47675
14
Церковь без роскоши: отец Александр, настоятель Свято-Параскевенского прихода
В станице Маныческой при местном храме откроется реабилитационный центр для детей-инвалидов
В последнее время словосочетание «Русская православная церковь» для многих приобрело негативный оттенок. Регулярно появляются новости о дорогих часах или яхте патриарха; о дорожно-транспортных происшествиях, виновниками которых становятся священнослужители на дорогих иномарках; о зданиях музеев и театров, которые якобы пытается «отобрать» церковь. В итоге поступки отдельных людей и единичные инциденты заслонили собой тот факт, что хорошие и честные священники в России есть и их, несмотря ни на что, большинство.
Один из таких живёт совсем недалеко от Ростова, в станице Маныческой Багаевского района. Здесь находится Свято-Параскевенский приход, который, несмотря на скромные размеры (всей паствы — тысяча человек, в основном пенсионеры) уже известен далеко за пределами области. Корреспондент donnews.ru побывал в гостях у местного настоятеля отца Александра, чтобы узнать, чем на самом деле занимаются рядовые служители Русской православной церкви.
При царе Свято-Параскевенский приход был знаменит своим храмом — самым высоким среди сельских приходов на донской земле. Теперь всё чаще говорят об открытом здесь в 2006 году уникальном детском приюте.
— Когда мы с матушкой сюда приехали, тут была свалка. Тридцать «Камазов» мусора вывезли, — говорит отец Александр.
Перед нами чистая, аккуратно выложенная плиткой площадка, ухоженные деревья и клумбы. Сразу за воротами — маленький старый синий домик.
— В нём и жили, как приехали. Вот, за 15 лет построили {показывает вокруг — donnews.ru}, добрые люди помогают. С протянутой рукой, правда, хожу. По всему Ростову, по всем предприятиям... Где-то выгонят, где-то и обматюкают, — улыбается отец Александр.
В последнее время словосочетание «Русская православная церковь» для многих приобрело негативный оттенок. Регулярно появляются новости о дорогих часах или яхте патриарха; о дорожно-транспортных происшествиях, виновниками которых становятся священнослужители на дорогих иномарках; о зданиях музеев и театров, которые якобы пытается «отобрать» церковь. В итоге поступки отдельных людей и единичные инциденты заслонили собой тот факт, что хорошие и честные священники в России есть и их, несмотря ни на что, большинство.
Один из таких живёт совсем недалеко от Ростова, в станице Маныческой Багаевского района. Здесь находится Свято-Параскевенский приход, который, несмотря на скромные размеры (всей паствы — тысяча человек, в основном пенсионеры) уже известен далеко за пределами области. Корреспондент donnews.ru побывал в гостях у местного настоятеля отца Александра, чтобы узнать, чем на самом деле занимаются рядовые служители Русской православной церкви.
При царе Свято-Параскевенский приход был знаменит своим храмом — самым высоким среди сельских приходов на донской земле. Теперь всё чаще говорят об открытом здесь в 2006 году уникальном детском приюте.
— Когда мы с матушкой сюда приехали, тут была свалка. Тридцать «Камазов» мусора вывезли, — говорит отец Александр.
Перед нами чистая, аккуратно выложенная плиткой площадка, ухоженные деревья и клумбы. Сразу за воротами — маленький старый синий домик.
— В нём и жили, как приехали. Вот, за 15 лет построили {показывает вокруг — donnews.ru}, добрые люди помогают. С протянутой рукой, правда, хожу. По всему Ростову, по всем предприятиям... Где-то выгонят, где-то и обматюкают, — улыбается отец Александр.
×
Первым на территории Свято-Параскевенского прихода появился детский летний лагерь. Ребята, у родителей которых не было денег на обычный лагерь, приезжали именно сюда. Речка, походы, песни у костра….
— Потом звонили люди, говорили: ну возьмите с улицы, на лето хотя бы, мама — алкоголичка... Документы оформляли, и я под свою ответственность брал детишек. А потом приходил учебный год, а за детьми никто не приезжал. И решили этих ребят, к которым за лето уже привыкли, оставить возле себя, уж коли родители не беспокоятся. У органов опеки всё узнали и, не лишая родителей родительских прав, взяли детей. Оформили в школу и начали с матушкой воспитывать.
Сейчас в приходе живут семнадцать детей. К 1 сентября через органы опеки прибудет ещё шесть.
В уютном трёхэтажном доме первые два этажа — жилые. В каждой комнате двухъярусные деревянные кровати, шкаф для одежды, несколько стульев и тумбочки с книгами. Везде чистота, порядок и аскетизм. На последнем этаже — небольшая библиотека, учебный класс, несколько не подключённых к интернету компьютеров, проектор и видеотека из отечественных мультфильмов и фильмов.
— Потом звонили люди, говорили: ну возьмите с улицы, на лето хотя бы, мама — алкоголичка... Документы оформляли, и я под свою ответственность брал детишек. А потом приходил учебный год, а за детьми никто не приезжал. И решили этих ребят, к которым за лето уже привыкли, оставить возле себя, уж коли родители не беспокоятся. У органов опеки всё узнали и, не лишая родителей родительских прав, взяли детей. Оформили в школу и начали с матушкой воспитывать.
Сейчас в приходе живут семнадцать детей. К 1 сентября через органы опеки прибудет ещё шесть.
В уютном трёхэтажном доме первые два этажа — жилые. В каждой комнате двухъярусные деревянные кровати, шкаф для одежды, несколько стульев и тумбочки с книгами. Везде чистота, порядок и аскетизм. На последнем этаже — небольшая библиотека, учебный класс, несколько не подключённых к интернету компьютеров, проектор и видеотека из отечественных мультфильмов и фильмов.
Однако приютом решили не ограничиваться. Сейчас в Свято-Параскевенском приходе достраивается двухэтажное здание, в котором с сентября заработает реабилитационный центр для детей-инвалидов и их мам.
На первом этаже — большой зал-столовая, кухня, подсобные помещения. Здесь идут строительные и отделочные работы. На одной из колонн — образ Спасителя с агнцем на шее. На втором этаже — жилые комнаты. Есть обои, двери и кем-то подаренные стулья, пока не расставленные. Среди благодетелей — как хорошо известные ростовские бизнесмены, так и небольшие скромные предприятия, помогающие себе в убыток. В подвале обширный погреб для продуктов. Стройка идёт больше двух лет, но в сентябре центр уже планируют открыть.
— Этот корпус будет служить не только для детского приюта, который действует в приходе с 2006 года. Здесь мы будем заниматься социализацией и реабилитацией деток-инвалидов. У нас много программ. В Москве только планируют, а мы с сентября уже запускаем. В Ростове все подобные центры закрыты.
За медицинское сопровождение детей согласились взяться в шахтинском реабилитационном центре «Добродея», присылая сюда своих специалистов. Не так давно появилась у прихода и своя конюшня. Её передали вместе с десятью лошадьми, «чтобы социализировать детей, у которых поражена центральная нервная система». По научному — иппотерапия.
— Большинство деток-инвалидов оказываются в интернатах и детских домах. С трудным ребёнком человек без помощи эмоционально быстро сгорает. Папочка уходит, мамочка отказывается. Я не поклонник Запада или что-то такое, но, к сожалению, культура отношения к таким деткам у нас пока плохая.
По задумке, мамы здесь будут жить вместе со своими детьми. Здесь же с ними будут работать психологи и другие специалисты. Для начала, продолжает отец Александр, принимать гостей будут на неделю, по 15 детей с мамами. Уже выстроилась очередь. Проживание, лечение, услуги специалистов — всё полностью на благотворительных началах, то есть бесплатно.
— Наша главная задача — мотивировать родителей, сохранить материнство, семью и семейные ценности. Потому что какие бы условия ни создали, лучше всего ребёнку дома, с родителями. Когда человек воцерковлён, верит в Бога, он совсем по-другому смотрит на проблемы, на жизнь. И со всем справляется.
— Большинство деток-инвалидов оказываются в интернатах и детских домах. С трудным ребёнком человек без помощи эмоционально быстро сгорает. Папочка уходит, мамочка отказывается. Я не поклонник Запада или что-то такое, но, к сожалению, культура отношения к таким деткам у нас пока плохая.
По задумке, мамы здесь будут жить вместе со своими детьми. Здесь же с ними будут работать психологи и другие специалисты. Для начала, продолжает отец Александр, принимать гостей будут на неделю, по 15 детей с мамами. Уже выстроилась очередь. Проживание, лечение, услуги специалистов — всё полностью на благотворительных началах, то есть бесплатно.
— Наша главная задача — мотивировать родителей, сохранить материнство, семью и семейные ценности. Потому что какие бы условия ни создали, лучше всего ребёнку дома, с родителями. Когда человек воцерковлён, верит в Бога, он совсем по-другому смотрит на проблемы, на жизнь. И со всем справляется.
Храм святой великомученицы Параскевы Пятницы от остальных зданий прихода отделяет большое поле. Здесь на протяжении нескольких лет ежегодно проходят два крупных фестиваля — «Свежий ветер» и «Дети солнца». Первый — это школа выживания, обучение оказанию первой помощи, дискуссии за круглым столом, мастер-классы от МЧС и ДПЧС Ростовской области, показательные выступления правоохранителей и спасателей, выступления артистов, костры и печёная картошка. Второй — для детей с ограниченными возможностями.
— Один на скрипке играет, второй на гитаре, третий — рисует. То есть ребёнку, который, например, занимается изобразительным искусством, мы дарим краски, альбом и говорим, что на следующий год у него здесь будет персональная выставка. Или концерт. Мотивируем.
Проводить фестиваль помогают волонтёры, добровольцы и специалисты по работе с такими детьми. Ежегодно в нём принимают участие до 150 детей с ограниченными возможностями.
Сам храм, под стенами которого проходят все эти мероприятия, был заложен в 1887 году, освящён — в 1904. Когда 15 лет назад отца Александра после семинарии отправили сюда служить, тут были только руины.
Проводить фестиваль помогают волонтёры, добровольцы и специалисты по работе с такими детьми. Ежегодно в нём принимают участие до 150 детей с ограниченными возможностями.
Сам храм, под стенами которого проходят все эти мероприятия, был заложен в 1887 году, освящён — в 1904. Когда 15 лет назад отца Александра после семинарии отправили сюда служить, тут были только руины.
— В войну и советское время он был полностью разрушен, растаскивали на кирпичи. На оставшемся висела надпись «Туалет». Пришли, сняли её и начали служить. Теперь с Божьей помощью поднимаем храм. Недавно у нашего красавца появился голос — двухтонный колокол повесили. Человек пожертвовал, — рассказывает отец Александр.
Завершив экскурсию, он приглашает на обед и беседу. Журналист donnews.ru расспросил отца Александра о жизни, вере и месте церкви в обществе.
Про закон о защите чувств верующих:
— А что за закон такой? Я деревенский батюшка, занимаюсь благотворительностью, дарю любовь. Мне некогда о таком думать, у меня голова болит за то, чтобы всех накормить каждый день.
Про церковь, дорогие часы и машины:
— Нельзя по отдельным личностям судить церковь Христову. Вот увидели батюшку на хорошей машине. Может, это один из тысячи. А у людей сразу иллюзия, что у всех так. Что было бы, если б судили об обществе Христа только по Иуде? Можем проехать по нашим хуторам и станицам, я покажу батюшек, которые огород сажают, свиней растят, чтобы хоть как-то семью прокормить. У некоторых на туфли новые денег нет, не то что на машину. Что-то хорошее — оно ведь неинтересно увидеть.
— Каждый человек страдает пороками и страстями, и мы начинаем судить по своим порокам и страстям. Чистому всё чисто. Сколько церковь добрых дел делает? Сколько жизней от абортов спасено? Сколько реабилитационных центров бесплатных открыто? Сколько нищих накормлено? Никто этого не замечает. Надо в глубину смотреть, нельзя так поверхностно судить, нельзя судить о церкви по состоянию общества. Но даже оскорбления её не порочат. С испытаниями церковь только крепче становится, так всегда было. Если всматриваться в жизнь и деятельность Русской православной церкви, то вы увидите такое количество любви, сострадания и добрых дел, какое не увидите ни в одном другом обществе. Ни в одной наркологии не возьмут ребёнка, когда мать проплакала все слёзы, когда из дома всё вынесено, куча кредитов, и ребёнок уже лежит подыхает под забором. Тут уже мать молится: «Господи, скорее забери…» Кто к этим детям подходит? Русская православная церковь. Этого никто не замечает.
— Мы отвыкли радоваться за другого человека. Если у другого что-то получается, у нас начинается зависть. Прежде чем осуждать какого-то человека, нужно хотя бы десятую часть сделать того добра, что сделал он. Не для себя, а для близких, даже для чужих людей.
— Каждый человек страдает пороками и страстями, и мы начинаем судить по своим порокам и страстям. Чистому всё чисто. Сколько церковь добрых дел делает? Сколько жизней от абортов спасено? Сколько реабилитационных центров бесплатных открыто? Сколько нищих накормлено? Никто этого не замечает. Надо в глубину смотреть, нельзя так поверхностно судить, нельзя судить о церкви по состоянию общества. Но даже оскорбления её не порочат. С испытаниями церковь только крепче становится, так всегда было. Если всматриваться в жизнь и деятельность Русской православной церкви, то вы увидите такое количество любви, сострадания и добрых дел, какое не увидите ни в одном другом обществе. Ни в одной наркологии не возьмут ребёнка, когда мать проплакала все слёзы, когда из дома всё вынесено, куча кредитов, и ребёнок уже лежит подыхает под забором. Тут уже мать молится: «Господи, скорее забери…» Кто к этим детям подходит? Русская православная церковь. Этого никто не замечает.
— Мы отвыкли радоваться за другого человека. Если у другого что-то получается, у нас начинается зависть. Прежде чем осуждать какого-то человека, нужно хотя бы десятую часть сделать того добра, что сделал он. Не для себя, а для близких, даже для чужих людей.
Про жертвенность и истинную веру:
— Если ты только читаешь молитвы и Священное писание, нельзя говорить, что ты верующий человек. Искренняя вера начинается, когда, например, ты хочешь Богу помолиться, дома перед иконочкой встал, молитвослов открыл, только сказал: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа…» — а тебя супруга хлопает по плечу и говорит: «Дорогой, вынеси мусор, сходи за молоком, ребёнку купи питание». И ты со смирением закрываешь молитвослов и идёшь выносить мусор и покупать молоко. Вот с этого момента начинается твоя христианская жизнь.
— Верующий человек не должен замыкаться в чтении книг и писания. Некоторые люди думают: прочту сто раз Псалтырь или Евангелие — и всё, спасён. С открытым Евангелием и зажжённой свечой можно пройти мимо Царствия небесного и Христа в своей жизни не увидеть. Это надо осознавать. Вера без дел мертва есть. И жертва — это не когда пришёл и дал что-то, это когда сердце своё полагаешь во благо, когда от себя что-то отрываешь. А у нас привыкли майку надеть, флажками помахать и всё. Отходить надо от этого.
— Если ты верующий человек, то твоя жизнь должна быть сопряжена в первую очередь с жертвенностью. Какую жертву может сделать человек Богу? Жертва-то разная бывает. Некоторые приезжают, привозят сиротам конфеты и считают, что жертва совершена. Некоторые проходят мимо нищих, дают 10 рублей и забывают. Жертва? Откупаемся. Жертва — это когда трудно. Жизнь христианина должна быть сопряжена с трудностями, с титанической работой. Мы привыкли искусственно жить. Искусственные роды, гражданские браки, искусственные отношения, договоры, всё на искусственном, на деньгах, на коррупции. А любви нету. Меня тошнит от этого искусственного отношения друг к другу. Потому я и занялся приютом.
Жертва — это когда ты дал, и тебе немного жалко, когда ты сделал и пришёл без ног, без рук. Вот это жертва. Одно дело конфетку ребёнку дать, другое — взять бомжа и вычесать из его головы вшей.
— Верующий человек не должен замыкаться в чтении книг и писания. Некоторые люди думают: прочту сто раз Псалтырь или Евангелие — и всё, спасён. С открытым Евангелием и зажжённой свечой можно пройти мимо Царствия небесного и Христа в своей жизни не увидеть. Это надо осознавать. Вера без дел мертва есть. И жертва — это не когда пришёл и дал что-то, это когда сердце своё полагаешь во благо, когда от себя что-то отрываешь. А у нас привыкли майку надеть, флажками помахать и всё. Отходить надо от этого.
— Если ты верующий человек, то твоя жизнь должна быть сопряжена в первую очередь с жертвенностью. Какую жертву может сделать человек Богу? Жертва-то разная бывает. Некоторые приезжают, привозят сиротам конфеты и считают, что жертва совершена. Некоторые проходят мимо нищих, дают 10 рублей и забывают. Жертва? Откупаемся. Жертва — это когда трудно. Жизнь христианина должна быть сопряжена с трудностями, с титанической работой. Мы привыкли искусственно жить. Искусственные роды, гражданские браки, искусственные отношения, договоры, всё на искусственном, на деньгах, на коррупции. А любви нету. Меня тошнит от этого искусственного отношения друг к другу. Потому я и занялся приютом.
Жертва — это когда ты дал, и тебе немного жалко, когда ты сделал и пришёл без ног, без рук. Вот это жертва. Одно дело конфетку ребёнку дать, другое — взять бомжа и вычесать из его головы вшей.
Про современное образование:
— Почему сейчас все программы детских домов хромают? Потому что воспитывают чувство потребительства. Человек готов принимать, а отдавать — нет. Поэтому мы нашли выход — приучаем к труду и милосердию. Если ребёнок хочет поступить в вуз и есть талант, мы помогаем. Если не тянет, то мы стараемся, чтобы он получил элементарную профессию — сварщика, слесаря. Если ребёнок привык работать, умеет хозяйство вести, то в любую деревню придёт и не пропадёт, выживет. А там и новая семья, здоровая, сохранённая. Всё ведь с малого начинается. Сохранил семью, сохранил улицу, сохранил деревню, сохранил город. Детей то можно взять, но если не заниматься родителями, то они и дальше будут продолжать аморальный образ жизни. Нам нужно спасти семью, сохранить ребёнка в семье. Это главная задача.
Про «трудных» детей:
— Легче всего вылечить болезнь, гораздо труднее — страсти воспалённые. Эти детки перевидели столько, что у них страсти воспалённые. Иногда с ребёнком приходится разговаривать как со взрослым человеком, потому что он такое перевидел, что родители вытворяли на его глазах. И уходит очень много времени, чтобы он снова глазами ребёнка смотрел на мир. Для меня радость, когда они снова берут в руки игрушки. Значит, детство возвращается. Здесь всё надо решать любовью.
— Это большое, доброе дело, которое здесь делается, это не моя заслуга. Это заслуга добрых людей, которые встали со мной в один ряд и идут этим терновым путём. Истинную радость доставляет, когда привозят тебе волчонка такого, и ты через некоторое время видишь, что ребёнок уже не ворует, не матерится. Понимаешь, что цель достигнута.
— Это большое, доброе дело, которое здесь делается, это не моя заслуга. Это заслуга добрых людей, которые встали со мной в один ряд и идут этим терновым путём. Истинную радость доставляет, когда привозят тебе волчонка такого, и ты через некоторое время видишь, что ребёнок уже не ворует, не матерится. Понимаешь, что цель достигнута.
Про грехи:
— Самое главное — научить человека видеть свои грехи. Потому что когда человек не видит своей повреждённости, он и продолжает так жить. Проблема страстей всегда существовала, церковью за две тысячи лет всё по полочкам разложено. Творишь то-то и то-то — будет с тобой то-то и то-то. Никакая психология не изложена так популярно и доступно, как нравственное богословие. Церковь говорит: «Возьми в руки, почитай!» А он отвечает: «Да что вы мне навязываете!» Начинаешь говорить об аде и рае, а он: «Да что ты мне рассказываешь!» Хочешь сказать: «Послушай, подойди к зеркалу, посмотри на рожу свою. Грустная она. Тебя же всё раздражает. Мухи, комары, солнце, дождь, сёстры, братья, родители, Путин, Обама. Дорогой, ты уже в аду. А говоришь, что ада нет». Смотришь на людей — нету радости в них.
Обед закончен. Выходим из столовой и начинаем прощаться. На веранде как раз обедают дети. Предлагаем сфотографировать их вместе с отцом Александром, и те с радостью соглашаются. Снимки сделаны, и дети возвращаются за стол. За исключением одного мальчика, который продолжает обнимать отца Александра.
Обед закончен. Выходим из столовой и начинаем прощаться. На веранде как раз обедают дети. Предлагаем сфотографировать их вместе с отцом Александром, и те с радостью соглашаются. Снимки сделаны, и дети возвращаются за стол. За исключением одного мальчика, который продолжает обнимать отца Александра.
— Когда привезли его, все уже рукой махнули, — улыбается священник и гладит паренька по волосам. — Ни школа, ни опека — никто не мог с ним справиться. Натуральный волчонок. Сейчас первый претендент служить при алтаре.
(c) Сергей Деркачёв
(c) Сергей Деркачёв
Источник:
Ссылки по теме:
- ДТП с участием священника в Кургане
- Во что мы верим
- 25 пар, которые вернут вам веру в любовь
- 10 самых нерелигиозных стран в мире
- Космонавты сейчас не в моде. Современные дети хотят быть батюшками
Новости партнёров
реклама
вот эти слова вообще шикарны, не надо делать жертву богу, надо помогать людям, бескорыстно. откуда знать этому доброму человеку что отдав 10 рублей я откупаюсь а не жертвую??? сколько рублей он будет считать жертвой? 100? 1000? 5000? я далек от христианства, более того, я даже свою религию до конца не знаю, я знаю одно, жить надо по совести, жить надо так чтобы ни один другой человек не сказал про тебя плохо, НЕ РЕЛИГИЯ ДЕЛАЕТ ИЗ НАС ЛЮДЕЙ, а способность учиться и совершенствоваться. я не знаю ни каких молитв, я не знаю большинство законов своей религии, но я верю в бога, по своему, никому не показывая
Ну это конечно не то что сложно, не выполнимо. Был бы человек, наговорят и на клевещут мало не покажется.
Вот это прям вообще сильно, заставляет задуматься...
©протоиерей о. Димитрий Смирнов
А вообще то он просто большой.
И у него "Судзуки":)
... И вдруг окажется, что жизнь
Имеет главное значенье.
А мы над пропастью во ржи
Сражались с собственною тенью...
Когда окончится война,
Единой верой в милосердье,
Любовь останется одна
Для всех религией последней.
И век из века без любви
На этой маленькой планете
Мы были вовсе не враги,
А просто брошенные дети.
(Трофимов С.)
Поворот налево при открытой двери вообще бесполезно выполнить))
Это система.
И те же адвентисты делали для детей какие то приюты, и кришнаиты, были люди и была гниль, которая набивала себе карман, и есть.
И вопрос то в другом, отделять эту гниль, гнать ее, так как она позорит профессию, идею, веру. Вот в чем вопрос.
Полицейские, врачи, министры, учителя, священники, депутаты,судьи да блин любая профессия, должность должна с позором выгонять тех, кто ее позорит. А этого нет, просто не существует, человек гребет под себя все, превращаясь в чмо, он думает что все это дает ему что то, да ничего не дает.
Я верю в науку, человечество, в разум, и я тоже думаю, что есть душа, и человека чистого душой видно, с ним приятно общаться, ему легко и пожелания таким людям самые лучшие.
А негодяев.... Да похеру на них, пусть все сдохнут в адских муках
А так грустно все это - с улыбкой в каменный век ...
Сам видел как патриарх Афинский приехал на машине старше меня (что-то типа ниссан максимы), потому что для него роскошь не важна. В церковь можно заходить как хочешь - хочешь в шортах, хочешь в штанах, женщины заходят как хотят (хотя совсем неприлично одетыми - не зайдут), дети бегают внутри. Все веселятся, совсем мелкие дети иногда дергают патриарха за рясу во время служения и это воспринимается нормально, никто не прогоняет. У нас бы такое прокатило?
Изначально вера в Россию пришла из Греции, почему же так отличается?
Давно есть задумка создать "Школу коммунаров", а лучше сеть школ, но никак:
- то государство говорит, что нужно верить, а не физику изучать
- что налоги плати, только вера не облагается, а за науку - плати
- подпиши бумагу, что не против, что земля плоская
итд
ps. получилось плоско и не смешно. но ведь... эх..