9617
4
28 января 1942 года у смертельной черты прошелся Петр Трайнин механик-водитель танка БТ-7.
Они двигались тогда на Волоколамск, громя по пути группировки войск противника. Дивизия передвигалась со всеми предосторожностями, высылая вперед подвижные походные заставы и дозорные машины.
«Бэтэшка» старшего сержанта Обухана была дозорной машиной, их задача заключалась в разведки огневых точек противника недалеко от деревни Вельмеж. Было раннее утро. Шли лесной дорогой. Но вот лес впереди стал заметно редеть и вскоре кончился.
Деревня Вельмеж была метрах в пятистах от опушки. Не рискуя сразу выходить на открытую местность, остановились в мелколесье, начали наблюдать. Да, в деревне были гитлеровцы. Точнее, на северо-восточной ее окраине стояла готовая к бою батарея 45-миллиметровых орудий. Кого она поджидала, догадаться было не так уж трудно. Не иначе — их колонну.
Конечно, их экипажу можно было бы не ввязываться в бой. Функции дозорной машины иные — доложить командованию о наличии в деревне противника, его силы и намерения. И продолжать наблюдение.
«Бэтэшка» старшего сержанта Обухана была дозорной машиной, их задача заключалась в разведки огневых точек противника недалеко от деревни Вельмеж. Было раннее утро. Шли лесной дорогой. Но вот лес впереди стал заметно редеть и вскоре кончился.
Деревня Вельмеж была метрах в пятистах от опушки. Не рискуя сразу выходить на открытую местность, остановились в мелколесье, начали наблюдать. Да, в деревне были гитлеровцы. Точнее, на северо-восточной ее окраине стояла готовая к бою батарея 45-миллиметровых орудий. Кого она поджидала, догадаться было не так уж трудно. Не иначе — их колонну.
Конечно, их экипажу можно было бы не ввязываться в бой. Функции дозорной машины иные — доложить командованию о наличии в деревне противника, его силы и намерения. И продолжать наблюдение.
Но ведь стояла готовая к бою батарея, и расчеты топтались у орудий, не было сомнений что на своих НП стоят наблюдатели, поджидающих движения наших главных сил, чтобы открыть по ним огонь с закрытых огневых позиций. Тут уж надо принимать соответствующее обстановке решение.
Ну что братцы, атакуем? — Николай Обухан спросил Трайнина, затем и Семилетова — , два дня как взятого в экипаж.
О чем разговор, командир, — согласно кивнул Петр, конечно атакуем! Сейчас — полный газ и вперед. Охнуть не успеют, как мы уже на их огневых будем. Семилетов тоже кивнул и трудно сглотнул слюну.
— Тогда действуй, Петро! — хлопнул по плечу Трайнина Обухан. — Запускай движок. Но только сразу-то не трогайся, жди команду. Я вначале пошлю гадам с мест пару снарядов.
Петр полез к своим рычагам управления. Сел на сиденье, запустил двигатель. Положа руку на рычаг кулисы, стал ждать дальнейшей команды Обухана.
Слышал, как дважды ударила их пушка. Старший сержант не промазал: одно из орудий сразу же завалилось на бок. Хотел поздравить командира с удачным выстрелом, но его опередила короткая команда:
— Вперед!
Двинулся с места сразу со второй передачи. На коротком пробеге дошел до четвертой. И до конца вдавил педаль подачи горючего.
Их танк стремительно сближался с батареей. Трайнин хорошо видел, как мечется у орудий прислуга, пытаясь развернуть их навстречу «бэтэшке». Злорадно подумал: «Врете, не выйдет!»
Ну что братцы, атакуем? — Николай Обухан спросил Трайнина, затем и Семилетова — , два дня как взятого в экипаж.
О чем разговор, командир, — согласно кивнул Петр, конечно атакуем! Сейчас — полный газ и вперед. Охнуть не успеют, как мы уже на их огневых будем. Семилетов тоже кивнул и трудно сглотнул слюну.
— Тогда действуй, Петро! — хлопнул по плечу Трайнина Обухан. — Запускай движок. Но только сразу-то не трогайся, жди команду. Я вначале пошлю гадам с мест пару снарядов.
Петр полез к своим рычагам управления. Сел на сиденье, запустил двигатель. Положа руку на рычаг кулисы, стал ждать дальнейшей команды Обухана.
Слышал, как дважды ударила их пушка. Старший сержант не промазал: одно из орудий сразу же завалилось на бок. Хотел поздравить командира с удачным выстрелом, но его опередила короткая команда:
— Вперед!
Двинулся с места сразу со второй передачи. На коротком пробеге дошел до четвертой. И до конца вдавил педаль подачи горючего.
Их танк стремительно сближался с батареей. Трайнин хорошо видел, как мечется у орудий прислуга, пытаясь развернуть их навстречу «бэтэшке». Злорадно подумал: «Врете, не выйдет!»
Длинно очередь выпустил танковый пулемет, потом резко ударила пушка. И надо же! Танк бросало на ухабах, и прицелиться в таких условиях сверхтрудно, но Обухан попал и на этот раз — второе орудие уткнулось стволом в снег. А от пулеметной очереди попадало несколько гитлеровцев. Молодец, командир!
На первое орудие Петр наехал поперек, сразу двумя гусеницами. Другое таранил по стволу. Когда уже подминал третье, танк сильно вздрогнул и мотор заглох… Запахло едким дымом.
«Подбили! — мелькнуло в голове тревожное. — Неужели конец?»
Нажал на стартер. Двигатель только фыркнул. «Похоже, где-то перебило трубопровод, — решил Трайнин, — Переключился на передний бак» Повернул краник переключения баков, заработал ручным насосом, прокачивая. И снова утопил кнопку стартера. На этот раз двигатель завелся. Включил передачу, до упора взял на себя правый рычаг. Танк начал разворачиваться на месте. Прильнув к смотровому прибору, искал: где же то, шестое и последнее, орудие, которое все же сумело влепить в них снаряд.
Заметил его неподалеку, метрах в двадцати. Расчет суетился у орудия, готовясь выстрелить вторично. Но на этот раз не успел.
На первое орудие Петр наехал поперек, сразу двумя гусеницами. Другое таранил по стволу. Когда уже подминал третье, танк сильно вздрогнул и мотор заглох… Запахло едким дымом.
«Подбили! — мелькнуло в голове тревожное. — Неужели конец?»
Нажал на стартер. Двигатель только фыркнул. «Похоже, где-то перебило трубопровод, — решил Трайнин, — Переключился на передний бак» Повернул краник переключения баков, заработал ручным насосом, прокачивая. И снова утопил кнопку стартера. На этот раз двигатель завелся. Включил передачу, до упора взял на себя правый рычаг. Танк начал разворачиваться на месте. Прильнув к смотровому прибору, искал: где же то, шестое и последнее, орудие, которое все же сумело влепить в них снаряд.
Заметил его неподалеку, метрах в двадцати. Расчет суетился у орудия, готовясь выстрелить вторично. Но на этот раз не успел.
Покончив с последней пушкой, Петр, задыхаясь от дыма, позвал по ТПУ:
— Командир!
Обухан не отвечал. Молчал и башнер. Неужели убиты? Или просто нарушена связь?
Но выяснять некогда, сзади, в боевом отделении, потрескивает огонь, уже припекает спину. А покидать сейчас горящий танк неразумно, разбежавшиеся вражеские расчеты не упустят случая рассчитаться с ними. Значит, как-то нужно доскочить до леса.
Дал полный газ. И минуты через две был уже в лесу. Остановил танк, выбрался наружу и увидел: снаряд, пройдя вначале в один из наружных баков, проломил им саму башню.
Но что все-таки с командиром и башнером?
Обжигая руки о раскаленный поручень, залез на трансмиссию. Башенный люк был приоткрыт. Заглянул в боевое отделение. Там бушевало пламя, охватив неподвижные тела Обухана и Семилетова. Вытащить погибших товарищей не было никакой возможности. К тому же вот-вот начнет рваться боекомплект.
Плача от ярости и бессилия, Петр соскочил па землю, отбежал от танка. И вовремя! Внутри рванули снаряды, из люка вскинулся столб густого черного дыма.
Размазывая по лицу копоть и слезы, Трайнин, сняв шлемофон, еще несколько секунд постоял на месте, наслушался, как в гудящем пламени часто-часто трещат патроны из пулеметных лент. Затем, развернувшись, пошел, пошатываясь, той же самой лесной дорогой, по которой их танк полчаса назад вышел к Вельможу.
— Командир!
Обухан не отвечал. Молчал и башнер. Неужели убиты? Или просто нарушена связь?
Но выяснять некогда, сзади, в боевом отделении, потрескивает огонь, уже припекает спину. А покидать сейчас горящий танк неразумно, разбежавшиеся вражеские расчеты не упустят случая рассчитаться с ними. Значит, как-то нужно доскочить до леса.
Дал полный газ. И минуты через две был уже в лесу. Остановил танк, выбрался наружу и увидел: снаряд, пройдя вначале в один из наружных баков, проломил им саму башню.
Но что все-таки с командиром и башнером?
Обжигая руки о раскаленный поручень, залез на трансмиссию. Башенный люк был приоткрыт. Заглянул в боевое отделение. Там бушевало пламя, охватив неподвижные тела Обухана и Семилетова. Вытащить погибших товарищей не было никакой возможности. К тому же вот-вот начнет рваться боекомплект.
Плача от ярости и бессилия, Петр соскочил па землю, отбежал от танка. И вовремя! Внутри рванули снаряды, из люка вскинулся столб густого черного дыма.
Размазывая по лицу копоть и слезы, Трайнин, сняв шлемофон, еще несколько секунд постоял на месте, наслушался, как в гудящем пламени часто-часто трещат патроны из пулеметных лент. Затем, развернувшись, пошел, пошатываясь, той же самой лесной дорогой, по которой их танк полчаса назад вышел к Вельможу.
Источник:
Отличие между двумя системами оружия определяется стволом и снарядом, а не конструкцией лафета.
И пофиг, на каком лафете она стояла. В танках она вообще обходилась без лафета.
Слушай, а БТшки в плане ресурсозамещения разве не комплектовали старенькой трёхступной КПП в 40-м? Читал где-то. Это просто к тому, что "стартанул сразу со второй, потом на четвёртую.."
Помнишь диалог из симоновской нетленки:
- Скорость?
- Третья...
- Газ?
- Полный...
- Так почему же танк провалился??? ©
))
я просто к тому, что изначально семёрка комплектовалась же четырёхступом.
Я, бл*дь, не совсем понимаю - по прошествии 70-ти лет на кой хер использовать риторические штампы советской прессы времён ВОВ? Ну, тогда эта семантика была понятна и к месту. А сейчас-то?
Полная аналогия: живу я в Волоколамске. Как-то попросил таксиста-молдованина довести меня из Кубинки в Волоколамск. Поехали. В Москву, на Волоколамское шоссе :)
да ладно, речь вообще-то о БТ) Командир-башнёр, руководящий своими пятками мехводом - об этом речь?
"Дабы доставали" )) Читайте внимательнее, гы.
Цитата: Надежность переговорного устройства ранних Т-34 была низкой, основным средством сигнализации между командиром и механиком-водителем были сапоги, установленные на плечи. Внутренняя связь работала безобразно. Поэтому связь осуществлялась ногами, то есть у меня на плечах стояли сапоги командира танка, он мне давил на левое или на правое плечо, соответственно я поворачивал танк налево или направо , вспоминает С. Л. Ария. Командир и заряжающий могли разговаривать, хотя чаще общение происходило жестами: Заряжающему под нос сунул кулак, и он уже знает, что надо заряжать бронебойным, а растопыренную ладонь осколочным . Устанавливавшееся на Т-34 поздних серий переговорное устройство ТПУ-Збис работало намного лучше. Внутреннее танковое переговорное устройство было посредственным на Т-34-76. Там приходилось сапогами и руками командовать, а на Т-34-85 оно уже было отличное , вспоминает Н. Я. Железнов. Поэтому командир стал отдавать механику-водителю приказания голосом по внутренней связи технической возможности поставить ему сапоги на плечи у командира Т-34-85 уже не было его от отделения управления отделял наводчик.
Источник: http://statehistory.ru/books/Artyem-Drabkin-_YA-dralsya-na-T-34/2http://statehistory.ru/books/Artyem-Drabkin-_YA-dralsya-na-T-34/2
И зачем было про 85 писать, если можно было ответить, что это характерно только для 76?
Нескладно что-то в показаниях и партитурке у вас.
Особенно, когда читаешь натуралистические сцены гибели танка. Дрожь, бл*дь.
А у немцев были орудия 45мм?
Не слышал, что за пушка?
Зато наши очень "тройку" любили. Причем еще до войны - Т-34М (А-43) был ближе к PzIII, чем к Т-34.
Наверное когда кто то писал это поставил 75 мм (Лёгкое пехотное орудие 7,5 cm leIG 18) но потом превратили в 45.
Иначе бред!