1055
3
Жизненный рассказ Макса Фрая о сельской школе и трогательном сочинении ученицы про природу. Пять за неожиданный финал и мораль! Не забывайте: лучший урок для ребенка – собственный пример.
«В середине восьмидесятых мне довелось учительствовать в сельской школе. Школа находилась в поселке Таватуй, в Свердловской области.
В поселке жили работники лесничества и железнодорожные рабочие. Там не было бани, магазина, кино и прочей индустрии разврата. Зато были школа-восьмилетка и библиотека.
Однако, не следует думать, будто население поселка Таватуя жило исключительно интеллектуальными радостями. Чего не было, того не было.
Население прекрасно справлялось с отсутствием бани и магазина, катаясь на лыжах, санях, тракторах и электричке в соседний поселок. В свободное от культпоездок время, оное население жизнерадостно пьянствовало.
Местная молодежь в количестве трех незамужних девиц (мальчики, отслужив в армии, домой обычно не возвращались) раз в неделю, на выходные, уезжала в город Свердловск и получала там культурную жизнь по полной программе. Поэтому в библиотеке до моего появления была всего одна читательница: учительница Таня. Она ждала из армии жениха, и поэтому по вечерам ей было нечем заниматься.
«В середине восьмидесятых мне довелось учительствовать в сельской школе. Школа находилась в поселке Таватуй, в Свердловской области.
В поселке жили работники лесничества и железнодорожные рабочие. Там не было бани, магазина, кино и прочей индустрии разврата. Зато были школа-восьмилетка и библиотека.
Однако, не следует думать, будто население поселка Таватуя жило исключительно интеллектуальными радостями. Чего не было, того не было.
Население прекрасно справлялось с отсутствием бани и магазина, катаясь на лыжах, санях, тракторах и электричке в соседний поселок. В свободное от культпоездок время, оное население жизнерадостно пьянствовало.
Местная молодежь в количестве трех незамужних девиц (мальчики, отслужив в армии, домой обычно не возвращались) раз в неделю, на выходные, уезжала в город Свердловск и получала там культурную жизнь по полной программе. Поэтому в библиотеке до моего появления была всего одна читательница: учительница Таня. Она ждала из армии жениха, и поэтому по вечерам ей было нечем заниматься.
Детей в школе было, понятно, мало. В четвертом классе у меня было пять учеников, в шестом – трое, в седьмом – одиннадцать, в восьмом – шесть. Первый класс учила заневестившаяся читательница Таня, второй и третий – безымянная тётенька, которая ездила на работу из закрытого города без названия, а в пятом русский язык и литературу вела директор школы Таисия Андреевна, которая тянула на себе все гуманитарные предметы, какие только можно придумать. Дома она выращивала лимоны и апельсины в кадках. У нее был цветной телевизор, что автоматически делало ее духовным лидером поселка. Слово Таисии Андреевны было законом, почище решений партии и сельсовета.
Еще в школе были математик Александр Григорьевич и его жена, тоже Александра, которые поделили между собой все более-менее точные науки; Александр Григорьевич как-то справлялся еще с географией и физкультурой.
Других педагогических кадров в нашей школе не было.
Дети в поселке Таватуй, надо сказать, были очень хорошие. Добрые, симпатичные, с изрядным воображением. Кроме, разве что, некоторых восьмиклассниц, которые достигли преждевременной зрелости, и были уже вовсе не дети, а маленькие тётки.
С прочими детьми была только одна проблема: почти все они едва читали по слогам. О том, как они писали, лучше не вспоминать даже. Почти никак они не писали, честно говоря. В такой ситуации нужно было что-то срочно придумывать.
Приходилось читать им вслух некоторые программные тексты, маленькими отрывками, потом обсуждать и анализировать прочитанное, объяснять поведение героев с точки зрения детского житейского опыта. Эти дети, надо сказать, почти всегда меня изумляли свежестью подхода. Например, объяснили мне, что Татьяна осталась со своим стариком потому, что он «наверное, не пьёт и не бьёт ее, а с Онегиным ещё неизвестно, как повернётся».
Поскольку сразу стало ясно, что писать сочинения эти дети не могут, пришлось изобрести жанр «устного сочинения». Пусть, – думалось мне, – хоть говорить свободно и интересно научатся, это даже полезнее, чем писать. Поэтому раз в неделю, мы с детьми рассказывали друг другу сказки и истории на разные темы. С маленькими классами это очень легко: каждый успеет выступить, никому не обидно.
Еще в школе были математик Александр Григорьевич и его жена, тоже Александра, которые поделили между собой все более-менее точные науки; Александр Григорьевич как-то справлялся еще с географией и физкультурой.
Других педагогических кадров в нашей школе не было.
Дети в поселке Таватуй, надо сказать, были очень хорошие. Добрые, симпатичные, с изрядным воображением. Кроме, разве что, некоторых восьмиклассниц, которые достигли преждевременной зрелости, и были уже вовсе не дети, а маленькие тётки.
С прочими детьми была только одна проблема: почти все они едва читали по слогам. О том, как они писали, лучше не вспоминать даже. Почти никак они не писали, честно говоря. В такой ситуации нужно было что-то срочно придумывать.
Приходилось читать им вслух некоторые программные тексты, маленькими отрывками, потом обсуждать и анализировать прочитанное, объяснять поведение героев с точки зрения детского житейского опыта. Эти дети, надо сказать, почти всегда меня изумляли свежестью подхода. Например, объяснили мне, что Татьяна осталась со своим стариком потому, что он «наверное, не пьёт и не бьёт ее, а с Онегиным ещё неизвестно, как повернётся».
Поскольку сразу стало ясно, что писать сочинения эти дети не могут, пришлось изобрести жанр «устного сочинения». Пусть, – думалось мне, – хоть говорить свободно и интересно научатся, это даже полезнее, чем писать. Поэтому раз в неделю, мы с детьми рассказывали друг другу сказки и истории на разные темы. С маленькими классами это очень легко: каждый успеет выступить, никому не обидно.
Замечательную в своем роде историю рассказала рыжая девочка Наташа, дочка школьной уборщицы. Она училась в шестом классе, писала огромными младенческими буквами наскальные надписи в тетрадках, читала даже не по слогам, а по буквам и, при всем при том, обладала живым умом и ангельским взором. Вот её история, почти дословно: очень уж она меня тогда потрясла.
Однажды папка шел со станции и нес мамке чекушку. Сам он выпил еще в магазине, с друзьями, поэтому устал и решил поспать. Лег, поспал, потом встал и пошел домой. Мамка спрашивает: где чекушка? Посмотрели – нет чекушки! Мамка тогда его чуть-чуть прибила, но не больно. Мамка вообще добрая, больно не бьется. Потом спрашивает: ты где валялся? Папка говорит: под ёлочкой спал, когда со станции шёл. Они тогда пошли обратно, к станции, искать чекушку. Смотрели под всеми ёлочками – нет чекушки. Пошли они обратно. Мамка поплакала, папку опять прибила, но не очень больно, потому что она вообще добрая. Потом стали опять искать чекушку. Поискали, поискали и нашли! Но не под ёлочкой, а под сосенкой!
Однажды папка шел со станции и нес мамке чекушку. Сам он выпил еще в магазине, с друзьями, поэтому устал и решил поспать. Лег, поспал, потом встал и пошел домой. Мамка спрашивает: где чекушка? Посмотрели – нет чекушки! Мамка тогда его чуть-чуть прибила, но не больно. Мамка вообще добрая, больно не бьется. Потом спрашивает: ты где валялся? Папка говорит: под ёлочкой спал, когда со станции шёл. Они тогда пошли обратно, к станции, искать чекушку. Смотрели под всеми ёлочками – нет чекушки. Пошли они обратно. Мамка поплакала, папку опять прибила, но не очень больно, потому что она вообще добрая. Потом стали опять искать чекушку. Поискали, поискали и нашли! Но не под ёлочкой, а под сосенкой!
Я, понятно, хлопаю глазами, поспешно стараюсь придумать добрые слова для ребенка, рассказавшего такую историю. И тут Наташа кладет меня на лопатки. Добавляет назидательно:
Вот как важно любить и знать родную природу! Если бы папка знал, чем отличается ёлочка от сосенки, они бы чекушку сразу нашли! И мамка его второй раз не побила бы!»
© Макс Фрай, «Сказки и истории», 2004
( Макс Фрай — литературный псевдоним двух авторов — Светланы Мартынчик и Игоря Стёпина).
Вот как важно любить и знать родную природу! Если бы папка знал, чем отличается ёлочка от сосенки, они бы чекушку сразу нашли! И мамка его второй раз не побила бы!»
© Макс Фрай, «Сказки и истории», 2004
( Макс Фрай — литературный псевдоним двух авторов — Светланы Мартынчик и Игоря Стёпина).
Источник:
Ссылки по теме:
- Четыре секунды длиною в жизнь. Подвиг Юрия Лелюкова
- Немного об осени
- Закон подлости. Понедельник
- Деревня,под названием Шенген,где с неба падают евро
- Как проходит первый урок в индийской школе
реклама
