Еще раз о репрессиях

Миф этот уже порядком затаскан, но и сегодня лучше, чем деревенский дьячок «Отче наш», кое-кто знает излюбленную «молитву»: «Из первых пяти Маршалов Советского Союза уничтожили трех...», «полками командовали капитаны...», «накануне войны советские вооруженные силы были фактически обезглавлены...», «были сменены все командующие войсками военных округов, 90% заместителей, начальников родов войск и служб». Этот рефрен, впервые возникший в хрущевские времена, в эпоху «катастройки» зазвучал вновь и все сильнее. Звучит он, увы, и по сей день.

Некорректность подобных заявлений (при их формальной точности относительно высшего звена командования РККА) была доказана уже не раз. Причем что интересно: если внимательно анализировать книги современных обличителей «тирана» Сталина, якобы «обезглавившего» РККА и РККФ, то обнаруживается удивительная вещь. «Обличители» приводят много фактической информации, но ее вдумчивый анализ полностью опровергает вывод, выдвигаемый «обличителями». Подчеркну: их вывод опровергается данными самих же «обличителей». Удивительно, но факт.
Показательный пример – книга Н.С. Черушева «1937 год. Был ли заговор военных?» (М.: Вече, 2007). На странице 310 приводится обширный фрагмент статьи «Новое лицо Красной армии», опубликованной в немецком журнале «Верфронт» во второй половине 1937 года. Немцы расхваливали в ней расстрелянного Тухачевского и других «жертв», уничижительно оценивали РККА, «обезглавленную репрессиями», и утверждали, например, следующее:
«Весной 1937 года (до репрессий. – С.Б.) фактически все высшие командные должности Красной армии (за исключением народного комиссара обороны,то есть Ворошилова. – С.Б.) были заняты специалистами и уровень образования офицеров был значительно поднят. Один Ворошилов остался во главе армии в качестве парадного генерала... После суда, состоявшегося 11 июня, Сталин распорядился на следующий день расстрелять восемь лучших командиров... Военная квалификация была принесена в жертву политике и безопасности большевистской системы... Особенно катастрофичным оказалось назначение новых командующих военными округами».
Это была статья «на публику», в том числе и на определенную читательскую аудиторию в СССР. Вывод ее очевиден: вот, мол, как избивают бездарные большевики ту высоко профессиональную армию, которую «умницы» типа Якира и Уборевича только-только реорганизовали по немецкому образцу под руководством «умницы» Тухачевского...
Однако тревога одного из потенциальных противников СССР по поводу ослабления кадровой мощи РККА выглядела странно. Когда тебя хвалит враг, задумайся – с чего бы это? Впрочем, возможно, таким хитрым способом, «от противного», Сталина дополнительно подталкивали к новым репрессиям?
Возможно... Но вот приводимый самим Черушевым на стр. 313 фрагмент из подготовленного в штабе вермахта секретного обзора внешнеполитических событий с 23 апреля по 12 мая 1937 года:
«Действительные причины падения маршала Тухачевского пока неясны: следует предполагать, что его большое честолюбие привело к противоречиям между ним и спокойным, рассудительным и четко мыслящим Ворошиловым, который целиком предан Сталину. Падение Тухачевского имеет решающее значение. Оно показывает со всей определенностью, что Сталин крепко держит в руках Красную армию»...
То есть во внутреннем, «без дураков», документе немцы вполне понимали, что репрессии в «верхушке» РККА укрепят не только позиции Сталина, но и не скажутся решающим образом на боеспособности армии. И Ворошилов в секретном (для себя) обзоре представлен немцами отнюдь не «свадебным» генералом.
А вот и своего рода иллюстрация к статье «Верфронта»... В 1927 году Якир был направлен на учебу в Германию. И после ее окончания в 1928 году фельдмаршал Гинденбург, тогда президент Германии, вручил новому «академику» знаменитые «Канны» генерала Шлиффена с надписью: «Господину Якиру – одному из талантливых военачальников современности».
Пауль фон Гинденбург начал Первую мировую войну командующим 8-й армией, продолжил ее командующим Восточным фронтом и закончил фактически главнокомандующим вооруженными силами Германии. А Иона Якир начинал свою «полководческую» карьеру в 1918 году командиром сводного Тираспольского отряда, гражданскую закончил начальником 45-й стрелковой дивизии и потом без особого блеска командовал 14-й армией в советско-польскую войну. То есть лестная аттестация Якира Гинденбургом была не столько актом вежливости, сколько прелюдией к агентурной разработке Якира немцами. Каковая, надо заметить, вскоре и последовала... Заговор-то «маршалов» был, и есть основания предполагать, что не в последнюю очередь его ядовитой отрыжкой объясняются неудачи 1941 года.
Вернемся к книге Н. Черушева. Там на страницах 315–325 приводится во фрагментах интереснейший доклад бывшего помощника японского военного атташе в Москве капитана пехоты Коотани «Внутреннее положение СССР (Анализ дела Тухачевского)». Доклад со вступительным словом начальника советской секции 2-го отдела японского генштаба полковника кавалерии Касахара был сделан на 199-м заседании японской дипломатической ассоциации в июле 1937 года. 10 декабря 1937 года этот доклад, полученный советской разведкой агентурным путем, был представлен Ежовым Сталину (спецсообщение № 62672).
Полностью спецсообщение Ежова с докладом Коотани опубликовано в сборнике документов «Лубянка: Сталин и ГУГБ. 1937–1938» и занимает там более 13 страниц мелкого текста. Приведу лишь несколько оценок Коотани:
«... Не подлежит никакому сомнению, что благодаря нынешнему инциденту (процессу Тухачевского. – С.Б.) ослабела духовная спаянность Красной армии, что этот инцидент чреват большой опасностью в будущем... Но если на основании одного этого инцидента делают вывод, что государственная мощь СССР сильно снизилась или что боеспособность Красной армии в большей степени упала, то я хочу внести коррективы в этот взгляд...
Вам, вероятно, уже неоднократно приходилось слышать о том, насколько за последнее время усилилась Красная армия, проведены были увеличение кадровых воинских сил, усиление авиации, восстановление казачества и так далее... Сейчас в СССР проводится двухлетний план расширения вооружения»
Кое в чем Коотани был до забавного наивен, но не всегда. Вот еще одна его оценка: «...Тут возникает вопрос: есть ли люди, которые могут заменить интеллигентных командиров, как Тухачевский, Якир, Уборевич или Корк? Я хочу ответить на это: если вы поищете, найдутся...»
И такие люди нашлись! Но хватало, увы, и «балласта». Нарком обороны Клим Ворошилов говорил тогда: «Никому из нас и в голову не могло прийти, не приходило, к сожалению, что эта мерзость, эта гниль, это предательство так широко и глубоко засело в рядах нашей армии. Вы знаете, что представляла собою чистка рядов РККА. Чистка была проведена радикальная и всесторонняя – с самых верхов и заканчивая низами. Поэтому и количество вычищенных оказалось весьма и весьма внушительным».
И каким же оно было? Ворошилов называл «четыре десятка тысяч» – почему подобной цифрой и оперируют «обличители». Но более точно будет сказать – 35 тыс. (данные здесь и ниже – по публикации в «Военно-историческом журнале», № 8, 1992, стр.16). И «вычищенные» – это не обязательно арестованные. Тогда термин «вычистить» имел вполне определенное значение. Бухгалтер Берлага был из «Геркулеса» именно «вычищен», что не помешало Остапу Бендеру свободно видеться с ним.
Офицеры старой царской армии, служившие в РККА, к этому времени подошли к критическому возрасту, как и часть тех малообразованных командиров, которые выдвинулись из народной среды в Гражданскую войну или в первые годы строительства РККА, но далеко не пошли. К тому же в этих двух группах хватало и нечистых на руку, и склонных к спиртному. То есть из армии зачастую удалялся именно балласт, и одновременно политически сомнительный, например, по троцкистскому прошлому комсостав.
Арестовано же (не расстреляно!) за 1937–1938 годы в РККА было 9,5 тыс. человек, и еще 14,6 тыс. было уволено по мотиву «порочащих связей с врагами народа». При этом более 30 (!) тыс. командиров опротестовали свое увольнение, и специальная комиссия НКО СССР, созданная в августе 1938 года, 1 мая 1939 года (уже при Берии) приняла решение о возвращении в РККА 12 461 командира. Это вполне объяснимо: после того как троцкистский и антисоветский элемент в РККА был в основном уничтожен, армейская проблема перешла из разряда политических в разряд кадровых.
Но уже тогда вокруг репрессий в армии, в том числе и усилиями троцкистов, начала накапливаться ложь. Чего стоит одна басня о том, что в декабре 1940 года из 225 командиров полков лишь 25 окончили военное училище, а остальные были пришедшими из запаса младшими лейтенантами. На этой басне ниже остановлюсь особо. На деле уже в 1936 году в училищах шла подготовка более 60 тыс. командиров. За 1938 год училища окончило полтора десятка тысяч человек. 11 тыс. в 1936 году училось в военных академиях. Как-то даже неловко перед квалифицированным читателем за напоминание этих азбучных для честного исследователя данных. Но многие ли сегодня с ними знакомы?
Только за 1939 и 1940 годы 400 человек высшего и старшего комсостава окончили курсы при Академии Генерального штаба. Это не считая того, что выпуск из самой академии составлял до 100 человек в год. А ведь каждый из них как минимум готовый командир полка или начальник штаба полка. И младшим лейтенантам из запаса в такой компании явно было бы неуютно.

Вспомним слова капитана Коотани: «Если вы поищете, найдутся...» И искать было где и кого! В конце 30-х годов в Красной армии на вполне видной должности служили многие из действительно талантливых военачальников современности: Антонов, Баграмян, Василевский, Ватутин, Воронов, Говоров, Жуков, Захаров, Катуков, Конев, Крылов, Лелюшенко, Мерецков, Москаленко, Петров, Рокоссовский, Ротмистров, Рыбалко, Руссиянов, Толбухин, Черняховский, Чуйков, это лишь часть списка. И только одного из крупных военачальников Великой Отечественной войны на время зацепила несправедливость – Константина Константиновича Рокоссовского.
Возможно, кто-то заметит: «И Мерецкова...» Однако с последним, при всех его несомненных в итоге заслугах, дело не очень-то ясное, и на этом немного остановлюсь. В своих мемуарах «На службе народу» издания 1988 года Кирилл Афанасьевич Мерецков пишет: «Незабываем июнь 1937 года, когда я после девятимесячного отсутствия ступил на родную землю (по возвращении из Испании. – С.Б.). Тогда радость возвращения была омрачена печалью и ужасом известия о том, что Тухачевский, Уборевич, Якир и другие видные военачальники разоблачены как изменники и враги...»
А далее он повествует о расширенном заседании Военного Совета при наркоме обороны Ворошилове, прошедшем 1–4 июня 1937 года, вскоре после ареста Тухачевского: «Когда на совещании мне предоставили слово, я... отвечал, что мне непонятны выступления товарищей, говоривших здесь о своих подозрениях и недоверии. Это странно выглядит: если они подозревали, то почему же до сих пор молчали? А я Уборевича ни в чем не подозревал, безоговорочно ему верил и никогда ничего дурного не замечал...».
Скажу сразу: без анализа материалов июньского и еще одного, ноябрьского заседания Военного Совета в 1937 году, понимание сути репрессий в РККА в 1937 и 1938 годах просто невозможно. Но в своем полном объеме эти материалы стали доступными (хотя и нелегко доступными) для исследования лишь недавно... Не знал, не знал Кирилл Афанасьевич, что в 2008 году издательство РОССПЭН тиражом хоть и в одну тысячу экземпляров, но издаст полную стенограмму заседаний Военного Совета 1–4 июня 1937 года, где есть и текст выступления Мерецкова. Вот часть стенограммы вечернего заседания от 3 июня 1937 года:
«Мерецков.... я в течение двух лет был начальником штаба с Уборевичем.
Сталин. Что же?
Мерецков. Я считаю, что был близок к нему, и в этом отношении моя вина была больше всех, потому что я проспал рядом с врагом спокойно. И я должен сказать: не только проспал, а было очень много случаев, когда я слепо работал на его авторитет.
Голос. Занимался политиканством.
Мерецков. Подождите, о вас я тоже скажу в свое время...
И Мерецков действительно «сказал» о многих уже арестованных или будущих «жертвах Сталина и Ежова» – о Корке (упрекая некого Исаенко в том, что он «не разглядел в Корке врага»), о Векличеве, Смирнове, Кутякове и Седякине, о Сангурском и многих других, призывая: «Пусть т. Ежов разберет и выяснит, кто внес это дело...»
Сказал Мерецков и об Уборевиче...
Вот так:
«Мерецков.... Я видел всю личную жизнь Уборевича. Много знаю, многое мог бы рассказать о нем.
Ворошилов. Сволочная жизнь.
Мерецков. Интриган.
Ворошилов. А почему же вы молчали?
Мерецков (игнорируя вопрос наркома. – С.Б.). Двуличный человек. Грязный человек. По-моему, это все было известно. Трус и барин по отношению к начальствующему составу. Командиров называл дураками, и все это переносили...
... Напрасно думали и думают некоторые, что в Белорусском округе был один Уборевич. Там работали и работают прекрасные красноармейцы, командиры, большевики...»
Достаточно, уважаемый читатель? И спрашивается: не заслуженно ли бывший замнаркома обороны генерал армии Мерецков с начала войны по сентябрь 1941 года сам находился под следствием?
Уборевич, конечно, заговорщик... Его надо было расстреливать! Его и расстреляли... Но зачем же натягивать чистые ризы на грязные дела? Ведь когда сопоставляешь мемуары Мерецкова и стенограмму, то вывод напрашивается сам собой: и Мерецкова «брали» за дело, но в силу обстоятельств пощадили.
Пожалуй, и еще кое-что прибавлю об Уборевиче... В изданных в 2007 году издательством РОССПЭН «Стенограммах заседаний Политбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б). 1928–1938 гг.», в томе III на странице 283-й в заявлении в ЦК и ЦКК оппозиционера И. Нусинова от 30 октября 1930 года сообщается, что во время XVI съезда в ходе обсуждения кандидатуры Уборевича в состав ЦК на собрании сибирской делегации кто-то бросил Нусинову записку об Уборевиче, «смысл которой, – как писал Нусинов, – был примерно таков: «Человек способный, но в партийном отношении мало проверенный. Того и гляди, возомнит себя Наполеоном»...
Комментарии здесь излишни, но могу сказать, что тогда Сталин вполне доверял Уборевичу и в обвинения его в «бонапартизме» и «термидорианстве» не верил. Сталин в 30-е годы был склонен верить людям до последнего, до того момента, пока их негативный облик не проявлялся окончательно и бесповоротно. Однако Сталину, как уже не раз до этого, пришлось убедиться в том, что Уборевичу, как и Тухачевскому, он доверял зря.

Если же возвращаться к стенограммам заседаний Военного Совета при народном комиссаре обороны СССР 1–4 июня 1937 года, которые проходили с участием Сталина, и к стенограммам еще одного Военного Совета в ноябре 1937 года, то достаточно внимательного изучения их одних, чтобы понять: если бы в 1941 году Красной армией по-прежнему командовали «тухачевские», то, весьма вероятно, что все действительно закончилось бы для России и Германии в 1941 году. Но закончилось бы не Красным знаменем над Рейхстагом, а парадом победы вермахта, принятым Гитлером на Красной площади в Москве.
Причем имею в виду даже не предательство Тухачевского и других заговорщиков, а то качество подготовки войск, которое обеспечили бы эти «гении» военного дела. В выступлении на двух Военных Советах 1937 года выплеснулось столько неприглядной, но, увы, точной информации о положении в РККА, что волосы дыбом встают! Было вскрыто множество застарелых «гнойников». Кем-то вскрыто и с перепугу, чтобы не разоблачили его самого, хотя большинству «разоблачителей поневоле» это не помогло. Кто-то возмущался искренне... Кто-то неохотно и вынужденно...
Увы, не могу привести даже сотой части тех перлов, которые щедро рассыпаны по стенограммам двух Военных Советов НКО СССР в 1937 году и которые позволяют понять о 1937–1938 годах многое... Приведу лишь несколько цитат...
Вечером 2 июня 1937 года выступает комкор Николай Криворучко, украинец, из крестьян, окончил школу кавалерийских подпрапорщиков в 1914 году, котовец: «... Я заявляю вам, тов. Сталин, и вам, народный комиссар, что по первому вашему приказу, если нужно будет, то я не для Якира славу буду создавать... В корпусе у меня найдутся люди, которые работали не для якировского авторитета. Якир был, Якира сегодня нет – он для нас умер. Якир – это сукин сын, и если нужно, несмотря на то что я с ним проработал 16 лет, я сам возьму его за горло и придушу как жабу... Я заявляю, что в корпусе никакого очковтирательства нет и корпус в любой момент готов к войне...».
21 февраля 1938 года Криворучко будет арестован на должности заместителя командующего Киевским военным округом по кавалерии и расстрелян 9 августа 1938 года.
Безвинно? По Хрущеву – да, потому что Криворучко был реабилитирован 11 апреля 1956 года. Но вот фрагмент выступления командарма 2-го (с 1938 года – 1-го) ранга Ивана Федоровича Федько, украинца, из крестьян, окончил Киевскую школу прапорщиков в 1917 году. С мая 1937 года – командующий войсками и член Военного совета Киевского военного округа, с января 1938 года – 1-й заместитель наркома обороны СССР.
Выступая на заседании 21 ноября 1937 года, через четыре месяца после выступления Криворучко, Федько докладывал:
«... Перейду к состоянию боевой и политической подготовки войск округа (Киевского. – С.Б.) Состояние боевой и политической подготовки войск округа... характеризовалось наличием в работе начальствующего состава элементов очковтирательства, которое приняло в округе очень широкий масштаб. Надо прямо сказать, что привычка врать, привычка говорить неправду, стремление втереть очки докатилась до звена младших командиров...»
Итак, и Криворучко «втирал очки...» Федько приводил поразительные примеры, явно не высосанные из пальца, а в конце, верит читатель или не верит, сообщал: «Для подготовки к новому учебному году в конце октября (1937 год. – С.Б.) проведен десятидневный сбор командиров и комиссаров корпусов и дивизий, на котором были поставлены две учебные задачи…»
Прерву цитирование и предложу читателю угадать: в чем состояла первая задача? Для командиров корпусов и дивизий… А вот в чем: «Первая задача – овладение командирами корпусов и комиссарами винтовкой, ручным и станковым пулеметами, гранатометами».
«Почему была поставлена эта задача? – вопрошал Федько и отвечал: – Потому что было обнаружено в частях, что командиры отделений, взводов и рот не умеют заряжать винтовки. Когда был проверен старший командный состав, то получили такую же картину. Отсюда, как правильно отметил Маршал Советского Союза Буденный, комсостав учит не показом, а рассказом...»
Вот такие «тухачевские стрелки» командовали крупными соединениями РККА в 1937 году. Это положение в октябре 1937 года, но с мая 1935 года до мая 1937 года Киевским округом командовал «один из талантливых военачальников современности» Иона Якир. Так что командиры Киевского военного округа уже при Федько, через четыре месяца после Якира, забыли, с какого конца за винтовку браться? Или все же они забыли это при «интеллигентном» Якире?
Федько сообщил и об истоках «успехов» Якира: «Бывший начальник штаба Киевского военного округа... Подчуфаров в своих показаниях говорит: «Для того чтобы показать прекрасную подготовку округа, было введено соревнование батальонов. Таким образом, в дивизиях из 9 учится один батальон... и по нему оценивается состояние дивизий и округа».
Так и было. Мы вместе с Щаденко обследовали части и были свидетелями такого положения, когда батальоны, которые включились во Всеармейское соревнование, были укомплектованы лучшим командным и красноармейским составом, обеспечены всеми необходимыми пособиями даже лучше, чем полковые школы. Эти подтасованные батальоны нам пришлось раскассировать...»
Увы, и Федько был вскоре арестован – 7 июля 1938 года. Расстрелян 26 февраля 1939 года. Как это понимать? Что, Сталин и Ворошилов забавлялись так: в январе назначают человека первым заместителем наркома обороны СССР, присваивают ему звание командарма 1-го ранга, а через полгода арестовывают? Нет, и за Федько обнаруживались вполне реальные грехи, «отпустили» которые ему лишь хрущевцы, реабилитировав Федько 26 мая 1956 года.
А вот выступает вечером 3 июня 1937 года армейский комиссар 2-го ранга, 37-летний Григорий Окунев с Тихоокеанского флота, член РСДРП (б) с 1917 года, и рассказывает о несомненном вредительстве на ТОФе и в Управлении Морских сил: там «сидят зубры по этой части, которых нам надо расковырять»... Возмущается Окунев и тем, что бесплодно писал врагу народа Гамарнику о «подлейшем прорыве» с подготовкой пилотов на И-16 (налет вместо 240 часов в год – 50–55 часов). Окунев считает, что «нужно кого-то за это дело вешать, чтобы скорее это дело исправить».
Вот уж какой энергичный разоблачитель врагов народа! Вот уж кто, казалось бы, годится в «сталинские сатрапы»... Однако 1 декабря 1937 года Окунева тоже арестовывают, а 28 июля 1938 года, после восьмимесячного следствия, заметим, расстреливают. И лишь 19 мая 1956 года его реабилитируют хрущевцы.

А теперь о полках, которыми «командовали капитаны»... Подобные измышления можно встретить, например, в книге бывшего генерал-майора погранвойск Георгия Сечкина «Граница и война», изданной в 1993 году (рецензент доктор исторических наук, профессор генерал-майор В.Н. Андрианов). Там на странице 26 Сечкин, со ссылкой на историка В. Анфилова, утверждал, что «начальник управления боевой подготовки генерал-лейтенант В. Курдюмов» «на совещании в декабре 40-го года» якобы говорил следующее:
«Последняя проверка, проведенная инспектором пехоты, показала, что из 225 командиров полков, привлеченных на сбор, только 25 человек оказались окончившими военное училище. Остальные 200 человек – это люди, окончившие курсы младших лейтенантов и пришедшие из запаса».
Комментарии к такому сенсационному факту не требовались, вывод напрашивался сам собой: вот они, итоги «разгрома РККА» Сталиным, Ежовым и Берией. Однако предлагаю не спешить с выводами, потому что ниже дам читателю дополнительную «информацию к размышлению».
Анфилов опубликовал свою «сенсацию» в газете «Красная звезда» 22 июня 1988 года. Сечкин дал ей второе дыхание в 1993 году в книге, подписанной в печать 20 октября 1992 года. И поэтому ни тот, ни другой не могли предполагать, что 14 апреля 1993 года в издательстве «ТЕРРА» в печать будет подписан том 12 (1) «Русского архива», открывающий многотомное издание документов Великой Отечественной войны. Том полностью посвящен материалам Совещания высшего руководящего состава РККА 21–23 декабря 1940 года и содержит выступления начальника Управления боевой подготовки РККА генерал-лейтенанта Владимира Николаевича Курдюмова и генерал-инспектора пехоты РККА Андрея Кирилловича Смирнова.
Курдюмов воевал, скончался в 1970 году. Смирнов, командуя после начала войны 18-й армией Южного фронта, погиб в бою у села Поповка (позднее, село Смирново) Запорожской области.
Вначале о докладе генерала Смирнова... Там вообще нет ни одной цифры, относительно же сборов было сказано следующее (стр. 30):
«Мы сейчас проводим сборы командного состава пехоты. Надо отметить, что к сборам командного состава пехоты почти все округа отнеслись достаточно серьезно. Если первый сбор еще был плохо организован, то сейчас основное звено, которое должно разрешить все вопросы боевой учебы, звено командного состава, заняло соответствующее место в понимании руководителей округов, корпусов и дивизий».
Генерал Курдюмов подготовке начальствующего состава посвятил четвертый раздел своего выступления, и в его выступлении цифры есть. В частности, сообщая о том, что развертывание новых частей обуславливает некомплект старшего и среднего начальствующего состава, особенно во внутренних военных округах, он сказал:
«Так, в ПриВО 70% среднего командного состава и командиров батальонов имеют практический командный стаж от 5 месяцев до 1 года (имеется в виду не командный стаж вообще, а стаж на занимаемой в настоящий момент должности. – С.Б.). В этом же округе все командиры стрелковых полков, кроме одного, командуют частями первый год».
Генерал Курдюмов привел этот пример как наиболее тревожный, но надо учитывать, что ПриВО – это не ПрибОВО. Второй – это приграничный Прибалтийский особый военный округ, а первый, где было не лучшее положение с командирами полков, это глубоко внутренний Приволжский военный округ, боеспособность которого решающего значения не имела. При этом даже молодой по стажу командования полком комполка имел в целом немалый армейский опыт.
Стенограммы Совещания высшего комсостава РККА были опубликованы в 1993 году тиражом в 10 тыс. экземпляров, и найти их не всегда просто даже для специалиста, а антисталинские «откровения» распространялись по стране в 1988 году в объеме огромного тогдашнего тиража главного печатного органа МО СССР. Тогда эти якобы жареные факты могли очень серьезно сдвинуть набекрень мозги у значительной части читательской аудитории. А эти мозги в декабре 1991 года и так плавились у очень многих, и не только у военных... Подчиненным же «перестроечного» начальника Института военной истории МО СССР генерала Дмитрия Волкогонова важно было подбросить в эту «топку» в то время еще и такое «полешко».
Говорят, Волкогонов архивы уничтожал вагонами, так что изготовить взамен «маленькую тележку» фальсификата было для него – пара пустяков. Особенно при наличии таких выдающихся сотрудников тогдашнего Института военной истории МО СССР, как полковник Армии США Виллаэрмоза (был и такой этап в истории института).
Но никакие «младшие лейтенанты из запаса» в 1940 году никакими полками не командовали! Несмотря на постоянный командный некомплект из-за формирования новых соединений, в Главном управлении кадров РККА на полки находились и более опытные кандидаты.

Издавна в военных кругах бытует горькая шутка насчет того, что удачный бомбовый удар противника по высшему штабу резко повышает боеспособность армии. Как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Фактически репрессии в РККА давали шанс на ускоренный рост целому слою достаточно молодых, но опытных, с большим военным стажем командиров. Недаром Гитлер после заговора генералов в 1944 году восхищался Сталиным по поводу того, что он решительно избавился от закостенелого «маршалитета» и воспитал когорту молодых полководцев. Здесь надо лишь уточнить, что сутью репрессий была не кровавая ротация кадров, а ликвидация многослойной и многофакторной военной оппозиции бонапартистского, правого и лево-троцкистского толка.
Иногда даже такие серьезные эксперты как, например, Сергей Переслегин, считают, что репрессии 1937 года резко снизили интеллектуальный уровень руководства РККА. Что ж, если иметь в виду выдвижение после 1937 года такого «интеллектуала» как маршал Кулик, то с подобным утверждением согласиться можно было бы. Однако достаточно сравнить стенограммы выступлений Тухачевского, Якира, Уборевича и т.д. на заседании Военного совета при наркоме обороны СССР в 1935 году и стенограммы помянутого выше декабрьского совещания высшего комсостава РККА в 1940 году, чтобы понять, что репрессии 1937 года повысили интеллектуальный потенциал руководства РККА не на уровне тогдашних маршалов, к сожалению, но на уровне высшего генералитета, вне сомнения.