Как так?

«У нас для счастья было все»

Виктор не сразу согласился на этот тяжелый разговор. Он давно начал жизнь с нового листа, переехал в другой город, пытаясь забыть трагические события 15-летней давности. Но память, будто на колесе обозрения, постоянно возвращает его на самое дно – в грязную, мерзкую топь.

Виктор вырос в музыкальной семье - его папа был известным в Улан-Удэ капельмейстером, бессменным руководителем духовых оркестров, старший брат блестяще окончил консерваторию, сейчас прославленный пианист. Виктор тоже с детства увлекался музыкой, играл на барабанах. По окончании института культуры началась перестройка, и Виктор вынужден был уйти из сферы искусства в бизнес. Вскоре встретил свою будущую жену, юную студентку индустриального техникума из Гусиноозерска. Инесса была младше мужа на целых десять лет, но разница в возрасте - любви не помеха.

- Пока мы жили на Стеклозаводе, в нашей семье все было хорошо, - тихо перебирая слова, вспоминает Виктор. – Там родилась дочка, хорошо пошел оптово-розничный бизнес. Но когда я взял ипотеку и мы переехали в квартиру на Октябрьской, отношения с женой испортились. Мы жили, как кошка с собакой. Она стала другой – злой, какой-то черствой, заносчивой. Я не понимаю, чего ей не хватало. У нас для жизни было все – и машина, и квартира, гараж и детский сад рядом с домом. Живи и наслаждайся жизнью, но ей, казалось, чего-то не хватало. Жена ко мне охладела, стала знакомиться с другими мужчинами. Я сейчас вспоминаю о ней плохо, а ведь о покойниках так нельзя говорить.

О разводе Виктор не помышлял. Говорит, что всеми силами пытался сохранить семью. Закрывал глаза на сомнительные связи молодой жены, просил ее родителей образумить супругу, не раз пытался сам объяснить, что семья и дочь – самое главное. Однажды Виктора настолько возмутило частое общение жены с богатым предпринимателем, который, к слову, является в настоящее время депутатом горсовета, что он решился прийти к сопернику в офис. Представительный мужчина дал понять, что его ничто не связывает с Инессой, но закулисные дела продолжились.

Однажды Виктор не выдержал. Собрал вещи и ушел. Семья воссоединилась через год, но ненадолго. Всего через месяц супруга познакомилась с очередным кавалером, который взял ее в оборот махинациями с кредитами.

- Они оформляли в банке кредиты, а потом через знакомых в отделе безопасности «кидали» банк на деньги, - вспоминает Виктор. - Я объяснял супруге, что он аферист, что он женат, просил в очередной раз ее родителей повлиять на дочь, но все безуспешно. Помню, однажды среди ночи он позвонил ей, жена сорвалась, бросила дочку и уехала с ним. Вернулась утром прокуренная, измотанная. Какое может быть доверие?

Точка невозврата и спаситель Алексей

В октябре 2004 года отношения в семье накалились до предела. Однажды Виктор вернулся домой, позвонил в дверь и услышал, как в его квартире возмущается тот самый аферист, хочет выйти, чтобы поговорить с Виктором, а жена успокаивает своего поклонника.

- Когда супруга открыла мне двери, то увидел развешанные на веревке вещи чужого мужчины. Я не мог на это смотреть и ушел. На следующий день пришел к жене поговорить, но разговора не получилось. Для меня в тот день жизнь закончилась, - замолкает Виктор.

Он плохо помнит обстоятельства убийства. Вспоминает, как во время ссоры жена яростно защищала своего кавалера, как он увидел топор, которым накануне разделывал купленного барана. Дальше – провал. Виктор признается, что струсил тогда. Вынес тело жены в подвал, закопал останки. Потом нанял работников, которые зацементировали могилу.

- Я стал пить, не мог ни спать, ни есть, - вспоминает Виктор. - Решил, что мне незачем жить на этом свете. Поехал умирать в лес. На электричке доехал до станции «Мостовой», перешел мост на правый берег Селенги и пошел вниз по течению. По пути «жахнул» пол-литра водки. Сначала шел вдоль берега, потом свернул в глухой лес, где было много снега. Подумал, вот подходящее место, где меня никто не найдет.

В лесу Виктор, по его словам, «отъехал». Очнулся от того, что замерз. Встал и пошел куда глаза глядят.

- Вдруг вижу дымок, рядом паренек сидит. Алексей – так его звали - заготавливал древесину, он усадил меня на свой трактор и отвез в селение. Встретить бы своего спасителя сейчас и преклонить перед ним колено.

В деревеньке путника накормили и определили на ночлег. Виктор мог бы остаться там жить, но преступление жгло огнем его душу. Он вернулся в Улан-Удэ, купил водки и снова отправился подальше от людей, в тайгу, чтобы навсегда там остаться.

- Еду я в автобусе, вдруг за Турунтаево вдалеке показался храм. Это был женский монастырь села Батурино. В этот момент у меня из кармана почему-то вылетела бутылка водки. Я вышел из автобуса, и ноги сами повели меня к церкви, будто магнитом тянуло. Как зашел в храм, у меня в голове будто бомба взорвалась, я стал кричать и просить у Господа прощения за содеянное. Настоятельница монастыря выслушала меня и увезла в Улан-Удэ к отцу Евгению, где я исповедался и покаялся, - делится Виктор.

Священник посоветовал грешнику сдаться в милицию, а тот лишь роптал, что боится тюрьмы. «Тебе нужно сесть за решетку, чтобы стало легче», - слова отца Евгения боролись со страхами, а потом Виктор решил: «Проеду к брату, по дороге все обдумаю». На попутках добрался до Красноярска, рассказал все брату, а потом твердо решил идти сдаваться в милицию.

Тесть с ружьем и гранатой

- Другого выхода у меня не было, мне было больно жить, - замолкает Виктор. – Приехали с братом на вокзал. Зашел в отдел милиции. Так и так, говорю, я убил человека. Мне почему-то не поверили и выгнали вон. Выхожу к брату, говорю, меня не приняли. Решил вернуться. В отделе меня уже чуть не побили, но я настаивал, просил милиционеров, чтобы они проверили мои слова.

В итоге Виктора определили в ИВС. Узнав, что зять сознался в убийстве дочери, ее отец вооружился ружьем, гранатой и пришел в Железнодорожный отдел милиции Улан-Удэ, чтобы устроить над ним самосуд. Ему объяснили, что задержанный находится под арестом в другом городе, и несчастного отца отпустили с миром.

- Когда меня завели в первую в моей жизни камеру, я почувствовал, что наконец-то оказался там, где должен быть по заслугам. Мне стало легче. Потом этапировали в Бурятию. Началось следствие, тяжело было снова переживать все, смотреть в глаза родственникам. Никому не пожелаю такого, - делится Виктор.

Экс-заключенный признается, что ему сразу бросилась в глаза разница между порядками, установленными в учреждениях наказания Красноярска и Бурятии. У соседей процветала «красная система» - прав тот, кто сильнее. Виктор не раз становился там свидетелем избиений сокамерников и даже попыток их изнасилования. Он вступался за жертв, но ему говорили: «Сиди, у нас здесь свои порядки». В Бурятии было все иначе, здесь главенствует так называемый «людской ход» - за порядком смотрят авторитетные люди, «смотрящие», которые не допускают беспредела.

- Представляете, сколько разного люда попадает в это чистилище под названием тюрьма? И если здесь сильный начнет бить слабого, начнется беспредел. Особо меня поразила колония в Цолге, где провел несколько месяцев. Я застал там вора в законе Гурама Квежо, который следил, чтобы зэки жили по людским канонам, сродни с библейскими. Все в колонии уважительно называли его «Батей». Насилие не допускалось, зэки друг друга уважали. На зоне был порядок, администрация была довольна. «Батя», кстати, выстроил там церковь без единого гвоздя по проекту 18 века. Энергетика в ней мощная, будто с Богом напрямую разговариваешь, - рассказывает Виктор.

«Я будто заново родился»

Основную часть назначенного приговором суда срока Виктор провел в ИК-8 в Улан-Удэ. По его признанию, первое время в изоляции было очень тяжело.

- Голова забита преступлением, понимаешь, что ничего повернуть вспять нельзя, постоянно думаешь, думаешь. Порой было невыносимо. Я долго не мог перейти в зэковскую фазу, а потом попал в больницу, там немного адаптировался, постепенно попривык. На воле каждый за себя, между людьми нет никакой сплоченности, а за решеткой реальное единство. Это подкупало, - делится экс-зэк.

За решеткой Виктор выучился на пользователя компьютером. Познакомился с близкими по духу людьми, с которыми держит связь и сейчас. День освобождения из колонии, который настал через пять лет из назначенных семи, Виктор помнит и сейчас: «Это был, пожалуй, самый классный день в моей жизни. Какое-то новое мое рождение. То есть я как бы жил, а потом раз – и снова родился. Это было так трепетно! На дворе август, за мной на машине приехал друг, и мы отправились домой. По дороге я был в шоке от того, как изменился город, все было другим – люди, здания, мода. Когда видел по пути знакомых, мне хотелось выскочить из машины и всех их обнять!

С работой на воле оказалось сложно. Помыкавшись, Виктор вместе с родителями решил перебраться к старшему брату в Красноярск. Там с трудоустройством оказалось лучше. С дочерью, которой уже 19 лет, Виктор общается, но крайне редко. Бабушка по материнской линии, которая все эти годы воспитывает девочку, против их общения. Несколько лет назад Виктор снова женился.

- Моя жена прекрасно меня понимает. Прежде чем пойти в ЗАГС, рассказал ей обо всем, что натворил. Она приняла меня таким, какой я есть. Теперь мы вместе с ней ходим в церковь. Перед людьми и законом я ответил, но самое главное – когда-нибудь придется ответить и на Божьем суде.