5507
7
После захвата гитлеровской Германией Прибалтики, Белоруссии, Молдавии, Украины и ряда западных областей РСФСР десятки миллионов советских граждан оказались в зоне оккупации. С этого момента им пришлось жить фактически в новом государстве.
17 июля 1941 года на основании распоряжения Гитлера «О гражданском управлении в оккупированных восточных областях» под руководством Альфреда Розенберга создается «Имперское министерство по делам оккупированных восточных территорий», которое подчиняет себе две административные единицы: рейхскомиссариат Остланд с центром в Риге и рейхскомиссариат Украина с центром в Ровно. Позднее предполагалось создать рейхскомиссариат Московия, который должен был включить в себя всю европейскую часть России. Далеко не все жители оккупированных Германией областей СССР смогли перебраться в тыл. По разным причинам за линией фронта осталось около 70 миллионов советских граждан, на долю которых выпали тяжелые испытания. Оккупированные территории СССР в первую очередь должны были служить сырьевой и продовольственной базой Германии, а население – дешевой рабочей силой. Поэтому Гитлер по возможности требовал сохранить здесь сельское хозяйство и промышленность, которые представляли большой интерес для германской военной экономики.
×
Одной из первоочередных задач германских властей на оккупированных территориях СССР являлось обеспечение порядка. В приказе Вильгельма Кейтеля сообщалось, что ввиду обширности контролируемых Германией районов необходимо подавлять сопротивление гражданского населения путем его запугивания. «Для поддержания порядка командующие не должны требовать подкреплений, а применять самые драконовские меры». Оккупационные власти вели строгий контроль местного населения: все жители подлежали регистрации в полиции, более того, им запрещалось без разрешения покидать места постоянного проживания. Нарушение любого постановления, к примеру, использование колодца из которого брали воду немцы, могло повлечь за собой строгое наказание вплоть до смертной казни через повешение. Германское командование, опасаясь протеста и неповиновения гражданского населения, давало все более устрашающие приказы. Так 10 июля 1941 года командующий 6-й армией Вальтер фон Райхенау требовал «расстреливать солдат в штатском, которых легко узнать по короткой стрижке», а 2 декабря 1941 года издается директива, в которой призывают «стрелять без предупреждения в любое гражданское лицо любого возраста и пола, которое приближается к передовой», а также «немедленно расстреливать любого, подозреваемого в шпионаже». Немецкие власти выражали всяческую заинтересованность в сокращении местного населения. Мартин Борман направил в адрес Альфреда Розенберга директиву, в которой рекомендовал приветствовать на оккупированных восточных территориях проведение абортов девушек и женщин «ненемецкого населения», а также поддержать интенсивную торговлю противозачаточными средствами.
Наиболее популярным методом по сокращению гражданского населения применявшимся нацистами оставались расстрелы. Ликвидации проводились повсеместно. Людей уничтожали целыми деревнями, зачастую основываясь исключительно на подозрении в противозаконном деянии. Так в латвийском селе Борки из 809 жителей расстреляно было 705, из них 130 детей – остальных отпустили как «политически благонадежных». Регулярному уничтожению подлежали нетрудоспособные и больные граждане. Так уже при отступлении в белорусском поселке Гурки немцы отравили супом два эшелона с местными жителями, неподлежащими вывозу в Германию, а в Минске только за два дня – 18 и 19 ноября 1944 года немцами было отравлено 1500 нетрудоспособных стариков, женщин и детей. Массовыми расстрелами оккупационные власти отвечали на убийства немецких военных. К примеру после убийства в Таганроге немецкого офицера и пятерых солдат во дворе завода №31 было расстреляно 300 ни в чем не повинных мирных граждан. А за повреждение телеграфной станции в том же Таганроге расстреляли 153 человека. Российский историк Александр Дюков, описывая жестокость оккупационного режима, отметил, что, «по самым скромным подсчётам, каждый пятый из оказавшихся под оккупацией семидесяти миллионов советских граждан не дожил до Победы». Выступая на Нюрнбергском процессе представитель американской стороны заметил, что «зверства, совершённые вооружёнными силами и другими организациями Третьего рейха на Востоке, были такими потрясающе чудовищными, что человеческий разум с трудом может их постичь». По мнению американского обвинителя, эти зверства не были спонтанными, а представляли собой последовательную логическую систему.
Еще одним страшным средством, приведшим к массовому сокращению гражданского населения стал «План голода», разработанный Гербертом Бакке. «План голода» был частью экономической стратегии Третьего рейха, по которой от прежнего количества жителей СССР должно было остаться не более 30 млн. человек. Высвободившиеся таким образом продовольственные запасы должны были пойти на обеспечение нужд германской армии. В одной из записок высокопоставленного немецкого чиновника сообщалось следующее: «Война будет продолжена, если вермахт на третьем году войны будет полностью обеспечиваться продовольствием из России». Как неизбежный факт отмечалось, что «десятки миллионов людей умрут с голода, если мы заберём всё для нас необходимое из страны». «План голода» в первую очередь сказался на советских военнопленных, которые практически не получали продуктов питания. За весь период войны среди советских военнопленных, по подсчетами историков, от голода умерло почти 2 млн. человек. Не менее болезненно голод ударил по тем, кого немцы рассчитывали уничтожить в первую очередь – евреям и цыганам. К примеру, евреям было запрещено приобретать молоко, масло, яйца, мясо и овощи. Продуктовая «порция» для минских евреев, которые находились в ведении группы армий «Центр» не превышала 420 килокалорий в день – это привело в гибели десятков тысяч людей в зимний период 1941-1942 годов. Наиболее жесткие условия были в «эвакуированной зоне» глубиной в 30-50 км., которая непосредственно примыкала к линии фронта. Все гражданское население этой линии принудительно отсылалось в тыл: переселенцев размещали в домах местных жителей или в лагерях, но при отсутствии мест могли разместить и в нежилых помещениях – сараях, свинарниках. Живущие в лагерях переселенцы большей частью не получали никакого питания – в лучшем случае раз в день «жидкую баланду». Верхом цинизма являются так называемые «12 заповедей» Бакке, в одной из которых говорится, что «русский человек привык за сотни лет к бедности, голоду и непритязательности. Его желудок растяжим, поэтому [не допускать] никакой поддельной жалости».
Учебный год 1941-1942 для многих школьников на оккупированных территориях так и не начался. Германия рассчитывала на молниеносную победу, а поэтому не планировала долгосрочных программ. Однако к следующему учебному году было обнародовано постановление немецких властей, в котором объявлялось, что все дети в возрасте от 8 до 12 лет (1930-1934 гг. рождения) обязаны регулярно посещать 4-классную школу с начала учебного года, назначенного на 1 октября 1942 года. Если по каким-либо причинам дети не могли посещать школу, родители или лица их заменяющие в течение 3-х дней должны были предоставить заведующему школой заявление. За каждое нарушение посещаемости школы администрация взимала штраф в размере 100 рублей. Основная задача «немецких школ» заключалась не в обучении, а в воспитании послушания и дисциплины. Много внимания уделялось вопросам гигиены и здоровья. По мнению Гитлера, советский человек должен был уметь писать и читать, а большее ему не требовалось. Теперь стены школьных классов вместо портретов Сталина украшали изображения фюрера, а дети, стоя перед немецкими генералами были вынуждены декламировать: «Слава вам, орлы германские, слава мудрому вождю! Свою голову крестьянскую низко-низко я клоню». Любопытно, что среди школьных предметов появился Закон Божий, а вот история в ее традиционном понимании исчезла. Ученики 6-7 классов должны были изучать книги пропагандирующие антисемитизм – «У истоков великой ненависти» или «Еврейское засилье в современном мире». Из иностранных языков остался лишь немецкий. Первое время занятия проводились по советским учебникам, однако оттуда убирали любые упоминания о партии и произведениях еврейских авторов. Это заставляли делать самих школьников, которые на уроках по команде бумагой заклеивали «ненужные места».
Социальная и медицинская помощь населению на оккупированных территориях была минимальна. Правда, все зависело от местной администрации. Например, смоленский отдел здравоохранения в целях оказания помощи «русскому населению» уже осенью 1941 года открыл аптеку и больницу, позднее стала функционировать и хирургическая лечебница. С немецкой стороны за деятельностью больницы осуществлялся контроль гарнизонным врачом. Также некоторые немецкие врачи помогали больницам медикаментами. На медицинскую страховку могли рассчитывать только сотрудники администраций или граждане работающие на немецкие администрации. Сумма медицинской страховки составляла примерно 75% от регулярной заработной платы. Возвращаясь к работе смоленской администрации следует отметить, что ее сотрудники в меру возможностей заботились о беженцах: им выдавали хлеб, бесплатные талоны на питание, направляли в социальные общежития. В декабре 1942 года только на инвалидов потратили 17 тыс. 307 рублей. Вот для примера меню смоленских социальных столовых. Обеды состояли из двух блюд. На первое подавались ячневые или картофельные супы, борщ и свежая капуста; на второе была ячневая каша, картофельное пюре, тушеная капуста, картофельные котлеты и ржаные пироги с кашей и морковью, также иногда подавались мясные котлеты и гуляш. Гражданское население немцы главным образом использовали на тяжелых работах – строительстве мостов, расчистке дорог, торфоразработках или лесозаготовках. Трудились с 6 часов утра до позднего вечера. Тех, кто работал медленно могли расстрелять в назидание другим. В некоторых городах, например, Брянске, Орле и Смоленске советским рабочим присваивали идентификационные номера. Немецкие власти мотивировали это нежеланием «неправильно произносить русские имена и фамилии». Любопытно, что поначалу оккупационные власти объявили, что налоги будут ниже, чем при советском режиме, однако на деле к ним добавились налоговые сборы на двери, окна, собак, лишнюю мебель и даже на бороду. По словам одной из переживших оккупацию женщин многие тогда существовали по принципу «один день прожили — и слава богу.
Ссылки по теме:
- Что - неужели вот именно так круто было?
- Из писем гитлеровского солдата Эриха Отта, отправленных из Сталинграда
- Другая оккупация
- Русский солдат глазами гитлеровцев
- Капитан
реклама
Однако, не то что союзники Германии, а даже "свои" из вермахта не любили воевать бок о бок с СС-овцами, ведь именно благодаря этим обмороженным личностям все немцы приобрели "славу" мясников и палачей. А потому солдаты красной армии переставали брать пленных на том участке фронта, где видели заветные молнии на петлицах, чем "очень радовали" и обычных "непричастных" призывных солдат фатерлянда.
И украинка рассказывала, тоже со слов матери: в немецкую оккупацию давали булку хлеба всем беременным и с детьми до года. Правда - неправда, не знаю, за что купил - за то и продал...
Но всё-таки достаточно одной Хотыни, чтобы на тот момент считать немцев злом.
С другой стороны - Жукова, применявшего химическое оружие по своим же гражданским, тоже человеком не назовёшь.