47675
14
Церковь без роскоши: отец Александр, настоятель Свято-Параскевенского прихода
В станице Маныческой при местном храме откроется реабилитационный центр для детей-инвалидов
В последнее время словосочетание «Русская православная церковь» для многих приобрело негативный оттенок. Регулярно появляются новости о дорогих часах или яхте патриарха; о дорожно-транспортных происшествиях, виновниками которых становятся священнослужители на дорогих иномарках; о зданиях музеев и театров, которые якобы пытается «отобрать» церковь. В итоге поступки отдельных людей и единичные инциденты заслонили собой тот факт, что хорошие и честные священники в России есть и их, несмотря ни на что, большинство.
Один из таких живёт совсем недалеко от Ростова, в станице Маныческой Багаевского района. Здесь находится Свято-Параскевенский приход, который, несмотря на скромные размеры (всей паствы — тысяча человек, в основном пенсионеры) уже известен далеко за пределами области. Корреспондент donnews.ru побывал в гостях у местного настоятеля отца Александра, чтобы узнать, чем на самом деле занимаются рядовые служители Русской православной церкви.
При царе Свято-Параскевенский приход был знаменит своим храмом — самым высоким среди сельских приходов на донской земле. Теперь всё чаще говорят об открытом здесь в 2006 году уникальном детском приюте.
— Когда мы с матушкой сюда приехали, тут была свалка. Тридцать «Камазов» мусора вывезли, — говорит отец Александр.
Перед нами чистая, аккуратно выложенная плиткой площадка, ухоженные деревья и клумбы. Сразу за воротами — маленький старый синий домик.
— В нём и жили, как приехали. Вот, за 15 лет построили {показывает вокруг — donnews.ru}, добрые люди помогают. С протянутой рукой, правда, хожу. По всему Ростову, по всем предприятиям... Где-то выгонят, где-то и обматюкают, — улыбается отец Александр.
В последнее время словосочетание «Русская православная церковь» для многих приобрело негативный оттенок. Регулярно появляются новости о дорогих часах или яхте патриарха; о дорожно-транспортных происшествиях, виновниками которых становятся священнослужители на дорогих иномарках; о зданиях музеев и театров, которые якобы пытается «отобрать» церковь. В итоге поступки отдельных людей и единичные инциденты заслонили собой тот факт, что хорошие и честные священники в России есть и их, несмотря ни на что, большинство.
Один из таких живёт совсем недалеко от Ростова, в станице Маныческой Багаевского района. Здесь находится Свято-Параскевенский приход, который, несмотря на скромные размеры (всей паствы — тысяча человек, в основном пенсионеры) уже известен далеко за пределами области. Корреспондент donnews.ru побывал в гостях у местного настоятеля отца Александра, чтобы узнать, чем на самом деле занимаются рядовые служители Русской православной церкви.
При царе Свято-Параскевенский приход был знаменит своим храмом — самым высоким среди сельских приходов на донской земле. Теперь всё чаще говорят об открытом здесь в 2006 году уникальном детском приюте.
— Когда мы с матушкой сюда приехали, тут была свалка. Тридцать «Камазов» мусора вывезли, — говорит отец Александр.
Перед нами чистая, аккуратно выложенная плиткой площадка, ухоженные деревья и клумбы. Сразу за воротами — маленький старый синий домик.
— В нём и жили, как приехали. Вот, за 15 лет построили {показывает вокруг — donnews.ru}, добрые люди помогают. С протянутой рукой, правда, хожу. По всему Ростову, по всем предприятиям... Где-то выгонят, где-то и обматюкают, — улыбается отец Александр.
×
Первым на территории Свято-Параскевенского прихода появился детский летний лагерь. Ребята, у родителей которых не было денег на обычный лагерь, приезжали именно сюда. Речка, походы, песни у костра….
— Потом звонили люди, говорили: ну возьмите с улицы, на лето хотя бы, мама — алкоголичка... Документы оформляли, и я под свою ответственность брал детишек. А потом приходил учебный год, а за детьми никто не приезжал. И решили этих ребят, к которым за лето уже привыкли, оставить возле себя, уж коли родители не беспокоятся. У органов опеки всё узнали и, не лишая родителей родительских прав, взяли детей. Оформили в школу и начали с матушкой воспитывать.
Сейчас в приходе живут семнадцать детей. К 1 сентября через органы опеки прибудет ещё шесть.
В уютном трёхэтажном доме первые два этажа — жилые. В каждой комнате двухъярусные деревянные кровати, шкаф для одежды, несколько стульев и тумбочки с книгами. Везде чистота, порядок и аскетизм. На последнем этаже — небольшая библиотека, учебный класс, несколько не подключённых к интернету компьютеров, проектор и видеотека из отечественных мультфильмов и фильмов.
— Потом звонили люди, говорили: ну возьмите с улицы, на лето хотя бы, мама — алкоголичка... Документы оформляли, и я под свою ответственность брал детишек. А потом приходил учебный год, а за детьми никто не приезжал. И решили этих ребят, к которым за лето уже привыкли, оставить возле себя, уж коли родители не беспокоятся. У органов опеки всё узнали и, не лишая родителей родительских прав, взяли детей. Оформили в школу и начали с матушкой воспитывать.
Сейчас в приходе живут семнадцать детей. К 1 сентября через органы опеки прибудет ещё шесть.
В уютном трёхэтажном доме первые два этажа — жилые. В каждой комнате двухъярусные деревянные кровати, шкаф для одежды, несколько стульев и тумбочки с книгами. Везде чистота, порядок и аскетизм. На последнем этаже — небольшая библиотека, учебный класс, несколько не подключённых к интернету компьютеров, проектор и видеотека из отечественных мультфильмов и фильмов.
Однако приютом решили не ограничиваться. Сейчас в Свято-Параскевенском приходе достраивается двухэтажное здание, в котором с сентября заработает реабилитационный центр для детей-инвалидов и их мам.
На первом этаже — большой зал-столовая, кухня, подсобные помещения. Здесь идут строительные и отделочные работы. На одной из колонн — образ Спасителя с агнцем на шее. На втором этаже — жилые комнаты. Есть обои, двери и кем-то подаренные стулья, пока не расставленные. Среди благодетелей — как хорошо известные ростовские бизнесмены, так и небольшие скромные предприятия, помогающие себе в убыток. В подвале обширный погреб для продуктов. Стройка идёт больше двух лет, но в сентябре центр уже планируют открыть.
— Этот корпус будет служить не только для детского приюта, который действует в приходе с 2006 года. Здесь мы будем заниматься социализацией и реабилитацией деток-инвалидов. У нас много программ. В Москве только планируют, а мы с сентября уже запускаем. В Ростове все подобные центры закрыты.
За медицинское сопровождение детей согласились взяться в шахтинском реабилитационном центре «Добродея», присылая сюда своих специалистов. Не так давно появилась у прихода и своя конюшня. Её передали вместе с десятью лошадьми, «чтобы социализировать детей, у которых поражена центральная нервная система». По научному — иппотерапия.
— Большинство деток-инвалидов оказываются в интернатах и детских домах. С трудным ребёнком человек без помощи эмоционально быстро сгорает. Папочка уходит, мамочка отказывается. Я не поклонник Запада или что-то такое, но, к сожалению, культура отношения к таким деткам у нас пока плохая.
По задумке, мамы здесь будут жить вместе со своими детьми. Здесь же с ними будут работать психологи и другие специалисты. Для начала, продолжает отец Александр, принимать гостей будут на неделю, по 15 детей с мамами. Уже выстроилась очередь. Проживание, лечение, услуги специалистов — всё полностью на благотворительных началах, то есть бесплатно.
— Наша главная задача — мотивировать родителей, сохранить материнство, семью и семейные ценности. Потому что какие бы условия ни создали, лучше всего ребёнку дома, с родителями. Когда человек воцерковлён, верит в Бога, он совсем по-другому смотрит на проблемы, на жизнь. И со всем справляется.
— Большинство деток-инвалидов оказываются в интернатах и детских домах. С трудным ребёнком человек без помощи эмоционально быстро сгорает. Папочка уходит, мамочка отказывается. Я не поклонник Запада или что-то такое, но, к сожалению, культура отношения к таким деткам у нас пока плохая.
По задумке, мамы здесь будут жить вместе со своими детьми. Здесь же с ними будут работать психологи и другие специалисты. Для начала, продолжает отец Александр, принимать гостей будут на неделю, по 15 детей с мамами. Уже выстроилась очередь. Проживание, лечение, услуги специалистов — всё полностью на благотворительных началах, то есть бесплатно.
— Наша главная задача — мотивировать родителей, сохранить материнство, семью и семейные ценности. Потому что какие бы условия ни создали, лучше всего ребёнку дома, с родителями. Когда человек воцерковлён, верит в Бога, он совсем по-другому смотрит на проблемы, на жизнь. И со всем справляется.
Храм святой великомученицы Параскевы Пятницы от остальных зданий прихода отделяет большое поле. Здесь на протяжении нескольких лет ежегодно проходят два крупных фестиваля — «Свежий ветер» и «Дети солнца». Первый — это школа выживания, обучение оказанию первой помощи, дискуссии за круглым столом, мастер-классы от МЧС и ДПЧС Ростовской области, показательные выступления правоохранителей и спасателей, выступления артистов, костры и печёная картошка. Второй — для детей с ограниченными возможностями.
— Один на скрипке играет, второй на гитаре, третий — рисует. То есть ребёнку, который, например, занимается изобразительным искусством, мы дарим краски, альбом и говорим, что на следующий год у него здесь будет персональная выставка. Или концерт. Мотивируем.
Проводить фестиваль помогают волонтёры, добровольцы и специалисты по работе с такими детьми. Ежегодно в нём принимают участие до 150 детей с ограниченными возможностями.
Сам храм, под стенами которого проходят все эти мероприятия, был заложен в 1887 году, освящён — в 1904. Когда 15 лет назад отца Александра после семинарии отправили сюда служить, тут были только руины.
Проводить фестиваль помогают волонтёры, добровольцы и специалисты по работе с такими детьми. Ежегодно в нём принимают участие до 150 детей с ограниченными возможностями.
Сам храм, под стенами которого проходят все эти мероприятия, был заложен в 1887 году, освящён — в 1904. Когда 15 лет назад отца Александра после семинарии отправили сюда служить, тут были только руины.
— В войну и советское время он был полностью разрушен, растаскивали на кирпичи. На оставшемся висела надпись «Туалет». Пришли, сняли её и начали служить. Теперь с Божьей помощью поднимаем храм. Недавно у нашего красавца появился голос — двухтонный колокол повесили. Человек пожертвовал, — рассказывает отец Александр.
Завершив экскурсию, он приглашает на обед и беседу. Журналист donnews.ru расспросил отца Александра о жизни, вере и месте церкви в обществе.
Про закон о защите чувств верующих:
— А что за закон такой? Я деревенский батюшка, занимаюсь благотворительностью, дарю любовь. Мне некогда о таком думать, у меня голова болит за то, чтобы всех накормить каждый день.
Про церковь, дорогие часы и машины:
— Нельзя по отдельным личностям судить церковь Христову. Вот увидели батюшку на хорошей машине. Может, это один из тысячи. А у людей сразу иллюзия, что у всех так. Что было бы, если б судили об обществе Христа только по Иуде? Можем проехать по нашим хуторам и станицам, я покажу батюшек, которые огород сажают, свиней растят, чтобы хоть как-то семью прокормить. У некоторых на туфли новые денег нет, не то что на машину. Что-то хорошее — оно ведь неинтересно увидеть.
— Каждый человек страдает пороками и страстями, и мы начинаем судить по своим порокам и страстям. Чистому всё чисто. Сколько церковь добрых дел делает? Сколько жизней от абортов спасено? Сколько реабилитационных центров бесплатных открыто? Сколько нищих накормлено? Никто этого не замечает. Надо в глубину смотреть, нельзя так поверхностно судить, нельзя судить о церкви по состоянию общества. Но даже оскорбления её не порочат. С испытаниями церковь только крепче становится, так всегда было. Если всматриваться в жизнь и деятельность Русской православной церкви, то вы увидите такое количество любви, сострадания и добрых дел, какое не увидите ни в одном другом обществе. Ни в одной наркологии не возьмут ребёнка, когда мать проплакала все слёзы, когда из дома всё вынесено, куча кредитов, и ребёнок уже лежит подыхает под забором. Тут уже мать молится: «Господи, скорее забери…» Кто к этим детям подходит? Русская православная церковь. Этого никто не замечает.
— Мы отвыкли радоваться за другого человека. Если у другого что-то получается, у нас начинается зависть. Прежде чем осуждать какого-то человека, нужно хотя бы десятую часть сделать того добра, что сделал он. Не для себя, а для близких, даже для чужих людей.
— Каждый человек страдает пороками и страстями, и мы начинаем судить по своим порокам и страстям. Чистому всё чисто. Сколько церковь добрых дел делает? Сколько жизней от абортов спасено? Сколько реабилитационных центров бесплатных открыто? Сколько нищих накормлено? Никто этого не замечает. Надо в глубину смотреть, нельзя так поверхностно судить, нельзя судить о церкви по состоянию общества. Но даже оскорбления её не порочат. С испытаниями церковь только крепче становится, так всегда было. Если всматриваться в жизнь и деятельность Русской православной церкви, то вы увидите такое количество любви, сострадания и добрых дел, какое не увидите ни в одном другом обществе. Ни в одной наркологии не возьмут ребёнка, когда мать проплакала все слёзы, когда из дома всё вынесено, куча кредитов, и ребёнок уже лежит подыхает под забором. Тут уже мать молится: «Господи, скорее забери…» Кто к этим детям подходит? Русская православная церковь. Этого никто не замечает.
— Мы отвыкли радоваться за другого человека. Если у другого что-то получается, у нас начинается зависть. Прежде чем осуждать какого-то человека, нужно хотя бы десятую часть сделать того добра, что сделал он. Не для себя, а для близких, даже для чужих людей.
Про жертвенность и истинную веру:
— Если ты только читаешь молитвы и Священное писание, нельзя говорить, что ты верующий человек. Искренняя вера начинается, когда, например, ты хочешь Богу помолиться, дома перед иконочкой встал, молитвослов открыл, только сказал: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа…» — а тебя супруга хлопает по плечу и говорит: «Дорогой, вынеси мусор, сходи за молоком, ребёнку купи питание». И ты со смирением закрываешь молитвослов и идёшь выносить мусор и покупать молоко. Вот с этого момента начинается твоя христианская жизнь.
— Верующий человек не должен замыкаться в чтении книг и писания. Некоторые люди думают: прочту сто раз Псалтырь или Евангелие — и всё, спасён. С открытым Евангелием и зажжённой свечой можно пройти мимо Царствия небесного и Христа в своей жизни не увидеть. Это надо осознавать. Вера без дел мертва есть. И жертва — это не когда пришёл и дал что-то, это когда сердце своё полагаешь во благо, когда от себя что-то отрываешь. А у нас привыкли майку надеть, флажками помахать и всё. Отходить надо от этого.
— Если ты верующий человек, то твоя жизнь должна быть сопряжена в первую очередь с жертвенностью. Какую жертву может сделать человек Богу? Жертва-то разная бывает. Некоторые приезжают, привозят сиротам конфеты и считают, что жертва совершена. Некоторые проходят мимо нищих, дают 10 рублей и забывают. Жертва? Откупаемся. Жертва — это когда трудно. Жизнь христианина должна быть сопряжена с трудностями, с титанической работой. Мы привыкли искусственно жить. Искусственные роды, гражданские браки, искусственные отношения, договоры, всё на искусственном, на деньгах, на коррупции. А любви нету. Меня тошнит от этого искусственного отношения друг к другу. Потому я и занялся приютом.
Жертва — это когда ты дал, и тебе немного жалко, когда ты сделал и пришёл без ног, без рук. Вот это жертва. Одно дело конфетку ребёнку дать, другое — взять бомжа и вычесать из его головы вшей.
— Верующий человек не должен замыкаться в чтении книг и писания. Некоторые люди думают: прочту сто раз Псалтырь или Евангелие — и всё, спасён. С открытым Евангелием и зажжённой свечой можно пройти мимо Царствия небесного и Христа в своей жизни не увидеть. Это надо осознавать. Вера без дел мертва есть. И жертва — это не когда пришёл и дал что-то, это когда сердце своё полагаешь во благо, когда от себя что-то отрываешь. А у нас привыкли майку надеть, флажками помахать и всё. Отходить надо от этого.
— Если ты верующий человек, то твоя жизнь должна быть сопряжена в первую очередь с жертвенностью. Какую жертву может сделать человек Богу? Жертва-то разная бывает. Некоторые приезжают, привозят сиротам конфеты и считают, что жертва совершена. Некоторые проходят мимо нищих, дают 10 рублей и забывают. Жертва? Откупаемся. Жертва — это когда трудно. Жизнь христианина должна быть сопряжена с трудностями, с титанической работой. Мы привыкли искусственно жить. Искусственные роды, гражданские браки, искусственные отношения, договоры, всё на искусственном, на деньгах, на коррупции. А любви нету. Меня тошнит от этого искусственного отношения друг к другу. Потому я и занялся приютом.
Жертва — это когда ты дал, и тебе немного жалко, когда ты сделал и пришёл без ног, без рук. Вот это жертва. Одно дело конфетку ребёнку дать, другое — взять бомжа и вычесать из его головы вшей.
Про современное образование:
— Почему сейчас все программы детских домов хромают? Потому что воспитывают чувство потребительства. Человек готов принимать, а отдавать — нет. Поэтому мы нашли выход — приучаем к труду и милосердию. Если ребёнок хочет поступить в вуз и есть талант, мы помогаем. Если не тянет, то мы стараемся, чтобы он получил элементарную профессию — сварщика, слесаря. Если ребёнок привык работать, умеет хозяйство вести, то в любую деревню придёт и не пропадёт, выживет. А там и новая семья, здоровая, сохранённая. Всё ведь с малого начинается. Сохранил семью, сохранил улицу, сохранил деревню, сохранил город. Детей то можно взять, но если не заниматься родителями, то они и дальше будут продолжать аморальный образ жизни. Нам нужно спасти семью, сохранить ребёнка в семье. Это главная задача.
Про «трудных» детей:
— Легче всего вылечить болезнь, гораздо труднее — страсти воспалённые. Эти детки перевидели столько, что у них страсти воспалённые. Иногда с ребёнком приходится разговаривать как со взрослым человеком, потому что он такое перевидел, что родители вытворяли на его глазах. И уходит очень много времени, чтобы он снова глазами ребёнка смотрел на мир. Для меня радость, когда они снова берут в руки игрушки. Значит, детство возвращается. Здесь всё надо решать любовью.
— Это большое, доброе дело, которое здесь делается, это не моя заслуга. Это заслуга добрых людей, которые встали со мной в один ряд и идут этим терновым путём. Истинную радость доставляет, когда привозят тебе волчонка такого, и ты через некоторое время видишь, что ребёнок уже не ворует, не матерится. Понимаешь, что цель достигнута.
— Это большое, доброе дело, которое здесь делается, это не моя заслуга. Это заслуга добрых людей, которые встали со мной в один ряд и идут этим терновым путём. Истинную радость доставляет, когда привозят тебе волчонка такого, и ты через некоторое время видишь, что ребёнок уже не ворует, не матерится. Понимаешь, что цель достигнута.
Про грехи:
— Самое главное — научить человека видеть свои грехи. Потому что когда человек не видит своей повреждённости, он и продолжает так жить. Проблема страстей всегда существовала, церковью за две тысячи лет всё по полочкам разложено. Творишь то-то и то-то — будет с тобой то-то и то-то. Никакая психология не изложена так популярно и доступно, как нравственное богословие. Церковь говорит: «Возьми в руки, почитай!» А он отвечает: «Да что вы мне навязываете!» Начинаешь говорить об аде и рае, а он: «Да что ты мне рассказываешь!» Хочешь сказать: «Послушай, подойди к зеркалу, посмотри на рожу свою. Грустная она. Тебя же всё раздражает. Мухи, комары, солнце, дождь, сёстры, братья, родители, Путин, Обама. Дорогой, ты уже в аду. А говоришь, что ада нет». Смотришь на людей — нету радости в них.
Обед закончен. Выходим из столовой и начинаем прощаться. На веранде как раз обедают дети. Предлагаем сфотографировать их вместе с отцом Александром, и те с радостью соглашаются. Снимки сделаны, и дети возвращаются за стол. За исключением одного мальчика, который продолжает обнимать отца Александра.
Обед закончен. Выходим из столовой и начинаем прощаться. На веранде как раз обедают дети. Предлагаем сфотографировать их вместе с отцом Александром, и те с радостью соглашаются. Снимки сделаны, и дети возвращаются за стол. За исключением одного мальчика, который продолжает обнимать отца Александра.
— Когда привезли его, все уже рукой махнули, — улыбается священник и гладит паренька по волосам. — Ни школа, ни опека — никто не мог с ним справиться. Натуральный волчонок. Сейчас первый претендент служить при алтаре.
(c) Сергей Деркачёв
(c) Сергей Деркачёв
Источник:
Ссылки по теме:
- ДТП с участием священника в Кургане
- Во что мы верим
- 25 пар, которые вернут вам веру в любовь
- Космонавты сейчас не в моде. Современные дети хотят быть батюшками
- 10 самых нерелигиозных стран в мире
Новости партнёров
реклама
вот эти слова вообще шикарны, не надо делать жертву богу, надо помогать людям, бескорыстно. откуда знать этому доброму человеку что отдав 10 рублей я откупаюсь а не жертвую??? сколько рублей он будет считать жертвой? 100? 1000? 5000? я далек от христианства, более того, я даже свою религию до конца не знаю, я знаю одно, жить надо по совести, жить надо так чтобы ни один другой человек не сказал про тебя плохо, НЕ РЕЛИГИЯ ДЕЛАЕТ ИЗ НАС ЛЮДЕЙ, а способность учиться и совершенствоваться. я не знаю ни каких молитв, я не знаю большинство законов своей религии, но я верю в бога, по своему, никому не показывая
Ну это конечно не то что сложно, не выполнимо. Был бы человек, наговорят и на клевещут мало не покажется.
Вот это прям вообще сильно, заставляет задуматься...
©протоиерей о. Димитрий Смирнов
А вообще то он просто большой.
И у него "Судзуки":)
... И вдруг окажется, что жизнь
Имеет главное значенье.
А мы над пропастью во ржи
Сражались с собственною тенью...
Когда окончится война,
Единой верой в милосердье,
Любовь останется одна
Для всех религией последней.
И век из века без любви
На этой маленькой планете
Мы были вовсе не враги,
А просто брошенные дети.
(Трофимов С.)
Поворот налево при открытой двери вообще бесполезно выполнить))
Это система.
И те же адвентисты делали для детей какие то приюты, и кришнаиты, были люди и была гниль, которая набивала себе карман, и есть.
И вопрос то в другом, отделять эту гниль, гнать ее, так как она позорит профессию, идею, веру. Вот в чем вопрос.
Полицейские, врачи, министры, учителя, священники, депутаты,судьи да блин любая профессия, должность должна с позором выгонять тех, кто ее позорит. А этого нет, просто не существует, человек гребет под себя все, превращаясь в чмо, он думает что все это дает ему что то, да ничего не дает.
Я верю в науку, человечество, в разум, и я тоже думаю, что есть душа, и человека чистого душой видно, с ним приятно общаться, ему легко и пожелания таким людям самые лучшие.
А негодяев.... Да похеру на них, пусть все сдохнут в адских муках
А так грустно все это - с улыбкой в каменный век ...
Сам видел как патриарх Афинский приехал на машине старше меня (что-то типа ниссан максимы), потому что для него роскошь не важна. В церковь можно заходить как хочешь - хочешь в шортах, хочешь в штанах, женщины заходят как хотят (хотя совсем неприлично одетыми - не зайдут), дети бегают внутри. Все веселятся, совсем мелкие дети иногда дергают патриарха за рясу во время служения и это воспринимается нормально, никто не прогоняет. У нас бы такое прокатило?
Изначально вера в Россию пришла из Греции, почему же так отличается?
Давно есть задумка создать "Школу коммунаров", а лучше сеть школ, но никак:
- то государство говорит, что нужно верить, а не физику изучать
- что налоги плати, только вера не облагается, а за науку - плати
- подпиши бумагу, что не против, что земля плоская
итд
ps. получилось плоско и не смешно. но ведь... эх..