Как заставить народ полюбить демократов (снова)? (1 фото)

Существует два популярных объяснения нелюбви населения к демократам.
Первое – народ не понял сути реформ 90-х – Советский Союз близился к краху и реформаторы спасли страну (путем болезненных мер) от падения в пропасть. Второе, что российский народ любит сильную руку, и идеи демократии ему чужды. Оба объяснения не совсем корректны, точнее совсем некорректны.

Крах советской экономики на рубеже 80-х и 90-х был во многом вызван именно неудачными экономическими реформами конца 80-х. Реформаторы 90-х по профессионализму не сильно отличались от реформаторов 80-х, поэтому кризис в экономике только усугубился. Именно непрофессионализм реформаторов 80-х привел к катастрофическим последствиям 90-х. Без их «помощи» советская экономика могла бы существовать еще довольно долго.

Нелюбовь российского народа к демократии как к таковой тоже миф. Именно поддержка народа позволила правительствам Горбачева и Ельцина провести рыночные и демократические реформы. Демократы потеряли доверие народа именно вследствие реформ, которые были проведены в интересах узкого круга лиц, с полным игнорированием интересов широких слоев населения.

На предстоящих выборах в Госдуму представлены партии демократического толка на любой вкус.
От аффилированных с властью Партии Роста, до полунезависимого Яблока и независимого Парнаса. Давно демократически ориентированному избирателю не предлагалось такого богатства выбора. Однако все рейтинги показывают, что если даже сложить голоса этих партий, то навряд ли они смогут преодолеть 5% барьер. Чтобы объяснить такие провальные результаты, демократические лидеры в течение долгого времени культивируют несколько мифов.

Самый популярный миф, что российский народ любит крепкую руку, и поэтому демократам никогда не суждено бороться за массового избирателя. Однако этот же российский народ в конце 80-х предъявил спрос на свободу слова – именно поэтому в то время был расцвет СМИ (в мае 90-го АиФ были внесены в книгу рекордов Гиннеса как газета с самым большим тиражом в истории человечества — 33.5 миллионов и аудиторией в 100 миллионов, тираж КП был 12.5 миллионов, Огонька — 4.5 миллиона). Стотысячные демонстрации привели к отмене 6-ой статьи конституции СССР в 1990-м и к краху ГКЧП в 1991-м. В 1993 году, в разгар экономического кризиса и гиперинфляции, демократы на выборах в Госдуму первого созыва суммарно набрали больше голосов, чем любая другая партия (Выбор России – 15.51%, Яблоко – 7.86%, итого 23.37%). Получается, что еще 25-30 лет назад тот же российский народ вполне лояльно относился к демократам, более того, именно массовая поддержка народа позволила перейти от тоталитарного режима, существовавшего в СССР, к демократии.

Другое популярное объяснение нелюбви народа к демократам и любви к Путину – это непонимание населением сути реформ. Именно реформы 90-х, тяжелые и необходимые, позволили Путину наслаждаться популярностью в 2000-ые. Однако точно так же, как Путин все существующие проблемы в экономике объясняет наследием «лихих 90-х», демократы все проблемы 90-х объясняют скрытым крахом экономики позднего СССР. Глупое население не понимает причино-следственных связей, и во всем винит докторов, которые вылечили застарелую болезнь. Однако в этом объяснении тоже есть изрядная доля лукавства.

Во-первых, экономика СССР в середине 80-х была вполне себе работоспособной. Безусловно, по эффективности плановая экономика существенно уступала рыночным конкурентам, однако СССР образца 85-го года был вполне далек от экономического краха.

Более того, ресурсов, производимых экономикой СССР хватало не только чтобы себя обеспечивать, но и на поддержку множества дружественных нахлебников от Кубы и Северной Кореи, до всяких экзотических африканских людоедов. Падение нефтяных цен в 1986 г. почти в два раза по сравнению с 1985 г. — с 26.92 до 14.44 (на пике, в 1980 г. цена на нефть была 37.42 доллара), как фактор краха экономики СССР, тоже сильно преувеличен.

Падение было временным, и уже к 1990-му году цены отросли до 23.19 долларов. К тому же экономика СССР была куда менее зависима от экспорта энергоресурсов и импорта ТНП, чем современная российская (просто сравните количество импортных товаров в вашем доме сейчас, с тем, что у вас было 30 лет назад).

Тем не менее, сейчас экономика России вполне спокойно пережила куда более сильное падение цен на нефть, чем СССР во второй половине 80-х (за последние пару лет цена на нефть упала в 3 раза). Для того, чтобы успешно пройти снижение цен на нефть второй половины 1980-х достаточно было косметических реформ, например, сокращение помощи дружественным дармоедам и/или прекращение дорогостоящей операции в Афганистане. Гонку вооружений (которая съедала значительные ресурсы) можно также было приостановить без каких-то радикальных политических или экономических реформ.

Не стоит также забывать, что практически вся существующая экспортная инфраструктура (нефте и газопроводы), а также ключевые добывающие предприятия (нефте-газовые, Норильский Никель, алюминиевые заводы и т.д.) были построены в советское время, то есть Советский Союз мог бы также продолжать обменивать ресурсы на все остальные товары, как сейчас по факту делает современная Россия. Минимальная оптимизация расходных статей бюджета позволило бы экономике Советского Союза существовать еще несколько десятилетий без каких-то существенных потрясений.

Во-вторых, это вообще некорректная постановка вопроса «если бы мы не провели реформы, то все бы вообще навернулось».
Обязанность любого правительства оперативно реагировать на меняющуюся экономическую конъюнктуру. И сравнивать нужно с тем, как в похожей ситуации действовали другие правительства, а не чтобы было бы, если бы правительство вообще ничего не делало. К примеру, действия Барака Обамы нельзя оценивать с позиции «если бы мы в 2008-2009 году не провели реформы и поддержку финансовой системы, то банковская система США бы вообще рухнула и тогда всем бы не поздоровилось». Результаты работы его правительства нужно сравнивать с действиями Ангелы Меркель, Гордона Брауна, или Никола Саркози при похожих обстоятельствах. Это как результаты лечения доктором нужно сравнивать не с тем, чтобы было бы, если доктор вообще не вмешался, а с результатами лечения в аналогичных ситуации другими докторами. Российские же реформаторы, сродни неумехе-доктору, который лечил-лечил пациента, который пришел с опухшим пальцем, и в результате лечения ему пришлось ампутировать ногу. И доктор, в свое оправдание, говорит, что если бы он не ампутировал ногу, то пациент вообще бы умер от заражения крови. Тогда как другие доктора в похожих ситуациях ограничиваются ампутацией пальца или вообще вылечивают воспаление без хирургического вмешательства.

Российская трансформации экономики не уникальна, поэтому есть с чем сравнивать.
По похожему пути в 80-ые и 90-ые прошли многие страны от Восточной Европы до Китая и Вьетнама. Падение российской экономики в 90-е составило порядка 25%, ощутимый рост начался только в 1999-м году, инфляция в первой половине 90-х составляла сотни процентов в год. Большинство других стран, которые перешли от централизованный экономики к рыночной, показали куда лучшие результаты (Казахстан достиг дна в 1995 году, потом начался устойчивый рост, Польша в 1991-м году, потом рост, страны Прибалтики в 1993-1994, потом рост, Вьетнам в 1990-м и рост, Китай вообще обошелся без существенного падения экономики). Почти все вышеупомянутые страны начали проводить реформы, как и Россия, во второй половине 80-х (Китай чуть раньше, в конце 70-х). Есть, конечно, страны, которые пережили похожий по тяжести кризис, например, Украина, но таких стран, все-таки меньшинство.

В чем же ошибки реформаторов конца 80-х – 90-х (реформы начались во второй половине 80-х, поэтому некорректно отдельно рассматривать 90-ые)?
Я бы выделил несколько грубых ошибок, которые и определили плачевное состояние экономики России в 90-ые.

1. Законы о кооперации 1987-88 гг. ставили целью быструю ликвидацию товарного дефицита.
Однако первые кооператоры в основной массе, не ринулись создавать собственные производства, а скорее начали заниматься паразитированием на существующей плановой экономике (благо принятые законы позволяли). Популярным стал способ перевода отдельных цехов заводов на «хозрасчет» с организацией кооперативов, когда все основные затраты несло головное предприятие, а кооператоры сбывали ликвидную продукцию на рынке, присваивая себе выручку и прибыль. Госплан был очень сложным механизмом, который для каждого предприятия рассчитывал, что оно должно произвести и что кому должно поставить. Представьте, что в этой системе появляется хозрасчетный цех или кооператив, который начинает толкать свою продукцию налево по рыночным ценам. Естественно, вся производственная система встает, ведь Госпланом это было не предусмотрено. Продукты в кооперативных магазинах и ресторанах тоже не с неба брались. Используя, зачастую, коррупционные схемы, они выдергивали ТНП из еще существующей системы плановой торговли, тем самым усиливая дефицит в государственных магазинах. Закон о кооперативах скорее напоминал способ постепенного перехода с левостороннего движения на правостороннее, когда части машин разрешается ехать по правой стороне, тогда как все остальные все еще обязаны ехать по левой. Естественно, переход на правостороннее движение при такой схеме может совершиться только после многочисленных аварий и массовых жертв.

2. В СССР, по сути, существовали две параллельные денежные системы – наличная и безналичная.
Эмиссия наличных денег строго контролировалась – их поступление было в основном ограничено выплатой зарплат, которые регулировались жесткой тарифной сеткой. К безналичным деньгам было более свободное отношение. Госбанк с легкостью выдавал многомиллионные кредиты, покрывая убытки многих неэффективных советских предприятий. Однако избыточная масса безналичных денег на счетах предприятий не представляла значительной угрозы экономике – все равно движение товаров между предприятием регулировалось планом, а не законами рынка, поэтому никуда особо эта избыточная денежная масса выплеснуться не могла. Объем наличной денежной массы контролировался, чтобы примерно соответствовать уровню установленных цен на ТНП. Когда денежный навес становился излишним, проводились конфискационные денежные реформы, чтобы привести систему в равновесие (реформы 1947 г., 1961 г.) и регулярный перерасчет цен. В 1988-м году предприятиям разрешили конвертацию безналичных денег в наличные. Это привело к резкому росту наличной денежной массы, и как следствие (при фиксированных ценах), практически к полному вымыванию товаров из государственной системы торговли.

Поэтому абсолютно пустые полки советских магазинов в 1990-91 гг. были следствием не ущербной сути советской экономики (дефицит в 1985 г., до начала реформ был, однако полки магазинов в середине 80-х и в конце 80-х, это две большие разницы), а последствием неудачного закона о кооперации и непродуманной реформой денежного обращения.
Именно в конце 80-х была также заложена паразитическая суть современной российской экономики. Успеха добивался не тот, кто что-то создал, а кто смог присосаться к предприятию, которое производило что-то ликвидное, кто смог получить доступ к конвертации безналичных денег в наличные, кто смог получить доступ к закупкам по гос. ценам, и продажам по рыночным.

Реформаторы правительства Ельцина 90-х продолжили череду ошибок, начатых реформаторами правительства Горбачева в 80-х.

3. Гиперинфляция.
Либерализация цен 1992 года должна была привести к резкому разовому росту цен (чтобы ликвидировать денежный навес, который получился в результате ошибки №2). Однако разовым ростом цен дело не ограничилось. Инфляция в 1992-1995 г. измерялась сотнями процентов в год и была вызвана бесконтрольной денежной эмиссией, которой финансировался дефицит гос. бюджета. Гиперинфляция привела к резкому сокращению реальной денежной массы, отказу от денег как средства обмена, перехода к бартерной экономике и усугублению кризиса во всех секторах экономики.

4. Налоговая реформа.
Понятно, что существовавшая в СССР налоговая система не годилась для рыночной экономики, однако разработанная правительством Гайдара налоговая система была провальной – она просто не выполняла свои функции. Высокие ставки подоходного налога, социальных налогов, налога на прибыль и НДС вкупе с отсутствием какого-то внятного налогового администрирования привели к тому, что практически все российские предприятия уклонялись от налогов в самых неприличных масштабах. Официальные зарплаты банкиров и нефтяников зачастую были ниже, чем зарплаты учителей и прочих бюджетников. Предприятия показывали мизерную прибыль. Расцвет черного нала и теневой экономики был во многом следствием именно принятой в 90-х драконовской налоговой системы (ситуацию удалось переломить только налоговой реформой начала 2000-х).

5. Приватизация.
Раздав населению приватизационные чеки (ваучеры), государство не озаботилось введением минимального разумного регулирования вновь созданного рынка. В результате, быстро создаваемые ПИФы и ЧИФы в основной своей массе оказались мошенниками – собрали с населения ваучеры и пропали с ними в неизвестном направлении. Какой-то внятной информационной кампании, как распорядится приватизационным чеком и как не стать жертвой мошенников государством не проводилось. К тому же самые лакомые куски гос. собственности распределялись совсем по другим принципам — через коррупционные схемы, на порядок дешевле справедливой стоимости актива. Для примера приведу кейс Сибнефти – информация по нему стала достоянием гласности благодаря процессу между Березовским и Абрамовичем в Лондонском суде. Контрольный пакет Сибнефти достался Абрамовичу в 1995-м г. на залоговом аукционе за 100 миллионов долларов. В середине 2005 г. Абрамович продал 72.6% акций обратно государству (в лице Газпрома) за 13 миллиардов долларов. В дополнении за этот период из компании было выкачено несколько миллиардов долларов прибыли. Подобный впечатляющий рост стоимости актива не может быть объяснен ростом цены на нефть (в 1995-м она составляла 16.7 доллара, в 1996 – 20.5, в 2004 — 37.7, в 2005 – 50.04, нефтяная компания Exxon Mobil за этот период подорожала примерно в 3 раза). Абрамович под присягой показал, что подобное «везение» было следствием коррупции – он регулярно оплачивал Березовскому его политические «услуги» и крышу. По аналогичным схемам (хотя по ним не было похожих судебных процессов, поэтому информации меньше) были приватизированы Норильский Никель, Лукойл, Сиданко, Мечел, Юкос, Сургут-нефтегаз, Нафта-москва. То есть все самые ценные активы без всякого громкого пи-ара были просто фактически разворованы у государства (юридически это было оформлено как продажа в десятки раз дешевле своей справедливой стоимости). Единственный актив, который в то время пытались продать за справедливую стоимость – это был Связьинвест. В 1997 г. при организации более менее конкурентных процедур, государству за блокирующий пакет Связьинвеста удалось получить предложение в 1.8 миллиарда долларов (сравните с результатами по залоговым аукционам: Норильский Никель – 170 миллионов долларов, Юкос – 159, Сибнефть – 100, Сургутнефтегаз – 89, и т.д.). То есть в момент жесточайшего экономического кризиса, дефицита бюджета, мизерных зарплат и пенсий, государство передало олигархам активов на миллиарды долларов за чисто символические деньги.

6. Введение валютного коридора в конце 1995 г.
С одной стороны, введение валютного коридора позволило остановить гиперинфляцию первой половины 1990-х. Однако отсутствие реформы налоговой системы и государственных финансов привело к тому, что никуда не исчезнувший бюджетный дефицит стал финансироваться государственными заимствованиями (ГКО). Снижение нефтяных цен во второй половине 1997-го года при фиксированном обменном курсе привело к увеличению бюджетного дефицита, который в 1998 году уже финансировался по астрономическим ставкам: апрель – 25% годовых, май – 44%, июль — 58%, август 84%. Это не могло не закончится крахом, и им и закончилось в августе 1998 г. В результате этого кризиса рухнула банковская система, значительная часть населения опять потеряла все свои накопления, доверие народа к правительству было в очередной раз подорвано.

Именно грубые ошибки реформаторов 80-х и 90-х привели к полному разочарованию населения в идеях демократии и к тому, что слово «либерал» стало ругательным.
Доверие населения к Путину вызвано эффективными реформами, проведенными его правительством в начале 2000-х (прежде всего налоговой реформе и увеличению социальных выплат), а также более профессиональным прохождением кризисов вызванных внешней конъюнктурой (сравните, как прошли кризис 1997-1998 г. «молодые реформаторы», когда цены на нефть упали менее, чем в 2 раза, и как прошло правительство Путина кризисы в 2009 г и 2015-2016 гг, когда цены на нефть упали в 3 раза). Можно, конечно, сказать, что реформаторы 90-х были неопытны, и их знания по работе рыночной экономики были весьма ограничены. Однако это негодное оправдание. Если ты недоученный доктор – не берись лечить больного. Когда СССР нужно было совершить прорыв в новых для себя областях, то активно использовался зарубежный опыт. В ракетной программе использовались немецкие разработки (Фау-2), а в последствии и американские (программа шаттлов). Когда поставили целью создать массовую автомобильную промышленность, то технологию вместе с заводом купили у итальянцев (завод ВАЗ в Тольятти). Однако к адаптации экономики подошли с совсем другим подходом, доверив реформы неопытным специалистам, по сути, поставив эксперимент над 150 миллионами человек, как над подопытными мышами. Причем реформаторы 90-х очень любят рассуждать, что трудности были неизбежны, и нужно было их стойко перенести. Однако на фоне массового обнищания населения, сами они из 90-х вышли весьма состоятельными людьми. Создав экономику паразитического капитализма, они сами неплохо на этом заработали, оставив интересы основной массы населения вне своего внимания. Поэтому бандитский капитализм, который расцвел при Путине, – это всего лишь продолжение той экономики, принципы которой были заложены в 80-ые и 90-ые.


Чтобы вернуть доверие населения к идеям либерализма, демократам нужно сделать три основные вещи:

1. Провести честный и детальный разбор полетов реформ 80-х и 90-х.
Нужно, наконец, признать, что не Путин виноват в том, что за демократов никто не голосует, а сами демократы. Действия правительства Путина, особенно его первого срока, были куда более профессиональны, чем действия любого из правительств 80-х или 90-х.

2. Нужно перестать дружить «против Путина», а объединяться на условиях позитивной программы.
Многие либералы из 90-х по своей сути ничем не отличаются от политиков из Единой России. К примеру, мне непонятно, чем Касьянов отличается от какого-нибудь единоросса. Он всю свою профессиональную жизнь, начиная с 1990 г. проработал в правительстве, получая весьма скромную официальную зарплату. Потом в 2004 году его из правительства выгнали, и он занялся оппозиционной деятельностью. Тем не менее, он является весьма состоятельным человеком, обладателем нескольких квартир, финансирует свою партию, и ведет весьма достойный образ жизни. Мне непонятно, как это возможно на официальные доходы, полученные на гос.службе с 1990 по 2004 гг., и как его поведение принципиально отличается от какого-нибудь Неверова. Конечно, его состояние не поддается сравнению с состояниями условного Шувалова или Володина, но и цена на нефть, и соответственно поток бюджетных денег во времена его работы были на порядок меньше, чем сейчас. Мне также непонятно, чем рукопожатный Чубайс принципиально отличается от нерукопожатного Сечина. Оба руководят гос.компаниями, назначают себе и своим приближенным многомиллионные зарплаты, оба ежегодно разрушают государственной собственности на десятки миллиардов рублей (если оценивать полные экономические издержки), однако один пользуется уважением в обществе, другой нет. Единственная разница между ними та, что первый не сморкается в занавески и умеет выражаться умными словами. Нужно четко отделиться от всех этих реформаторов 90-х, которые, по сути, являются теми же жуликами, которых просто отодвинули от кормушки. Именно поэтому, они и ненавидят Путина – хотят сами вернуться и сесть на потоки. С прагматичной точки зрения объединения с ними тоже ничего не дает. При объединении складывается не только рейтинг, но и антирейтинг. Их антирейтинги настолько велики (заслуженно), что широкая «демократическая» коалиция заведомо ограничивает себя результатом в несколько процентов. Новые политики обладают куда большим потенциалом, чем политики 90-х (этот тезис был уже несколько раз доказан. Прохоров на выборах президента в 2012 г. набрал 8%, тогда как Яблоко на выборах в Госдуму тремя месяцами ранее набрало 1.6%, Навальный на выборах мэра Москвы в 2013 г. набрал 27.2%, тогда как Митрохин набрал 3.5%).

3. После ухода Путина потребуется проводить реформы.
Нужно не просто абстрактно о них заявить, а разработать детальную стратегию разъяснения их сути. Причем уже неоднократно обжегшемуся на реформаторах населению нужно объяснить, что их интересы не пострадают, а еще лучше, доказать, что они экономически выиграют. Это будет сделать непросто, с учетом «достижений» предыдущих реформаторов, однако это единственный путь добиться поддержки широких масс населения – убедить, что их жизнь не ухудшиться после Путина. И тогда можно рассчитывать на поддержку народом своих реформ, которая была у властей в конце 80-х начале 90-х.Существует два популярных объяснения нелюбви населения к демократам.
Первое – народ не понял сути реформ 90-х – Советский Союз близился к краху и реформаторы спасли страну (путем болезненных мер) от падения в пропасть. Второе, что российский народ любит сильную руку, и идеи демократии ему чужды. Оба объяснения не совсем корректны, точнее совсем некорректны.

Крах советской экономики на рубеже 80-х и 90-х был во многом вызван именно неудачными экономическими реформами конца 80-х. Реформаторы 90-х по профессионализму не сильно отличались от реформаторов 80-х, поэтому кризис в экономике только усугубился. Именно непрофессионализм реформаторов 80-х привел к катастрофическим последствиям 90-х. Без их «помощи» советская экономика могла бы существовать еще довольно долго.

Нелюбовь российского народа к демократии как к таковой тоже миф. Именно поддержка народа позволила правительствам Горбачева и Ельцина провести рыночные и демократические реформы. Демократы потеряли доверие народа именно вследствие реформ, которые были проведены в интересах узкого круга лиц, с полным игнорированием интересов широких слоев населения.

На предстоящих выборах в Госдуму представлены партии демократического толка на любой вкус.
От аффилированных с властью Партии Роста, до полунезависимого Яблока и независимого Парнаса. Давно демократически ориентированному избирателю не предлагалось такого богатства выбора. Однако все рейтинги показывают, что если даже сложить голоса этих партий, то навряд ли они смогут преодолеть 5% барьер. Чтобы объяснить такие провальные результаты, демократические лидеры в течение долгого времени культивируют несколько мифов.

Самый популярный миф, что российский народ любит крепкую руку, и поэтому демократам никогда не суждено бороться за массового избирателя. Однако этот же российский народ в конце 80-х предъявил спрос на свободу слова – именно поэтому в то время был расцвет СМИ (в мае 90-го АиФ были внесены в книгу рекордов Гиннеса как газета с самым большим тиражом в истории человечества — 33.5 миллионов и аудиторией в 100 миллионов, тираж КП был 12.5 миллионов, Огонька — 4.5 миллиона). Стотысячные демонстрации привели к отмене 6-ой статьи конституции СССР в 1990-м и к краху ГКЧП в 1991-м. В 1993 году, в разгар экономического кризиса и гиперинфляции, демократы на выборах в Госдуму первого созыва суммарно набрали больше голосов, чем любая другая партия (Выбор России – 15.51%, Яблоко – 7.86%, итого 23.37%). Получается, что еще 25-30 лет назад тот же российский народ вполне лояльно относился к демократам, более того, именно массовая поддержка народа позволила перейти от тоталитарного режима, существовавшего в СССР, к демократии.

Другое популярное объяснение нелюбви народа к демократам и любви к Путину – это непонимание населением сути реформ. Именно реформы 90-х, тяжелые и необходимые, позволили Путину наслаждаться популярностью в 2000-ые. Однако точно так же, как Путин все существующие проблемы в экономике объясняет наследием «лихих 90-х», демократы все проблемы 90-х объясняют скрытым крахом экономики позднего СССР. Глупое население не понимает причино-следственных связей, и во всем винит докторов, которые вылечили застарелую болезнь. Однако в этом объяснении тоже есть изрядная доля лукавства.

Во-первых, экономика СССР в середине 80-х была вполне себе работоспособной. Безусловно, по эффективности плановая экономика существенно уступала рыночным конкурентам, однако СССР образца 85-го года был вполне далек от экономического краха.

Более того, ресурсов, производимых экономикой СССР хватало не только чтобы себя обеспечивать, но и на поддержку множества дружественных нахлебников от Кубы и Северной Кореи, до всяких экзотических африканских людоедов. Падение нефтяных цен в 1986 г. почти в два раза по сравнению с 1985 г. — с 26.92 до 14.44 (на пике, в 1980 г. цена на нефть была 37.42 доллара), как фактор краха экономики СССР, тоже сильно преувеличен.

Падение было временным, и уже к 1990-му году цены отросли до 23.19 долларов. К тому же экономика СССР была куда менее зависима от экспорта энергоресурсов и импорта ТНП, чем современная российская (просто сравните количество импортных товаров в вашем доме сейчас, с тем, что у вас было 30 лет назад).

Тем не менее, сейчас экономика России вполне спокойно пережила куда более сильное падение цен на нефть, чем СССР во второй половине 80-х (за последние пару лет цена на нефть упала в 3 раза). Для того, чтобы успешно пройти снижение цен на нефть второй половины 1980-х достаточно было косметических реформ, например, сокращение помощи дружественным дармоедам и/или прекращение дорогостоящей операции в Афганистане. Гонку вооружений (которая съедала значительные ресурсы) можно также было приостановить без каких-то радикальных политических или экономических реформ.

Не стоит также забывать, что практически вся существующая экспортная инфраструктура (нефте и газопроводы), а также ключевые добывающие предприятия (нефте-газовые, Норильский Никель, алюминиевые заводы и т.д.) были построены в советское время, то есть Советский Союз мог бы также продолжать обменивать ресурсы на все остальные товары, как сейчас по факту делает современная Россия. Минимальная оптимизация расходных статей бюджета позволило бы экономике Советского Союза существовать еще несколько десятилетий без каких-то существенных потрясений.

Во-вторых, это вообще некорректная постановка вопроса «если бы мы не провели реформы, то все бы вообще навернулось».
Обязанность любого правительства оперативно реагировать на меняющуюся экономическую конъюнктуру. И сравнивать нужно с тем, как в похожей ситуации действовали другие правительства, а не чтобы было бы, если бы правительство вообще ничего не делало. К примеру, действия Барака Обамы нельзя оценивать с позиции «если бы мы в 2008-2009 году не провели реформы и поддержку финансовой системы, то банковская система США бы вообще рухнула и тогда всем бы не поздоровилось». Результаты работы его правительства нужно сравнивать с действиями Ангелы Меркель, Гордона Брауна, или Никола Саркози при похожих обстоятельствах. Это как результаты лечения доктором нужно сравнивать не с тем, чтобы было бы, если доктор вообще не вмешался, а с результатами лечения в аналогичных ситуации другими докторами. Российские же реформаторы, сродни неумехе-доктору, который лечил-лечил пациента, который пришел с опухшим пальцем, и в результате лечения ему пришлось ампутировать ногу. И доктор, в свое оправдание, говорит, что если бы он не ампутировал ногу, то пациент вообще бы умер от заражения крови. Тогда как другие доктора в похожих ситуациях ограничиваются ампутацией пальца или вообще вылечивают воспаление без хирургического вмешательства.

Российская трансформации экономики не уникальна, поэтому есть с чем сравнивать.
По похожему пути в 80-ые и 90-ые прошли многие страны от Восточной Европы до Китая и Вьетнама. Падение российской экономики в 90-е составило порядка 25%, ощутимый рост начался только в 1999-м году, инфляция в первой половине 90-х составляла сотни процентов в год. Большинство других стран, которые перешли от централизованный экономики к рыночной, показали куда лучшие результаты (Казахстан достиг дна в 1995 году, потом начался устойчивый рост, Польша в 1991-м году, потом рост, страны Прибалтики в 1993-1994, потом рост, Вьетнам в 1990-м и рост, Китай вообще обошелся без существенного падения экономики). Почти все вышеупомянутые страны начали проводить реформы, как и Россия, во второй половине 80-х (Китай чуть раньше, в конце 70-х). Есть, конечно, страны, которые пережили похожий по тяжести кризис, например, Украина, но таких стран, все-таки меньшинство.

В чем же ошибки реформаторов конца 80-х – 90-х (реформы начались во второй половине 80-х, поэтому некорректно отдельно рассматривать 90-ые)?
Я бы выделил несколько грубых ошибок, которые и определили плачевное состояние экономики России в 90-ые.

1. Законы о кооперации 1987-88 гг. ставили целью быструю ликвидацию товарного дефицита.
Однако первые кооператоры в основной массе, не ринулись создавать собственные производства, а скорее начали заниматься паразитированием на существующей плановой экономике (благо принятые законы позволяли). Популярным стал способ перевода отдельных цехов заводов на «хозрасчет» с организацией кооперативов, когда все основные затраты несло головное предприятие, а кооператоры сбывали ликвидную продукцию на рынке, присваивая себе выручку и прибыль. Госплан был очень сложным механизмом, который для каждого предприятия рассчитывал, что оно должно произвести и что кому должно поставить. Представьте, что в этой системе появляется хозрасчетный цех или кооператив, который начинает толкать свою продукцию налево по рыночным ценам. Естественно, вся производственная система встает, ведь Госпланом это было не предусмотрено. Продукты в кооперативных магазинах и ресторанах тоже не с неба брались. Используя, зачастую, коррупционные схемы, они выдергивали ТНП из еще существующей системы плановой торговли, тем самым усиливая дефицит в государственных магазинах. Закон о кооперативах скорее напоминал способ постепенного перехода с левостороннего движения на правостороннее, когда части машин разрешается ехать по правой стороне, тогда как все остальные все еще обязаны ехать по левой. Естественно, переход на правостороннее движение при такой схеме может совершиться только после многочисленных аварий и массовых жертв.

2. В СССР, по сути, существовали две параллельные денежные системы – наличная и безналичная.
Эмиссия наличных денег строго контролировалась – их поступление было в основном ограничено выплатой зарплат, которые регулировались жесткой тарифной сеткой. К безналичным деньгам было более свободное отношение. Госбанк с легкостью выдавал многомиллионные кредиты, покрывая убытки многих неэффективных советских предприятий. Однако избыточная масса безналичных денег на счетах предприятий не представляла значительной угрозы экономике – все равно движение товаров между предприятием регулировалось планом, а не законами рынка, поэтому никуда особо эта избыточная денежная масса выплеснуться не могла. Объем наличной денежной массы контролировался, чтобы примерно соответствовать уровню установленных цен на ТНП. Когда денежный навес становился излишним, проводились конфискационные денежные реформы, чтобы привести систему в равновесие (реформы 1947 г., 1961 г.) и регулярный перерасчет цен. В 1988-м году предприятиям разрешили конвертацию безналичных денег в наличные. Это привело к резкому росту наличной денежной массы, и как следствие (при фиксированных ценах), практически к полному вымыванию товаров из государственной системы торговли.

Поэтому абсолютно пустые полки советских магазинов в 1990-91 гг. были следствием не ущербной сути советской экономики (дефицит в 1985 г., до начала реформ был, однако полки магазинов в середине 80-х и в конце 80-х, это две большие разницы), а последствием неудачного закона о кооперации и непродуманной реформой денежного обращения.
Именно в конце 80-х была также заложена паразитическая суть современной российской экономики. Успеха добивался не тот, кто что-то создал, а кто смог присосаться к предприятию, которое производило что-то ликвидное, кто смог получить доступ к конвертации безналичных денег в наличные, кто смог получить доступ к закупкам по гос. ценам, и продажам по рыночным.

Реформаторы правительства Ельцина 90-х продолжили череду ошибок, начатых реформаторами правительства Горбачева в 80-х.

3. Гиперинфляция.
Либерализация цен 1992 года должна была привести к резкому разовому росту цен (чтобы ликвидировать денежный навес, который получился в результате ошибки №2). Однако разовым ростом цен дело не ограничилось. Инфляция в 1992-1995 г. измерялась сотнями процентов в год и была вызвана бесконтрольной денежной эмиссией, которой финансировался дефицит гос. бюджета. Гиперинфляция привела к резкому сокращению реальной денежной массы, отказу от денег как средства обмена, перехода к бартерной экономике и усугублению кризиса во всех секторах экономики.

4. Налоговая реформа.
Понятно, что существовавшая в СССР налоговая система не годилась для рыночной экономики, однако разработанная правительством Гайдара налоговая система была провальной – она просто не выполняла свои функции. Высокие ставки подоходного налога, социальных налогов, налога на прибыль и НДС вкупе с отсутствием какого-то внятного налогового администрирования привели к тому, что практически все российские предприятия уклонялись от налогов в самых неприличных масштабах. Официальные зарплаты банкиров и нефтяников зачастую были ниже, чем зарплаты учителей и прочих бюджетников. Предприятия показывали мизерную прибыль. Расцвет черного нала и теневой экономики был во многом следствием именно принятой в 90-х драконовской налоговой системы (ситуацию удалось переломить только налоговой реформой начала 2000-х).

5. Приватизация.
Раздав населению приватизационные чеки (ваучеры), государство не озаботилось введением минимального разумного регулирования вновь созданного рынка. В результате, быстро создаваемые ПИФы и ЧИФы в основной своей массе оказались мошенниками – собрали с населения ваучеры и пропали с ними в неизвестном направлении. Какой-то внятной информационной кампании, как распорядится приватизационным чеком и как не стать жертвой мошенников государством не проводилось. К тому же самые лакомые куски гос. собственности распределялись совсем по другим принципам — через коррупционные схемы, на порядок дешевле справедливой стоимости актива. Для примера приведу кейс Сибнефти – информация по нему стала достоянием гласности благодаря процессу между Березовским и Абрамовичем в Лондонском суде. Контрольный пакет Сибнефти достался Абрамовичу в 1995-м г. на залоговом аукционе за 100 миллионов долларов. В середине 2005 г. Абрамович продал 72.6% акций обратно государству (в лице Газпрома) за 13 миллиардов долларов. В дополнении за этот период из компании было выкачено несколько миллиардов долларов прибыли. Подобный впечатляющий рост стоимости актива не может быть объяснен ростом цены на нефть (в 1995-м она составляла 16.7 доллара, в 1996 – 20.5, в 2004 — 37.7, в 2005 – 50.04, нефтяная компания Exxon Mobil за этот период подорожала примерно в 3 раза). Абрамович под присягой показал, что подобное «везение» было следствием коррупции – он регулярно оплачивал Березовскому его политические «услуги» и крышу. По аналогичным схемам (хотя по ним не было похожих судебных процессов, поэтому информации меньше) были приватизированы Норильский Никель, Лукойл, Сиданко, Мечел, Юкос, Сургут-нефтегаз, Нафта-москва. То есть все самые ценные активы без всякого громкого пи-ара были просто фактически разворованы у государства (юридически это было оформлено как