49649
1
Лишь через пять дней после взрыва, 1 мая 1986 года, советские власти в Чернобыле сделали страшное открытие: активная зона взорвавшегося реактора все еще плавилась. В ядре содержалось 185 тонн ядерного топлива, а ядерная реакция продолжалась с ужасающей скоростью.
Под этими 185 тоннами расплавленного ядерного материала находился резервуар с пятью миллионами галлонов воды. Вода использовалась на электростанции в качестве теплоносителя, и единственным, что отделяло ядро плавящегося реактора от воды, была толстая бетонная плита. Плавившаяся активная зона медленно прожигала эту плиту, спускаясь к воде в тлеющем потоке расплавленного радиоактивного металла.
Если бы это раскаленное добела, плавящееся ядро реактора коснулось воды, оно бы вызвало массивный, загрязненный радиацией паровой взрыв. Результатом могло бы стать радиоактивное заражение большей части Европы. По числу погибших первый чернобыльский взрыв выглядел бы незначительным происшествием.
Так, журналист Стивен Макгинти (Stephen McGinty) писал: «Это повлекло бы за собой ядерный взрыв, который, по расчетам советских физиков, вызвал бы испарение топлива в трех других реакторах, сравнял с землей 200 квадратных километров [77 квадратных миль], уничтожил Киев, загрязнил систему водоснабжения, используемую 30 миллионами жителей, и на более чем столетие сделал северную Украину непригодной для жизни» (The Scotsman от16 марта 2011 года).
Школа российских и азиатских исследований в 2009 году привела еще более мрачную оценку: если бы плавящаяся сердцевина реактора достигла воды, последовавший за тем взрыв «уничтожил бы половину Европы и сделал Европу, Украину и часть России необитаемыми на протяжении приблизительно 500 тысяч лет».
Работавшие на месте эксперты увидели, что плавившееся ядро пожирало ту самую бетонную плиту, прожигало ее — с каждой минутой приближаясь к воде.
Инженеры немедленно разработали план по предотвращению возможных взрывов оставшихся реакторов. Было решено, что через затопленные камеры четвертого реактора в аквалангах отправятся три человека. Когда они достигнут теплоносителя, то найдут пару запорных клапанов и откроют их, так чтобы оттуда полностью вытекла вода, пока с ней не соприкоснулась активная зона реактора.
Для миллионов жителей СССР и европейцев, которых ждала неминуемая гибель, болезни и другой урон ввиду надвигавшегося взрыва, это был превосходный план.
Чего нельзя было сказать о самих водолазах. Не было тогда худшего места на планете, чем резервуар с водой под медленно плавившимся четвертым реактором. Все прекрасно понимали, что любой, кто попадет в это радиоактивное варево, сможет прожить достаточно, чтобы завершить свою работу, но, пожалуй, не более.
Советские власти разъяснили обстоятельства надвигавшегося второго взрыва, план по его предотвращению и последствия: по сути это была неминуемая смерть от радиационного отравления.
Вызвались три человека.
Трое мужчин добровольно предложили свою помощь, зная, что это, вероятно, будет последнее, что они сделают в своей жизни. Это были старший инженер, инженер среднего звена и начальник смены. Задача начальника смены состояла в том, чтобы держать подводную лампу, так чтобы инженеры могли идентифицировать клапаны, которые требовалось открыть.
На следующий день чернобыльская тройка надела снаряжение и погрузилась в смертоносный бассейн.
В бассейне царила кромешная тьма, и свет водонепроницаемого фонаря у начальника смены, как сообщается, был тусклым и периодически гас.
Продвигались в мутной темноте, поиск не приносил результатов. Ныряльщики стремились завершить радиоактивное плавание как можно скорее: в каждую минуту погружения изотопы свободно разрушали их тела. Но они до сих пор не обнаружили сливные клапаны. И потому продолжали поиски, даже несмотря на то что свет мог в любой момент погаснуть, а над ними могла сомкнуться тьма.
Фонарь действительно перегорел, но произошло это уже после того, как его луч выцепил из мрака трубу. Инженеры заметили ее. Они знали, что труба ведет к тем самым задвижкам.
Водолазы в темноте подплыли к тому месту, где увидели трубу. Они схватились за нее и стали подниматься, перехватывая руками. Света не было. Не было никакой защиты от радиоактивной, губительной для человеческого организма ионизации. Но там, во мраке, были две задвижки, которые могли спасти миллионы людей.
Водолазы открыли их, и вода хлынула наружу. Бассейн начал быстро пустеть.
Когда трое мужчин вернулись на поверхность, их дело было сделано. Сотрудники АЭС и солдаты встретили их как героев, таковыми они и были на самом деле. Говорят, что люди буквально прыгали от радости.
В течение следующего дня все пять миллионов галлонов радиоактивной воды вытекли из-под четвертого реактора. К тому времени как расположенное над бассейном плавившееся ядро проделало себе путь к резервуару, воды в нем уже не было. Второго взрыва удалось избежать.
Результаты анализов, проведенных после этого погружения, сходились в одном: если бы тройка не погрузилась в бассейн и не осушила его, от парового взрыва, который изменил бы ход истории, погибли бы миллионы людей.
В течение последующих дней у троих стали проявляться неизбежные и безошибочные симптомы: лучевая болезнь. По прошествии нескольких недель все трое скончались.
Мужчин похоронили в свинцовых гробах с запаянными крышками. Даже лишенные жизни, их тела насквозь были пропитаны радиоактивным излучением.
Многие герои шли на подвиги ради других, имея лишь небольшой шанс выжить. Но эти трое мужчин знали, что у них не было никакого шанса. Они вглядывались в глубины, где их ждала верная смерть. И погрузились в них.
Их звали Алексей Ананенко, Валерий Беспалов и Борис Баранов.
Три человека, спасшие миллионы.
Так, журналист Стивен Макгинти (Stephen McGinty) писал: «Это повлекло бы за собой ядерный взрыв, который, по расчетам советских физиков, вызвал бы испарение топлива в трех других реакторах, сравнял с землей 200 квадратных километров [77 квадратных миль], уничтожил Киев, загрязнил систему водоснабжения, используемую 30 миллионами жителей, и на более чем столетие сделал северную Украину непригодной для жизни» (The Scotsman от16 марта 2011 года).
Школа российских и азиатских исследований в 2009 году привела еще более мрачную оценку: если бы плавящаяся сердцевина реактора достигла воды, последовавший за тем взрыв «уничтожил бы половину Европы и сделал Европу, Украину и часть России необитаемыми на протяжении приблизительно 500 тысяч лет».
Работавшие на месте эксперты увидели, что плавившееся ядро пожирало ту самую бетонную плиту, прожигало ее — с каждой минутой приближаясь к воде.
Инженеры немедленно разработали план по предотвращению возможных взрывов оставшихся реакторов. Было решено, что через затопленные камеры четвертого реактора в аквалангах отправятся три человека. Когда они достигнут теплоносителя, то найдут пару запорных клапанов и откроют их, так чтобы оттуда полностью вытекла вода, пока с ней не соприкоснулась активная зона реактора.
Для миллионов жителей СССР и европейцев, которых ждала неминуемая гибель, болезни и другой урон ввиду надвигавшегося взрыва, это был превосходный план.
Чего нельзя было сказать о самих водолазах. Не было тогда худшего места на планете, чем резервуар с водой под медленно плавившимся четвертым реактором. Все прекрасно понимали, что любой, кто попадет в это радиоактивное варево, сможет прожить достаточно, чтобы завершить свою работу, но, пожалуй, не более.
Советские власти разъяснили обстоятельства надвигавшегося второго взрыва, план по его предотвращению и последствия: по сути это была неминуемая смерть от радиационного отравления.
Вызвались три человека.
Трое мужчин добровольно предложили свою помощь, зная, что это, вероятно, будет последнее, что они сделают в своей жизни. Это были старший инженер, инженер среднего звена и начальник смены. Задача начальника смены состояла в том, чтобы держать подводную лампу, так чтобы инженеры могли идентифицировать клапаны, которые требовалось открыть.
На следующий день чернобыльская тройка надела снаряжение и погрузилась в смертоносный бассейн.
В бассейне царила кромешная тьма, и свет водонепроницаемого фонаря у начальника смены, как сообщается, был тусклым и периодически гас.
Продвигались в мутной темноте, поиск не приносил результатов. Ныряльщики стремились завершить радиоактивное плавание как можно скорее: в каждую минуту погружения изотопы свободно разрушали их тела. Но они до сих пор не обнаружили сливные клапаны. И потому продолжали поиски, даже несмотря на то что свет мог в любой момент погаснуть, а над ними могла сомкнуться тьма.
Фонарь действительно перегорел, но произошло это уже после того, как его луч выцепил из мрака трубу. Инженеры заметили ее. Они знали, что труба ведет к тем самым задвижкам.
Водолазы в темноте подплыли к тому месту, где увидели трубу. Они схватились за нее и стали подниматься, перехватывая руками. Света не было. Не было никакой защиты от радиоактивной, губительной для человеческого организма ионизации. Но там, во мраке, были две задвижки, которые могли спасти миллионы людей.
Водолазы открыли их, и вода хлынула наружу. Бассейн начал быстро пустеть.
Когда трое мужчин вернулись на поверхность, их дело было сделано. Сотрудники АЭС и солдаты встретили их как героев, таковыми они и были на самом деле. Говорят, что люди буквально прыгали от радости.
В течение следующего дня все пять миллионов галлонов радиоактивной воды вытекли из-под четвертого реактора. К тому времени как расположенное над бассейном плавившееся ядро проделало себе путь к резервуару, воды в нем уже не было. Второго взрыва удалось избежать.
Результаты анализов, проведенных после этого погружения, сходились в одном: если бы тройка не погрузилась в бассейн и не осушила его, от парового взрыва, который изменил бы ход истории, погибли бы миллионы людей.
В течение последующих дней у троих стали проявляться неизбежные и безошибочные симптомы: лучевая болезнь. По прошествии нескольких недель все трое скончались.
Мужчин похоронили в свинцовых гробах с запаянными крышками. Даже лишенные жизни, их тела насквозь были пропитаны радиоактивным излучением.
Многие герои шли на подвиги ради других, имея лишь небольшой шанс выжить. Но эти трое мужчин знали, что у них не было никакого шанса. Они вглядывались в глубины, где их ждала верная смерть. И погрузились в них.
Их звали Алексей Ананенко, Валерий Беспалов и Борис Баранов.
Три человека, спасшие миллионы.
Ссылки по теме:
- 15 цитат Андрея Миронова
- Экспериментальные советские автомобили
- Фотоподборка из музея "Советское детство"
- Музей советского детства в Детском мире
- Легендарные мотоциклы СССР
То, что Валерий Беспалов, Алексей Ананенко и Борис Баранов скончались в ближайшие дни после того, как открывали задвижки под водой, — неверная информация. Б.Баранов продолжил работать на ЧАЭС в прежней должности начальника смены станции и умер в ~2006. В. Беспалов, старший инженер управления блоком турбинного цеха №2, продолжал работать на ЧАЭС примерно до конца двухтысячных. Послужной список (вплоть до 2011) и фото А. Ананенко (в 1986 — старшего инженера-механика реакторного цеха №2) можно увидеть по ссылке www,atomforum,org,ua/rus/directorate (второй сверху).
"Военные и пожарные очень быстро смонтировали и проложили гибкую трассу, и машины начали откачку воды… Сменные работники ЧАЭС тоже контролировали процесс откачки воды. Когда ее уровень возле сливных вентилей Б-Б под блоком №4 упал примерно до 50 см, к ним, по распоряжению начальника реакторного цеха В. Грищенко отправились старшие инженеры А. Ананенко и В. Беспалов. Их сопровождал Б. Баранов, начальник смены станции. Облачённые в гидрокостюмы, с фонарями и разводными ключами в руках, они дошли до вентилей, по маркировке сверили номера. Борис Баранов встал на страховке, а Алексей Ананенко и Валерий Беспалов вручную стали открывать сливные линии. На это ушло около 15-ти минут. Шум сливающейся из нижнего этажа бассейна воды убедил их в достижении нужного результата. Вернувшись после выполнения задачи, они проверили свои дозиметры (им выдали оптические дозиметры ДКП-50, «карандаши» военного образца), на них было по 10 годовых норм." Н.В.Карпан_"От Чернобыля до Фукусимы".
Чернобыльские будни: эпизод с бассейном-барботером
Почему потребовалось опорожнить бассейн-барботер (ББ) разрушенного энергоблока?
Решение об опорожнении ББ аварийного блока принималось на уровне правительственной комиссии, которая размещалась в г. Чернобыле. Я тогда работал по сменному графику на должности старшего инженера-механика реакторного цеха №2 и о том, что обсуждалось на заседаниях этой комиссии, мы не знали или знали только в самых общих чертах. Решения комиссии к нам спускались уже в виде конкретных заданий, передаваемых через руководство АЭС.
Очень хорошо описана атмосфера, царившая в то время в правительственной комиссии, в книге Г.А. Копчинского и Н.А. Штейнберга «Чернобыль: Как это было. Предупреждение»: «Гораздо более серьезные последствия имела эпопея, связанная с так называемым китайским синдромом. Даже такой выдержанный и спокойный человек, как В.А. Сидоренко, пребывал в крайнем возбуждении, в первых числах мая звоня в ЦК КПСС. Он сообщил, что тепловое пятно в разрушенном реакторе, за которым велось постоянное наблюдение с помощью установленного на вертолете тепловизора, исчезло. Создалось впечатление, что расплавленная топливная масса прожгла нижнюю опорную конструкцию реактора и вышла в помещения под реактором. Возникла угроза проплавления конструкций бассейна-барботера и фундаментной плиты реакторного отделения с выходом топливной лавы непосредственно в грунт. Масштабы радиоактивного загрязнения подземных водоносных горизонтов могли оказаться катастрофическими. Рассмотрев возможные сценарии развития событий, задумались о первой проблеме: раскаленная топливная масса сначала должна была попасть в находящийся под реактором бассейн-барботер, заполненный водой. Возникла угроза парового взрыва с очень серьезными последствиями для населения 30-километровой зоны. Собственно, эти опасения и послужили толчком для принятия Н.И. Рыжковым, прибывшим 2 мая в Чернобыль, решения об эвакуации населения всей 30-километровой зоны».
А почему задание слить воду из ББ было поручено именно вам? Ведь тогда на станции работало много людей, включая прикомандированных, военных и т.д.
Дело в том, что на АЭС все оборудование распределено между цехами, а поскольку ББ 3 и 4 энергоблоков находились в зоне обслуживания реакторного цеха №2, то и выполнять его должен был персонал именно этого структурного подразделения. Конечно, бывали случаи, когда сил сменного персонала какого-либо цеха не хватало и тогда привлекались дополнительные люди, но все равно любые операции с оборудованием выполняются в присутствии и под наблюдением представителя того цеха, в ведении которого оно находится.
Теперь понятно, почему это задание считалось таким важным. Но в чем состояла его сложность?
Опорожнение ББ – штатная операция, выполнение которой до аварии не представляло никакой сложности. Для того чтобы слить воду из ББ, надо открыть две последовательно установленные задвижки с оперативными наименованиями 4ГТ-21 и 4ГТ-22, которые находились на отметке минус 3 (т.е. на три метра ниже уровня земли) в коридоре 001. Эти задвижки были «ремонтными», т.е. предназначались для использования в исключительно редких случаях – например, для опорожнения ББ с целью проведения работ по устранению течей воды через металлическую облицовку ББ. Такие задвижки обычно не комплектуются электроприводом и их открытие-закрытие производится вручную, путем вращения маховика. Вообще, в «два ноля первом» коридоре проходит достаточно большое количество разных трубопроводов и установлено много задвижек и другой арматуры. Вот вам и еще одна причина, почему задание на опорожнение ББ не могло быть дано человеку со стороны – нужно было разобраться в хитросплетении труб и найти нужную арматуру. При этом работать пришлось бы в темноте в незнакомом помещении, а действовать ведь надо предельно быстро, чтобы избежать лишней дозовой нагрузки, которая увеличивается с каждой минутой пребывания в радиоактивной воде.
В этом и заключалась основная сложность - для манипуляций с задвижками 4ГТ-21 и 4ГТ-22 необходимо было спуститься в 001 коридор, который после аварии был подтоплен радиоактивной водой, сливающейся с более высоких отметок. Фактором риска было облучение от воды, так как никто не знал, как будет меняться ее активность по пути продвижения вглубь коридора и поэтому нельзя было спрогнозировать величину полученной дозы.
А вот информация о радиационной ситуации по маршруту следования до коридора 001 была мне известна. Во время дежурства предыдущей смены была проведена радиационная разведка, а данные были занесены в оперативный журнал в виде картограммы, на которой были отмечены места замеров и показания мощности дозы в мР/час. Замеры проводились с помощью дозиметра ДП-5.
При приемке смены у Н.А. Коряки, который, как и я, работал старшим инженером-механиком реакторного цеха №2, он пояснил мне, что последний замер был сделан непосредственно над уровнем воды в подтопленном коридоре 001. Конечно, вспомнить сейчас результаты замеров не представляется возможным, но помню мое тогдашнее ощущение – цифры не представлялись чем-то экстраординарным, радиационная обстановка была обычной для АЭС в мае 1986 года.
Если предыдущая смена дошла до коридора 001, почему не были сразу же открыты задвижки? Зачем нужно было еще раз посылать людей, ведь это дополнительная доза и риск?
Дело в том, что задвижки находились под водой, откачка которой была налажена с помощью пожарных машин. Задачей предыдущей смены было именно провести разведку, до задвижек персонал не смог бы добраться все равно, так как они все еще находились под уровнем воды. Как только уровень воды стал достаточно низким, персонал реакторного цеха сразу получил команду на опорожнение ББ. Так получилось, что это случилось во время моего дежурства.
Расскажите, пожалуйста, собственно про ход операции.
Распоряжение об опорожнении ББ было дано мне по телефону начальником реакторного цеха В.В. Грищенко. Так как оперативно начальники смен цехов подчиняются начальнику смены станции (НСС), я доложил о полученной команде НСС Баранову Б.А.
Б.А. Баранов принял решение, что для опорожнения ББ будет задействовано 3 человека – по одному на каждую задвижку плюс наблюдатель, который должен прийти на помощь, если что-нибудь пойдет не так. В силу важности операции в качестве наблюдателя выступал сам Б.А. Баранов, одну задвижку должен был открывать я, а вторую - старший инженер управления энергоблоком № 3 В.А. Беспалов.
Нужно было предусмотреть все, чтобы снизить время нахождения в опасной зоне. Так как в коридоре не было освещения, взяли с собой фонари. Не было известно, остались ли на арматуре таблички с оперативными наименованиями ГТ-21 и ГТ-22, поэтому я для сокращения время на поиск задвижек поднял технологическую схему, постарался мысленно представить их расположение. Арматура могла быть без маховиков – взяли с собой большой газовый ключ.
По распоряжению Б.А. Баранова прямо на блочный щит управления нам принесли гидрокостюмы. С целью дозиметрического контроля захватили по 2 ионизационных дозиметра накопительного типа ИК-50 (т.е. на 50 рентген) – один прикреплялся на груди, другой находился где-то на уровни лодыжки, т.е. в месте, максимально приближенном к воде как самому мощному источнику излучения. Защита от аэрозолей в воздухе – обычные респираторы типа «лепесток».
Сама операция прошла быстро и без осложнений. Добрались до «два ноля первого» коридора, Б.А. Баранов остался на входе, мы с В.А. Беспаловым вошли в воду – уровень воды оказался по колено и, стараясь двигаться как можно быстрей, двинулись вглубь коридора. По полу была проложена труба довольно большого диаметра, как только добежали до нее, стали двигаться по ней. Уровень воды оказался на уровне щиколоток. Как только очутился в коридоре, опасения, что не найду быстро нужную арматуру, исчезли. Да и задвижки оказались с табличками. Проверил оперативные наименования – все сходится, ошибка исключена. Последнее опасение – что на задвижках нет маховиков или они заклинены в закрытом положении – тоже не оправдалось. Открыли их относительно легко, газовый ключ не понадобился. По характерному шуму воды, истекающему самотеком из ББ, убедились, что задание выполнено и ББ опорожняется.
Когда вернулись обратно, проверили показания дозиметров. ИК-50 – не очень точный прибор и его показания могут сбиться даже от сотрясения при беге. Но у него есть одно достоинство – это прямопоказывающий дозиметр, т.е. по отклонению стрелки можно сразу определить полученную дозу. К сожалению, память не запечатлела показания приборов. Это может означать только одно – цифры не были шокирующими. Если бы речь шла о десятках рентген, я бы запомнил.
Конечно это совсем не означает, что операция представляла собой легкую прогулку. Стараясь восстановить те далекие события, я позвонил моему товарищу Валере Беспалову и он рассказал мне про эпизод, который я не запомнил, но который очень хорошо характеризирует тогдашнюю обстановку на АЭС. По его словам, когда мы на пути следования к «два ноля первому» приблизились ко входу в транспортный коридор 4 блока, Баранов Б.А. остановился, выдвинул телескопическую ручку ДП-5 на полную длину и высунул датчик в коридор. «Я глянул через плечо Баранова на показания» - вспоминает Валера - «прибор "зашкаливало" на всех поддиапазонах. Тогда последовала короткая команда: «Двигаться очень быстро!». Перебегая опасное пространство, я не удержался, оглянулся назад и увидел гигантский чёрный конус фрагментов взорванного реактора вперемешку с бетонной крошкой, просыпавшийся сверху через технологический проем из центрального зала. Во рту появился знакомый металлический привкус радиолиза жидкости».
Ваше описание выглядит очень уж буднично. Если все было так просто, то почему этот эпизод так широко освещался в прессе сразу после аварии и затем вошел во многие книги о Чернобыле?
С точки зрения величины дозовой нагрузки мне пришлось участвовать в нескольких операциях, подобных этой. Но вы правы, именно опорожнение ББ получило освещение в прессе и позже нашло свое отражение в чернобыльских легендах. Я думаю, это обусловлено тем, что в мае 1986 года опасность парового взрыва представлялась настолько реальной, а последствия настолько катастрофичными, что любая операция по предотвращению этой опасности сразу же приобретала колоссальную значимость.
Примерно через неделю, когда я находился в пионерском лагере «Сказочный», где базировался персонал Чернобыльской АЭС после эвакуации из г. Припяти, мне сказали, что нужно по телефону дать интервью корреспонденту ТАСС. Я пытался отказаться, но кто-то из руководства реакторного цеха резонно заметил, что необходимо рассказать людям, что станция живет и работает, а слухи о высокой смертности персонала от радиации не более чем миф. Согласившись с этими доводами, я рассказал вкратце журналисту по телефону об этой операции. 16 мая в газете «Труд» была напечатана статья В. Жуковского, В. Иткина и Л. Черненко, озаглавленная «Чернобыль: адрес мужества», где и приводился мой рассказ, но уж очень в свободном изложении. Больше всего меня расстроило, что в статье якобы с моих слов было написано, что респиратор не дает возможности свободно разговаривать. Это – полная ерунда и я даже подумывал написать письмо в редакцию, но товарищи отговорили, посоветовав вместо этого написать письмо матери, что я и сделал.
Выдержка из статьи, посвященная опорожнению ББ, впоследствии перепечатывалась в других газетах и ее действительно в разных вариациях можно встретить в книгах, посвященных чернобыльской тематике. Например - в книге А.В. Иллеша и А.Е. Пральникова «Репортаж из Чернобыля: Записки очевидцев. Комментарии. Размышления», второе издание которой вышло в издательстве «Мысль» (Москва) в 1988 году.
За прошедшее время чернобыльская эпопея породила много самых разных мифов и легендам, и эпизод с опорожнением ББ не является исключением. Что только не приходилось читать в различных публикациях – и что пресловутые задвижки пришлось открывать под уровнем воды и что исполнителям обещались всяческие блага, вплоть до высших государственных наград. Количество людей, причастных к этой операции, давно превысило число тех, кто нес вместе с В.И. Лениным бревно на знаменитом субботнике. В принципе я считаю это вполне естественным, так как любое значительное событие – будь то афганская война или техногенная авария на ЧАЭС всегда вызывает после себя целый пласт фольклора – разного рода анекдотов, былей и рассказов.
Время стирает в памяти многие детали. Мне не удалось восстановить точную дату операции – скорее всего, это было 6 мая. К сожалению, ушли из жизни Б.А. Баранов и Н.А. Коряка, которые могли бы добавить и может быть что-то подправить в моем рассказе....
Так был создан реактор РБМК-1000
Честь и слава всем чернобыльцам, благодаря которым мы можем нормально жить.
"за тем взрыв «уничтожил бы половину Европы и сделал Европу, Украину и часть России необитаемыми на протяжении приблизительно 500 тысяч лет»"
Как по сути и все те, кто там был на ликвидации... сильны!
Это как? Интересно кому-то удавалось посмотреть/разглядеть "плавившееся ядро"(которое при этом бетон расплавляло).