Далее вас ждут жуткие рассказы одного военнослужащого Третьего рейха, поведавшего истории о самоубийствах и дезертирствах в рядах гитлеровцев в годы Второй мировой войны, а также наиболее распространенные способы смертной казни военных и гражданских преступников.
Вспоминает артиллерист Макс Ландовски, который, будучи сам родом из Западной Пруссии, в 1940 году оказался переведен в 253-й артиллерийский полк. В какой-то степени солдаты, прибывшие из других регионов, ощущали некую исключенность, внушавшую чувство изолированности: "Мы прибыли в рейнскую часть. Из примерно 200 солдатиков нас было человек 9-10, кто явился сюда из Западной Пруссии. Можешь себе представить, кем нас считали эти выходцы из Рейнской области. Поначалу они считали нас чуть ли не недочеловеками".
В начале и в конце войны приведение смертных приговоров в исполнение также осуществлялось в виде расстрела. И все же в 1943-1944 гг. большая часть приговоренных была казнена на гильотине. Семеро солдат 253-й пехотной дивизии были казнены через отсечение головы в тюрьме Кёльн-Клингельпютц. Из 42 попыток самоубийства в 253-й пехотной дивизии и ее запасных частях 34 закончились смертью солдат, кроме этого, было предпринято восемь попыток самоубийства. Постоянная доступность огнестрельного оружия, вне сомнения, способствовала тому, что чаще всего военнослужащие сводили счеты с жизнью путем выстрела, а повешение, прыжок с большой высоты или падение под колеса поезда лишь в исключительных случаях служили формой самоубийства. Материалы расследований военных судов доказывают, что вермахт резко разграничивал, какими мотивами руководствовался тот или иной самоубийца - "честными" или же "позорным" мотивами, то есть одно дело, если солдат кончал с собой после психотравмирующего события, обусловленного участием в боях, другое дело - по причине тоски по мирной жизни. В случае "позорной" мотивации самоубийство военнослужащего приравнивалось к дезертирству.
Самовольные отлучки и дезертирство, а также всякие попытки уклониться от исполнения распоряжений армейского начальства или избежать конкретной жизненной ситуации в зоне боевых действий представляли собой в 253-й пехотной дивизии не только самую распространенную форму протеста, но и наиболее часто рассматриваемые военными судами форму преступления среди военнослужащих. В количественном отношении это в целом 283 случая самовольных отлучек и 50 случаев дезертирства в боевых частях и подразделениях 253-й пехотной дивизии. К этому следует добавить и, прежде всего, в последнюю фазу войны резко возросшее число подобных случаев и в частях запаса дивизии. Только в 1944-1945 гг. в 253-й дивизии в общей сложности 168 солдатам подразделений запаса 253-й пехотной дивизии были предъявлены обвинения в самовольных отлучках, а еще 17 солдатам инкриминировалось дезертирство.
Смертные приговоры солдатам 253-й пехотной дивизии были вынесены военно-полевыми судами действующих и резервных частей в общей сложности в 10 случаях, если речь шла о дезертирстве или самовольной отлучке из места расположения части. Только 3 приговора были вынесены в 1944 году самим военно-полевым судом, один из них был приведен в исполнение, в одном из случаев факт приведения в исполнение не мог быть подтвержден. Еще 2 смертных приговора было вынесено во время одного из последних массовых отступлений дивизии в феврале 1945 года. По меньшей мере, один из них был приведен в исполнение военно-полевым судом, сформированным подполковником Фиманном, командиром 453-го мотопехотного полка. Еще 5 смертных приговоров приходятся на военно-полевые суды резервных частей, которым были подчинены запасные подразделения и части 253-й пехотной дивизии.
Вмешательство рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, который, начиная с июля 1944 года, как командующий войсками резерва обязан был утверждать все вынесенные смертные приговоры, проясняет обращение с солдатами, нарушившими кодекс норм и чести вермахта. В трех случаях было решено примерно наказать виновников. В первом случае Гиммлер еще в марте 1945 года распорядился казнить 18-летнего Хайнца Д., рядового 464-го учебно-запасного мотопехотного батальона, дислоцированного на тот период в составе 476-й резервной дивизии в Вуппертале-Лангерфельде. Виновник, трудновоспитуемый молодой человек с проблематичным детством, был охарактеризован дивизионным судом (476-й дивизии) как "асоциальный закоренелый преступник", непригодный к дальнейшей службе в рядах вермахта. Гиммлер принял во внимание мнение суда и санкционировал расстрел Хайнца Д. В августе 1944 года Гиммлер помиловал солдат Вильгельма К. и Вильгельма X. Оба военнослужащих дезертировали из 253-й пехотной дивизии и были приговорены судом 526-й дивизии к смертной казни. Вильгельм К., который вопреки уже имевшемуся в его послужном списке наказанию за самовольную отлучку в 1940 году и за дезертирство в 1943 году, характеризовался командованием положительно вследствие боевых заслуг, был переведен в виде наказания в особое подразделение СС под командованием Дирлевангера. Солдат Вильгельм X., в гражданской профессии монтер, был отправлен в концентрационный лагерь Дора-Миттельбау, хотя суд дивизии настаивал на приведении в исполнение смертного приговора вследствие резкого падения воинской дисциплины, что, в свою очередь, объяснялось стремительным продвижением союзных войск на восток. В итоге молодой человек, который не соответствовал национал-социалистическому идеалу, был казнен в назидание остальным, другой опытный солдат переведен в часть особого назначения, а квалифицированный рабочий брошен в концентрационный лагерь, узники которого работали на оборонных предприятиях. Приведенные выше примеры показывают, насколько сильно национал-социалистический режим был заинтересован в каждом из своих подопечных с тем, чтобы с максимальной пользой включить его в ведение преступной войны даже в статусе приговоренного к наказанию преступника.
О переходе солдат 253-й пехотной дивизии на сторону противника известно из официальных источников немного. Хотя солдаты дивизии еще в конце 1941 года находились под воздействием советской пропаганды, указаний на то, что часть их перешла на сторону русских не имеется. Вероятно, факт этот можно приписать и вере в победу немцев, и созданным геббельсовской пропагандой стереотипам об исключительно жестоком обращении с военнопленными в Красной Армии. В то время как лишь начиная с первых месяцев 1945 года, когда пометки типа "вероятно, перебежал на сторону противника" стали появляться и в личных делах военнослужащих боевых частей дивизии, о положении в запасных частях уже указывалось - всего в 8 случаях за период между июнем 1941 года по конец 1944-го солдаты решились перебежать на сторону противника. Речь идет о 2 служащих 253-го артиллерийского полка, перешедших к русским в районе Падилище в мае 1943 года. Еще один солдат той же части дезертировал в ноябре 1943, кроме того, в феврале 1944 года в районе Александрова на сторону русских перешли два эльзасца из 7-й роты 464-го мотопехотного полка и еще двое солдат 453-го мотопехотного полка в январе 1945 года в районе Жидувске. Наряду с упомянутыми в январе 1944 года расследовался случай с лейтенантом 464-го мотопехотного полка, который после боя в состоянии "полнейшей апатии" был взят в плен солдатами Красной Армии.
Переход на сторону противника двух солдат-эльзасцев в феврале 1944 года - в военном отношении весьма критический период для 253-й пехотной дивизии, можно приписать наряду с чисто ситуативными влияниями и факту того, что солдаты из Эльзаса нередко шли в вермахт по принуждению. Они разделили судьбы многих из тех жителей районов оккупированной немцами Западной Европы, для кого дезертирство являлось в первую очередь возможностью устраниться от германской военной машины. В вермахте их повсеместно считали второсортными солдатами, питали к ним недоверие, таким образом, они имели возможность лишь отчасти интегрироваться в окружение. Из всех солдат-перебежчиков 253-й пехотной дивизии трое солдат происходили именно из Эльзаса. Кроме того, двое солдат-эльзасцев, служивших в упомянутой дивизии в сентябре или декабре 1943 года, покончили жизнь самоубийством.
Акты дезертирства из 453-го мотопехотного полка с последующим переходом на сторону Красной Армии в январе 1945 года отражают сложившиеся за последние военные месяцы условия. Хотя 253-я пехотная дивизия полностью сохранила боеспособность как боевая единица вплоть до мая 1945 года, внутри соединения были налицо явные признаки разложения. Отсутствие связи с частями и подразделениями соединения, резко возросшие потери и вышедший из-под контроля процесс пополнения личным составом из самых разных частей заметно нарушили структурную целостность. Кульминационной точкой этого развития были конец января - начало февраля 1945 года: 2 перебежчика, военно-полевой суд и 4 смертных приговора всего за три недели.
Исключительный случай - судьба лейтенанта Мартина Э., 1912 года рождения, служившего в 464-м мотопехотном полку и явно оказавшегося психически травмированным, в ходе боевых действий 19 января 1944 в лесу в районе Мольтха Зюд сдавшегося в плен. Мартин Э. в личном деле характеризуется как "убежденный национал-социалист". Он служил в артиллерийской батарее на берегу Ла-Манша во Франции и потом добровольно решил отправиться на восточный участок фронта явно под влиянием нацистской пропаганды. Однако командование характеризовало его как "слабовольного" и "едва ли не беспомощного офицера". Впоследствии уцелевшие в бою солдаты его подразделения перед дивизионным судом заявили, что у лейтенанта Э. "было нервное истощение" и что он объявил во всеуслышание, что не желает и дальше сражаться и больше ни на шаг не сдвинется. Эта ситуация очень походит на другую, имевшую место в марте месяце 1942 года, когда один измотанный боями солдат 253-й пехотной дивизии без сопротивления сдался красноармейцам. Описанные случаи наглядно показывают, что также нахождение в состоянии крайней степени физического или нервного истощения - если только они не завершались "героической гибелью" - рассматривались в вермахте как преднамеренный переход на сторону врага или добровольная сдача в плен и соответствующим образом наказывались.
Другим, правда, с огромным трудом поддающимся учету способом уклонения от участия в боевых действиях было членовредительство. Судом 253-й пехотной дивизии в период с 1939 по 1945 год рассмотрено в целом 73 случая "членовредительства". К этому следует прибавить и случаи, рассматриваемые судами дивизий резерва в отношении служащих 253-й пехотной дивизии, обвиненных по этой же статье. Так, например, в 1942 году 10 солдат запасных частей и подразделений дивизии были обвинены в "членовредительстве", в 1944 перед судом предстали 9 солдат дивизии. В большинстве случаев, по-видимому, речь шла о солдатах, которые либо задумали подобную акцию заранее, либо же она была продиктована внезапным осложнением обстановки на боевом участке, решались на нанесение себе ранения как единственного способа уклонения от участия в боевых действиях, по крайней мере, хотя бы временного. Среди обвиненных в "членовредительстве" солдат 253-й пехотной дивизии представители годов рождения после 1920-го явно преобладают по сравнению с солдатами более ранних годов рождения. Распределение случаев в период исследования показывает, что до июня 1941 года подобные случаи были чрезвычайно редки. А вот уже начиная с зимы 1941-1942 гг. военный суд 253-й пехотной дивизии рассматривал уже от 1 до 4 случаев "членовредительства" ежемесячно. То есть столь резкое увеличение такого рода деяний было напрямую связано с ухудшением обстановки на фронте - то есть во время зимних сражений 1941-1942 года или боев в районе Ржева летом 1942 года, а также в период сражений на Орловско-Курской дуге в июле-августе 1943 года и с началом отступления дивизии в конце 1943 года. Первый апогей случаев пришелся на 1943 год, когда произошло 24 из 73 задокументированных случаев: 8 в течение зимних месяцев (январь - февраль), и 16 - за период с июня по декабрь 1943 года.
Макс Ландовски сообщает о случае, хоть и не отраженном в документах, когда в декабре 1941 года был приговорен к смертной казни служащий 1-й батареи 253-го артиллерийского полка по обвинению в "членовредительстве". Приговор был без промедления приведен в исполнение, причем, его сослуживцами по части. На осужденных за "членовредительство" солдат в 253-й пехотной дивизии тут же ставили клеймо предателей и изгоняли из сообщества. Судьба обер-ефрейтора Генриха Б. была, возможно, случаем экстраординарным в той напряженной ситуации, но тем не менее наглядно показывает всю несостоятельность понятия "войскового товарищества". Генрих Б., оказавшись в весьма непростой ситуации в бою в октябре 1943 года, прострелил себе ногу, чтобы таким образом выйти из боя. Однако еще до формального задержания и оказания ему соответствующей медицинской помощи, он был жестоко избит сослуживцами во главе с командиром роты. Соответственно во многих личных делах на разных уровнях военной иерархии отчетливо просматривается отношение к солдатам, подозреваемых в "членовредительстве".
В феврале месяце 1945 года два солдата, ефрейторы Эвальде ван H., 1925 года рождения, и Хайнце Ф., 1924 года рождения; оба совершили акт "членовредительства". Когда вследствие явной схожести ранений возникло подозрение в членовредительстве, раненых солдат отправили в распоряжение штаба дивизии, где они были преданы суду, приговорены к смертной казни и без промедления расстреляны. Арестованы оба были 4 февраля 1945 года, а уже 12 февраля расстрелянных солдат похоронили на кладбище в польском городке Закаменне. С помощью расстрелов командование дивизии пыталось устрашить своих солдат. Сам командующий дивизией генерал-лейтенант Бекер обосновывал вынесение столь суровых приговоров тем, что: "... это необходимо в связи с участившимися случаями трусости, малодушия и самовольных уходов из расположения части". Несколько дней спустя факт приведения приговора в исполнение был доведен до личного состава 253-й пехотной дивизии с указанием: "Они, прострелив руку, попытались таким образом уклониться от выполнения солдатского долга, нарушили присягу и бросили на произвол судьбы своих боевых товарищей".
Мнение заседателей суда от личного состава соединения наряду с их стремлением превратить смертную казнь в инструмент поддержания дисциплины в дивизии свидетельствует и об отношении личного состава к фактам "членовредительства". Заседатель отличного состава, ефрейтор по званию апеллировал к молодости обвиняемых и высказывался за помилование. А вот заседатель-офицер, оберлейтенант К., 1922 года рождения, то есть на каких-то пару лет старше обвиняемых, высказался за вынесение смертного приговора. Он привел следующие три аргумента. Во-первых, солдаты, уже прошедшие в свое время"«допризывную подготовку и соответствующее военное обучение, должны были сознавать преступный характер своих деяний". Тем самым оберлейтенант, сам того не желая, подвергает сомнению действенность национал-социалистической воспитательной системы, объектом которой он был сам, вступив в 1936 году в Гитлерюгенд. Во-вторых, оба этим поступком сами себя исключили из "солдатского сообщества". В-третьих, они своим поступком "предали своих товарищей, павших на поле боя, и живых".
Самой крайней формой отказа от службы в вермахте являлось самоубийство. В целом за период с 1939 по 1945 год солдатами боевых и запасных частей и подразделений 253-й пехотной дивизии было совершено 42 самоубийства - 34 со смертельным исходом, а 8 случаев можно рассматривать лишь как попытки самоубийства. Еще в феврале 1940-го рядовой Франц К., 1897 года рождения, в ожидании суда, к которому он был привлечен за самовольную отлучку, в одиночной камере попытался вскрыть вены лезвием бритвы. В феврале 1941 года другой солдат также предпринял попытку свести счеты с жизнью, находясь в камере. Его собирались привлечь к ответственности за езду в нетрезвом состоянии и аварию. В том же самом месяце застрелился сапер Хайнц Р., который после осуждения за попытку изнасилования в сентябре 1940 года, в начале 1941-го вновь нарушил закон: на сей раз он был обвинен в попытке нарушения неприкосновенности жилища; деяние это было совершено в период несения оккупационной службы во Франции. Его прощальное письмо - доказательство наличия психологических конфликтов, подкарауливающих любого, кто верит в незыблемость идеала немецкого солдата и постоянно силится этому идеалу соответствовать. "Яухожу из жизни, так как она утратила для меня всякую ценность. Мне жаль, что я так разочаровал герра лейтенанта М..., но так уж получилось. Я поклялся, что когда меня выпустят из тюрьмы вермахта, больше никогда не оказаться вновь ни в тюрьме, ни даже под арестом, и теперь, когда я снова нарушил закон, мне не остается ничего, кроме пули. Привет моим родителям, братьям и сестрам и невесте. Хайнц Р. Все снял с себя все награды".
Действенность подобных механизмов незадолго до конца войны отразилась и на судьбе фельдфебеля Г., 1919 года рождения, покончившего жизнь самоубийством 31 декабря 1944 года. Он служил в вермахте еще с 1940 года, имел награды, в том числе Железный Крест 1-й и 2-й степени, пехотный штурмовой знак, а также шпангу "За ближний бой", его непосредственные начальники весьма положительно характеризовали его. Фельдфебель Г. служил инструктором при штабе 253-го резервного батальона. Незадолго до последнего отпуска на родину, начавшегося 1 декабря 1944 года, Г. повысили в звании до фельдфебеля. У возвращавшегося на фронт новоиспеченного фельдфебеля Г. при проверке документов постом № 9 полевой жандармерии в Кракове было замечено, что он пытался вносить письменные поправки в отпускное свидетельство с целью продления отпуска. На вопрос, менял ли он что-нибудь в документе, фельдфебель Г. ответил: "Вы что, думаете, мне в тюрьму хочется?" и застрелился.
Так, один из молодых военнослужащих 19-летний Генрих Г. после неудавшейся попытки побега в начале мая 1940 года в Голландию вместе со своей близкой знакомой, ожидавшей от него ребенка, попытался повеситься в гостиничном номере в Грауденце. И за попытку неудавшегося самоубийства солдат отделался всего лишь несколькими сутками гауптвахты. Дело в том, что из-за нее Генрих Г. опоздал из увольнения. Кроме того, сам факт обнаружения в гостинице молодой неженатой пары воспринимался как "подрыв престижа солдата вермахта". Но и суровые методы при проведении боевой подготовки, царившая в вермахте жесткая дисциплина также могли служить поводом для самоубийства, в особенности, если никак не соответствовали идеалу. Рядовой Генрих Д., 1923 года рождения, 27 июня 1944 года застрелился в блоке 2 лютцовской казармы в Аахене, лишь 3 недели спустя после начала службы и первичной боевой подготовки в составе 473-го запасного учебного батальона. Еще в декабре 1941 года он был признан призывной комиссией как непригодный к несению воинской службы. Врачебная комиссия констатировала признаки "легкого слабоумия" и не поддававшееся излечению заболевание мочевого пузыря. В 1944 году тем не менее вермахт нуждался в каждом потенциальном призывнике, Генрих Д. в мае 1944 года был подвергнут переосвидетельствованию, призван в вермахт и 3 июня направлен в 1 -ю учебную роту.
В кризисный период зимы 1941-1942 гг. за относительно короткий период в действующих частях и подразделениях дивизии было совершено в целом 4 самоубийства, объяснявшиеся крайней степенью измотанности личного состава в боях, поражением и до сих пор неизвестными солдатам вермахта условиями ведения боевых действий, так и пребывания в их районе. В этом смыслелюбопытен случай с обер-ефрейтором Теодором Д., 1918 года рождения, который в марте 1942 года в ходе арьергардного боя в районе Карпово прострелил себе бедро с тем, чтобы не оказаться в плену у русских. Пример этот явно нетипичен, нехарактерен для солдата вермахта. Следующий период резкого учащения самоубийств в боевых частях и подразделениях приходится на август-сентябрь 1943 года. Несколько недель спустя после бесславного завершения операции "Цитадель", в ходе которой сильно поредевшая 253-я пехотная дивизия вынуждена была отступить к Днепру, покончили с собой двое солдат, а еще один, штабс-ефрейтор Георг А., 1912 года рождения, застрелился уже после участия в упомянутых боевых действиях в последние дни отпуска с выездом на родину. Произошло это в Кёльне. Вопрос о том, в какой мере самоубийства в конце войны, как случай с рядовым-пехотинцем Георгом Р., 1895 года рождения, застрелившимся 12 марта 1945 года в расположении своего же подразделения в Саарбургских казармах в Вуппертале, связаны с резким ухудшением положения на фронте или же объясняются чисто личными мотивами ввиду явной неполноты источников, так и остаются без ответа.
Еще немного интересных фактов о смертных казнях в Третьем Рейхе.
Институт Смертной казни перешёл в Третий Рейх из системы Германской Империи и Веймарской Республики. Казнь осуществлялась путём отсечения головы. В северных регионах практиковали старый добрый топор, на юге больше любили гильотину. Приговор приводили в исполнение в ближайшей к месту суда тюрьме. В некоем закрытом или просто огороженном пространстве, это мог быть и двор тюрьмы. Адольф Гитлер, по предложению министра Юстиции Франца Гюртнера урегулировал этот момент 14.10.1936 - Смертный приговор в Рейхе в будущем приводить в исполнение при помощи гильотины. Если смертный приговор через обезглавливание, то применять гильотину. Повешение было разрешено по закону от 29.03.1933, но до 1942 года как будто бы не применялось. И случилась проблема - далеко не в каждом месте имелась своя гильотина. Прибор для обезглавливания приходилось разбирать и перевозить с места на место, что было непросто при его весе до 500 кг и размерах. Это занимало много времени и сил. Проблему решили путём централизации мест казни и установки там стационарных и более стандартизированных и современных гильотин небольшого размера. До этого централизованные места для казней были только в Тюрингии и Гессене. После вступления в должность Гитлера из 240 мест исполнения наказаний был выбрано в 1936 году 11 мест, постепенно оборудованных к 1938 году новыми гильотинами и помещениями для проведения казней. Когда к концу 1942 в старых границах Рейха начали приводить в исполнение приговоры через повешение, то места для казней оборудовали приспособлениями для этого вида казни. В том же помещении где стояла гильотина. Что и было сделано к середине 1943 года. Таким образом, казнь теперь совершалась не в ближайшем к суду учреждении по исполнению наказаний. А в одном из 11 центров. Это приводило конечно к необходимости транспортировки приговорённых и также дополнительных расходах. С началом войны количество смертных приговоров увеличилось. За счёт расширения территории, ужесточения законов связанных с военным временем, увеличивающимся количеством иностранных рабочих и пр. Также сильно перегружался персонал учреждений и возрастали расходы на транспортировку приговорённых, выросла опасность воздушных налётов. Всё это привело к тому, что к концу войны количество Центральных мест для проведения казней выросло до 22. Возрастающее число приговоров и централизация мест исполнения казни привели к концу 1944 к созданию 10 команд палачей - Scharfrichterkommando, которые занимались, по поручению Имперского управления Юстиции приведением в действие смертных приговоров в Рейхе путём обезглавливания или поведения. Расстрел был предусмотрен только для приведения в исполнение приговоров военных судов, но в крайнем случае мог использоваться и для гражданских лиц, в случае если гильотина вышла из строя или палач был недоступен. Когда вермахт стал перегружен исполнением приговоров военных судов, было заключено соглашение с Рейхсминистерством юстиции по поводу приведения в исполнение смертных приговоров военных судов в коренных областях Рейха в Центральных местах исполнения казни. Казни евреев, цыган, поляков и русских начиная с 1943 всё больше переходили в ведение СС.
Исполнение приговоров к смертной казни в тюрьме Плётцензее
С 1890 до 1932 гг. казнено в общей сложности 36 чел., осужденных за убийство. Их казнил палач при помощи топора на открытом воздухе во внутреннем дворе тюрьмы. С 1933 до 1945 гг. казнено 2 891 чел. До 1933 г. казнили лишь убийц, а также лиц, совершивших тяжкие преступления, например хранение взрывчатых веществ. С 1933 до 1936 гг. палач казнил топором 45 чел. в тюремном внутреннем дворе. 14 октября 1936 г. Гитлер одобрил предложение Министра юстиции Гюртнера о том, чтобы в будущем для исполнения приговора к смертной казни использовалась гильотина. В 1937 г. из тюрьмы Бруксаль (Баден) в Плётцензее была доставлена гильотина и установлена в специальном помещении.
С помощью гильотины в 1937 г. были казнены 37 чел., в 1938 г. – 56 чел. и в 1939 г. - 95 чел. К 1938 г. смертная казнь могла быть назначена уже за 25 составов преступлений. В 1939 г. были приняты специальные законы военного времени, которые расширили применение смертной казни. В конце 1942 г. в Плётцензее была установлена виселица на 8 персон. Первыми на ней были казнены члены организации «Красная капелла». Позже на виселице казнили участников сопротивления, в том числе и участников «заговора 20 июля 1944 г.» Штатный палач получал жалование 3 000 рейхсмарок в год. За каждого казненного ему полагалась премия в 60 рейхсмарок (позднее – 65 рейхсмарок). Семье казненного прокуратура высылала «счет расходов на казнь», который семья была обязана оплатить.
Каждый день пребывания в тюрьме стоил 1, 50 рейхсмарки, 300 рейхсмарок стоила сама казнь и 12 пфеннигов - стоимость пересылки «счета расходов». Из 2 891 чел, казненных в в Плётцензее за годы нацизма, примерно 1 500 чел. были осуждены «Народным судом» и примерно 1 000 чел. - специальными судами. Еще около 400 жертв были приговорены к смерти военными и другими судами. Из общего числа казненных: 677 граждан Чехословакии, 253 граждан Польши, и 245 французских граждан.
Институт Смертной казни перешёл в Третий Рейх из системы Германской Империи и Веймарской Республики. Казнь осуществлялась путём отсечения головы. В северных регионах практиковали старый добрый топор, на юге больше любили гильотину. Приговор приводили в исполнение в ближайшей к месту суда тюрьме. В некоем закрытом или просто огороженном пространстве, это мог быть и двор тюрьмы. Адольф Гитлер, по предложению министра Юстиции Франца Гюртнера урегулировал этот момент 14.10.1936 - Смертный приговор в Рейхе в будущем приводить в исполнение при помощи гильотины. Если смертный приговор через обезглавливание, то применять гильотину. Повешение было разрешено по закону от 29.03.1933, но до 1942 года как будто бы не применялось. И случилась проблема - далеко не в каждом месте имелась своя гильотина. Прибор для обезглавливания приходилось разбирать и перевозить с места на место, что было непросто при его весе до 500 кг и размерах. Это занимало много времени и сил. Проблему решили путём централизации мест казни и установки там стационарных и более стандартизированных и современных гильотин небольшого размера. До этого централизованные места для казней были только в Тюрингии и Гессене. После вступления в должность Гитлера из 240 мест исполнения наказаний был выбрано в 1936 году 11 мест, постепенно оборудованных к 1938 году новыми гильотинами и помещениями для проведения казней. Когда к концу 1942 в старых границах Рейха начали приводить в исполнение приговоры через повешение, то места для казней оборудовали приспособлениями для этого вида казни. В том же помещении где стояла гильотина. Что и было сделано к середине 1943 года. Таким образом, казнь теперь совершалась не в ближайшем к суду учреждении по исполнению наказаний. А в одном из 11 центров. Это приводило конечно к необходимости транспортировки приговорённых и также дополнительных расходах. С началом войны количество смертных приговоров увеличилось. За счёт расширения территории, ужесточения законов связанных с военным временем, увеличивающимся количеством иностранных рабочих и пр. Также сильно перегружался персонал учреждений и возрастали расходы на транспортировку приговорённых, выросла опасность воздушных налётов. Всё это привело к тому, что к концу войны количество Центральных мест для проведения казней выросло до 22. Возрастающее число приговоров и централизация мест исполнения казни привели к концу 1944 к созданию 10 команд палачей - Scharfrichterkommando, которые занимались, по поручению Имперского управления Юстиции приведением в действие смертных приговоров в Рейхе путём обезглавливания или поведения. Расстрел был предусмотрен только для приведения в исполнение приговоров военных судов, но в крайнем случае мог использоваться и для гражданских лиц, в случае если гильотина вышла из строя или палач был недоступен. Когда вермахт стал перегружен исполнением приговоров военных судов, было заключено соглашение с Рейхсминистерством юстиции по поводу приведения в исполнение смертных приговоров военных судов в коренных областях Рейха в Центральных местах исполнения казни. Казни евреев, цыган, поляков и русских начиная с 1943 всё больше переходили в ведение СС.
Исполнение приговоров к смертной казни в тюрьме Плётцензее
С 1890 до 1932 гг. казнено в общей сложности 36 чел., осужденных за убийство. Их казнил палач при помощи топора на открытом воздухе во внутреннем дворе тюрьмы. С 1933 до 1945 гг. казнено 2 891 чел. До 1933 г. казнили лишь убийц, а также лиц, совершивших тяжкие преступления, например хранение взрывчатых веществ. С 1933 до 1936 гг. палач казнил топором 45 чел. в тюремном внутреннем дворе. 14 октября 1936 г. Гитлер одобрил предложение Министра юстиции Гюртнера о том, чтобы в будущем для исполнения приговора к смертной казни использовалась гильотина. В 1937 г. из тюрьмы Бруксаль (Баден) в Плётцензее была доставлена гильотина и установлена в специальном помещении.
С помощью гильотины в 1937 г. были казнены 37 чел., в 1938 г. – 56 чел. и в 1939 г. - 95 чел. К 1938 г. смертная казнь могла быть назначена уже за 25 составов преступлений. В 1939 г. были приняты специальные законы военного времени, которые расширили применение смертной казни. В конце 1942 г. в Плётцензее была установлена виселица на 8 персон. Первыми на ней были казнены члены организации «Красная капелла». Позже на виселице казнили участников сопротивления, в том числе и участников «заговора 20 июля 1944 г.» Штатный палач получал жалование 3 000 рейхсмарок в год. За каждого казненного ему полагалась премия в 60 рейхсмарок (позднее – 65 рейхсмарок). Семье казненного прокуратура высылала «счет расходов на казнь», который семья была обязана оплатить.
Каждый день пребывания в тюрьме стоил 1, 50 рейхсмарки, 300 рейхсмарок стоила сама казнь и 12 пфеннигов - стоимость пересылки «счета расходов». Из 2 891 чел, казненных в в Плётцензее за годы нацизма, примерно 1 500 чел. были осуждены «Народным судом» и примерно 1 000 чел. - специальными судами. Еще около 400 жертв были приговорены к смерти военными и другими судами. Из общего числа казненных: 677 граждан Чехословакии, 253 граждан Польши, и 245 французских граждан.
Источник:
Понравился пост? Поддержи Фишки, нажми:
Понравилось
21Новости партнёров
Вы действительно хотите удалить комментарий?
Удалить Отменаhttps://www.historyworlds.ru/gallery/vojjny-narodov/2-a-mirovaja-velikaja-otechestvennaja/https://www.historyworlds.ru/gallery/vojjny-narodov/2-a-mirovaja-velikaja-otechestvennaja/
Вы действительно хотите удалить комментарий?
Удалить ОтменаВы действительно хотите удалить комментарий?
Удалить ОтменаВы действительно хотите удалить комментарий?
Удалить ОтменаВы действительно хотите удалить комментарий?
Удалить ОтменаВы действительно хотите удалить комментарий?
Удалить ОтменаВы действительно хотите удалить комментарий?
Удалить ОтменаВы действительно хотите удалить комментарий?
Удалить ОтменаХороший, содержательный пост. Развенчивает образ сверхлюдей.
Вы действительно хотите удалить комментарий?
Удалить ОтменаВы действительно хотите удалить комментарий?
Удалить Отмена