16020
26
Несколько лет жизни в условиях, которые многие назовут нечеловеческими, бесконечная стройка за окном, изматывающая война с чиновниками и полная неизвестность в будущем — так вкратце можно описать ситуацию, в которую попали «приговоренные к сносу» жители улицы Полесской в Минске. Купив половину дома в 1990 году, Анатолий Демчин не мог представить, что спустя 20 лет ему сообщат, что его «родовое гнездо», куда вложено столько сил и времени, сравняют с землей.
×
Еще пять-десять лет назад улицу Полесскую, расположенную в нескольких сотнях метров от набережной Свислочи с одной стороны и рядом с улицей Маяковского с другой, можно было считать одним из самых привлекательных для строительства коттеджей мест в столице. Тихий частный сектор неподалеку от центра города, рядом водоем, парковая зона — благодать. Собственно говоря, здесь понемногу и начали появляться респектабельные коттеджи, сменяя бревенчатый «шанхай» старой застройки. Однако несколько лет назад холдинг «Лада-ОМС Инжиниринг» заключил с Мингорисполкомом инвестиционный договор, согласно которому частный сектор на улице Полесской идет под снос, а на его месте разместится жилой комплекс «Червенский парк» называемый не иначе как «элитарный».
Жильцы частного сектора получили уведомления о том, что их дома подлежат сносу. Кто-то отнесся к этому совершенно спокойно, но для некоторых новость стала настоящей трагедией. Мы расскажем историю Анатолия Демчина, прописанного по адресу Полесская, 50-1.
— В 1990 году я купил здесь половину каменного дома, — рассказывает Анатолий. — Собственно, не дома, а «коробки», в наличии были только голые стены. У нас семья — четыре человека: я, жена и сын с дочкой. Надо было думать о будущем. Два года своей жизни положил на то, чтобы довести «семейное гнездо» до ума. После получил разрешение на постройку гаража. Практически все работы делал своими руками, благо они из правильного места растут, в то время как другие пили или в казино играли.
Коттедж, в котором живет Анатолий, рассчитан на две семьи. У каждой — отдельный вход в дом, отдельный внутренний двор, по сути, общая только одна стена, разделяющая больше здание ровно пополам.
— В 1990 году я купил здесь половину каменного дома, — рассказывает Анатолий. — Собственно, не дома, а «коробки», в наличии были только голые стены. У нас семья — четыре человека: я, жена и сын с дочкой. Надо было думать о будущем. Два года своей жизни положил на то, чтобы довести «семейное гнездо» до ума. После получил разрешение на постройку гаража. Практически все работы делал своими руками, благо они из правильного места растут, в то время как другие пили или в казино играли.
Коттедж, в котором живет Анатолий, рассчитан на две семьи. У каждой — отдельный вход в дом, отдельный внутренний двор, по сути, общая только одна стена, разделяющая больше здание ровно пополам.
Хозяин устраивает экскурсию по приусадебному участку. Показывает гараж, небольшой внутренний дворик, с гордостью демонстрирует декоративные элементы, украшающие здание, вспоминает: «Летом у нас здесь вообще благодать была, тишина, розы вокруг цветут». Сейчас об идиллии мало что напоминает: на заднем плане вовсю кипит стройка, за нашими передвижениями и жестикуляцией с интересом наблюдает из своей кабины крановщик.
— Когда покупал этот дом, грела мысль, что земля находится в пожизненно-наследуемом владении, это было самое главное, — вздыхает Анатолий. — Как оказалось, далеко не «пожизненно» и уж тем более не «наследуемо».
Хозяин приглашает нас в дом, угощает кофе, достает несколько папок с документами и начинает немного сумбурный и эмоциональный рассказ о своей беде.
— 29 октября 2010 года мы получили уведомление о том, что наш дом подлежит сносу. Поначалу, конечно, надеялись свою недвижимость отстоять, но очень скоро поняли, что это бесполезно. Да и жить здесь становилось с каждым днем все невыносимее: грохот стройки прямо за стеной, постоянный стресс… Начали готовиться к выселению.
Хозяин приглашает нас в дом, угощает кофе, достает несколько папок с документами и начинает немного сумбурный и эмоциональный рассказ о своей беде.
— 29 октября 2010 года мы получили уведомление о том, что наш дом подлежит сносу. Поначалу, конечно, надеялись свою недвижимость отстоять, но очень скоро поняли, что это бесполезно. Да и жить здесь становилось с каждым днем все невыносимее: грохот стройки прямо за стеной, постоянный стресс… Начали готовиться к выселению.
В уведомлении было написано, что «при этом собственник вправе осуществить государственную регистрацию ранее не зарегистрированных объектов недвижимого имущества». Двояко это понимать никак нельзя — имеем право. Соответственно, мы попытались юридически оформить мансарду, которая у нас была не зарегистрирована, но при этом не выходила за рамки строительных норм и технических характеристик. Что только не придумывали чиновники, чтобы не дать нам зарегистрировать дополнительную жилую площадь! В итоге так и не дали. Таким образом, вместо 200 квадратных метров жилплощади, которая, как мы считаем, у нас есть, нам засчитали только 160 «квадратов». Между тем мне достоверно известно, что похожая ситуация возникла во Фрунзенском районе Минска, где оценивался дом примерно нашего метража и даже схожей конструкции. Мансардный этаж был засчитан как жилая площадь.
В итоге, по словам Анатолия Демчина, ему и его семье предложили компенсацию, эквивалентную $310 тыс. Практически столько же предложили и соседям. Хозяин дома уверен, что эта сумма не дотягивает и до половины реальной стоимости коттеджа.
— Неподалеку строится многоэтажный дом, где застройщик продает двухкомнатные квартиры по 70—74 «квадрата» без отделки по цене $1800 за квадратный метр, — приводит пример он. — Путем простейших вычислений мы выясняем, что, таким образом, наш дом — полностью обеспеченный своими коммуникациями, с автономным хорошим отоплением, прекрасной отделкой, капитальным гаражом и благоустроенной территорией — оценен менее чем в две с половиной двухкомнатные квартиры. Вы бы могли поставить знак равенства между тем, что построили здесь мы, и этими двумя с половиной квартирами? Мне как экономисту по образованию такая математика кажется абсурдной.
В итоге, по словам Анатолия Демчина, ему и его семье предложили компенсацию, эквивалентную $310 тыс. Практически столько же предложили и соседям. Хозяин дома уверен, что эта сумма не дотягивает и до половины реальной стоимости коттеджа.
— Неподалеку строится многоэтажный дом, где застройщик продает двухкомнатные квартиры по 70—74 «квадрата» без отделки по цене $1800 за квадратный метр, — приводит пример он. — Путем простейших вычислений мы выясняем, что, таким образом, наш дом — полностью обеспеченный своими коммуникациями, с автономным хорошим отоплением, прекрасной отделкой, капитальным гаражом и благоустроенной территорией — оценен менее чем в две с половиной двухкомнатные квартиры. Вы бы могли поставить знак равенства между тем, что построили здесь мы, и этими двумя с половиной квартирами? Мне как экономисту по образованию такая математика кажется абсурдной.
Больше всего возмущает то, что законодательно мы не можем никуда обратиться. Любые другие оценки, другие мнения во внимание не принимаются. В итоге мы отказались подписывать договор и сейчас ждем, когда дело передадут в суд. Надеемся продолжить отстаивать свои права там.
В законе четко прописано: «произвести компенсацию убытков». А что можно считать убытками? Например, куда мы денем купленную в этот дом ванну, кухню, сделанную под заказ именно для такой планировки, что делать с системой отопления, на которую была потрачена уйма денег, кто вернет нам стоимость отделочных материалов, каменного забора и капитального гаража?
В законе четко прописано: «произвести компенсацию убытков». А что можно считать убытками? Например, куда мы денем купленную в этот дом ванну, кухню, сделанную под заказ именно для такой планировки, что делать с системой отопления, на которую была потрачена уйма денег, кто вернет нам стоимость отделочных материалов, каменного забора и капитального гаража?
Я обратился к специалистам и попросил подсчитать стоимость проведенных мною в свое время строительных работ. В итоге только покупка и установка системы отопления оценена в 301 млн рублей в госрасценках на 1 июня 2013 года (в частности, фирма-производитель бойлера, который у меня отапливает дом, указала, что котел с такими же характеристиками у них сейчас стоит более 76 млн). Идем дальше: забор по госрасценкам обошелся бы в 34 млн рублей, гараж — в 987 млн. При составлении калькуляции я старался идти по тому же пути подсчета затрат, по которому идет сейчас любой застройщик, формируя цену на свои квартиры для будущих покупателей, только, в отличие от него, не добавлял прибыль. Учитывал все: стоимость материалов и строительных работ, использование техники и так далее — причем, повторюсь, по госрасценкам. В итоге получилась сумма, эквивалентная $750 тыс. Думаю, что это справедливо: получив мою землю, застройщик зарабатывает деньги и должен покрыть мои расходы. Почему только я несу откровенные убытки?
Анатолий Демчин подводит итог своего рассказа:
— Нам с женой уже за 50, дочери 25, сыну 27. Дом строился для детей, на будущее. Я с трудом представляю свои дальнейшие планы. Эта стройка разрушила жизнь нашей семьи, погубила все то, к чему мы шли самые свои результативные годы. Я предвижу, что многие читатели скажут: «и поделом буржую». Однако хочу заметить: закон я никогда не нарушал, всего добился сам, причем буквально — сделал этот дом своими руками. Теперь, скорее всего, с детьми нам придется разъехаться. Далеко не так мы мечтали встретить старость. Конечно, наша маленькая трагедия — ничто в сравнении с тем, что сотни людей получат элитное жилье практически в центре города. Однако в такой ситуации может оказаться абсолютно любой владелец частного дома в стране.
— Нам с женой уже за 50, дочери 25, сыну 27. Дом строился для детей, на будущее. Я с трудом представляю свои дальнейшие планы. Эта стройка разрушила жизнь нашей семьи, погубила все то, к чему мы шли самые свои результативные годы. Я предвижу, что многие читатели скажут: «и поделом буржую». Однако хочу заметить: закон я никогда не нарушал, всего добился сам, причем буквально — сделал этот дом своими руками. Теперь, скорее всего, с детьми нам придется разъехаться. Далеко не так мы мечтали встретить старость. Конечно, наша маленькая трагедия — ничто в сравнении с тем, что сотни людей получат элитное жилье практически в центре города. Однако в такой ситуации может оказаться абсолютно любой владелец частного дома в стране.
Источник:
Новости партнёров
реклама
Впервые его попытались выселить уже через пару лет - на флигель положил глаз директор соседнего техникума. Отогнав выставленную им охрану от опечатанной калитки, Розанов-старший написал письмо Сталину. Через две недели от соседа через Москву-реку пришёл ответ: живите спокойно. А в 1941 г. Розановы сами сдали дом государству - иначе им, домовладельцам, «чуждому элементу», в военной Москве не выдавали продовольственные карточки. В 1943 г. из эвакуации они вернулись уже в коммуналку - в бывшем флигеле на Софийской на 86 метрах кроме них поселились ещё три семьи. «Нам выгородили две комнатки вот здесь, - Виктор Анатольевич показывает угол в нынешней гостиной.
- Отношения с соседями были хорошие, но я всегда считал этот дом своим». Так они и прожили 30 лет за перегородками. А потом Хрущёв начал расселять жильцов коммуналок, и Виктор включился в борьбу за отцовский дом. «Моя задача была - не допустить, чтобы в освобождавшиеся комнаты ещё кого-то подселяли».
Его дальнейший рассказ - как многоактовая пьеса. Профессор в лицах представляет бюрократов всех мастей, встречавшихся на его пути.
Фунт изюму«Отец мне говорил: главное в каждом деле - найти изюминку, понять менталитет людей, от которых зависит принятие решения, - и процесс выигран», - делится опытом Виктор Анатольевич. У Розановых интерес к юридическим делам - в крови. Дед его был народным учителем и адвокатом, всегда поддерживал обиженных. Бесплатно. Портрет деда висит в доме на Софийской. Отец Виктора Анатольевича для своего друга добился от советского государства 70 тыс. руб. компенсации (автомобиль тогда стоил 10 тыс.). У того отняли дом с садом на Воробьёвых горах. Садовод выращивал редкие сорта вишни, и Розанов доказал суду, что обидели мичуринца.
Виктор Анатольевич для своей битвы с системой, помня о советах отца, собрал целую горсть «изюминок». В начале 70-х его дом уже поделили на две квартиры. Но тут во дворе нашептали: начальник из соседней конторы договорился - флигель отдадут ему под гараж. «Ну, думаю, держись, - рассказывает Розанов. - Прихожу к этому директору и говорю: «Ты жулик! Бензином, резиной торгуешь. Я тебе кровушки попорчу - по судам помариную тебя года три, ты в это время воровать не сможешь. Так что невыгодно тебе со мной связываться». Тогда дом решили расселить, признав ветхим. Но я работал в «почтовом ящике», узнал о закрытом постановлении ЦК КПСС № 91: выселять по ветхости можно только при износе не менее 75%. И заранее через юридическую консультацию заказал техпаспорт на дом, где записано: износ дома - 48%».
К прокурору Розанов пришёл с готовой речью. Во-первых, переселение ухудшит его жилищные условия, ведь переехать предлагали в блочный дом на окраине, к тому же с подселением и без телефона. Вот, кстати, и справочка из поликлиники о том, что маме «скорую» приходится вызывать часто, - без телефона не обойтись. Во-вторых, грубейшим образом нарушено постановление партии № 91. Последний пункт особенно напугал чиновников. Через две недели дом из списков под снос исключили. Но соседка всё же переехать согласилась. И тут Розанов вспомнил, что и он почти «мичуринец» - как изобретателю ему полагаются 20 дополнительных кв. м, как научному работнику - тоже 20 кв. м. Напоминать чиновникам о том, что эти метры не суммируются, он не стал. И получил вторую половину дома. А потом заставил власти провести в нём капремонт.
Своя земля
Долгие годы владелец дома на Софийской занимался спортивной борьбой. «Я боец контратакующий, - говорит он. - Поэтому не надо меня злить». Но чиновники его всё злят и злят. Новая битва разгорелась с началом приватизации. Правильно составив заявление, Розанов получил в собственность не просто квартиру, а весь дом целиком - чтобы потом не возникало вопросов, кому принадлежит чердак. Но за участок пришлось повоевать. Сначала он оформил документ на постоянное бессрочное пользование землёй. Это, согласно земельному кодексу, давало право получить её в собственность бесплатно. Но чиновники присылали ему отписку за отпиской. Чтобы не судиться с московскими властями на их же территории, Розанов временно прописался на даче. Но и в Подмосковье тяжба безрезультатно тянулась 4 года и вернулась в столицу. «Сколько я повидал бесчинств», - вспоминает он. Один судья отказал ему в жалобе, так как усмотрел в деле спор о праве на собственность, который должен рассматриваться в порядке искового производства.
Другой (в том же суде) поданный иск не удовлетворил, так как этого самого спора о праве в деле не нашёл. К счастью, когда Розанов уже написал в Страсбург, объявили дачную амнистию. По ней, наконец, и был приватизирован участок в самом центре Москвы. Срочно оформить бумаги на землю - вот главный совет, который Виктор Анатольевич даёт теперь жителям новой Москвы, там того и гляди начнётся новый передел.
«Государство наше не дремлет, - говорит он. - Новый налоговый кодекс по сути лишил сотни тысяч льготников (ветеранов, инвалидов) права не платить налог на землю. Льгота теперь заключается в том, что налогооблагаемую базу для них сокращают на 10 тыс. руб. Что же будет, когда землю начнут оценивать по рыночной стоимости? При этом в 55-й ст. Конституции говорится, что в РФ не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права гражданина. Так что буду подавать в Конституционный суд».
----------
вот видос http://www.vesti.ru/only_video.html?vid=388509http://www.vesti.ru/only_video.html?vid=388509
Я понимаю, еслиб бабулька жила в своей халупони испокон веков, то можно былоб рассуждать. А тут обычный мажор решил отжать бабла.
Даже и не знаю что сказать. Столько времени и сил потратить... и впустую? Какой вообще смысл тут жить, если в любой бл*ть момент тебя могут снести смести и забыть. Желаю этой семье отстоять свои права и получить эти деньги. Конечно жить там уже нереально, вокруг этих бессмысленных муравейников...
Так что живите свои положенные 50 - 70 лет и смело в могилу, ибо все мы умрем.