Истории

СМЕКАЛКА
Если кто-то думает, что старшина первой статьи Россомахин, который все время
маячит тенью в моих рассказах, персонаж вымышленный - он глубоко ошибается.
Вымыслить такое не смог бы даже Зураб Церетели, ковырять его тупым кайлом,
который все время пытается подарить городу Ленинграду очередного своего
монстра.

Что же касается старшины, то он существовал всегда. Утром, выбегая из
казармы, натыкаешься на его фигуру, растущую посреди плаца. "Живее, салажня!
(в рот валенок и закусить!) Строиться бы-ы-ыстро! (вялые мандaвошки!) На
флаг и гюйс СМ-Ы-ЫРНА! (козинаки вашей бабушки!)"
Некоторые даже свято были уверены, что товарищ старшина так и спит - посреди
плаца, как африканский слон под баобабом.
Стоя.
Не закрывая глаз.
Модель Кинг-Конга почти в натуральную величину.
Даже сам Разумовский разговаривал с Россомахиным, теряя почти все децибелы,
которыми обладал от природы. Потому что кричать на это человекообразное было
просто невозможно - голос терялся где-то в районе кирпичного подбородка и
отражался обратно, сдувая с каплея фуражку и делая обратный зачес. Поэтому
Разумовский, глядя на старшину, только часто моргал.
Похоже было, что они общаются азбукой Морзе.
Морг-морг! - и Россомахин со скрежетом кивает: "Так... точно!" А
капитан-лейтенант радостно отправляется в штаб, вприпрыжку бежит, как
молодой.
Кто сказал, что в училище не было других старшин?
Вагон. Маленькая тележка.
Всюду шлялись эти гуманоиды, эти члено-раздельные, эти Сыновья Большой
Мохнатки. На этих микробах крепко держался воспитательный процесс. Нас,
значит, воспитательный. Но никто из них не мог сравниться с товарищем
Россомахиным в боевой смекалке и полном отсутствии всяких человеческих
эмоций. С него американцы могли бы сваять пропагандистскую скульптуру "Ужас
холодной войны" - если рядом поставить медведя с гармонью который, бобик
плюшевый, пытается дотянуться старшине до плеча. И я этот ужас наблюдал
лично и ежедневно. При этом у старшины была семья. В количестве жены и тещи, которые уживались
в малогабаритной двухкомнатной квартирке общежития, устроив позиционную
войну, как Шамиль и Ермолов на Кавказе. Эти две химеры с крыши собора
Нотр-Дам постоянно жилплощадь между собой делили и устраивали взятие
Шевардинского редута в отдельно взятой квартире. Часто, когда кто-нибудь из
курсантов был послан, чтобы старшину из объятий этих форм жизни выдернуть и
отправить в училище, он заставал полный погром. Ебб-а-а-ать и жечь! Тарелки
и чашки летали стаями и приземлялись в углах, а посреди этой разрухи шипели
друг на друга растрепанные бабы, фехтуя на поварешках. Чтоб им, стервам,
сиськи на винт намотало! - думал посыльный, лавируя на цыпочках в конец
коридора. Где и заставал гвардии старшину первой статьи Россомахина, мирно
курившего у батареи. В разборках он никогда не участвовал и только ждал,
пока кто-нибудь из высоких договаривающихся сторон получит по кумполу и
уползет в спальню обиженно хрюкать.
Тогда старшина вставал и шел давать пенделя стороне другой.
Устраивать сеанс глубокого гипноза с последующим уестествлением и наказанием
невиноватых.
В конце-концов, теща от них съехала.
Неизвестно куда.
Были даже слухи, что старшина ее расчленил и съел, енот-потаскун.
Однажды, золотой осенью, товарищ Разумовский прогуливался по липовой аллее,
которая насквозь протыкала все училище от ворот до ворот. Желтые листья,
синее небо после дождичка - красота. И вдруг посреди этой красоты налетает
порыв ветра - и капитан-лейтенант оказывается весь занесен красотой по самые
уши.
Мокрые листья, М-маруся отравилась!
За воротник шинели, собачку пополам!
Разумовский останавливается посреди аллеи, сугроб с глазами, и начинает
свирепствовать избирательно. Та-аварищ курсант! Ко мне! Что вы тут встали?
Что вы на меня рот раззявили, я вас спрашиваю, ворона 6лядская? Почему
стрелки на клешах не видны, гланда конская? Откуда вас мама родила?
Ма-алчать! Три наряда вне очереди! Эй, там! Каааа мнееее! Бееегооом!
И бежали бегом, и слышалось потом на аллее скрипение молодого насилуемого
организма. Туда! сюда! в самую перспективу! мало вас в детстве драли, теперь
я вам члены в узел позавязываю!
Но когда на аллее показался старшина Россомахин, рубивший строевым в
столовую, капитан-лейтенант сдался и экзекуцию распустил.
- Россомахин, ты пошли своих, пусть они листья сметут. Проследи лично, -
сказал он мирно и махнул рукой как Гагарин - поехали, мол.
Сметать листья вместо обеда - об этом старшина первой статьи, несомненно,
мечтал всю жизнь.
В глазах у него появилось нехорошее, и он позвал нас.
Листья не сметались. Точнее, сметались, но чуть только ветерок - тут же на
алее оказывалось в три раза больше новых, только что с веток. Обед прошел.
Россомахин зверел и тихо, сам того не замечая, гнул пальцами чугунную пику
ограды. Гулливер в стране лилипутов. Когда ветер дунул в сто тридцать пятый
раз, и подметальная рота взвыла, он проявил военную хитрость. Он пошел в
автопарк и попросил знакомых водителей выгнать из гаража три радарных
установки на базе тягача "Ураган". Объясняю - двигатели, которые на них
стоят, ставят на вертолеты.
Установки осторожно выползли, встали в разных концах аллеи и заглохли. Рота
предусмотрительно разбежалась подальше. Старшина, несгибаемым членом партии
вставший посредине, взмахнул рукой.
И в это время жена каплея Разумовского вышла из штаба с собачкой на руках.
Маленький такой мопс, пучеглазый до упора, словно его вместо перчатки
натянули и снять забыли. Она вышла, что-то щебеча в дверь. И тут рука
старшины опустилась.
Содом и Гоморра! Целоваться в клитор!
Все три установки одновременно завели турбины.
Мопс на руках мадам Разумовской разбрызгался жидким пометом, укусил хозяйку
за грудь и куда-то исчез бесследно. Визга ее никто не услышал - машинный вой
все перекрыл. Золотая осень накрылась звездой героя соцтруда. Листья со всех
лип на аллее рухнули вниз. Не осталось ни одного, только голые ветви и
окаменевшие белки, напрочь потерявшие слух.
Потом установки сбросили тягу и спокойно уехали.
Мы домели аллею.
Россомахин ушел на турник вместо обеда.
А мопса искали всем шалманом, два дня от забора и до заката.
Не нашли.
Щенок
Это в пятницу было. Оля возвращалась домой страшно довольная. На работе случился день рождения фирмы, некруглый, три года, поэтому корпоратив
устраивать не стали, но сотрудникам дали немножко денег, подарки, и отпустили в пять. Оля всем сердцем любила подарочки, неважно, сколько они
стоили, и какое значение в них вкладывал дающий – от души или так. Просто – не было вещи, а теперь есть, сюрприз и маленькая прибыль. Она
забавлялась собственной детской алчностью, но бороться и не думала: такой грех – не грех, нужно в главном порядочной быть, а не по пустякам к
себе придираться.
А в главном она, Оля, неплохая – хороший редактор, честная жена любимого мужа и нежная мать для капризной белой кошечки. К тридцати шести годам
выглядела так, что тётки на работе завидовали – на нежном круглом лице почти не было морщинок, и тело лёгкое, девичье. «Добрый нрав и высокий
образ мыслей» - слегка перевирала она Цицерона, но мало кто мог узнать цитату.
И сегодня она шла и радовалась тёплой ранней осени, низкому золотому солнцу, своему новому стильному пальто и общей благодати, разлитой в
воздухе.
А навстречу ей брёл мужик, совершеннейший архетипический пьяница, каких 20 лет назад рисовали в «Крокодиле» - расхристанный, краснорожий и с
бутылкой пива в кулаке. И песню пел: «когда простым и нежным взором ласкаешь ты меня, мой дру…». И тут они друг друга видят, и у обоих
мгновенно портится настроение. Прямо в лице оба переменились. Он не стерпел первым: «ну чё ты вся в чёрном, как цыганка?!» А Оля такая, с
готовностью: «а не твоё дело, лучше вести себя прилично научись!». Он аж задохнулся и присел слегка «при-ли…? да я… да я бы давно президентом
был, если б себя прилично вёл! «При-лич-но», а?!» Ну и там ещё что-то, слушать не стала.
Неизвестно, как он, а Оля засмеялась, только когда за угол завернула, не раньше. Ну не любила она пьяных. Многое прощала людям, а при виде
алкашей почему-то поднималась из сердца тяжёлая ледяная злоба и кулаки сжимались – так, что на ладонях отпечатывались два полукруглых следа от
ногтей, среднего и безымянного. И было потом нехорошо от себя, такой.

Но к подъезду уже повеселела, открыла дверь, с порога попыталась обнять кошку, но та отскочила – неласковая была, встречать приходила, а в руки
не давалась.
Первым делом Оля перекусила, потому что из-за короткого дня на обед не ходили, и есть хотелось со страшной силой. Сделала омлет с сыром,
маринованным огурчиком заела и соком запила. Синим. Ну, это она его так называла, потому что любила сок из синих ягод – черники, смородины,
чёрной рябины, - и для краткости мужу говорила «синего купи». А так он вообще тёмно-бордовый, конечно.
И всё время, пока готовила и ела, теплилась у неё внутри маленькая радость. Сначала даже не сообразила, отчего. Иногда такая случается, когда в
другой комнате книжка особенная тебя ждёт, интересная и нетрудная. Но в этот раз другое было – подарочек. На кровати пакет, в пакете коробка, а
там игрушка. Собачка мягкая, щенок, к нему подстилка такая, вроде лукошка. На работе Оля мельком взглянула, но рассматривать не стала, до дома
сберегла.
И вот она открыла коробку и услышала тарахтенье. Она урчит оказывается, собачка-то, просто неслышно было в шуме. А дома тихо. На мгновение Оле
стало неприятно: имитация жизни, нездоровое что-то. Но это было глупое чувство, поэтому Оля положила щенка на колени и обрадовалась – ведь это
для покоя и релаксации придумали, ты сидишь, а он у тебя урчит. От кошки не дождёшься, не идёт на ручки, а тут почти настоящий сенбернарчик,
нетёпленький только. Она опустила ладонь на рыжую пушистую спину и по-настоящему испугалась, потому что щенок дышал. Круглый его бок вздымался
и опадал, толкал в руку, и было это так… физиологично, что стало нехорошо.
Но глупо, же глупо – игрушка, вещь, подарок. Погладить, расслабиться. Интересно, надолго у него батареек хватает?
В левом виске завелась крошечная боль и стала расти, расползаясь к глазу и горлу. Надо было не голодать до дома, а поесть в «му-му» по дороге,
вот дура-то. Хотя, может, от мерного тарахтения поплохело, вполне вероятно. Оля перевернула щенка брюхом кверху, хотела вытащить батарейки, но
это было бы как убить. Нет, ну правда, он замолчит и перестанет дышать – как это ещё назвать? И хотелось мужу показать такую прелесть, а он
только через час придёт. Можно потерпеть, взрослая уже.
Она прижала щенка к себе, и дышащий бок ощутимо толкнул в живот. И ещё раз, и ещё.
Оля сжалась, отбросила щенка на кровать, потом снова схватила и попыталась открыть отсек с батарейками. Он запирался на маленький шурупчик, и
Оля, ломая ногти, стала откручивать, откручивать – открутила, вытряхнула на кровать одну здоровую толстую батарею (щенок продолжал тарахтеть и
дышать), потом вторую – и он умер.
Она выпустила его из рук и помчалась в ванную и склонилась над раковиной. Её вырвало. Сквозь слёзы и боль она на секунду удивилась – чего это
зелёненькое? а, огурчики, - но тут её снова накрыло. Боль и отчаянье. Потому что она вспомнила.
Она вспомнила, как это бывает, когда тебя точно так же толкает в живот, но изнутри. Примерно на восьмом месяце, когда он там переворачивается,
мастится, и то локтём пихнёт, то коленкой. Вниз головой он в самом конце устраивается, когда рожать, а сначала подолгу крутится, и попой, и
поперёк, и по-всякому.
Она вспомнила, как ровно полжизни назад её вот так толкало изнутри, а она шла осторожно, по ледяной дороге, береглась, одной рукой за живот
держалась, а второй для равновесия помахивала. Ноябрь был, то мороз, то оттепель, то снова мороз. Рожать ей только к новому году, но живот уже
вырос на тонком теле совсем огромный, и муж обзывал её гвоздём пузатым – смешно, но необидно. И она как раз подходила к дому, когда из-за угла
выскочил мужик. Она испугаться не успела, когда её отшвырнуло. Он не со зла, дурак пьяный, но ей хватило. Дальше она почти не помнит,
восемнадцать лет прошло – она другая, муж другой, другой город, другая жизнь. Но сейчас – вдруг, не то что в одночасье, а в единственное
мгновение, она вспомнила.
Блестящую каталку, мелькание серых потолков, врачей, «преждевременные, быстро», тихое гудение аппаратуры, ну и всякое «тужься-не тужься,
дыши-не дыши», и как инструменты гремят в тазике. Тяжело, смутно, но главное было вот что:
Когда она последний раз напряглась, так что аж глаза заболели («не тем тужишься, девка, не головой надо, да осторожно, порвёшься же»), когда
она всё-таки вытолкнула его. Когда по всем правилам (она точно знала - и в кино видела, и в фильмах учебных, пока на подготовительные курсы
ходила, ещё на шестом месяце) он должен был закричать, он не закричал. Тихо было.
И тогда закричала Оля.
Щёлкнул замок, она быстро сполоснула глаза и рот, вытерла лицо и повернулась к двери.
- Целоваться не будем, меня тошнило, я ещё зубы не чистила, пахнет.
- Заболела, ласточка?
- Да ты знаешь, не поела вовремя сдуру, голова разболелась.
- Ну вечно ты, нельзя же… а что это там такое интересное набросано?
- А это собачку мне подарили, она тарахтит и дышит. Только не включай, не включай, у меня голова от неё хуже болит.
- Кто подарил-то, поклонник, поди?
- Ну конечно. На работе в честь трёхлетия.
- Знаю я тебя. Ладно, пусть он тут на полке сидит.
- У него ещё подстилка есть...
- Да вон, посмотри, она уже при деле.
Оля с некоторой опаской повернулась.
В лукошке, свернувшись и свесив хвост, лежала их нахальная белая кошечка и поглядывала спокойно, как будто всегда здесь была.
Сисадмин Василий
Черт побери! Достало! Достало изображать малолетнего имбецила, тупить над кубиками, жрать манную кашку и срать в горшок. Больше всего Василия
(блять- как можно назвать маленького ребенка ВАСИЛИЕМ???) раздражала именно необходимость справлять естесственную нужду в горшок-
пластмассовый, ярко-зеленый, блядский горшок. Хотя 4-хлетнему ребенку положено сидеть на горшке, Василий всячески избегал этого. Но так как до
унитаза он своей маленькой пиписькой не дотягивался, а его маленькая попка упорно проваливалась в слишком большую дырку унитаза, приходилось
как-то мириться с этой суровой необходимостью. Да и мамку не хотелось расстраивать- еще натерпится с ним...
Вообще-то Василий мог считаться ребенком-вундеркиндом, он уже пугал маму своей слишком уж недетской серьезностью, мистической понятливостью и
чрезмерной сообразительностью. Это если бы он был ребенком как положено матушкой-природой, Богом и существующим порядком вещей.
Но все дело в том, что 4-летний Василий был сисадмином. Не сейчас, конечно - в прошлой жизни. Потом его ебнуло током, когда он чинил сервак, он
умер и возродился в теле младенца. Про реинкарнацию Василий слышал - как-то от нечего делать залез на сайт то ли кришнаитов, толи тибетских
монахов и здорово струхнул, на миг представив, что он в следующей жизни родится хомяком. Кто же мог знать, что эта вся хуйня с переселением душ
существует и что именно он - неказистый и ничем не выдающийся 26-летний парень Василий обретет новую жизнь в теле розовощекого крепкого
младенца мужского полу. Хотя спасибо божественному провидению, что не женского - факт наличия сисек Василий бы не вынес точно, и удавился бы
манной кашей в самом начале пубертатного периода.
Вообщем, когда Василий понял, что с ним произошло, он охуел. Охуел так, что даже вид женской сиськи, которая сама лезла ему в рот, привел его в
состояние дикой истерики, и врачам пришлось его откачивать. А мамашка перепугалась так, что у нее пропало молоко.
Потом он привык, долго все обдумывал и пришел к единственному правильному решению - ничего не предпринимать. Расти, набираться сил, тщательно
продумывать свое поведение, не пугать сильно мамашку, ну а потом он свое возьмет. Во всяком случае, не так уж плохо прожить еще одну жизнь. И
нахуй эти компьютеры. Он станет богатым и знаменитым. Будет радовать мамашку и папашку своими невъебенными успехами в учебе и труде - они ж не
виноваты, что родили сисадмина, правда? А потом станет миллионером, завоюет мир и жениццо на модели.
Василий очнулся от своих привычных дум о будущем, доел мерзопакостную манную кашку, справил нужду в горшок и сказал: "Пойдем гулять". Мамка
помогла ему одеться, вручила ведерко с совком и они вышли во двор. Мамашка сразу же привычно села на лавочку трепаться с другими молодыми
мамашками (кстати, Анечкина очень даже ничего - сиськи просто блеск!), а он привычно пизданув ведерком по голове единственного конкурента в
этой песочнице - Вовку-плаксу, стал планировать свое дальнейшее времяпрепровождение. Ну не валять же сисадмину куличи с сопливыми детьми??

Сначала Василий поковырялся в носу. Потом оглядел двор, заметил двух студенток на скамейке, которые прогуливали лекции, и тут такая тоска
накатила, что хоть вой.... Эххх, сейчас бы подкатить к студенточкам, пригласить в бар на мартини, а потом забуриться к нему, курнуть на троих
травки да и заняться сексом...
От мыслей таких у Василия аж слюна побежала. Вытерев рот рукавом замшевой курточки, Василий решительно направился к скамейке. Подойдя вплотную
к девченкам, он воровато оглянулся - не видит ли мамашка и залез с ногами на лавочку.
"Ути-пути, какой славный малыш" - сказала черненькая - "как тебя зовут, мальчик?"
"Василий"- представился Василий. - "Сигареткой не угостите?"
Повисла неловкая пауза, во время которой Василий тоскливо понял, что жизнь полное дерьмо и что дрочить ему придется как минмумум еще лет
двеннадцать.
"Чего молчим? С такими сиськами просто неприлично молчать" - ляпнул Василий, некстати вспомнив, что у него всегда плохо получалось клеить
симпатичных девчонок.
Светленькая поперхнулась жевачкой и уронила сумочку. Черненькая непонимающе хлопала ресницами, в полной уверенности что ей показалось.
"Ебаться хочется" - сказал Василий, уныло разглядывая грудь черненькой.
Девчонки взвизгнули и ломанулись прочь.
Василий остался на лавке один и задумался над несправедливостью жизни.
Через пару минут на скамейку сел дядька, явно педофильской наружности. Пошарив глазками вокруг, он гаденько улыбнулся и вынул из кармана лединец.
"Иди на хуй!" - зло сказал Василий. "И конфету свою засунь в жопу. Сча заору, мамка тебе глаза выцарапает, соседи милицию вызовут и будешь ты,
мудило, дрочить в камере следующие пятнадцать лет".
Дядька икнул, выронил конфету и противолодочным зигзагом скрылся из глаз.
Василий поднял конфету, засунул в карман с намерением отдать Вовке, и побрел по двору.
Возле подъезда стояли два мужика и рассуждали о несправедливости жизни: "Прикинь, у нас на работе админы отрубили доступ к порнухе, чатам и жж,
совсем оборзели".
"А нехуй в рабоче время по порнушным сайтам лазить, дрочеры" - Василий изо всех сил пнул бумажный стаканчик из-под мороженного и подошел ближе.
"Мало того, что не работаете, так что еще и вирусов на своих порносайтах нахватаете, а потом заливать будете, что вирус на флэшке из банка
принесли. Взрослые мужики, реальных баб ебать надо, а не порнуху целыми днями смотреть. Небось все руки в мозолях, да? Работнички.."- Василий
презрительно сплюнул, сам не понимая, чего он так разошелся. Сам же никогда не упускал возможности потратить казенный трафик на скачивание
порнухи. И тайком вздрочнуть на секретаршу шефа тоже не брезговал.
Мужики отвесили челюсти, застыли этакими картинными персонажами из "к нам едет ревизор".
"Ну чо вылупились? Небось прокси у вас стоит?"- сменил гнев на милость Василий. "Юзайте анонимаузеры и будет вам счастье" - успокаиваясь сказал
Василий. "Все, давайте, мужики, поменьше дрочите, побольше гуляйте на свежем воздухе и тщательно пережевывайте пищу", - сказал Василий и двинул
назад к песочнице.
Сел на бортик, посмотрел на Вовку, который опасливо отодвинулся к дальнему углу песочницы, на зассыху Светку, на Анечку, у которой мамуля с
зачотными сиськами, на мамашек, котрые увлеченно обсуждали очередной сериал и сказал: "Ну что дети, если позволите, и я приобщусь к вашему
высокинтеллектуальному занятию", и принялся лепить песочные куличи, в уме прокручивая планы на ближайшие 10 лет: "Главное не запалиццо раньше
времени, а там я, блять, вам всем покажу Василия...."
И все-таки он запалился. Запалился глупо, по пьяни, как это не раз с ним бывало в прошлой жизни.
Это произошло, когда они праздновали его шестой день рождения. И с самого утра все пошло не так.
Проснулся Василий от того, что над его кроватью стояли мама с папой и улыбаясь сюскали: "Ой, а кто это у нас сегодня родился?? Кому сегодня
целых шесть лет исполнилось? Сюси-распупуси, сяськи-масяськи...."
Василий не сразу даже сообразил, что большая коробка с конструктором "Лего" это то, что должно вызвать у него неиссякаемый фонтан радости и
щенячьего восторга, как у всякого шестилетнего ребенка. Он тупо смотрел, на то, как мама с папой надувают шарики в ожидании прихода гостей и
думал: "Ебааааать...Придется целый день пускать слюни над пластмассовыми солдатиками, пить детское шампанское и развлекать зассыху Светку. А
потом несколько часов смотреть "Короля льва", пока взрослые отмечают это мегаохуенное событие - день рождения ребенка, в которого вселился
админ, которого шесть лет назад ебнуло током".
А ведь вместо этого всего он сейчас мог бы собрать друзей- Толяна- коллегу-сиадмина,большого поклонника женских сисек и неистребимого
пожирателя казенного траффика, Аркашу-гандона, прозванного за его страсть к коллекционированию всяких прикольных презиков, коих в его коллекции
было аж 184 штуки, включая коллекционный америкосовский набор с изображением всех штатовских президентов на самой маковке гандона. И это при
всем том, что Аркаша в свои 24 был еще девственником и дальше показа своей коллекции в отношениях с девушками не шел. Ну еще можно было бы
пригласить гаишника Гришку - васькиного одноклассника, который с удовольствием играл роль Васиного друга-гея, когда Ваське нужно было
отмазаться от очередной надоевшей подружки. О, это был целый спектакль, это была опера, это была Кармен - когда Василий с Гришкой изображали
бурное примирение двух романтичных педиков, а зареванная пассия спешно собирала манатки и в сердцах покидала скромное Васино жилище, которое
если честно, был о предназначено исключительно для разгульной хостяцкой жизни. И вот собрать бы сейчас его верных друзей, да затариться
текилкой, накупить лимонов, забуриццо в ночной клуб да как отметить его ...ээээ, а сколько бы ему сейчас было, если б не коротнувший сервак? А
и неважно....
И так Василию стало грустно от этих сладких воспоминаний от его прежней жизни, так ему стало больно от вида зассыхи Светки в парадных бантах,
так ему захотелось блевануть при виде деревянного коня с всадником в буденовке, которого принесла Анечкина мама, и даже не от вида коня,
сколько от зрелища как всегда шикарно декольтированных сисек мамашки его подружки по песочнице, что взвыл Василий дурным голосом, да и ебнулся
головой об косяк от бессилия. Васиным родителям надо было бы насторожиться от подобных симптомов убиения собственного чада ап стену, но они
были заняты тем, что накрывали праздничный стол в детской. Дада, вместо текилы, лимонов и девок- киндер-сюприз, торт и светкины банты. Короче,
полная жопа.
- Ну что дети,- в ярости прошипел Василий, когда дверь в детскую закрылась и взрослые принялись отмечать праздник по ту сторону двери. Ебнем по
сто грамм?
Дети, как и полагается, в ахуе вылупились на именинника, неуверенно поглядывая на стаканы с соком.
- Ну и кто из вас, малолетние чмошники, задвинет тост? Или выпьем не чокаясь?- мрачно прищурился Василий?
Я хосю ганьдонь..- вдруг заверещала трехлетняя сестра Светки, такая же зассыха, как и сестра.
А ну цыц, малявка - попытался урезонить младенца Василий, но малявка не унималась и вопила все громче: "ганьдонь, хосю ганьдонь!!!"
Василий мрачно прошествовал в родительскую спальню, достал из папиного халата упаковку презервативов, попутно вспомнив, что обещал своего
коллегу по песочнице Вовку научить, как приятно провести время на балконе 9-го этажа, имея под рукой всего лишь парочку гандонов и бутылку
воды, и всучил зареванной соплюхе со словами "на, сцуко, тренируйся, бля, на кошках". После чего попытался вернуть праздник в намеченное русло.
Но пока он ходил за гандонами, дети успели превратить праздничный стол в груду оберток от конфет, недоеденных кусков торта и там и сям разлитых
лужиц от мерзкого розового детского шампанского. Но самое обидное было то, что какой-то малолетний хуй съел ЕГО (!) Василия (!!!)
киндер-сюприз. Этого Василий вынести не смог и заорав во весь голос: "Ебать вас всех в рот резиновым сапогом!!!" - устремился вон из квартиры.
Василий шел по улице, глотая злые слезы и думал о несправедливости этого мира. "А что - лучше было бы хомячком???"- ехидно нашептывал ему
внутренний голос. "Да хоть хомячком- мучался бы меньше, хомячки, поди, живут пару лет", - сам себе отвечал Василий. "Ага, и все эти два-три
года дрочился бы ты в колесе за кусок огурца, или того хуже - жил бы в трехлитровой банке и спал на собственных какашках"- не унимался
внутренний голос. Представив себе подобную перспективу, Василий слегка успокоился и осмотрелся вокруг. Впереди, покачивая бедрами, шла
симпотичная попка в обтягивающей юбчонке.
"Эй, девушка, далеко ли спешите?"- не удержался Василий, пожирая глазами аппетитный зад.
Девушка обернулась и слегка охуела, увидев шестилетнего Василия. "Телефончик не дадите?"- баском осведомился Василий и сильно покраснел,
вспомнив, что он в фиолетовом свитерке с желтым слоником - подарке бабушки к дню рождения. Девушка нервно хихикнула и прибавила шагу. "Девушка,
ну куда же вы??"- Василия вновь разобрала злость - "Вы не смотрите что я маленький, и пенис у меня 4 сантиметра, я вам такой кунилингус
забабахаю - будете несколько дней бурно оргазмировать при одном только воспоминании..." - кричал Василий вслед убегающей девушке...
От преследования его остановила дверь интернет-кафе. Выудив из кармана джинсов с изображением человека-паука пару смятых купюр- подарок дяди
Семена, Василий решительно зашел в помещение. "Детка, тебе в игровой зал?"- осведомилась блондинка за стойкой. "Детку ты у своего парня в
штанах найдешь"- процедил Василий и уверенно двинулся в вип-зал. Сев за стол, он с наслажданием вдохнул прокуренный, наполненный гулом
работающих компьютеров, воздух и аж зажмурился от удовольствия - ну все в точности как на его прежней работе. Правда не хватало штабеля пивных
банок под столом и крошек в клавиатуре- но и так было вполне даже ничего! А он и не понимал - какое это счастье - ковыряться отверткой в
компьютере, перебирать шлейфы в системнике, смотреть на мигающие огоньки роутеров. Пожалуй, он сейчас бы кончил от вида витой пары!!!
В ностальгической эйфории, Василий дернул мышкой и уверенно набрал в гугле "порно сиськи зачотные задницы". От обилия открывшихся ссылок у
Василия захватило дух и он стал увлеченно просматривать порно-ресурсы. За этим занятием его и застал админ клуба, который пришел на возгласы
неконтролировавшего себя от счастья Василия. Увидев, что выкрики "Ой, бля, какие сиськи! Ты тока посмотри какая задница...! Тема ебли
раскрыта!" исходят от шестилетнего ребенка, админ впал в легкий ахуй и завис в полуметре от Василия, который не отрываясь от просмотра порнухи
протянул ему деньги и сказал "Слышь, братан, сгоняй за пивом, а? В натуре - шесть лет пизды не видел, прикинь- такой срок отмотал ни за что!" К
охуевшему админу в его ахуе присоединились пару посетителей вип-зала, а Василий поняв, что палиццо по-черному, сказал "Ну...это..меня там мамка
ждет, пойду я - а то на мультики опоздаю",- бочком протиснулся в дверь и сиганул в ближайшие кусты.
А потом он сидел и полчаса тупо ревел в этих самых кустах, понимая, что выходов у него ровно два- либо жить в состоянии жесточайшей фрустрации
и дальше, подвергая свою детскую психику постоянным искушениям, либо пойти и ебнуццо током, дабы если не обрести вечный покой, то переродиться
в кого-нить типа хомячка, и жить неказистой хомячьей жизнью, набивая щеки семечками, вместо того, чтобы тайком по ночам дрочить на сиськи
Анечкиной мамы.
Придя домой, он лег спать в своей комнате, отчаянно жалея, что так и тяпнул в честь своего шестилетия водки!