2939
4
Райкин Аркадий Исаакович
КАК ВАС ПРЕДСТАВИТЬ?
Концерт в Колонном зале в 60-е годы. Очень именитый состав: Аркадий Райкин, Елена Образцова, Клавдия Шульженко, замечательный чтец Антон Шварц… Молодой конферансье подходит к Райкину: «Аркадий Исакович, я так волнуюсь: как о вас сказать…? Можно, я так: «Человек, который не нуждается в представлении, король комиков, Чаплин наших дней…». Райкин поморщился: «Ну, если вам так нравится – пожалуйста». Через пять минут конферансье снова: «А можно, я лучше назову все ваши звания?..» Райкин: «Бога ради, как вам хочется…» Перед самым выходом подбегает: «Все: иду объявлять! Я придумал! Я ничего не буду говорить! Сделаю большую паузу, …а потом громко скажу: Аркадий! Райкин!!». Райкин не возражал. Конферансье кинулся на сцену, подержал заготовленную паузу, набрал полную грудь воздуха и рявкнул: «АНТОН ШВАРЦ!!»
Концерт в Колонном зале в 60-е годы. Очень именитый состав: Аркадий Райкин, Елена Образцова, Клавдия Шульженко, замечательный чтец Антон Шварц… Молодой конферансье подходит к Райкину: «Аркадий Исакович, я так волнуюсь: как о вас сказать…? Можно, я так: «Человек, который не нуждается в представлении, король комиков, Чаплин наших дней…». Райкин поморщился: «Ну, если вам так нравится – пожалуйста». Через пять минут конферансье снова: «А можно, я лучше назову все ваши звания?..» Райкин: «Бога ради, как вам хочется…» Перед самым выходом подбегает: «Все: иду объявлять! Я придумал! Я ничего не буду говорить! Сделаю большую паузу, …а потом громко скажу: Аркадий! Райкин!!». Райкин не возражал. Конферансье кинулся на сцену, подержал заготовленную паузу, набрал полную грудь воздуха и рявкнул: «АНТОН ШВАРЦ!!»
ПАЯЛЬНИК
Три ленинградских сатирика объединились под псевдонимом «Настроевы» (в смысле – «нас трое»), и под этой фамилией поставляли репертуар великому Райкину. Как-то во время обсуждения очередной порции новых монологов вдруг замигала настольная лампа. Один из писателей тут же вскочил: Аркадий Исакович, я починю! У вас в доме найдется паяльник?» «Кецелэ майнэ (это по-еврейски «кошечка моя»), - грустно сказал Райкин. – Кецелэ майнэ, если бы у меня был паяльник, разве я стал бы заниматься всей этой ерундой!»
Три ленинградских сатирика объединились под псевдонимом «Настроевы» (в смысле – «нас трое»), и под этой фамилией поставляли репертуар великому Райкину. Как-то во время обсуждения очередной порции новых монологов вдруг замигала настольная лампа. Один из писателей тут же вскочил: Аркадий Исакович, я починю! У вас в доме найдется паяльник?» «Кецелэ майнэ (это по-еврейски «кошечка моя»), - грустно сказал Райкин. – Кецелэ майнэ, если бы у меня был паяльник, разве я стал бы заниматься всей этой ерундой!»
РАЗНИЦА МЕЖДУ ЖЕНАТЫМ И ХОЛОСТЫМ
Когда Аркадий Исакович Райкин был в преклонных годах, однажды после концерта ему представили актера и режиссера Бориса Львовича. Вот что он вспоминает: «Я начал сбивчиво выражать восторг, он же, не слушая, повторил, еле шевеля синими губами: «…Актер… режиссер… да». И вдруг так отчетливо спросил: «А женаты?» Да, говорю, женат. «А давно?» Да лет пятнадцать уже, говорю. «Всё на одной?» Да, Аркадий Исакович, всё на одной. «Да, да, - покачал головой Райкин, - вот и я всю жизнь на одной. – Знаете что? – вдруг сказал он, как будто только меня и ждал, чтоб это сообщить, - знаете что? Женатому человеку плохо дома, холостому – везде!»
Когда Аркадий Исакович Райкин был в преклонных годах, однажды после концерта ему представили актера и режиссера Бориса Львовича. Вот что он вспоминает: «Я начал сбивчиво выражать восторг, он же, не слушая, повторил, еле шевеля синими губами: «…Актер… режиссер… да». И вдруг так отчетливо спросил: «А женаты?» Да, говорю, женат. «А давно?» Да лет пятнадцать уже, говорю. «Всё на одной?» Да, Аркадий Исакович, всё на одной. «Да, да, - покачал головой Райкин, - вот и я всю жизнь на одной. – Знаете что? – вдруг сказал он, как будто только меня и ждал, чтоб это сообщить, - знаете что? Женатому человеку плохо дома, холостому – везде!»
Ссылки по теме:
реклама
Тут кто-то крикнул: «Дайте мне личность». В общем хоре «Дайте того, дайте этого» крик интересный. А. И. Р. может откликнуться на этот крик. При всеобщем микрофонном равенстве, уберите фамилию, и вы не узнаете, чьё произведение наслаждало ваш слух. Один всеобщий баритон по радио, один большой шутник на шестнадцатой полосе. Райкина вы узнаете по первым звукам голоса, по фигуре, одежде, и потому что вам неудержимо захочется встать. Что-то есть в этом человеке. Как-то чуть смелее он именно тогда, когда все смельчаки озабоченно беседуют, не подымая глаз. Обаяние его выше женского, чего не бывает. Вы не успеваете оглянуться, как уже трусите за ним, опустив голову, говорите его голосом и из зеркала на вас глядит знакомое лицо с проседью и писать ему всё легче, ибо вы уже подражаете. С непоправимым опозданием вы начинаете шарить вокруг: где же ваша независимость, строптивость, собственный взгляд на жизнь? Пока он в вас не разочаруется или устанет. Тогда к вам мучительно и постепенно возвращается ваше лицо.
Он хозяин людей, окружающих его. Он великий артист. С этим надо смириться и не искать у него ответов, а наслаждаться вопросами. И позвольте мне с самой загадочной точки, с точки зрения автора этого человека, сказать, зажав себе рот: «Он заслуживает того, чтоб иметь своего собственного члена Союза писателей, не страдающего повышенной возбудимостью в трамваях». «В греческом зале, в греческом зале…», «Огородами, огородами и ушёл к Котовскому», «Авас, доцент тупой», «Пусть всё будет, но пусть чего-то не хватает» — это сказал Райкин. Не нравится — ещё выпей, но не царапай ногтем свою фамилию на этом постаменте. Послушай овацию, посмотри, как впервые в стране зал встаёт, и подтверди с грустью: ««Если меня в тихом месте прислонить к тёплой стенке» — это сказал Райкин».
Закончивший Высшую школу А. И. Р. привыкает нестись вперёд головой. Так и пробиваем лёд: кто-то сверху ломом, мы снизу головой… именно в этом месте. Эти семьдесят лет прошли на глазах у всех. Это мука — не выпить и не споткнуться. Это мука — не сделать двух шагов в одиночестве, не иметь никакой возможности зайти в кино, магазин, ресторан, ни скрыться, ни отвернуть лицо. Это отказ от всего, чтоб не уронить. Кто из нас пойдёт на это? Кто из нас возьмёт из самодеятельности трёх провинциалов в костюмах электри́к и будет учить собой?
Простите, у меня не получилось смешно: я писал не для него, а про него. В огромной толпе поющих и пародирующих всё время его голос. Это легко, ибо он нашёл. Теперь можно подражать, размножать, выдавать… И люди благодарно смеются, адресуя смех через голову пародиста туда, наверх, где бесконечно и одиноко трудится великий и народный артист Аркадий Райкин.
М Жванецкий