближе к концу книги выяснялось, что «Борн» – тайный американский агент, который до потери памяти изображал киллера, чтобы заманить Шакала в ловушку. Власти преследовали его лишь потому, что после травмы он перестал выходить на связь и его подозревали в предательстве.

Необычный сюжет «Идентификации» был навеян происшествием из жизни Ладлэма. Однажды писатель начисто забыл, что произошло в течение 12 предыдущих часов, и этот пугающий приступ амнезии заставил его задуматься о том, каково это – забыть свое прошлое и даже свое имя. Впрочем, потеря памяти Борна не была полной. Он утратил факты, но сохранил профессиональные навыки вроде умения драться и стрелять. И это было самым для него шокирующим. Только представьте себе, как страшно вдруг понять, что ты – тренированный убийца!

Читатели отлично это представляли. Ладлэм был популярен и до «Идентификации», но ее колоссальный успех вывел его на новый уровень славы. И хотя он в целом был против сочинения сиквелов, в 1986-м и в 1990-м Ладлэм издал два продолжения приключений Борна – «Превосходство Борна» и «Ультиматум Борна».

Ко времени выхода второго сиквела у Борна появилось экранное лицо. В 1988 году американский канал ABC показал двухсерийный телефильм «Идентификация Борна», где заглавную роль сыграл Ричард Чемберлен, известный по мини-сериалам «Сёгун» и «Поющие в терновнике». Также Чемберлен снялся в приключенческих кинофильмах «Копи царя Соломона» и «Аллан Куотермейн и потерянный город золота», где его экранной партнершей была Шэрон Стоун. Эти картины были выпущены, чтобы сыграть на популярности Индианы Джонса, но сделать это им толком не удалось.



Напротив, телевизионная «Идентификация» была хоть и не выдающейся, но весьма успешной лентой. Ее трехчасовая продолжительность позволила включить в сценарий большинство событий 500-страничной книги, а Чемберлен был довольно харизматичным Борном. Тем не менее поклонники Ладлэма считали, что их любимый герой достоин места на большом экране.

Сразу после завершения холодной войны и распада СССР на это рассчитывать не стоило. Даже «бондиана» тогда взяла продолжительную паузу (после «Лицензии на убийство» 1989 года следующий фильм «Золотой глаз» вышел лишь в 1995-м), и некоторые голливудцы полагали, что конец противостояния сверхдержав станет концом шпионских триллеров. По крайней мере, как актуального кино, а не как ностальгических фильмов о прошлом. Но быстро выяснилось, что «благорастворение воздухов» от краха советского проекта не наступило, и кинематографисты вновь начали присматриваться к книжным шпионским приключениям.

Одним из таких кинематографистов был начинающий американский режиссер Даг Лайман, который еще школьником влюбился в Ладлэма и в «Идентификацию Борна». Для Лаймана книга не была сугубо абстрактным повествованием о вещах, которые не имели к нему отношения. Отец Дага, видный юрист Артур Лайман, вел несколько громких расследований. В частности, он возглавлял сенатское расследование скандала «Иран-контрас» – то есть публично разбирался в том, как американские спецслужбы в тайне от Конгресса в 1980-х продавали оружие Ирану и финансировали антикоммунистических повстанцев («контрас») в Никарагуа. И то и другое было запрещено законом, а Иран к тому же официально считался злейшим врагом Америки.

Лайману-старшему удалось уличить высокопоставленных чиновников, но их босс, президент Рональд Рейган, вышел сухим из воды, хотя он почти наверняка знал, чем занимались его сподвижники. Даг Лайман тогда был студентом, и он был шокирован отцовскими историями о злоупотреблениях в спецслужбах и о совершенно секретных и незаконных «проектах», которые должны наводить порядок, но на деле усиливают хаос. И если Ладлэм видел в Борне до потери памяти героя-патриота, который на все готов ради поимки злодея, то Лайман после отцовских лекций сознавал, что нарушение законов ради триумфа закона – занятие сомнительное и опасное.



Впервые режиссер задумался о том, чтобы отразить на экране свое отношение к проделкам спецслужб, когда он в 1996 году закончил свой дебютный фильм «Тусовщики». Независимая трагикомедия о безработных актерах, поставленная по сценарию будущего режиссера «Железного Человека» Джона Фавро, обошлась в 200 тысяч долларов и заработала 4,6 миллиона. О Лаймане заговорили как о восходящей звезде режиссуры, и он поинтересовался, какова ситуация с правами на экранизацию «Идентификации Борна», которую Лайман в то время случайно перечитал и вновь, как в школьные годы, преданно полюбил.

Тогда права все еще были в руках студии Warner, снявшей телефильм 1988 года, и Лайман занялся другим проектом – криминальной комедией «Экстази», снятой в духе Квентина Тарантино и ставшей кинодебютом популярной в последние годы комедиантки Мелиссы МакКарти. В финансовом отношении второй фильм Лаймана был не столь удачен, как первый (20 миллионов бюджета, 28 миллионов сборов), но его тоже тепло приняли критики, и он подтвердил репутацию Лаймана как актуального режиссера, снимающего задорное кино.

Другое дело, что люди, которые работали с Лайманом на съемочной площадке, были не в восторге от его расхлябанности и несобранности. Канадка Сара Полли, одна из звезд «Экстази», говорила о режиссере, что в голове у него такой бардак, что он с трудом может уследить за своими вещами, а уследить за последовательностью сцен и сюжетной логикой у него получается далеко не всегда. Кроме того, Лайман полагал, что кино должно рождаться и обретать форму во время съемок, а не по ходу строгого предварительного планирования. Так что его эксперименты и съемки фрагментов, которые в итоге оказывались ненужными, влетали инвесторам в копеечку. Но тогда об этом знали только близкие к режиссеру люди. Все остальные были от постановщика в восторге.

Этот восторг заразил и Роберта Ладлэма. Когда права на «Идентификацию» вернулись к автору, Лайман, который в то время получил права на управление маленьким самолетом, прилетел к Ладлэму прямо на ранчо в штате Монтана. Это был первый самостоятельный длинный перелет режиссера. Писатель был столь впечатлен необычным прибытием Лаймана, что поселил его у себя дома и после нескольких дней разговоров и переговоров доверил режиссеру права на книгу, хотя Ладлэм не раз говорил, что лучше никакой экранизации, чем экранизация слабая. Он не хотел продавать свои детища кому попало, так как не нуждался в деньгах. Очевидно, Лайман его сильно поразил.



Контроль режиссера над правами на книгу был исключительно важен для дальнейшей судьбы проекта. Хотя ленту спонсировала суперстудия Universal, она не могла отделаться от Лаймана, поскольку его кусочек власти над «Идентификацией» был непререкаем. В случае его отстранения фильм пришлось бы закрыть. Поэтому, когда дурные постановочные привычки Лаймана дали о себе знать, студийные продюсеры могли лишь скрежетать зубами и собачиться с режиссером.

Поначалу, однако, проект двигался довольно бойко. Тогдашняя председатель правления Universal Стейси Снайдер (сейчас она руководит студией Fox) согласилась финансировать замысел Лаймана, потому что хотела увидеть, что режиссер «Тусовщиков» и «Экстази» сделает со шпионской историей. «Я тоже зритель, – рассказывала она в интервью. – Мне надоело смотреть одинаковое кино. Я хочу дать шанс режиссеру с независимым видением и мышлением». Тем не менее к Лайману был приставлен опытнейший продюсер Фрэнк Маршалл, постоянный сотрудник Стивена Спилберга со времен фильма «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега».

Почти сразу же возникла линия фронта, на которой в дальнейшем было немало закулисных боев. Студия надеялась, что Лайман снимет нечто вроде «бондианы» – кино, которое бы в первую очередь запомнилось эффектными и дорогостоящими экшен-сценами. Режиссер же прежде всего видел в «Идентификации» психологическую драму героя, который копается в своем прошлом, чтобы понять, есть ли у него будущее. Ранние редакции сценария, написанные Уильямом Блейком Херроном (будущим автором сериала «Агент Икс») и сценаристом «Проклятого пути» Дэвидом Селфом, были скорее в студийном духе, чем в духе Лаймана. Но все изменилось, когда постановщик нашел единомышленника в лице Тони Гилроя, сценариста «Долорес Клейборн» (экранизации книги Стивена Кинга) и «Адвоката дьявола».

В отличие от Лаймана, Гилрой терпеть не мог книги Ладлэма и им подобные сочинения. На его вкус, они годились лишь для чтения в самолете. Поэтому он предложил режиссеру отказаться от большей части исходного сюжета (все равно в двухчасовой фильм историю Ладлэма было не втиснуть), забыть про неактуального Карлоса Шакала, которого в 1994 году поймали французские власти (он до сих пор отбывает пожизненное заключение), и придумать новое повествование с некоторыми элементами прежнего сюжета.



Раз Лайман хотел показать спецслужбы в неоднозначном и даже негативном свете, то Гилрой решил, что фильм должен рассказать о человеке, который забывает прошлое не столько из-за травмы, сколько из-за того, что совесть больше не позволяет ему совершать незаконные убийства по приказу кураторов. Когда же те объявляют на него охоту, он параллельно разбирается в случившемся и пытается выжить. Пока, наконец, не сталкивается лицом к лицу с бывшим боссом и не высказывает ему свое отношение к подготовке убийц на службе США.

Конечно, проект оставался шпионским триллером, и в нем должны были быть сюжетные сюрпризы и боевые сцены. Но Гилрой намеревался сделать «Идентификацию» психологичным и реалистичным повествованием, без вычурных и неправдоподобных побоищ. Ничто не должно было загородить переживания беспамятного человека, который обнаруживает, что умеет только выслеживать и убивать людей и что его руки по локоть в крови. Причем это кровь хоть и не невинных жертв, но тех, чью судьбу должен решать суд, а не левая пятка чиновников.

Лайману этот сюжетный план понравился, и он дал Гилрою добро. Студия была не столь благосклонна. Ей не было дела до того, с кем Борн сражается, но для нее было важно, чтобы в фильме было как можно больше масштабного экшена. Так что сценарий формировался с большим трудом, и из-за него было сломано немало копий. А поскольку Лайману, как человеку нерешительному во многих художественных вопросах, трудно было определиться с окончательным текстом, то работа над сценарием продолжалась вплоть до завершения картины. Гилрой по факсу присылал новые и переработанные страницы прямо на съемочную площадку.

Несмотря на все переделки, основная концепция и основная конструкция фильма остались теми, которые были выработаны Лайманом и Гилроем в их первые встречи. Как часто бывает в подобных случаях, загвоздка была в деталях. Например, режиссер, сценарист и их коллеги мучились не одну неделю, пока не придумали, как поведет себя Борн, когда зайдет в американское посольство и обнаружит, что его пытаются задержать. Ясно было, что он не дастся, но как именно он поступит? Лайман хотел, чтобы герой показывал не только боевое мастерство, но и интеллект и умение мгновенно ориентироваться в самой сложной ситуации. В этом для него был парадокс Борна – тот отлично подготовлен для войны, но теряется в ситуациях простого человеческого общения и в тех случаях, когда он должен осознать, что с ним происходит. В сущности, Борн – биоробот-терминатор, пытающийся стать человеком.



Хотя у Лаймана быстро сложилось представление о том, как Борн должен себя вести, он толком не знал, как Борн должен выглядеть. Он даже не был уверен насчет возраста персонажа. Поэтому он рассматривал все возможные кандидатуры – от голливудских ветеранов вроде Сталлоне и Шварценеггера до исполнителей вроде Тома Круза и Расселла Кроу. Одно время основным претендентом на роль был Брэд Питт, но будущий герой фильма Лаймана «Мистер и миссис Смит» предпочел съемки в другом шпионском фильме – «Шпионских играх» Тони Скотта, которые оказались заметно менее успешными, чем «Идентификация Борна».

В конце концов режиссер нашел своего Борна в лице Мэтта Деймона. Казалось бы, лауреат сценарного «Оскара» и номинант актерского «Оскара» за драму «Умница Уилл Хантинг» должен был считаться одной из ярчайших звезд нового поколения. Но после вышедшего в 1999 году «Талантливого мистера Рипли» Деймон сыграл главные роли в нескольких неудачных картинах, и в Голливуде заговорили, что яркая звезда может быстро погаснуть. Для актера важно было не только сыграть в успешном кино, но и показать себя таким, каким его раньше не знали, чтобы продюсеры видели его не только в комических и драматичных ролях. Поэтому роль в «Идентификации» могла стать его спасением, и он уцепился за нее обеими руками.

Лайман понимал, что 30-летний Деймон не похож на опытного киллера и что он вовсе не выглядит как суперагент. Но раз уж Борн был парадоксальной фигурой, то увеличение числа парадоксов только усиливало персонажа и делало его максимально отличным как от Борна в исполнении Чемберлена, так и от Джеймса Бонда. Кроме того, была своя сермяжная правда в том, что Борн не выглядел как правительственный убийца. Ведь в этой профессии важно, чтобы тебя никто не подозревал. И его молодость была не так уж неправдоподобна. Наоборот, она усиливала сочувствие к человеку, которого чуть ли не со школы готовили убивать на благо родины. Еще она подчеркивала контраст между Борном и его начальниками, которые годятся ему в отцы. И, конечно, всегда есть плюс в том, чтобы дать главную роль молодому и смазливому парню.

Шпионскую историю трудно представить без женщины, и в книге Ладлэма была главная героиня – канадская правительственная экономистка Мари, которую герой сперва использовал как заложницу, а затем превращал в пособницу и любовницу. В ранней редакции сценария эта героиня превратилась в болтливую американскую туристку, и Лайман надеялся снять в роли Мари уже упоминавшуюся Сару Полли. Но после сумбурных съемок «Экстази» та больше не хотела работать с режиссером.



Когда Лайман еще рассчитывал на Полли, он говорил, что хочет, чтобы у героини были крашеные волосы неправдоподобного цвета наподобие красных волос героини немецкого хита «Беги, Лола, беги». Когда же оказалось, что Полли сниматься не хочет, то режиссер подумал, что нужно нанять Франку Потенте, которая играла в «Беги, Лола, беги». Как и в случае с Деймоном, это был неочевидный выбор, но раз уж «Идентификация Борна» планировалась как своего рода «антибондиана», то логично было пригласить на главную роль актрису, которую бы в фильм о Бонде не взяли.

Мари должна была быть не гламурной секс-бомбой, а почти обычной молодой женщиной, которая отличается от других только тем, что интересно красит волосы и может влюбиться в загадочного парня, который честно признается, что быть рядом с ним смертельно опасно. Чтобы обосновать этот психологический выверт, героиню сделали цыганкой, привыкшей жить на грани закона. Историю со взятием в заложники из сценария исключили. В фильме Борн не похищает, а нанимает Мари, предлагая ей баснословные деньги за то, чтобы она довезла его из Швейцарии в Париж.

Непосредственный начальник Борна в проекте «Тредстоун» (буквально «шлифовальный камень») Александр Конклин был основан на ветеране Вьетнама подполковнике Оливере Норте, ключевом фигуранте скандала «Иран-контрас». Как и Норт, Конклин выполняет «грязные» поручения правительства и не стесняется пачкать руки. Начальника Конклина зовут Уорд Эббот, и это заместитель директора ЦРУ.

Когда Лайман описывал этих персонажей ассистенту по кастингу, он сказал, что было бы здорово нанять кого-то вроде Криса Купера из «Красоты по-американски» и Брайана Кокса из «Охотника на людей». «Зачем искать кого-то вроде них, если можно нанять их самих?» – удивился ассистент. Лайману это не пришло в голову, потому что он тогда еще не привык работать с большим бюджетом. Кокс и Купер были наняты, и режиссеру так понравилось их снимать, что он создал с ними куда больше сцен, чем в итоге вошло в картину.



Британец с нигерийскими корнями Адевале Акиннуойе-Агбадже (будущий герой «Отряда самоубийц») получил роль свергнутого африканского диктатора, который живет в Европе и нагло шантажирует американские спецслужбы. ЦРУ пытается его убить, и именно с этого начинается картина – Борн не выполняет поручение, так как, проникнув на яхту диктатора, не решается убить африканца на глазах у его детей. Когда он пытается сбежать, он получает две пули в спину, падает в океан, теряет память и чуть не погибает.

Канадский актер и мастер боевых искусств Никки Нод и будущий герой «Короля Артура» и «Города грехов» Клайв Оуэн сыграли Кастеля и Профессора – киллеров из обоймы «Тредстоуна». Будущий герой сериала «Месть» Гэбриел Манн и героиня «10 причин моей ненависти» Джулия Стайз сыграли кабинетных подручных Конклина, а будущий злодей сериала «Правосудие» Уолтон Гоггинс изобразил одного из младших сотрудников ЦРУ. Итальянского моряка, который выуживает Борна из воды и выхаживает его, сыграл заметный итальянский актер Орсо Мария Геррини.

Перепалки Лаймана со студией не ограничились спорами о том, сколько в фильме должно быть экшена. Universal хотела, чтобы лента, почти все действие которой развивается в Европе, была снята в Канаде. Но Лайман заявил, что Париж можно снимать только в Париже, и настоял на экспедиции в Европу. Основной базой для группы был Париж, но работа также велась в Праге, Риме, Цюрихе, приморском итальянском городе Империя и на греческом острове Миконос.

Съемочная группа была преимущественно французской, и Лайман быстро определил, что должен говорить с подчиненными по-французски. Ведь если они слышат что-то непонятное по-французски, то они переспрашивают, а если они не понимают английские слова режиссера, то, чтобы не ронять свое достоинство, отвечают «да-да» и делают все по-своему. К счастью, Лайман учил французский в школе и университете, и он мог объясниться так, чтобы его понимали.



Поскольку «Идентификация Борна» снималась в расчете на подростковый рейтинг PG-13, режиссер допустил в фильме всего одно ругательство. Он долго решал, кому достанется честь произнести нехорошее слово, и остановился на Борне. Также Лайман не пустил в кадр ни одного курильщика, хотя за кадром курили очень многие – даже ведущий оператор, дымивший прямо во время съемки. Но режиссер считал, что его персонажи должны в этом отношении подавать хороший пример – в отличие от героев его предыдущих картин, рассчитанных на взрослых.

Почти полное отсутствие в фильме «запредельных» трюков означало, что Мэтт Деймон многое мог выполнить сам, не полагаясь на каскадеров. И он так и поступил. Актер несколько месяцев сидел на специальной диете и постоянно занимался в спортзале, чтобы обрести «героическую» физическую форму. Вместе с постановщиком трюков Ником Пауэллом он освоил филиппинское боевое искусство «кали» и отдельные приемы еще нескольких боевых систем.

Кали было выбрано по результатам демонстрации множества единоборств в присутствии актера и режиссера. Лайману понравилось, что боевое кали – эффективная система с минимумом лишних движений и что она требует от мастера ясности и спокойствия ума. Эти принципы стали ключевыми в образе Борна. Так, в боевых ситуациях герой никогда не суетится. Если, например, его машину медленно окружает полиция, то он не хватается за руль, а сперва изучает карту, чтобы найти путь ухода от погони. Это поведение настоящего мастера кали.

В фильме были как сцены, где Борн демонстрирует эффективность кали против нескольких противников, так и моменты, когда он сражается против одного, но почти сравнимого по уровню мастера. Все это Деймону пришлось освоить. Точнее, отрепетировать как балет. Также он научился лазать по стенам для эпизода, где его герой спускается по стене американского посольства. Конечно, в самых опасных и сложных моментах спуска актера все же подменил каскадер.



Компьютерные эффекты в «Идентификации Борна» использовались по минимуму и преимущественно в эпизодах, которые трудно заподозрить в «нарисованности». Например, открывающий ленту морской шторм был создан компьютерщиками. Рыбацкое судно снималось у причала в спокойную солнечную погоду. Напротив, экшен-сцены создавались вживую.

Упомянутая выше погоня по французским улицам была в основном творением второго режиссера Александра Уитта – чилийца с немецкими корнями, который еще в 1980-х нашел себя в Голливуде. Он дебютировал в самостоятельной режиссуре с фильмом «Обитель зла 2: Апокалипсис», но Уитт и сейчас работает почти исключительно как второй режиссер над такими картинами, как «Терминатор: Генезис» и «007: Спектр». Погоня снималась кусками по всему Парижу, и Лайман признает, что показанная в фильме последовательность улиц не соответствует парижской географии.

По крайней мере, в кадре действительно Париж, и его улицы не пусты, как в некоторых голливудских триллерах с аналогичными погонями, которые старался переплюнуть Лайман. Он говорил, что в кадре обязательно должны быть случайные прохожие и прочие признаки реальной уличной жизни.

Сцены, подобные автомобильным погоням и дракам Борна, требовали тщательной подготовки и внимательного планирования. Поэтому они создавались по всем правилам большого голливудского кино. Напротив, те эпизоды, которые позволяли режиссерское «хулиганство» (многократные пересъемки с поиском реплик, эксперименты с освещением и так далее), нередко снимались с перерасходом средств и времени. Студию это выводило из себя, продюсер Фрэнк Маршалл не знал, как привести Лаймана в чувство, а режиссер порой намеренно бесил начальников и бравировал тем, что от него нельзя отделаться. Так, однажды он оплатил осветителям сверхурочные, чтобы они подсветили лес для ночной игры в пейнтбол! Со временем продюсеры просто перестали общаться с Лайманом, и тому пришлось прибегнуть к посредничеству Мэтта Деймона.



Самая большая война развернулась вокруг финальных сцен ленты. Лайман и Гилрой хотели, чтобы боевая часть картины завершалась скромным противостоянием Борна и киллера в исполнении Клайва Оуэна и чтобы финал фильма был сугубо разговорным. Однако студии этого было мало, и она даже пыталась привлечь нового сценариста, чтобы тот придумал размашистую экшен-концовку. Эта атака была отбита, но авторам фильма все же пришлось придумать сцену, в которой Борн после заключительного разговора с Конклином пробивается сквозь агентов ЦРУ. Гилрою это не нравилось, но иначе было нельзя.

Все эти конфликты, проволочки и досъемки привели к тому, что премьеру картины пришлось перенести на несколько месяцев, а ее бюджет был превышен на 8 миллионов долларов. О фильме с такой историей наблюдатели говорили, что он обречен на провал, и некоторые участники проекта были того же мнения. Гилрой, например, добился, чтобы в титрах рядом с его именем было имя Уильяма Блейка Херрона, автора ранней редакции сценария. Обычно сценаристы не любят делиться славой, но Гилрой полагал, что ему предстоит поделиться фиаско.

На деле же перерасход времени пошел фильму на пользу. Если бы картина вышла в конце 2001 года, то она попала бы под удар депрессии после терактов 11 сентября 2001 года, и многие зрители не пошли бы в кинотеатры на шпионский триллер. А так лента вышла 14 июня 2002 года, когда страсти уже немного улеглись и когда самое время было показать кино, в котором цэрэушники оказываются злодеями. Ведь это они проворонили террористов, опозоривших Америку и заливших Нью-Йорк кровью! Кроме того, летний сезон блокбастеров – самое время для динамичного триллера.

Суперхитом, правда, «Идентификация» не стала, но в прокате она прошла удачно. Фильм с бюджетом в 60 миллионов долларов собрал 214 миллионов и удостоился положительных отзывов. Критики отмечали, что Лайман снял энергичное и отнюдь не глупое кино, выгодно выделяющееся на фоне бездумных скопищ спецэффектов и заставляющее зрителей сопереживать ведущим персонажам. О режиссере писали, что он мастерски освоил жанровую традицию и нашел к ней новые подходы, благодаря чему его картина кажется глотком свежего воздуха в затхлом мире шпионского кино.



Это был существенный успех, но Лаймана с продюсерами он не примирил. Universal сама купила права на две другие книги Ладлэма и наняла для их экранизации нового режиссера – британца Пола Гринграсса. Однако Гринграсс тоже выходец из артхаусного кино, и он даже более политизирован, чем Лайман. Так что в сиквелах дело американца не только продолжилось, но и вышло на новую, более экстремальную орбиту. Что не помешало продолжениям стать прокатными хитами.

В настоящее время в цикле о Борне и компании уже пять картин – четыре с участием Мэтта Деймона и одна с участием Джереми Реннера. Какая из них самая сильная? Об этом можно спорить. Но важно, что ни одной из них не было бы, если бы Лайман не добился права снять «Идентификацию Борна» и если бы он не выпустил более чем достойное кино, которое и сейчас неплохо смотрится. Хотя эта одна из тех постановок, которые выигрывают от новизны и лучше всего воспринимаются, пока подражатели не растаскивают их на цитаты и не делают их новшества жанровыми штампами. В любом случае «Идентификация» куда сильнее, чем недавний «Джейсон Борн», и с этим точно не поспоришь!