2486
20
Знакомьтесь, Петр Еремеевич Третьяк и его жена Валентина Степановна. В прошлом месяце семейная пара вместе с 8 детьми, 17 внуками и 7 правнуками отпраздновали бриллиантовую свадьбу — 60 лет супружеской жизни! О людях, которые в жизни своей никогда и не задумывались о разводе, просто потому что некогда читайте далее.
Петр Еремеевич и Валентина Степановна в молодости
Юбилей отмечали на широкую ногу: 13 машин, фольклорный ансамбль, каравай и танцы 82-летних «молодых». Гуляла вся деревня! На праздник из Слонима в Ломаши приехали родные: восемь детей, семнадцать внуков и семь правнуков. Еле уместились на одной фотографии.
Юбилей отмечали на широкую ногу: 13 машин, фольклорный ансамбль, каравай и танцы 82-летних «молодых». Гуляла вся деревня! На праздник из Слонима в Ломаши приехали родные: восемь детей, семнадцать внуков и семь правнуков. Еле уместились на одной фотографии.
Когда-то Ломаши были большой деревней.
— 60 дворов стояло, да у каждого по несколько коров, да в каждой семье по шесть детей… — вспоминает Петр Еремеевич. — А теперь молодые в город поразъезжались, а у домов крапива растет. Коров держать не хотят. Хотя это сейчас очень хорошо и очень выгодно: молоко подорожало — раз, а два — колхоз привозит сено и солому. Раньше-то вручную косили. А молодые все равно коров не держат, потому что гультаи! Спать любят. Если коровку иметь, это в пять нужно встать, подоить ее, а в шесть погнать на пашу. Коровка сон забирает. А у меня было по четыре коровы. И свиней штуки четыре держали.
— 60 дворов стояло, да у каждого по несколько коров, да в каждой семье по шесть детей… — вспоминает Петр Еремеевич. — А теперь молодые в город поразъезжались, а у домов крапива растет. Коров держать не хотят. Хотя это сейчас очень хорошо и очень выгодно: молоко подорожало — раз, а два — колхоз привозит сено и солому. Раньше-то вручную косили. А молодые все равно коров не держат, потому что гультаи! Спать любят. Если коровку иметь, это в пять нужно встать, подоить ее, а в шесть погнать на пашу. Коровка сон забирает. А у меня было по четыре коровы. И свиней штуки четыре держали.
×
Узнав, что мы, городские, начинаем свое утро в семь часов, Петр Еремеевич снисходительно улыбается. В системе мира, где рабочие руки — это главное богатство, такое отношение ко сну выглядит непростительным расточительством. И хозяин этого дома имеет право так думать. Каждое бревно и каждую петлю, каждый гвоздь и порожек, каждое окно и половицу — весь этот дом Петр Еремеевич построил своими руками.
Третьяки — чудесный образец самоотверженного, честного и, возможно, наивного крестьянского поколения, которое, к сожалению, уходит в прошлое. Оба они родились в 1932 году: Петр Еремеевич в Ломашах, а Валентина Степановна в семи километрах от него — на хуторе Яново. Во время войны соседние деревни нацисты сожгли, но Ломаши почему-то пощадили. Петр Еремеевич был тогда всего лишь девятилетним мальчиком, но хорошо запомнил те события.
— Мой старший брат был учителем в слонимской школе, состоял в комсомоле. И когда у нас в Ломашах организовывали самый первый партизанский отряд, его туда забрали. Так вот немецкая полиция приходила к отцу с матерью, выводила их за дом, ставила на колени и стреляла как будто в голову, но каждый раз мимо: «Говори, где твой сын!» А потом ночью партизаны навалились на немецкую гмину, штаб, значит, и спалили ее. И тогда мы с отцом (нас трое детей младших было) убежали из родной деревни в Зельвенский район. Я помню, как мы ехали на повозке, на санях по снегу, а мимо нас летели пули. Отец кричит среднему брату: «Погоняй быстрее, погоняй!» Он хлещет лошадку изо всей силы. Мы убежали от немцев, мама тоже. А потом решили, что можно вернуться. Приехали до хаты, зашли в дом, и вдруг у бати сердце схватило. Так он и помер. Не выдержал всех тех мучений, что над ним немцы сделали. Чувствовал он, хотел в родном доме умереть. Мне девять лет тогда было, — морщинистое лицо Петра Еремеевича сжимается: старое горе по-прежнему ранит.
Третьяки — чудесный образец самоотверженного, честного и, возможно, наивного крестьянского поколения, которое, к сожалению, уходит в прошлое. Оба они родились в 1932 году: Петр Еремеевич в Ломашах, а Валентина Степановна в семи километрах от него — на хуторе Яново. Во время войны соседние деревни нацисты сожгли, но Ломаши почему-то пощадили. Петр Еремеевич был тогда всего лишь девятилетним мальчиком, но хорошо запомнил те события.
— Мой старший брат был учителем в слонимской школе, состоял в комсомоле. И когда у нас в Ломашах организовывали самый первый партизанский отряд, его туда забрали. Так вот немецкая полиция приходила к отцу с матерью, выводила их за дом, ставила на колени и стреляла как будто в голову, но каждый раз мимо: «Говори, где твой сын!» А потом ночью партизаны навалились на немецкую гмину, штаб, значит, и спалили ее. И тогда мы с отцом (нас трое детей младших было) убежали из родной деревни в Зельвенский район. Я помню, как мы ехали на повозке, на санях по снегу, а мимо нас летели пули. Отец кричит среднему брату: «Погоняй быстрее, погоняй!» Он хлещет лошадку изо всей силы. Мы убежали от немцев, мама тоже. А потом решили, что можно вернуться. Приехали до хаты, зашли в дом, и вдруг у бати сердце схватило. Так он и помер. Не выдержал всех тех мучений, что над ним немцы сделали. Чувствовал он, хотел в родном доме умереть. Мне девять лет тогда было, — морщинистое лицо Петра Еремеевича сжимается: старое горе по-прежнему ранит.
Но Ломашам еще повезло. В соседней деревне Низы всех до единого жителей поставили в шеренгу и расстреляли. Чтобы наказать партизан. Правда, два человека спаслись.
— Фашисты ходили по деревне и искали всех, а учительница с ребенком спряталась в школьном туалете. Один немец зашел туда и увидел женщину с ребенком. Она вся тряслась. А он сказал: «Гут, пани», — закрыл дверь и ушел. Совестливый оказался немец, — говорит Петр Еремеевич.
Из-за войны муж Валентины Степановны толком и не выучился. Все его образование — четыре класса начальной школы. После того как в 1942 году двух мальчиков забавы ради расстреляли немецкие полицаи, когда они шли в школу, ни одна мать в Ломашах больше не отпустила своих детей на уроки. А после войны возвращаться на учебу, как говорит Петр Еремеевич, было уже «брыдка»: такой взрослый парень должен был работать в поле. «Что ты, дзетка! Какая школа! Нужно было сеять, косить, орать землю. Колхозов еще не было. Пойдем к соседу, он мне с братом покажет, как плуг ставить. И мы честно пахали и хлеб имели».
— Фашисты ходили по деревне и искали всех, а учительница с ребенком спряталась в школьном туалете. Один немец зашел туда и увидел женщину с ребенком. Она вся тряслась. А он сказал: «Гут, пани», — закрыл дверь и ушел. Совестливый оказался немец, — говорит Петр Еремеевич.
Из-за войны муж Валентины Степановны толком и не выучился. Все его образование — четыре класса начальной школы. После того как в 1942 году двух мальчиков забавы ради расстреляли немецкие полицаи, когда они шли в школу, ни одна мать в Ломашах больше не отпустила своих детей на уроки. А после войны возвращаться на учебу, как говорит Петр Еремеевич, было уже «брыдка»: такой взрослый парень должен был работать в поле. «Что ты, дзетка! Какая школа! Нужно было сеять, косить, орать землю. Колхозов еще не было. Пойдем к соседу, он мне с братом покажет, как плуг ставить. И мы честно пахали и хлеб имели».
Как-то раз в соседний с Третьяками дом к портнихе пришла девушка из Яново — Валя. Так они и познакомились.
— Семья Валентины Степановны богато жила, а я-то рос без отца, скромно, — объясняет Петр Еремеевич.
— Почему же она выбрала бедного жениха?
— Полюбила! — звонко смеется хозяйка.
— У нас богатство не ценится. Важно, кто кому понравился. А богатство — это руки твои. Если будешь работать, будешь богатым, — делится своей мудростью Петр Еремеевич. — Так мы и дружили три года. А потом, до армии еще, в 1954 году, я на Валентине Степановне женился. Хотя у нас и не было принято жениться до армии. Но я боялся, что кто-нибудь мою красавицу заберет. Служил я три года десантником в Тульской области, а жена меня ждала. Как вернулся, пошел работать в колхоз. Сколько у нас тут есть поля, все мы обрабатывали лошадьми. Трактора ни одного не было. На лошадях и пахали, и сеяли, и картошку копали. Семнадцать таких пацанов было, как я, а теперь остался я один. Пустая деревня. Пару женщин у нас есть, но и те — кто с коляской, кто на костылях…
В родном колхозе Петр Еремеевич проработал всю жизнь, как и его жена. Валентина Степановна каждый день вставала в четыре утра и отправлялась за несколько километров пешком доить пятнадцать колхозных коров. За всю свою жизнь она ушла в декретный отпуск лишь однажды и то только на 54 дня — когда родился первенец. После появления остальных семи детей она сразу выходила на работу. «Бо́льшие смотрели за меньшими — так и годовалися», — просто говорит сохранившая миловидность в лице Валентина Степановна.
— Семья Валентины Степановны богато жила, а я-то рос без отца, скромно, — объясняет Петр Еремеевич.
— Почему же она выбрала бедного жениха?
— Полюбила! — звонко смеется хозяйка.
— У нас богатство не ценится. Важно, кто кому понравился. А богатство — это руки твои. Если будешь работать, будешь богатым, — делится своей мудростью Петр Еремеевич. — Так мы и дружили три года. А потом, до армии еще, в 1954 году, я на Валентине Степановне женился. Хотя у нас и не было принято жениться до армии. Но я боялся, что кто-нибудь мою красавицу заберет. Служил я три года десантником в Тульской области, а жена меня ждала. Как вернулся, пошел работать в колхоз. Сколько у нас тут есть поля, все мы обрабатывали лошадьми. Трактора ни одного не было. На лошадях и пахали, и сеяли, и картошку копали. Семнадцать таких пацанов было, как я, а теперь остался я один. Пустая деревня. Пару женщин у нас есть, но и те — кто с коляской, кто на костылях…
В родном колхозе Петр Еремеевич проработал всю жизнь, как и его жена. Валентина Степановна каждый день вставала в четыре утра и отправлялась за несколько километров пешком доить пятнадцать колхозных коров. За всю свою жизнь она ушла в декретный отпуск лишь однажды и то только на 54 дня — когда родился первенец. После появления остальных семи детей она сразу выходила на работу. «Бо́льшие смотрели за меньшими — так и годовалися», — просто говорит сохранившая миловидность в лице Валентина Степановна.
— На работу в колхозе мы ходили не зарано — в девять. Но ты походи босой по этой борозде и целый день честно плугом поработай! Пальцы все посбиваешь до крови! — в речи хозяина дома не слышно никаких метафор, все буквально. — Мужики и бороновали, и сеяли, и косили вручную. Суббота была рабочая, только воскресенье выходной. А когда уборка снопов шла, то женщины жали вручную, а мы вывозили лошадьми даже и в воскресенье. Или если дождь шел или что такое, то бригадир просил: придите, помогите. И мы приходили, клали скирды, подгоняли молотилку и молотили.
Так и прошли год за годом десятилетия жизни Третьяков. За тяжелую работу от темна до темна крестьянам записывали трудодни. За один трудодень выдавали килограмм зерна — и ни граммом больше. А еще раз в полгода выплачивали по пять копеек. Когда колхоз захотели перевести на денежную систему оплаты вместо натуральной, все жители Ломашей и соседних деревень были против, смотрели на это с опаской.
— Ну а что, мы были люди неграмотные, дурные, как сапоги. Правду говорю, как есть, — улыбается Петр Еремеевич. — Собрался общий сход, а на нем все давай кричать: город далеко, в деревне магазинов нет, хлеба мы не купим, останемся голодными! Но никто нас не послушал. Хочешь не хочешь, а перевели всех на деньги. Построили в соседних Костровичах магазин, хлеб привезли. И уже через месяц мы стали сандали покупать, обуваться, одеваться лучше. А как год прошел, дык i зусім добра заспявалi! Каждый месяц свои сорок рублей имели.
Так и прошли год за годом десятилетия жизни Третьяков. За тяжелую работу от темна до темна крестьянам записывали трудодни. За один трудодень выдавали килограмм зерна — и ни граммом больше. А еще раз в полгода выплачивали по пять копеек. Когда колхоз захотели перевести на денежную систему оплаты вместо натуральной, все жители Ломашей и соседних деревень были против, смотрели на это с опаской.
— Ну а что, мы были люди неграмотные, дурные, как сапоги. Правду говорю, как есть, — улыбается Петр Еремеевич. — Собрался общий сход, а на нем все давай кричать: город далеко, в деревне магазинов нет, хлеба мы не купим, останемся голодными! Но никто нас не послушал. Хочешь не хочешь, а перевели всех на деньги. Построили в соседних Костровичах магазин, хлеб привезли. И уже через месяц мы стали сандали покупать, обуваться, одеваться лучше. А как год прошел, дык i зусім добра заспявалi! Каждый месяц свои сорок рублей имели.
Перед тем как выйти на пенсию, Петр Еремеевич занимал сразу три должности в колхозе: был начальником пожарной охраны, а еще растопщиком в котельной и в бане. Но несмотря на такую благородную любовь к труду, главное свершение Третьяков — это, похоже, семья. У них родилось пять сыновей и три дочки. Самому старшему сейчас 55 лет, а младшему, любименькому, — 33 года. Потом родились семнадцать внуков, а вскоре и семь правнуков. Валентина Степановна с любовью смотрит на общую фотографию, сделанную в этом августе в день их бриллиантовой свадьбы. 34 очень похожих друг на друга человека — вот она, счастливая семья.
— Нам дети эту бриллиантовую свадьбу решили устроить. Мы-то сами были против. И застолье, и ансамбль, и подарки — все они устроили! Гости ехали в загс на 13 машинах. Нас у входа даже с караваем встречали! — довольно смеются Петр Еремеевич и Валентина Степановна. — Шестьдесят лет назад у нас, наверное, не такая пышная свадьба была. Хотя теперь все делают за один вечер, а тогда три дня гуляли. Закон такой был: как хочешь, а свадьбу делай! Много брали дружков. У невесты было десять шаферок, а у жениха — десять шаферов. Мы и венчались тогда в Парече. Те, кто были партийными, в бога не верили, в церковь не ходили и не венчались, конечно. Ну а мы были простые рабочие. Родители Валентины Степановны так и вовсе отказались ее замуж отдавать без венчания. Так что мы ездили в церковь на лошадях.
— Неужели за все эти 60 лет у вас ни разу не было мысли о разводе?
— О таком не мечтали, — по-простому отвечает Валентина Степановна и смеется. — Нужно было работать, а не разводиться. Не было времени на всякие глупости.
— В то время мало кто разводился, — говорит Петр Еремеевич. — Люди не были грамотные такие. Некогда думать — работай и еще раз работай.
Каждые выходные в гостеприимный дом Третьяков на улице Зеленой приезжают дети или внуки. Привозят своих детей, сидят у яблони, колют дрова, смотрят на деревянные ставни, едят приготовленные хозяйкой оладьи, слушают Петра Еремеевича… Простое семейное счастье становится осязаемым.
— Неужели за все эти 60 лет у вас ни разу не было мысли о разводе?
— О таком не мечтали, — по-простому отвечает Валентина Степановна и смеется. — Нужно было работать, а не разводиться. Не было времени на всякие глупости.
— В то время мало кто разводился, — говорит Петр Еремеевич. — Люди не были грамотные такие. Некогда думать — работай и еще раз работай.
Каждые выходные в гостеприимный дом Третьяков на улице Зеленой приезжают дети или внуки. Привозят своих детей, сидят у яблони, колют дрова, смотрят на деревянные ставни, едят приготовленные хозяйкой оладьи, слушают Петра Еремеевича… Простое семейное счастье становится осязаемым.
Источник:
реклама
.