2.2M
Докладываю. Это масленица. И ознакомитесь со статьёй иноагента - https://p-syutkin.livejournal.com/844011.html?utm_medium=organic&utm_source=yasmartcamerahttps://p-syutkin.livejournal.com/844011.html?utm_medium=organic&utm_source=yasmartcamera я на него подписан - человек говно - посты про еду хорошие.
0
2.2M
А, прикинь. В 2014 году российский путешественник Фёдор Конюхов на весельной лодке «Тургояк» пересек Тихий океан с востока на запад от Южной Америки (Чили) до Австралии (Мулулаба, к северу от Брисбена). Время в пути 160 дней.
За время путешествия он преодолел свыше 17 тысяч километров без заходов в порты и без посторонней помощи.
Я начинаю об этом думать - мозги закипают.
За время путешествия он преодолел свыше 17 тысяч километров без заходов в порты и без посторонней помощи.
Я начинаю об этом думать - мозги закипают.
7
823
145
269k
Были те времена, когда коллеги распространяли нелепые сплетни, а он, несмотря ни на что, оставался преданным только ей.
Николай Рыбников олицетворял образ «простого парня», настолько искреннего и убедительного, что режиссеры часто видели в нем идеального кандидата для подобных ролей. Его фильмы неизменно находили отклик в сердцах зрителей, наполняя их теплотой и добротой. Ярким примером этой творческой силы стала комедия «Девчата», которая спустя десятилетия продолжает собирать семьи перед экранами и остается любимой у миллионов.
Ключевым моментом в его карьере стало участие в фильме «Весна на заречной улице», где он сыграл рабочего. Эта картина стала настоящей сенсацией, принесшей ему всесоюзную славу. За ней последовала лента «Высота», где Рыбников вновь завоевал сердца публики, исполнив роль монтажника-высотника. Его признание среди зрителей было настолько сильным, что его творческие вечера и концерты превращались в цветочное море — женщины с восторгом дарили актеру букеты в знак признательности.
Однако за внешним блеском успеха скрывались личные трудности. Долгие годы Рыбников был глубоко влюблен в блистательную актрису Аллу Ларионову, которая казалась ему недосягаемой. Видя состояние молодого Николая, наставник Сергей Герасимов посоветовал ему проявить решимость: «Любишь? Добивайся».
На тот момент Ларионова уже сияла как звезда советского кинематографа, завоевав армию поклонников. Её лицо украшало журналы, а имя звучало повсюду. Добиться её расположения оказалось непростым испытанием для Рыбникова.
Несмотря на загруженность съемками, он не сдавался. Николай отправлял короткие телеграммы с простыми, но искренними словами, такими как «Помню. Люблю», и старался присутствовать на проектах с её участием. Но Ларионова долгое время видела в нем лишь друга.
Только спустя десять лет его упорство увенчалось успехом. После непростой личной драмы Аллы — разрыва с избранником, беременности и оставления её этим мужчиной ради другой — она обратилась за поддержкой к Николаю. Не колеблясь, он сделал ей предложение, женился и принял её дочь Алену как собственную. Со временем у них родилась общая дочь Арина.
Семья Рыбниковых прославилась своей теплотой и гостеприимством. Их дом всегда был наполнен шумом друзей и коллег, а сами они оставались скромными и искренними людьми, несмотря на популярность. Их брак, длившийся более тридцати лет, стал символом любви, уважения и взаимной поддержки.
Неожиданная смерть Рыбникова стала тяжёлым ударом для Ларионовой. Он ушел из жизни всего за месяц до своего 60-летнего юбилея. В тот день Николай сходил в баню, вернулся домой, прилег отдохнуть — и мирно скончался во сне. После себя он оставил наследие из ярких ролей и трогательных историй, которые продолжают вдохновлять множество поколений зрителей.
Николай Рыбников олицетворял образ «простого парня», настолько искреннего и убедительного, что режиссеры часто видели в нем идеального кандидата для подобных ролей. Его фильмы неизменно находили отклик в сердцах зрителей, наполняя их теплотой и добротой. Ярким примером этой творческой силы стала комедия «Девчата», которая спустя десятилетия продолжает собирать семьи перед экранами и остается любимой у миллионов.
Ключевым моментом в его карьере стало участие в фильме «Весна на заречной улице», где он сыграл рабочего. Эта картина стала настоящей сенсацией, принесшей ему всесоюзную славу. За ней последовала лента «Высота», где Рыбников вновь завоевал сердца публики, исполнив роль монтажника-высотника. Его признание среди зрителей было настолько сильным, что его творческие вечера и концерты превращались в цветочное море — женщины с восторгом дарили актеру букеты в знак признательности.
Однако за внешним блеском успеха скрывались личные трудности. Долгие годы Рыбников был глубоко влюблен в блистательную актрису Аллу Ларионову, которая казалась ему недосягаемой. Видя состояние молодого Николая, наставник Сергей Герасимов посоветовал ему проявить решимость: «Любишь? Добивайся».
На тот момент Ларионова уже сияла как звезда советского кинематографа, завоевав армию поклонников. Её лицо украшало журналы, а имя звучало повсюду. Добиться её расположения оказалось непростым испытанием для Рыбникова.
Несмотря на загруженность съемками, он не сдавался. Николай отправлял короткие телеграммы с простыми, но искренними словами, такими как «Помню. Люблю», и старался присутствовать на проектах с её участием. Но Ларионова долгое время видела в нем лишь друга.
Только спустя десять лет его упорство увенчалось успехом. После непростой личной драмы Аллы — разрыва с избранником, беременности и оставления её этим мужчиной ради другой — она обратилась за поддержкой к Николаю. Не колеблясь, он сделал ей предложение, женился и принял её дочь Алену как собственную. Со временем у них родилась общая дочь Арина.
Семья Рыбниковых прославилась своей теплотой и гостеприимством. Их дом всегда был наполнен шумом друзей и коллег, а сами они оставались скромными и искренними людьми, несмотря на популярность. Их брак, длившийся более тридцати лет, стал символом любви, уважения и взаимной поддержки.
Неожиданная смерть Рыбникова стала тяжёлым ударом для Ларионовой. Он ушел из жизни всего за месяц до своего 60-летнего юбилея. В тот день Николай сходил в баню, вернулся домой, прилег отдохнуть — и мирно скончался во сне. После себя он оставил наследие из ярких ролей и трогательных историй, которые продолжают вдохновлять множество поколений зрителей.
19
269k
Мне всегда хотелось красивой жизни. Когда был студентом, и денег не хватало даже на гречку, мыло я покупал обязательно «Камей». Пусть голодный, но зато хорошо пахнущий. Потом — зажигалка Zippo. В 93-м, когда я ее купил, она стоила целое состояние. Но она того стоила. Круто было. Как у Микки Рурка в фильме «Харли Дэвидсон и Ковбой Мальборо» или у Брюса Уиллиса в «Крепком орешке». Ну, и «маст хэв» конца девяностых и всей доайфоновской эры — мобильный телефон последней модели.
Я окончил Театральную академию, стал диджеем на радиостанции «Европа плюс» и желанным гостем самых модных ночных клубов северной столицы. Потом — арт-директором одного из таких клубов. Занимался набором красивых девушек для стриптиза и постановкой шоу-программ.
Жизнь, что называется, удалась! Она превратилась в сплошную вечеринку — все веселые и красивые, много смеха, танцев и денег. Днем я спал, ночью помогал веселиться другим и веселился сам.
Однако все равно чего-то не хватало. Было ощущение пустоты, тревоги, прохладного сквозняка, который я ощущал прямо внутри себя. Праздника требовалось все больше и больше, и я создал свою фирму по организации мероприятий. Теперь праздник стал моим бизнесом.
***
А потом… Потом наступил новый, 2005-й год. Приболевшая дочь, врач, анализы, срочная госпитализация и диагноз — острый лимфобластный лейкоз. Рaк кrови, если проще.
Первая детская городская больница. Белая палата, белый коридор, врачи. Тишина. Стерильность. Дочке чуть больше года, в маленькой ручке — маленький катетер. Химиотерапия, гормоны, она теряет волосы и стремительно толстеет. Лысая голова, печальные глаза. Стоматит. В руке с катетером — сосиска. Сама почти круглая, потому что все-время ест, ест, ест…
В больнице мы жили полгода. Я в режиме «помощник», жена — в режиме «постоянно».
Их госпитализировали 23 декабря, в самый разгар новогодних корпоративов. Мы с женой каждый вечер выезжали на банкеты — работать-то все равно надо было, — оставляя с ребенком бабушек. Жена в красивом костюме пела «Happy New Year», я шутил и поздравлял всех «с Новым годом и новым счастьем». Туда приходили нарядно одетые женщины с вечерним макияжем и тщательно уложенной прической. Они приносили с собой туфли на высоком каблуке, переодевались в гардеробе и шли танцевать под Рики Мартина или Тома Джонса.
Прямо с банкета мы ехали в больницу. В холодную белизну палат, к детям без улыбок, потому что вся нижняя половина лица — белый прямоугольник маски, над которым большие грустные глаза. Детские маски были в дефиците, поэтому детям надевали взрослые, завязав резинки узелком. Оглушенные ненакрашенные мамы в спортивных штанах и тапках. Это была совсем другая жизнь. Непонятная, страшная, некрасивая.
Некоторые дети уходили домой. Некоторые просто уходили.
Телефоны замолчали, все «друзья» куда-то пропали, — наверное, звонить нам было совсем не весело. Было очень страшно, и мучил вопрос — за что? Деткам-то — за что?!
***
Единственное, что я умел делать на тот момент, — это устраивать праздники.
Прямо в больнице я организовал детскую елку, на которой здорово отработали мои друзья — «Театр странствующих кукол господина Пежо», а сам выступил в роли Деда Мороза. Пожалуй, это было одно из первых мероприятий за последние годы, где на меня смотрели трезвые глаза. Праздник состоялся прямо в холле отделения химиотерапии, дети собрались у наряженной елки, все в масках — правда, не маскарадных, а стерильных, — но они смеялись и были счастливы, и вместе с ними радовались родители, и это было… Красиво.
И тихо. Впервые за многие годы без алкоголя в душе была теплая тишина. Будто, наконец, дверь моего сердца прикрыли плотнее, и сквозняк прекратился.
Потом я пошел в те палаты, в которые мне было можно (в стерильные боксы нельзя), — пошел как Дед Мороз и поздравлял с Новым годом детей, которые не могли ходить. Я знал, что некоторые из них почти наверняка из этой палаты уже никогда не выйдут, и это было… непросто. Если честно — тяжело. И страшно. Но… было ощущение, что я впервые в жизни делаю что-то правильно, что впервые в жизни я участвую в настоящем празднике жизни, и ничего важнее и красивее я никогда не делал.
***
Дочь выписали. Дали инвалидность. Мы посещали центр социальной реабилитации инвалидов и детей-инвалидов. Наступал очередной Новый год, я предложил поздравить детей и опять выступил в роли Деда Мороза. А потом меня попросили вести в этом центре реабилитации театральную студию, и это было так странно: где я — и где театральная студия-кружок для детей-инвалидов?! Однако я согласился. И несколько лет этим занимался.
Под Новый год ездил по квартирам тех детей, которые из дома не выходили. И это было еще тяжелей, чем в больнице. И не потому, что дети были особенными. А потому, что рядом с ними, рядом с их родителями, каждый день жизни которых — подвиг, я сам чувствовал себя инвалидом. Человеком с ограниченными возможностями, который до этого времени жил слепым, глухим и парализованным.
Мне самому была нужна реабилитация, я заново учился жить, и моими учителями стали дети-инвaлиды.
Они очень красивые.
***
С тех пор прошло больше десяти лет.
Сегодня я отец троих здоровых детей, актер кино, любимый и любящий муж, спортсмен. Дочь давно выздоровела, инвалидность сняли. 0на — умница, красавица и отличница. Я давно не работаю в ночных клубах, красивая женщина ждет меня дома — совсем недавно жена получила корону «Миссис Санкт-Петербург». Зажигалка мне не нужна, я не курю много лет, а телефон… Телефон у меня кнопочный. И батарея у него отлично держит!
Моя трудовая книжка до сих пор лежит в Центре социальной реабилитации. Много лет я веду мероприятие «Созвездие героев», в котором мы вручаем премию «Золотое Солнце» — людям, которые не сдались, оказавшись в сложной жизненной ситуации. Это настоящие герои, которые, как подорожник, пробивая асфальт всех сложностей и ограничений, стремятся к свету, даря надежду и силы всем, кто рядом.
Чем крепче асфальт — тем сочней подорожник!
Мне важно об этом помнить.
Все то, что я особенно ценю сегодня, — стало следствием именно тех самых проблем и сложностей, которые пережила наша семья. И болезнь дочери была важным этапом нашего взросления.
Можно ли было без этого? Не знаю. Вряд ли. Видимо, по-другому я не понимал.
Причина событий может быть не в прошлом, а в будущем, и вопрос «за что» меняется тогда на вопрос «для чего». Боль — хороший учитель и прекрасный доктор.
И какие бы испытания ни предлагала мне жизнь сегодняшняя (их, поверьте, хватает), — я верю, что эти испытания — как карман. Карман для Бога, в который Он обязательно положит столько конфет, сколько влезет, и других угостить хватит, и еще вываливаться будут.
В нашей семье так и произошло.
Возможно, завтра снова будет очень больно, возможно.
Я молюсь только об одном — не забыть, что чем глубже карман, тем больше конфет.
Никита Плащевский
Я окончил Театральную академию, стал диджеем на радиостанции «Европа плюс» и желанным гостем самых модных ночных клубов северной столицы. Потом — арт-директором одного из таких клубов. Занимался набором красивых девушек для стриптиза и постановкой шоу-программ.
Жизнь, что называется, удалась! Она превратилась в сплошную вечеринку — все веселые и красивые, много смеха, танцев и денег. Днем я спал, ночью помогал веселиться другим и веселился сам.
Однако все равно чего-то не хватало. Было ощущение пустоты, тревоги, прохладного сквозняка, который я ощущал прямо внутри себя. Праздника требовалось все больше и больше, и я создал свою фирму по организации мероприятий. Теперь праздник стал моим бизнесом.
***
А потом… Потом наступил новый, 2005-й год. Приболевшая дочь, врач, анализы, срочная госпитализация и диагноз — острый лимфобластный лейкоз. Рaк кrови, если проще.
Первая детская городская больница. Белая палата, белый коридор, врачи. Тишина. Стерильность. Дочке чуть больше года, в маленькой ручке — маленький катетер. Химиотерапия, гормоны, она теряет волосы и стремительно толстеет. Лысая голова, печальные глаза. Стоматит. В руке с катетером — сосиска. Сама почти круглая, потому что все-время ест, ест, ест…
В больнице мы жили полгода. Я в режиме «помощник», жена — в режиме «постоянно».
Их госпитализировали 23 декабря, в самый разгар новогодних корпоративов. Мы с женой каждый вечер выезжали на банкеты — работать-то все равно надо было, — оставляя с ребенком бабушек. Жена в красивом костюме пела «Happy New Year», я шутил и поздравлял всех «с Новым годом и новым счастьем». Туда приходили нарядно одетые женщины с вечерним макияжем и тщательно уложенной прической. Они приносили с собой туфли на высоком каблуке, переодевались в гардеробе и шли танцевать под Рики Мартина или Тома Джонса.
Прямо с банкета мы ехали в больницу. В холодную белизну палат, к детям без улыбок, потому что вся нижняя половина лица — белый прямоугольник маски, над которым большие грустные глаза. Детские маски были в дефиците, поэтому детям надевали взрослые, завязав резинки узелком. Оглушенные ненакрашенные мамы в спортивных штанах и тапках. Это была совсем другая жизнь. Непонятная, страшная, некрасивая.
Некоторые дети уходили домой. Некоторые просто уходили.
Телефоны замолчали, все «друзья» куда-то пропали, — наверное, звонить нам было совсем не весело. Было очень страшно, и мучил вопрос — за что? Деткам-то — за что?!
***
Единственное, что я умел делать на тот момент, — это устраивать праздники.
Прямо в больнице я организовал детскую елку, на которой здорово отработали мои друзья — «Театр странствующих кукол господина Пежо», а сам выступил в роли Деда Мороза. Пожалуй, это было одно из первых мероприятий за последние годы, где на меня смотрели трезвые глаза. Праздник состоялся прямо в холле отделения химиотерапии, дети собрались у наряженной елки, все в масках — правда, не маскарадных, а стерильных, — но они смеялись и были счастливы, и вместе с ними радовались родители, и это было… Красиво.
И тихо. Впервые за многие годы без алкоголя в душе была теплая тишина. Будто, наконец, дверь моего сердца прикрыли плотнее, и сквозняк прекратился.
Потом я пошел в те палаты, в которые мне было можно (в стерильные боксы нельзя), — пошел как Дед Мороз и поздравлял с Новым годом детей, которые не могли ходить. Я знал, что некоторые из них почти наверняка из этой палаты уже никогда не выйдут, и это было… непросто. Если честно — тяжело. И страшно. Но… было ощущение, что я впервые в жизни делаю что-то правильно, что впервые в жизни я участвую в настоящем празднике жизни, и ничего важнее и красивее я никогда не делал.
***
Дочь выписали. Дали инвалидность. Мы посещали центр социальной реабилитации инвалидов и детей-инвалидов. Наступал очередной Новый год, я предложил поздравить детей и опять выступил в роли Деда Мороза. А потом меня попросили вести в этом центре реабилитации театральную студию, и это было так странно: где я — и где театральная студия-кружок для детей-инвалидов?! Однако я согласился. И несколько лет этим занимался.
Под Новый год ездил по квартирам тех детей, которые из дома не выходили. И это было еще тяжелей, чем в больнице. И не потому, что дети были особенными. А потому, что рядом с ними, рядом с их родителями, каждый день жизни которых — подвиг, я сам чувствовал себя инвалидом. Человеком с ограниченными возможностями, который до этого времени жил слепым, глухим и парализованным.
Мне самому была нужна реабилитация, я заново учился жить, и моими учителями стали дети-инвaлиды.
Они очень красивые.
***
С тех пор прошло больше десяти лет.
Сегодня я отец троих здоровых детей, актер кино, любимый и любящий муж, спортсмен. Дочь давно выздоровела, инвалидность сняли. 0на — умница, красавица и отличница. Я давно не работаю в ночных клубах, красивая женщина ждет меня дома — совсем недавно жена получила корону «Миссис Санкт-Петербург». Зажигалка мне не нужна, я не курю много лет, а телефон… Телефон у меня кнопочный. И батарея у него отлично держит!
Моя трудовая книжка до сих пор лежит в Центре социальной реабилитации. Много лет я веду мероприятие «Созвездие героев», в котором мы вручаем премию «Золотое Солнце» — людям, которые не сдались, оказавшись в сложной жизненной ситуации. Это настоящие герои, которые, как подорожник, пробивая асфальт всех сложностей и ограничений, стремятся к свету, даря надежду и силы всем, кто рядом.
Чем крепче асфальт — тем сочней подорожник!
Мне важно об этом помнить.
Все то, что я особенно ценю сегодня, — стало следствием именно тех самых проблем и сложностей, которые пережила наша семья. И болезнь дочери была важным этапом нашего взросления.
Можно ли было без этого? Не знаю. Вряд ли. Видимо, по-другому я не понимал.
Причина событий может быть не в прошлом, а в будущем, и вопрос «за что» меняется тогда на вопрос «для чего». Боль — хороший учитель и прекрасный доктор.
И какие бы испытания ни предлагала мне жизнь сегодняшняя (их, поверьте, хватает), — я верю, что эти испытания — как карман. Карман для Бога, в который Он обязательно положит столько конфет, сколько влезет, и других угостить хватит, и еще вываливаться будут.
В нашей семье так и произошло.
Возможно, завтра снова будет очень больно, возможно.
Я молюсь только об одном — не забыть, что чем глубже карман, тем больше конфет.
Никита Плащевский
27
