13903
1
В семье 59-летнего Джорджа Пикеринга из Техаса случилось большое несчастье: ему позвонили из больницы и сообщили, что его единственный сын (который после нескольких инсультов впал в кому) будет отключён от аппарата жизнеобеспечения, поскольку его «мозг уже умер».
Джорджу такой удар оказался не по силам: он умолял продолжать поддерживать жизнь сына и кричал, что в противном случае убьёт себя. Вскоре мужчина появился на пороге клиники с пистолетом 9-миллиметрового калибра за поясом, прошёл в палату интенсивной терапии, где лежал его сын. Там его встретили врач, который подтвердил, что медицинская комиссия приняла решение об отключении признанного безнадёжным больного от аппаратов.
Отчаявшийся отец вытащил пистолет и приказал всем выйти из палаты, чтобы «остаться наедине с сыном». С этого началось четырёх часовое противостояние Пикеринга с полицией в здании госпиталя.
В это время и произошло «чудо».
Полиция и команда спецназа окружили клинику. В это время Пикеринг, по его собственным словам, молился, держа за руку своего всё ещё подключённого к аппаратам сына, время от времени переругиваясь через окно со стражами порядка.
«Сожми мою руку, если слышишь меня», – умолял Пикеринг сына. И вдруг действительно почувствовал, что его рука сжимается.
Он повторил просьбу.
«Он сжал мою руку четыре раза, – рассказывал позже Пикеринг. – Это было чудо! Я знал, что мозг моего сына не был мёртв. Я знал, что мой сын не овощ. Я его отец, я чувствую, что происходит с моим сыном».
Через четыре напряжённых часа Пикеринг добровольно сдался полиции. Он был уверен, что сделал достаточно, чтобы доказать, что его сына нужно оставить живым. До инцидента сотрудники клиники пытались обсуждать с ним возможность забора органов для пересадки другим больным, а теперь никто не посмеет утверждать, что мозг его 27-летнего сына мёртв.
А немногим позже этим же вечером его сын вышел из комы.
Он повернулся на постели, посмотрел на свою мачеху и сказал «Я люблю тебя, мам»
Отчаявшийся отец вытащил пистолет и приказал всем выйти из палаты, чтобы «остаться наедине с сыном». С этого началось четырёх часовое противостояние Пикеринга с полицией в здании госпиталя.
В это время и произошло «чудо».
Полиция и команда спецназа окружили клинику. В это время Пикеринг, по его собственным словам, молился, держа за руку своего всё ещё подключённого к аппаратам сына, время от времени переругиваясь через окно со стражами порядка.
«Сожми мою руку, если слышишь меня», – умолял Пикеринг сына. И вдруг действительно почувствовал, что его рука сжимается.
Он повторил просьбу.
«Он сжал мою руку четыре раза, – рассказывал позже Пикеринг. – Это было чудо! Я знал, что мозг моего сына не был мёртв. Я знал, что мой сын не овощ. Я его отец, я чувствую, что происходит с моим сыном».
Через четыре напряжённых часа Пикеринг добровольно сдался полиции. Он был уверен, что сделал достаточно, чтобы доказать, что его сына нужно оставить живым. До инцидента сотрудники клиники пытались обсуждать с ним возможность забора органов для пересадки другим больным, а теперь никто не посмеет утверждать, что мозг его 27-летнего сына мёртв.
А немногим позже этим же вечером его сын вышел из комы.
Он повернулся на постели, посмотрел на свою мачеху и сказал «Я люблю тебя, мам»
Источник:
Ссылки по теме:
- Лошадка
- История о настоящем отце
- Руслан и Витя
- 40 вещей, которым нужно научить сына
- Я и мини-я: отцы и их двойники-младенцы
или хирургия гениальности
… Я думаю — дед гонит, хотя вида не подаю. Генерал с сомнением посмотрел на мою деланно-невинную физиономию, поставил чайник и неспешно стал рассказывать:
— Цветы эти для его второй мамки в честь его второго Дня Рождения. О чём речь сейчас поймешь: Было это по моим понятиям — недавно, по твоим — давно. И был шанс у Академии стать вторым местом в мире (а может и первым!), где была бы осуществлена трансплантация сердца. Это сейчас все привыкли смотреть на западные достижения, как на икону. Тогда же мы им дышали в затылок, и уж что-что, а Южная Африка для нас авторитетом не являлась. Главную роль играл не я, а академик Колесников с Госпитальной Хирургии. Они там к тому времени уже тонну свиных сердец пошинковали, да и на собаках кое-что отработанно было. Что думаешь, экстракорпоралка[5] у нас слабая была? Что без забугорных оксигенаторов не прошло бы? Да мы тогда уже над пузырьковой оксигенацией смеялись, вместе с «Медполимером» разработали хорошие насосы и мембраны — гемолиз, то есть разрушение кровяных телец во внешних контурах был весьма приемлемым. Да, была наша оксигенация в основном малопоточной — ну а делов то двадцать литров дополнительной крови в машину залить! Всё равно больше выбрасываем. А какие наработки по гистосовместимости![6] Да нам неофициально вся Ржевка помогала — я имею в виду Институт Экспериментальной Военной Медицины, они же там со своими «химерами», ну облучённые с чужим костным мозгом, нам все реакции отторжения смоделировали! А про оперативную технику я вообще молчу.
Короче всё готово. Но… Но очень большое «но» остаётся. Через Минздрав такое провести было невозможно, даже через их 4-е Главное Управление.[7] И досада, кроме политической, вторая главная препона — юридическая. Ну вопрос, когда человека мёртвым считать. Сердце бьётся — значит жив, а когда сердце мертво — так на что нам такое сердце! Подбил меня Колесников с ним на денёк в Москву съездить, на приватный разговор к начмеду в Министерство Обороны. А тут пальма первенства уже утеряна — как раз в те дни "супостаты мотор пересадили". Речь идёт по сути о повторении достигнутого. А ведь в СССР как, раз не первый — значит и не надо. Что с луной, что с сердцем. В Управлении же и резко рубить не охота, и напрасно рисковать не желают. Ситуация — ни да, ни нет. Хлопцы, разок попробуйте, но из тени не выходите, мы тут наверху за вас не отвечаем. Получится — к орденам и звёздам, нет — к неприятностям.
Тогда придумали мы бюрократическую процедуру, которая помогала эти ловушки обойти. Несколько потенциальных реципиентов подобрала Госпиталка, всех протестировали. Дело ВПХ за малым — добыть донора. Мы даже придумали как нам через Боткинскую с ним «прыгать», тогда ни технологии, ни контейнеров для спецтранспортировки органов и в мыслях ещё не существовало. Кому донорское сердце больше подойдёт — тому и пересадят. Так вот, был у нас документ с печатью ЦВМУ за подписями Начмеда и Главного Хирурга. Было в том документе упомянуто 11 фамилий на 12 пунктов под подпись. Десять военных, ну кто к «донорству» будет приговаривать, одна — пустой бланк (это на согласие от ближайшего родственника "покойника"), и последняя, самая малозначительная подпись вообще считай лаборанта — подтвердить оптимальную совместимость донор-реципиент при "переводе на казнь" в Госпиталку! Ну не совсем, конечно, лаборанта — я специально пробил должность в лаборатории клиники. Ну там иммунология-биохмия всякая, и мгновенно взял туда молоденькую девочку сразу после университета. Нет хоть одной подписи — и «донор» автоматически остаётся в нашей реанимации до самого «перевода» в Патанатомию.
По понятным причинам намерение держим в тайне и ждём «донора». Через пару недель происходит «подходящий» несчастный случай. Считай рядом с Академией, сразу за Финбаном, пацан 17 лет на мотоцикле влетает головой в трамвай — прямо в ту гулю, что для вагонной сцепки. Скорая под боком — пострадавший наш, профильный, доставлен в момент. Прав нет, но редкость — в кармане паспорт. Посмотрел я этого травмированного — категория уже даже не агонирующих, а отагонировавшихся. Травма несовместимая с жизнью. Но на ЭКГ все ещё работающее сердце! Голову кое-как сложили, с кровотечением справились и быстро на энцефалограмму. Там прямые линии — красота мёртвого мозга. Говорю сотрудникам — боремся с возможной инфекцией, в башке то точно некрозы пойдут! Ну нельзя же сделать хирургическую обработку травмы мозга в виде ампутации полушарий под ствол, а там всё побито! И конечно реанимационное сопровождение и интенсивная терапия по максимуму — тело сохранять живым любой ценой, пока мы наш "адский документ" не подпишем.
Первым делом согласие родственников, без него всё дальнейшее бессмысленно. Одеваюсь в форму, беру для контраста с собой молодого офицера и пожилую женщину, чтобы легче было уболтать любого, кто окажется этим ближним родственником. Мчимся по адресу в паспорте куда-то на Лиговку. Заходим. Комната в коммуналке, на полу грязь страшная, на стенах засохшая рвота, вонь вызывает головокружение, из мебели практически ничего, похоже живут там на ящиках. Оказывается, что существует только один ближайший, он же единственный родственник — его мать. Человеком её уже было назвать сложно — полностью спившееся, морально деградировавшее существо. Такого я ещё не видел — её главный вопрос был, а можно ли НЕ забирать тело, чтоб не возиться с похоронами. К сыну похоже она вообще не испытывала никаких положительных эмоций, а истерика и вопли моментально сменились откровенными намёками, что по этому поводу надо срочно выпить. Я послал офицера купить ей три бутылки водки. Документ она подписала сразу, как услышала слово водка! Получив подпись мы с брезгливым осадком пулей вылетели из той клоаки.
Но ещё более интересную новость я узнал чуть позже, когда в клинику прибыл тот офицер, что был послан за спиртным для "ближайшего родственника". Он столкнулся с другими обитателями той коммуналки и узнал некоторые подробности о самом «доноре» — крайне асоциальный тип, хулиган, исключался за неуспеваемость из школы и ПТУ, хоть и молод — сильно пьет, страшно избивает свою мать! Короче, яблоко от яблони… А ещё через десять минут, как по звонку свыше, в клинику пришёл следователь и принёс ещё более увлекательную информацию — мотоцикл «донора» краденный, точнее отобранный в результате хулиганского нападения, а сам «донор» и без этого уже под следствием не то за хулиганство, толи за ограбление. Похоже, что за всю жизнь единственное хорошее дело «донору» ещё только предстоит — и это отдать своё сердце другому.
Быстро все обзваниваются — собираем заключительный консилиум бумаги под «приговор» подписывать. Все ставят подписи — сомнений ни у кого нет. Только одну подпись не можем пока поставить — анализы не готовы, времени не достаточно их завершить. В Госпитальной Хирургии идёт подготовка операционной, а у нас ответственной за лабораторию велено сидеть на работе, пока результатов не будет. Ну вот наконец и это готово — иди, ставь свою последнюю подпись! Тут эта девчушка и говорит, мол по документу на момент подписания я обязана совершить осмотр! Тю, ты ж дура, думаю. А десяток академиков-профессоров, совершивших осмотр и разбор полдня назад, тебе не авторитет!? Ну вслух ничего такого не говорю, пожалуйста, идите. Смотрите себе тело под аппаратом, только не долго.
Она и вправду недолго. Пошла, взяла ЭЭГ, а мы ему энцефалограммы чуть ли не непрерывно гнали — как не было, так и нет там ничего. Мозг — аут! Стетоскоп достала — вот умора, да её в клинике со стетоскопом ни разу не видели. На что он ей вообще? И что она там выслушивать будет — «утопил» ли дежурный реаниматолог его или пока нет? Да мне уже всё равно — счёт, пожалуй, на часы идёт. Что-то она там потрогала, что-то послушала, толком ничего не исследовала — курсант после санитарной практики лучше справится. А потом поворачивается ко мне и так это тихо-тихо, но абсолютно уверенно говорит:
— Он живой. Не подпишу я…
На утро собрались все главные действующие лица. «Донор» терпит? Да пока терпит — ни отёка легких, ни инфекции, кое-какая моча выделяется. Стараемся, ведём этот "спинно-мозговой препарат" как можем. А может потерпеть, если Колесников в Москву слетает и переутвердит новый документ? Не знаю, надежды мало. Короче день мы решали лететь или не лететь. Потом полетели. Что-то сразу не заладилось. А там выходные. Восемь дней волокита заняла. А «донор» терпит! Горжусь — во мужики у меня в клинике, мертвеца столько ведут.
Наконец назначен новый консилиум с «вердиктом». Только не состоялся он — ночью на энцефалограмме кое-какие признаки глубокого ритма появились. Всё — дальше по любому не мертвец, а человек. Зовём спецов с Нейрохирургии — пусть погадают. Много они не нагадали — ведите как сможете, прогноз неблагоприятный. О том, что это был кандидат в доноры сердца — табу даже думать. Обеспечиваем секретность, как можем.
Долго он был в нашей реанимации. Сознания нет (а я тогда был уверен, что и не будет), но мозг ритмы восстанавливает. Попробовали отключить искусственную вентиляцию лёгких. Без ИВЛ дышать пытается! Дальше — больше. Перевели в Нейрохирургию. Там ему много чего сделали, но ничего радикального — всё как у нас, что природа даст, то и прогресс. В контакт вступает, что-то старается глазами показать, мычит — говорить пыжится, шевелится.
Уже порядком восстановившись из Нейрохирургии он попал в Психиатрию. Наверное для учебного процесса психо-органический синдром[8] демонстрировать. А там вроде вот что было — перечитал все книжки, и всем надоел. Ну кто-то и подшутил — сунул ему вузовский учебник по высшей математике. А ещё через полгода комиссия и первая (!) группа инвалидности. А ещё через полгода ещё комиссия — пацана в ВУЗ не берут! Молит-просит — дайте вторую. Что он закончил, я не точно не знаю, по слухам Московский Физтех. Пять лет за два года. Если это не легенда — то на экзамены ходил так — один экзамен в день. Сегодня сдаю ну там математику за первый семестр, завтра сопромат за пятый, послезавтра ещё что-то за девятый. Заходил на любой экзамен вне зависимости от курса. А к концу второго года что-то такое придумал — короче моментально целевое распределение в какой-то сверхсекретный "почтовый ящик". Ну а финал ты сам сегодня видел.
Колесников год ходил грознее тучи — полностью подробностей не знаю, но похоже кое-что просочилось на самый верх в ЦВМУ и выше в МО. Вроде сам маршал Гречко[9] об этом узнал — может как байку в бане кто ему рассказал, а может в сводке прошло, типа вон в ВМА пытались сердце пересадить, да ничего не вышло. Видимо посчитали там наш подход к решению проблемы авантюрным, направление быстренько прикрыли. Особисты и люди из Главпура[10] нас самого начала предупреждали — какая-либо информация только в случае полного успеха. Боялись видно, что вражьи голоса злорадно запоют — в Советском Союзе провалилась попытка пересадки сердца, а вот у нас в Мире Капитала с пересадками всё ОКэй, как зуб вырвать. Нам последствий никаких — пострадавших то в этой истории нет, да и вообще полная картина известна единицам, и с каждым годом этих «единиц» меньше и меньше становится… Люди, подписавшие этот конфузный документ молчат, а сам документ мы уничтожили — всё равно он силы без той подписи не имел, чего макулатурой архивы забивать? Всё вроде тихо-спокойно… Забывается потихоньку. Но одна тайна всё же мне покоя не даёт. Невозможно это, ну абсолютно исключено и совершенно не научно. Но факт…
Знаешь, никто ему не мог сказать, что он «донором» был. Мы с Колесниковым все варианты перебрали. Некому было рассказать. А он знает! Притом знает всё с самого начала. Даже как под ИВЛ трупом лежал.
— Ну вы же сами говорили, учёный не простой, ну там КГБ вокруг всякое. Они же ему и сказали! — предположил я.
— Глупости! Не получается так.
— Ну а тётка эта?
— Нет, нет и нет! Парадокс, что он вообще её знает. А ещё больший парадокс, что всю дальнейшую историю эта иммунологша знает только со слов самого «донора»! Я ведь от неё избавился сразу после отказа подписаться. Два года спустя разыскал её — меня сильно совесть мучила. Предложил вернуться в клинику, посоветовал хорошую тему для диссертации. Она никогда не интересовалась судьбой «донора» — история в её изложении была очень простой: «донор» умер, тему закрыли, генералов надо слушаться. Так она и считала, пока «донор» уже в теперешнем виде не явился к ней ровно в тот же день, как она сказала, что он живой. А сам «донор» знает только то, о чём говорилось в его палате. И значить это может только одно: когда у него на энцефалограмме прямые линии ползли, ОН ВСЁ СЛЫШАЛ!!! Слышал и помнил…
Дерябин взял кусочек сахара и обильно полил его валерьянкой: — Ладно, поздно уже. Иди спать и не болтай много!
Какая разница, что не оригинал, зато каков сюжет!
Типа у этого парня 1 шанс на 1000чу, а другого точно спасем.
Мафия пересадки органов.
Вот навскидку с корявым (но прочесть можно) переводом Гугля
"Томбал, TX - Отец, который стал обезумевшим за состоянием своего сына в юго-восточной больнице Техаса и вызвало противостояние имел пистолет и направил его на медсестрой, пресс-секретарь полиции заявил в воскресенье. Джордж Пикеринг был обвинен нападении при отягчающих обстоятельствах с применением огнестрельного оружия, Томбал полиции сержант Сказал Гэри Хаммонд. Ранее сообщалось, со стороны властей, сказал Пикеринг, 59, не было пистолета. Пострадавших нет сообщается в противостоянии, которое длилось около четырех часов.
Хаммонд сказал Пикеринг отметил 9 мм пистолет на медсестру в субботу ночью в комнате интенсивной терапии сына в Tomball Regional Medical Center, примерно в 30 милях к северо-западу от Хьюстона. При извлечении пистолета, Пикеринг сказал находящихся в комнате, "я убью всех y'all", в соответствии с Хаммонд. Другой сын боролся с Пикеринг и получил пистолет от Него, сказал Хаммонд. Что сын со временем превратились пистолет к полиции. По Хаммонд, Пикеринг сказал: "Вы не думаете, что это единственное оружие у меня есть." Тем не менее, он не был найден иметь больше оружия в больнице, сказал сержант. Пикеринг сдались без инцидента о 11 вечера после более чем десятка спецназовцев офицеров и Департамент переговорной команды Харрис шерифа округа сообщили в больницу. Хаммонд сказал Пикеринг, кто из Пайнхерст около 5 милях к северу от Томбал, стало плохо во время противостояния и получили лечение в течение ночи. Он все еще был в больнице в воскресенье днем, сказал Хаммонд. Пикеринг не имеет адвоката еще. Он не был привлечен к суду, но ордер на его арест перечислил $ 30 000 облигаций, сказал Хаммонд. Томбал Региональный медицинский центр выпустил следующее заявление:
"Мы очень благодарны, что события прошлой ночи закончилась мирно и с каждым безопасности. Мы ценим реакцию местных правоохранительных органов и профессионализм наших сотрудников, чтобы держать людей в больнице спокойным и безопасным."
Хотя да, Ctrl+c Ctrl+v - золотая середина.
http://abc13.com/news/police-man-in-hospital-standoff-had-gun-faces-charge/471078/http://abc13.com/news/police-man-in-hospital-standoff-had-gun-faces-charge/471078/
А Выше статья придуманная кем-то
Про маму и рукопожатия там нет ничего
Так же как и нет про то, что сынуля выпал из комы.
Мужика выпустили под залог в 30К енотов
http://www.theblaze.com/stories/2015/04/17/the-nearly-unbelievable-story-of-how-a-desperate-father-and-9mm-handgun-resulted-in-a-miracle/?utm_source=Sailthru&utm_medium=email&utm_term=Firewire&utm_campaign=Firewire - HORIZON 4-17-15 FINALhttp://www.theblaze.com/stories/2015/04/17/the-nearly-unbelievable-story-of-how-a-desperate-father-and-9mm-handgun-resulted-in-a-miracle/?utm_source=Sailthru&utm_medium=email&utm_term=Firewire&utm_campaign=Firewire - HORIZON 4-17-15 FINAL