339
1
Сологубов Николай Михайлович (1924—1988). Заслуженный мастер спорта. Играл в командах ЦДКА, ЦДСА, ЦСК МО, ЦСКА (1949-1964), в СКА МВО (1964-1965). Девятикратный чемпион СССР, олимпийский чемпион, двукратный чемпион мира, шестикратный чемпион Европы. Серебряный призер Олимпийских игр-1960, чемпионатов мира-1955, 1957, 1958, 1959. Бронзовый медалист чемпионата мира-1961 Лучший защитник чемпионатов мира – 1956, 1957, 1960
- Возможно, ступню, боец, придется ампутировать, иначе…
Эти слова пожилого хирурга полоснули ножом по сердцу, показались продолжением страшного сна, приходившего почти каждую ночь: будто лежит он на шипящей, готовой в любой момент разорваться пружинистой мине и никак не может от нее оторваться…
- Нет, доктор, ногу трогать не дам! – даже сам удивился резкости своих слов…
ЕСЛИ БИЛ – СРАЗУ НАПОВАЛ
… За два фронтовых года, которые судьба отвела Николаю Сологубову, он был ранен трижды. Тем не менее, считал, что ему повезло, потому что, попав на фронт зимой 1942 года, сразу оказался в самом пекле – легендарном Невском пятачке под Ленинградом, где, как потом написали некоторые военные историки, жизнь советского солдата в бою длилась шесть минут. А Сологубов к тому же был в тот момент солдатом-штрафником, поскольку незадолго до начала войны получил судимость. Сам, естественно, об этом никогда не рассказывал. Поведал эту историю уже после его смерти известный хоккеист и тренер Николай Карпов, поигравший с Сологубовым в начале 50-х два года в команде ЦДКА:
- Шепнул мне об этом один знакомый бывший зэк, утверждавший, что находился с Николаем в одном лагере, где он был известен под кличкой Комар, – рассказывал Карпов. – Почему Комар? Вполне, кстати, подходящее прозвище для подвижного, настырного и скорого в делах Николая. Но однажды я решил проверить. Сидим как-то в раздевалке, и я тихо ему говорю: «Привет, Комар!». Он побелел. Мне даже страшно стало: чувствую – зря это затеял. «Кто тебе сказал?!», – спрашивает. Я объяснил. «Больше никогда никому не говори!». Потом я узнал, как они воровали на мясокомбинате. Надевали на свиную тушу шапку, телогрейку и тащили через проходную: напился, мол, человек. Но Колька, скажу я вам, при всех своих приключениях, – чистый был мужик, порядочный. А жилистый какой! Если бил – сразу наповал. На фронте такая сила помогла ему не раз брать «языков»…
Первый раз Сологубова ранило зимой 43-го в бою под Шлиссельбургом. Их отряд «черных дьяволов», как немцы называли морских пехотинцев, пошел в атаку и на льду Невы попал под шквальный огонь. Осколок угодил в ногу Николаю…
Проведя полтора месяца в одном из ленинградских госпиталей, подлечившись и удостоившись медали «За боевые заслуги», снова вернулся на фронт. Но не надолго. Шальная пуля попала в большой палец правой руки, когда возвращался с «языком» из разведки. Снова госпиталь. На этот раз «палата» ленинградской гостиницы «Англетер», превращенной в те дни в госпиталь для легкораненых.
Далее опять Ленинградский фронт – до тех пор, пока при наступлении на Красное Село разорвавшаяся рядом прыгающая мина ни повредила ему теперь уже обе ноги, раздробив на одной голеностоп. Вот тогда, поскитавшись вдоволь по медсанбатам и эвакогоспиталям, наводчик 229-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона Николай Сологубов и услышал однажды страшные слова о подозрении на гангрену и возможной ампутации. Но, к счастью, опасения врачей не подтвердились. Ногу удалось сохранить, хотя голеностоп так до конца и не восстановился…
На фронт после этого Николай уже не вернулся, а с записью в красноармейской книжке «на излечении февраль 1944.– март 1945 г.» был отправлен в удмуртский город Глазов, где перенес четыре сложных операции на правой ноге и три – на левой…
«ЭТО БЫЛО ЧИСТОЕ ЗОЛОТО»
Трудно поверить, но после такого ранения он не просто вернулся в спорт, в частности, в футбол и русский хоккей, которыми начал заниматься еще работая слесарем на мясокомбинате, но и, увлекшись в 1949 году «канадским хоккеем», отыграл на высочайшем уровне семнадцать сезонов! Год – в составе хабаровского СКА, пятнадцать лет – в ЦСКА и год – в СКА МВО. Две Олимпиады и шесть чемпионатов мира – в составе сборной СССР.
В 1950 году он вновь попал в госпиталь после того, как в матче чемпионата страны против команды ВВС ему коньком буквально вспороли живот, разорвав кишечник. Перед операцией профессор, возглавлявший врачебный консилиум, сказал своим коллегам, кивнув на лежащего Сологубова: «Этот фронтовик, стоя одной ногой в могиле, говорит нам не о своих мучениях, а о хоккее, и мы просто обязаны вытащить его оттуда!». И они вытащили. Не без помощи, конечно, характера и воли Николая. Едва выписавшись из госпиталя, он пришел к тренеру Анатолию Тарасову: «Ставьте меня в состав. Я здоров!».
Тогда Тарасов в команду его вернул, но вот в состав сборной, отправившейся через четыре года на свой первый чемпионат мира в Стокгольм, почему-то не включил. Это остается загадкой до сих пор. Одна из версий: в том сезоне в ЦДСА влилось целое созвездие игроков прекратившей существование команды ВВС, таких, как Всеволод Бобров, Виктор Шувалов, Евгений Бабич, Александр Виноградов, Павел Жибуртович, Юрий Пантюхов, Николай Пучков, Григорий Мкртычан, и Анатолий Владимирович просто растерялся, не придумав ничего лучше, как перевести сильнейшего защитника страны Сологубова в нападение. А Сологубову-форварду места в той сборной СССР не нашлось.
«Свою» золотую медаль чемпиона мира защитник Николай Сологубов выиграл только через девять лет, на чемпионате мира 1963 года в том же Стокгольме (судьба словно вернула ему справедливый должок). В преддверии своего сорокалетия! Впрочем, это было уже его второе золото, ведь в 56-ом была победа на первых для СССР зимних Олимпийских игр в Кортина- д’Ампеццо, и серебро Скво-Вэлли-1960, где фронтовик Сологубов нес знамя советской делегации на церемонии открытия.
Николай Сологубов вместе со своим постоянным партнером по команде Иваном Трегубовым были защитниками будущего, пионерами активной игры хоккеистов обороны в атаке (Сологубов, к слову, первым из отечественных защитников забросил 100 шайб в чемпионатах страны), что стало впоследствии фирменным знаком советского хоккея.
«Коля Сологубов и Иван Трегубов. Лучше этой пары защитников не ведал наш хоккей. Это было чистое золото, божественные игроки. – написал в своей книге воспоминаний «Хоккейные истории и откровения Семеныча» великий тренер Николай Эпштейн. – Откуда они взялись, такие гиганты. Ничего лишнего, ни грамма жира, накачанные, резкие, скоростные, техника блестящая, бросок мощнейший…
Но керосинили, конечно, прилично. Если «брали на грудь», так уж… Никто не говорит, что это хорошо. Плохо, конечно, для организма. И ушли оба из жизни раньше срока, думаю, не без помощи водяры. Только что теперь-то болтать? Было, как было. Кое-кто из молодых тоже в застольях участвовал. На равных. А утром – тренировка, молодые не тянут. И вот Трегубов с Сологубовым им говорят: «Вот те на, пить с нами наравне, а бегать мы за вас что ли будем? Нет, ребятки, так дело не пойдет. А ну-ка, вперед…»
Эти слова пожилого хирурга полоснули ножом по сердцу, показались продолжением страшного сна, приходившего почти каждую ночь: будто лежит он на шипящей, готовой в любой момент разорваться пружинистой мине и никак не может от нее оторваться…
- Нет, доктор, ногу трогать не дам! – даже сам удивился резкости своих слов…
ЕСЛИ БИЛ – СРАЗУ НАПОВАЛ
… За два фронтовых года, которые судьба отвела Николаю Сологубову, он был ранен трижды. Тем не менее, считал, что ему повезло, потому что, попав на фронт зимой 1942 года, сразу оказался в самом пекле – легендарном Невском пятачке под Ленинградом, где, как потом написали некоторые военные историки, жизнь советского солдата в бою длилась шесть минут. А Сологубов к тому же был в тот момент солдатом-штрафником, поскольку незадолго до начала войны получил судимость. Сам, естественно, об этом никогда не рассказывал. Поведал эту историю уже после его смерти известный хоккеист и тренер Николай Карпов, поигравший с Сологубовым в начале 50-х два года в команде ЦДКА:
- Шепнул мне об этом один знакомый бывший зэк, утверждавший, что находился с Николаем в одном лагере, где он был известен под кличкой Комар, – рассказывал Карпов. – Почему Комар? Вполне, кстати, подходящее прозвище для подвижного, настырного и скорого в делах Николая. Но однажды я решил проверить. Сидим как-то в раздевалке, и я тихо ему говорю: «Привет, Комар!». Он побелел. Мне даже страшно стало: чувствую – зря это затеял. «Кто тебе сказал?!», – спрашивает. Я объяснил. «Больше никогда никому не говори!». Потом я узнал, как они воровали на мясокомбинате. Надевали на свиную тушу шапку, телогрейку и тащили через проходную: напился, мол, человек. Но Колька, скажу я вам, при всех своих приключениях, – чистый был мужик, порядочный. А жилистый какой! Если бил – сразу наповал. На фронте такая сила помогла ему не раз брать «языков»…
Первый раз Сологубова ранило зимой 43-го в бою под Шлиссельбургом. Их отряд «черных дьяволов», как немцы называли морских пехотинцев, пошел в атаку и на льду Невы попал под шквальный огонь. Осколок угодил в ногу Николаю…
Проведя полтора месяца в одном из ленинградских госпиталей, подлечившись и удостоившись медали «За боевые заслуги», снова вернулся на фронт. Но не надолго. Шальная пуля попала в большой палец правой руки, когда возвращался с «языком» из разведки. Снова госпиталь. На этот раз «палата» ленинградской гостиницы «Англетер», превращенной в те дни в госпиталь для легкораненых.
Далее опять Ленинградский фронт – до тех пор, пока при наступлении на Красное Село разорвавшаяся рядом прыгающая мина ни повредила ему теперь уже обе ноги, раздробив на одной голеностоп. Вот тогда, поскитавшись вдоволь по медсанбатам и эвакогоспиталям, наводчик 229-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона Николай Сологубов и услышал однажды страшные слова о подозрении на гангрену и возможной ампутации. Но, к счастью, опасения врачей не подтвердились. Ногу удалось сохранить, хотя голеностоп так до конца и не восстановился…
На фронт после этого Николай уже не вернулся, а с записью в красноармейской книжке «на излечении февраль 1944.– март 1945 г.» был отправлен в удмуртский город Глазов, где перенес четыре сложных операции на правой ноге и три – на левой…
«ЭТО БЫЛО ЧИСТОЕ ЗОЛОТО»
Трудно поверить, но после такого ранения он не просто вернулся в спорт, в частности, в футбол и русский хоккей, которыми начал заниматься еще работая слесарем на мясокомбинате, но и, увлекшись в 1949 году «канадским хоккеем», отыграл на высочайшем уровне семнадцать сезонов! Год – в составе хабаровского СКА, пятнадцать лет – в ЦСКА и год – в СКА МВО. Две Олимпиады и шесть чемпионатов мира – в составе сборной СССР.
В 1950 году он вновь попал в госпиталь после того, как в матче чемпионата страны против команды ВВС ему коньком буквально вспороли живот, разорвав кишечник. Перед операцией профессор, возглавлявший врачебный консилиум, сказал своим коллегам, кивнув на лежащего Сологубова: «Этот фронтовик, стоя одной ногой в могиле, говорит нам не о своих мучениях, а о хоккее, и мы просто обязаны вытащить его оттуда!». И они вытащили. Не без помощи, конечно, характера и воли Николая. Едва выписавшись из госпиталя, он пришел к тренеру Анатолию Тарасову: «Ставьте меня в состав. Я здоров!».
Тогда Тарасов в команду его вернул, но вот в состав сборной, отправившейся через четыре года на свой первый чемпионат мира в Стокгольм, почему-то не включил. Это остается загадкой до сих пор. Одна из версий: в том сезоне в ЦДСА влилось целое созвездие игроков прекратившей существование команды ВВС, таких, как Всеволод Бобров, Виктор Шувалов, Евгений Бабич, Александр Виноградов, Павел Жибуртович, Юрий Пантюхов, Николай Пучков, Григорий Мкртычан, и Анатолий Владимирович просто растерялся, не придумав ничего лучше, как перевести сильнейшего защитника страны Сологубова в нападение. А Сологубову-форварду места в той сборной СССР не нашлось.
«Свою» золотую медаль чемпиона мира защитник Николай Сологубов выиграл только через девять лет, на чемпионате мира 1963 года в том же Стокгольме (судьба словно вернула ему справедливый должок). В преддверии своего сорокалетия! Впрочем, это было уже его второе золото, ведь в 56-ом была победа на первых для СССР зимних Олимпийских игр в Кортина- д’Ампеццо, и серебро Скво-Вэлли-1960, где фронтовик Сологубов нес знамя советской делегации на церемонии открытия.
Николай Сологубов вместе со своим постоянным партнером по команде Иваном Трегубовым были защитниками будущего, пионерами активной игры хоккеистов обороны в атаке (Сологубов, к слову, первым из отечественных защитников забросил 100 шайб в чемпионатах страны), что стало впоследствии фирменным знаком советского хоккея.
«Коля Сологубов и Иван Трегубов. Лучше этой пары защитников не ведал наш хоккей. Это было чистое золото, божественные игроки. – написал в своей книге воспоминаний «Хоккейные истории и откровения Семеныча» великий тренер Николай Эпштейн. – Откуда они взялись, такие гиганты. Ничего лишнего, ни грамма жира, накачанные, резкие, скоростные, техника блестящая, бросок мощнейший…
Но керосинили, конечно, прилично. Если «брали на грудь», так уж… Никто не говорит, что это хорошо. Плохо, конечно, для организма. И ушли оба из жизни раньше срока, думаю, не без помощи водяры. Только что теперь-то болтать? Было, как было. Кое-кто из молодых тоже в застольях участвовал. На равных. А утром – тренировка, молодые не тянут. И вот Трегубов с Сологубовым им говорят: «Вот те на, пить с нами наравне, а бегать мы за вас что ли будем? Нет, ребятки, так дело не пойдет. А ну-ка, вперед…»
