39898
3
Жила-была девочка Раса. В советской Литве.
"Летом 83-го года с ней произошло несчастье: ее отец-тракторист работал в поле, и случайно косилкой ей отрезало ступни обеих ножек. Расе было 3 года.На дворе скоро ночь. В деревне нет телефона. Умереть — да и только. От потери крови и болевого шока.
"Летом 83-го года с ней произошло несчастье: ее отец-тракторист работал в поле, и случайно косилкой ей отрезало ступни обеих ножек. Расе было 3 года.На дворе скоро ночь. В деревне нет телефона. Умереть — да и только. От потери крови и болевого шока.
Через 12 часов дочка тракториста из колхоза «Вадактай» лежала на холодном операционном столе в столице СССР.
Для Ту-134, по тревоге поднятому той пятничной ночью в Литве, «расчистили» воздушный коридор до самой Москвы. Диспетчеры знали — в пустом салоне летит маленький пассажир. Первое звено «эстафеты добра», как написали литовские газеты, а вслед за ними и все остальные. Ножки, обложенные мороженой рыбой, летят на соседнем сиденье. В иллюминаторах — московский рассвет, на взлётном поле — с включённым двигателем столичная «скорая». А в приёмном покое детской больницы молодой хирург Датиашвили — вызвали прямо из дома, с постели — ждёт срочный рейс из Литвы. «Она — не она» — навстречу каждой машине с красным крестом. «Начальство не давало добро: никто не делал ещё таких операций, — вспоминает Датиашвили. — Пойдёт что не так — мне не жить». 12-й час с момента трагедии…
— Вынесли на носилках — крошечное тельце, сливающееся с простынёй. Кричу: ноги где? Ноги переморожены, на пол падает рыба…
Для Ту-134, по тревоге поднятому той пятничной ночью в Литве, «расчистили» воздушный коридор до самой Москвы. Диспетчеры знали — в пустом салоне летит маленький пассажир. Первое звено «эстафеты добра», как написали литовские газеты, а вслед за ними и все остальные. Ножки, обложенные мороженой рыбой, летят на соседнем сиденье. В иллюминаторах — московский рассвет, на взлётном поле — с включённым двигателем столичная «скорая». А в приёмном покое детской больницы молодой хирург Датиашвили — вызвали прямо из дома, с постели — ждёт срочный рейс из Литвы. «Она — не она» — навстречу каждой машине с красным крестом. «Начальство не давало добро: никто не делал ещё таких операций, — вспоминает Датиашвили. — Пойдёт что не так — мне не жить». 12-й час с момента трагедии…
— Вынесли на носилках — крошечное тельце, сливающееся с простынёй. Кричу: ноги где? Ноги переморожены, на пол падает рыба…
Рамаз Датиашвили говорит: оперировал на одном дыхании. Сшивал сосудик с сосудом, артерию с артерией, нервы, мышцы, сухожилия. Через 4 часа после начала операции выдохлись его помощники, которых он еле нашёл в спящей Москве: медицинская сестра Лена Автонюк («у неё экзамены, сессия») и сослуживец доктор Бранд («он у вас сейчас человек известный»). Рамаз шил один: ещё сухожилие, ещё один нерв. «Я как по натянутой проволоке шёл: стоит оглянуться — и упадёшь…»
Через 9 часов, когда были наложены последние швы, маленькие пяточки в ладонях доктора потеплели… Пропасть была позади.. "
Мои родители помнят, как искренне переживала за Расу вся страна. Ножки Расе пришивали в Москве, доктор, делавший операцию, был грузином. Никому и в голову не приходило думать о ее национальности.
Ссылки по теме:
- Закрыл глаза - значит спрятался
- Изобретения, которые придумали дети
- На здоровье: 5 гаджетов для самых маленьких
- Животные-родители со своими детьми
- Шестилетняя финская девочка Хельга Хилтунен
реклама
Про рыбу не помню, говорили что в лед положили.
Тогда же примерно, может чуть позже, в нашей школе пацан себе руку дома отрезал циркуляркой. на вертолете в район, из облцентра самолетом бригада прилетела и руку ему пришили. Полноценно. Шрам остался, но ни каких неудобств у него не было потом с ней.
А хирургу я бы дала Нобелевскую премию... Правда, в те годы в газетах писали, что ноги летели в пакете с солью, а не мороженой рыбой.
Отбор идет строгий: за все годы существования медаль вручали всего четыре раза. Четвертый раз — матери врача Рамаза Датиашвили, Мери Даниловне Датиашвили. Так за пределами Литовской республики медаль утверждает братство народов Страны Советов."В те годы муж работал у его отца,и мы хорошо знаем эту историю не по наслышке.
Но неужели кто-то считает, что если скажем еврею-врачу привезут больного в критическом состоянии допустим корейца он может сказать ой, нет, этого я оперировать не буду он национальностью не вышел и после этого остаться врачом?
Для врача нет национальностей, рас и вероисповеданий есть пациенты и их надо лечить и так должно быть всегда.
Молодец ГЕНАЦВАЛИ! Крепкого тебе МУЖСКОГО здоровья! От всей души!
Раса сама говорит про свою сестру Аушру:
— Тогда половина деревни уже умерла от пьянства. Я пыталась спасти Аушру, тянула за собой… Но она так и не закончила школу, родила троих детей от трёх разных отцов… Мама умерла: белая горячка. А мне — мне просто повезло...
Только вот одного я не могу понять, казалось бы, такое горе должно было отрезвить отца и мать, а они только продолжали пить! Это кошмар какой-то.