650
2
С началом афганской войны 1979-1989 гг. в состав 40-й общевойсковой армии входила 459-я отдельная рота специального назначения, базирующаяся в Кабуле на территории штаба 40-й армии. В 1981 году, до ввода в Афганистан 154-го и 177-го отдельных отрядов спецназа, наша рота являлась «пожарной командой» разведывательного отдела армии, охватывая разведывательно-боевой деятельностью всю территорию страны.
В ноябре 1981-го нашей роте была поставлена задача на ведение разведывательно-поисковых действий в восточной провинции Кунар. Из Кабула мы вылетели на военно-транспортном самолете Ан-26 в обмундировании с эмблемами военных музыкантов. Прилетели в Джелалабад, но при разгрузке самолета были рассекречены ротой специальных систем минирования. Дело в том, что им, помогающим разгружать наш скарб, было непонятно, зачем агитбригаде везти с собой такое количество вооружения и боеприпасов… Когда мы зашли в палатку минеров, то сразу узнали друг друга: наша рота и они формировались на базе легендарной 15-й отдельной бригады специального назначения, дислоцированной в то время в городе Чирчик Ташкенской области.
В Афганистане на боевые операции мы выходили в национальной афганской одежде или форме афганских военнослужащих и, как правило, по ночам. В ночь с 20 на 21 ноября нашей разведывательной группе была поставлена задача провести разведку афганского кишлака с целью определения наличия в нем бандформирования. Около часа ночи скрытно покинули расположение и растворились в темноте, незаметно обходя посты боевого охранения своих войск. После 11-километрового марша по грунтовой дороге поднялись в горы. Оборудовали наблюдательные посты на склоне горы в камнях и редком кустарнике, чуть ниже голой вершины. Кишлак был виден как на ладони.
Наш минер Сергей Лямин начал минировать подходы к посту, но его заметили «духи». Оказывается, у них по ту сторону хребта была перевалочная база, о которой не знало командование армии. Так как группа была в гражданской одежде, «духи» не стали открывать огонь сразу, а окликнули Сергея. Вся беда была в том, что они были пуштуны, а наш переводчик знал только фарси. В качестве переводчиков в каждой из четырех групп нашей 459-й роты спецназа были солдаты-таджики. На первый оклик, не поняв, наш переводчик промолчал. А после второго оклика… душманы открыли огонь. Завязался бой. С перевалочной базы к месту боя стали подтягиваться «духи». Вскоре их собралось около 50-60 человек. Основной состав нашей группы вынужден был отойти за скальник. Во время отхода был убит Коля Азаров, но бандиты продолжали стрелять по уже упавшему Николаю, практически его изрешетив… Удивительно, но Серега Лямин под прикрытием радиста группы сержанта Сылки сумел вытащить Колю из-под огня. Командир РГ СпН вызвал вертушки для огневой поддержки группы и эвакуации погибшего. Однако «восьмерке» не удалось сесть на крутой склон, а сбить «духов» НУРСами пилоты не смогли, так как мы были в близком огневом контакте с противником.
В это время снизу по дороге проезжала колонна афганских солдат. Услыхав стрельбу в горах, афганцы решили помочь вертолетчикам… А так как мы не успели скинуть афганские шаровары и длиннополые рубахи, под которыми были маскхалаты, сарбозы решили, что мы и есть душманы…
Группа попала под перекрестный огонь. Воспользовавшись этим, бандиты обошли нас с фланга. Ситуация стала критической. Радист передавал в эфир семерки – сигналы кодированной связи 777 – «ведем бой в окружении, требуется помощь». На выручку пришла бронегруппа, которая базировалась в Асадабаде и была в постоянной боеготовности, во время всех наших выходов. Ребята из бронегруппы, не зная афганского языка, доходчиво объяснили бойцам афганской армии, что те бьют по своим, и приступили к огневому прикрытию нашего отхода.
Первым в бронегруппе заработал миномет, но как мы ни пытались корректировать его огонь, мины ложились на нашей стороне. Попытались сбить «духов» огнем танка – та же история. «Ну не поднимается у танка ствол выше…» – объясняли позже танкисты. «Шилкой» не решились – ошибка наводчика могла нам дорого стоить.
Старший бронегруппы направил к нам на выручку роту пехоты, но бандиты не подпустили к нам спешенных мотострелков. Их прижали ружейно-пулеметным огнем к земле, едва те начали забираться на хребет, ранив при этом нескольких бойцов. Вот и получилось, кругом свои – целая армада: сверху вертушки, внизу бронегруппа, метров 300 от нас мотострелковая рота, а помочь нам некому. Единственная выгода, что «духи» вперед не лезли, но голову из-за укрытий нам поднять не давали. Мы так и оставались с противником один на один.
Бой шел целый день. Ближе к вечеру нас оставалось восемь. Серега Лямин был смертельно ранен разрывной в живот, когда менял пристрелянную наседавшими «духами» позицию. Группа отходила самостоятельно, эвакуируя двух погибших товарищей. С началом боя наблюдательный пост, где располагались Акбар Муратов, Рустам Нишонов и я, был чуть в стороне, и душманы нас не обнаружили. Командир группы лейтенант Мачулин приказал нам до поры до времени не высовываться. Приказ вступить в бой мы получили после того, как вертушки не смогли оказать нам помощь. Позиция для боя оказалась невыгодной, и, меняя ее, мы попали под огонь неприятеля. Нужно было проскочить открытый участок склона. Я готов был зарыться в землю, пули впивались в нее буквально со всех сторон. Когда я залег в едва заметном углублении – «духи» стрелять перестали. Рустам предложил отойти к нему за камень. По-пластунски, ногами вперед, я развил такую скорость, не каждый бегом за мной угнался бы. Во всяком случае, «духи» не попали. До сих пор удивляюсь, как мне повезло, ведь они стреляли очень даже метко…
По приказу командира я остался прикрывать отход группы. Через некоторое время рядом со мной зарокотал еще один ствол. Посмотрел в сторону и увидел Акбара.
В Афганистане на боевые операции мы выходили в национальной афганской одежде или форме афганских военнослужащих и, как правило, по ночам. В ночь с 20 на 21 ноября нашей разведывательной группе была поставлена задача провести разведку афганского кишлака с целью определения наличия в нем бандформирования. Около часа ночи скрытно покинули расположение и растворились в темноте, незаметно обходя посты боевого охранения своих войск. После 11-километрового марша по грунтовой дороге поднялись в горы. Оборудовали наблюдательные посты на склоне горы в камнях и редком кустарнике, чуть ниже голой вершины. Кишлак был виден как на ладони.
Наш минер Сергей Лямин начал минировать подходы к посту, но его заметили «духи». Оказывается, у них по ту сторону хребта была перевалочная база, о которой не знало командование армии. Так как группа была в гражданской одежде, «духи» не стали открывать огонь сразу, а окликнули Сергея. Вся беда была в том, что они были пуштуны, а наш переводчик знал только фарси. В качестве переводчиков в каждой из четырех групп нашей 459-й роты спецназа были солдаты-таджики. На первый оклик, не поняв, наш переводчик промолчал. А после второго оклика… душманы открыли огонь. Завязался бой. С перевалочной базы к месту боя стали подтягиваться «духи». Вскоре их собралось около 50-60 человек. Основной состав нашей группы вынужден был отойти за скальник. Во время отхода был убит Коля Азаров, но бандиты продолжали стрелять по уже упавшему Николаю, практически его изрешетив… Удивительно, но Серега Лямин под прикрытием радиста группы сержанта Сылки сумел вытащить Колю из-под огня. Командир РГ СпН вызвал вертушки для огневой поддержки группы и эвакуации погибшего. Однако «восьмерке» не удалось сесть на крутой склон, а сбить «духов» НУРСами пилоты не смогли, так как мы были в близком огневом контакте с противником.
В это время снизу по дороге проезжала колонна афганских солдат. Услыхав стрельбу в горах, афганцы решили помочь вертолетчикам… А так как мы не успели скинуть афганские шаровары и длиннополые рубахи, под которыми были маскхалаты, сарбозы решили, что мы и есть душманы…
Группа попала под перекрестный огонь. Воспользовавшись этим, бандиты обошли нас с фланга. Ситуация стала критической. Радист передавал в эфир семерки – сигналы кодированной связи 777 – «ведем бой в окружении, требуется помощь». На выручку пришла бронегруппа, которая базировалась в Асадабаде и была в постоянной боеготовности, во время всех наших выходов. Ребята из бронегруппы, не зная афганского языка, доходчиво объяснили бойцам афганской армии, что те бьют по своим, и приступили к огневому прикрытию нашего отхода.
Первым в бронегруппе заработал миномет, но как мы ни пытались корректировать его огонь, мины ложились на нашей стороне. Попытались сбить «духов» огнем танка – та же история. «Ну не поднимается у танка ствол выше…» – объясняли позже танкисты. «Шилкой» не решились – ошибка наводчика могла нам дорого стоить.
Старший бронегруппы направил к нам на выручку роту пехоты, но бандиты не подпустили к нам спешенных мотострелков. Их прижали ружейно-пулеметным огнем к земле, едва те начали забираться на хребет, ранив при этом нескольких бойцов. Вот и получилось, кругом свои – целая армада: сверху вертушки, внизу бронегруппа, метров 300 от нас мотострелковая рота, а помочь нам некому. Единственная выгода, что «духи» вперед не лезли, но голову из-за укрытий нам поднять не давали. Мы так и оставались с противником один на один.
Бой шел целый день. Ближе к вечеру нас оставалось восемь. Серега Лямин был смертельно ранен разрывной в живот, когда менял пристрелянную наседавшими «духами» позицию. Группа отходила самостоятельно, эвакуируя двух погибших товарищей. С началом боя наблюдательный пост, где располагались Акбар Муратов, Рустам Нишонов и я, был чуть в стороне, и душманы нас не обнаружили. Командир группы лейтенант Мачулин приказал нам до поры до времени не высовываться. Приказ вступить в бой мы получили после того, как вертушки не смогли оказать нам помощь. Позиция для боя оказалась невыгодной, и, меняя ее, мы попали под огонь неприятеля. Нужно было проскочить открытый участок склона. Я готов был зарыться в землю, пули впивались в нее буквально со всех сторон. Когда я залег в едва заметном углублении – «духи» стрелять перестали. Рустам предложил отойти к нему за камень. По-пластунски, ногами вперед, я развил такую скорость, не каждый бегом за мной угнался бы. Во всяком случае, «духи» не попали. До сих пор удивляюсь, как мне повезло, ведь они стреляли очень даже метко…
По приказу командира я остался прикрывать отход группы. Через некоторое время рядом со мной зарокотал еще один ствол. Посмотрел в сторону и увидел Акбара.
– Гляжу, ты один, наверно, тебе скучно, – улыбаясь, объяснил он свое присутствие.
– Спасибо, братишка.
Когда основная часть группы отошла к позициям пехоты и, передав им тела погибших, ушла вперед веста разведку маршрута отхода, мы с Акбаром остались прикрывать наши общие боевые порядки.
На подходе к бронегруппе командир мотострелковой роты попросил нас пойти вперед, «чтоб свои случаем не подстрелили» – мы ведь по-прежнему были в «афганке». Увидев мелькнувшую фигуру на дороге, я окликнул по-русски. И вовремя, это были наши из бронегруппы.
Нас встретил полковник Ступак с разведотдела армии. Спросил, где остальные. Дал нам время на отдых, пока группа не вернется. Разведгруппа в это время разделилась на две подгруппы по три человека и спускалась параллельными склонами ущелья, прикрывая эвакуацию раненых и погибших.
Встретив вернувшихся ребят, невольно вырвалось радостное: «Музыкантики!». Встреча была, как будто мы не виделись несколько лет…
Колонна бронетехники тронулась обратно в Асадабад. По обоим склонам ущелья, где несколько десятков минут назад завершился бой, как рога, горели два языка пламени. После нашего отхода сухую траву несколькими очередями зажгла «Шилка».
– Хорошо, что мы не запросили ее огонь раньше, – прочитал мои мысли Акбар…
– Спасибо, братишка.
Когда основная часть группы отошла к позициям пехоты и, передав им тела погибших, ушла вперед веста разведку маршрута отхода, мы с Акбаром остались прикрывать наши общие боевые порядки.
На подходе к бронегруппе командир мотострелковой роты попросил нас пойти вперед, «чтоб свои случаем не подстрелили» – мы ведь по-прежнему были в «афганке». Увидев мелькнувшую фигуру на дороге, я окликнул по-русски. И вовремя, это были наши из бронегруппы.
Нас встретил полковник Ступак с разведотдела армии. Спросил, где остальные. Дал нам время на отдых, пока группа не вернется. Разведгруппа в это время разделилась на две подгруппы по три человека и спускалась параллельными склонами ущелья, прикрывая эвакуацию раненых и погибших.
Встретив вернувшихся ребят, невольно вырвалось радостное: «Музыкантики!». Встреча была, как будто мы не виделись несколько лет…
Колонна бронетехники тронулась обратно в Асадабад. По обоим склонам ущелья, где несколько десятков минут назад завершился бой, как рога, горели два языка пламени. После нашего отхода сухую траву несколькими очередями зажгла «Шилка».
– Хорошо, что мы не запросили ее огонь раньше, – прочитал мои мысли Акбар…
