4717
28
Долго стоял дом Наркомфина в плачевном состоянии, даже ещё будучи жилым. Потом его расселили, брошенное здание облюбовали бомжи, пару раз устроившие пожар. Году в 2016-17 началась реставрация. И вот наконец она закончилась. Из 44-х квартир почти все уже распроданы.
Дом начали строить в 1929-м году для сотрудников Наркомата финансов. Архитекторы М.Я. Гинзбург и И.Ф. Милинис. Реставрацией, кстати, занимался архитектор тоже с фамилией Гинзбург. Совершенно не удивлюсь, если это потомок того самого Гинзбурга. Несмотря на кажущуюся простоту, дом этот очень сложный. На момент строительства это был самый инновационный дом.
Дом строился не как модные в то время дома-коммуны без кухонь и ванных, а как комфортное жильё с общественными пространствами.
×
Это был не просто дом, а комплекс. состоящий из трёх корпусов - жилого, коммунального и хозяйственного.
Так выглядел дом лет 15 назад.
Так выглядел дом лет 15 назад.
Первый этаж в своё время был застроен, при реставрации пришлось не только удалять стены, но и полметра "культурного слоя", образовавшегося вокруг дома за последние 87 лет.
Широкие колонны содержат внутри себя коммуникации, а те, что поменьше диаметром - силовые, держат здание.
Пергола на крыше. Там был предусмотрен солярий и дополнительное общественное пространство. На фото не видна цилиндрическая раздевалка.
Крыша здания Ещё не установлены ограждения по периметру. Выходят на крышу трубы вентиляции. Хорошему проветриванию уделялось много внимания в то время.
Это помещение в советское время было уничтожено. Контуры его смогли определить по следам на полу после снятия нескольких слоёв покрытий.
Так выглядит коридор пятого этажа после реставрации. Из этого коридора вход в студии площадью по 37 кв. м. Причём чёрная дверь ведёт на лестницу к нижней ячейке, а белая - к верхней.
Радиаторы отопления сделаны точно такими же, как и первоначальные, начала 1930-х годов. Изготовлены такие же светильники с латунными цоколями, с латунными трубками, по которым подведены провода. Восстановлена и цветовая гамма интерьеров.
Студии располагаются в полутора уровнях. Полноценной кухни в них нет, есть ниша, в которую помещаются плита, раковина и шкаф. Первоначальная задумка архитектора реализована и в современном варианте.
Трёхкомнатные ячейки здесь выполнены в двух уровнях, площадь 78 кв. м. В этом доме была квартира и у наркома финансов Милютина.
Студии располагаются в полутора уровнях. Полноценной кухни в них нет, есть ниша, в которую помещаются плита, раковина и шкаф. Первоначальная задумка архитектора реализована и в современном варианте.
Трёхкомнатные ячейки здесь выполнены в двух уровнях, площадь 78 кв. м. В этом доме была квартира и у наркома финансов Милютина.
В коммунальном корпусе два зала с антресолями, один из них использовался в качестве столовой, в другом был запланирован спортзал. Но когда не удалось построить отдельное здание детского сада, его отдали детям.
Дальше я приведу текст статьи с сайта Архнадзор. с информацией об истории и концепции строительства дома. Оригинал статьи здесь.
Моисей Яковлевич Гинзбург, для которого это здание уже в процессе проектирования и строительства стало программным произведением, где он смог воплотить основные принципы конструктивизма. Тем не менее, история проектирования и строительства здания освещалась мало, по большей части в предпроектных историко-культурных исследованиях. Мало кто знает, что Дом был задуман как комплекс, где все элементы были связаны в сложную пространственную систему. Размещение объемов на обширной территории, их композиционное взаимодействие были крайне важны для автора, так как творившие в эпоху авангарда архитекторы, как никто, понимали, что, по изречению Ладовского, «архитектура – искусство, оперирующее пространством».
Под строительство дома Наркомфина в апреле 1929 года была отведена территория двух городских усадеб с обширными садами, парадная застройка которых выходила на Новинский бульвар. В материалах проекта отражено, что создаваемый дом был задуман как развитый комплекс и должен был состоять из нескольких корпусов: собственно жилой корпус, коммунальный центр (столовая, физкультурный зал и читальня), детский корпус (ясли и детский сад) и служебный корпус (прачечная и сушильня). Сложная дифференцированная функция предполагала создание соответствующей композиции. Судя уже по первым вариантам генплана, авторы стремились «пространственно насытить» композицию комплекса. Идея комфортабельного жилища нового типа требовала не только иной функциональной организации, но и нового пространственного воплощения. В конце 1920-х годов профессиональная архитектурная общественность была увлечена поиском новых систем расселения: ведутся дискуссии в прессе, проводятся конкурсы, делается попытка отказаться, по формулировкам ОСА, от «старого стихийного города кварталов, казарм, оторванного от природы, случайно привязанного к промышленности, монотонностью лишающего человека жизненного тонуса».
Тема насыщения города садами и парками, в сторону которых должны ориентироваться жилые группы, свободно размещаясь на городских территориях, становится «общим местом» для многих градостроительных концепций этого времени. В этой ситуации участок, отведенный Гинзбургу для реализации новых идей расселения, можно считать идеальным. Обширная проектная площадка, два усадебных сада, по сути, готовый парк, позволяли свободно разместить новые корпуса на этой территории. В какой-то степени можно сказать, что новый комплекс был преемственен московской городской усадьбе с ее композиционно и функционально целостным миром, где сад – неотъемлемая часть жизненного уклада. Основной объем жилого дома автор расположил на территории усадебных садов, отмечая в пояснительной записке к проекту: «В виду неровности участка, вызывающего в подобных случаях устройство большой поверхности цоколя, в настоящем случае дом поднят в большей своей части на высоту 2,5 метров на отдельных столбах, что является более экономичным и, кроме того, сохраняет нетронутой площадь парка».
Моисей Яковлевич Гинзбург, для которого это здание уже в процессе проектирования и строительства стало программным произведением, где он смог воплотить основные принципы конструктивизма. Тем не менее, история проектирования и строительства здания освещалась мало, по большей части в предпроектных историко-культурных исследованиях. Мало кто знает, что Дом был задуман как комплекс, где все элементы были связаны в сложную пространственную систему. Размещение объемов на обширной территории, их композиционное взаимодействие были крайне важны для автора, так как творившие в эпоху авангарда архитекторы, как никто, понимали, что, по изречению Ладовского, «архитектура – искусство, оперирующее пространством».
Под строительство дома Наркомфина в апреле 1929 года была отведена территория двух городских усадеб с обширными садами, парадная застройка которых выходила на Новинский бульвар. В материалах проекта отражено, что создаваемый дом был задуман как развитый комплекс и должен был состоять из нескольких корпусов: собственно жилой корпус, коммунальный центр (столовая, физкультурный зал и читальня), детский корпус (ясли и детский сад) и служебный корпус (прачечная и сушильня). Сложная дифференцированная функция предполагала создание соответствующей композиции. Судя уже по первым вариантам генплана, авторы стремились «пространственно насытить» композицию комплекса. Идея комфортабельного жилища нового типа требовала не только иной функциональной организации, но и нового пространственного воплощения. В конце 1920-х годов профессиональная архитектурная общественность была увлечена поиском новых систем расселения: ведутся дискуссии в прессе, проводятся конкурсы, делается попытка отказаться, по формулировкам ОСА, от «старого стихийного города кварталов, казарм, оторванного от природы, случайно привязанного к промышленности, монотонностью лишающего человека жизненного тонуса».
Тема насыщения города садами и парками, в сторону которых должны ориентироваться жилые группы, свободно размещаясь на городских территориях, становится «общим местом» для многих градостроительных концепций этого времени. В этой ситуации участок, отведенный Гинзбургу для реализации новых идей расселения, можно считать идеальным. Обширная проектная площадка, два усадебных сада, по сути, готовый парк, позволяли свободно разместить новые корпуса на этой территории. В какой-то степени можно сказать, что новый комплекс был преемственен московской городской усадьбе с ее композиционно и функционально целостным миром, где сад – неотъемлемая часть жизненного уклада. Основной объем жилого дома автор расположил на территории усадебных садов, отмечая в пояснительной записке к проекту: «В виду неровности участка, вызывающего в подобных случаях устройство большой поверхности цоколя, в настоящем случае дом поднят в большей своей части на высоту 2,5 метров на отдельных столбах, что является более экономичным и, кроме того, сохраняет нетронутой площадь парка».
Архитектурный замысел по организации пространства требовал наличия обширных незастроенных площадей: на месте разбираемых построек хозяйственных дворов усадеб автор предполагал устроить озелененные площадки, подчинив планировку всего участка композиционному устройству нового жилого комплекса. По первоначальному варианту генплана композиция застройки, состоящая из нескольких отдельно стоящих корпусов, ориентировалась на новый проезд, который предполагалось пробить через центральную часть квартала. Жилой корпус и прачечная торцами одинаковой ширины выходили на красную линию проектируемого проезда, между ними в глубине участка был поставлен круглый детский корпус. Такое расположение комплекса меняло традиционный градостроительный приоритет в размещении застройки на участке: парадные зоны усадеб раскрывались в сторону Новинского бульвара, новый комплекс – в сторону проектируемого проезда. Возможно, на характер композиции повлияло и отсутствие в этой части усадебной территории капитальных строений, что позволяло быстро приступить к реализации проекта. Это было очень важно в постоянно менявшихся условиях проектирования, осложненного и всевозможными бюрократическими процедурами.
По неизвестной причине от устройства проезда через квартал отказались. Новый вариант генплана был разработан в 1929 году уже с учетом рядового положения участка. Очевидно, в это время строительство жилого корпуса уже велось, поэтому его размещение на проектной площадке не подверглось изменению. Здание, поставленное в глубине участка на обширной парковой территории, соединенное с общественным корпусом в уровне второго этажа переходом, однозначно трактовалось как центр композиции. Пространство перед общественным корпусом композиционно выделялось квадратной площадкой, на которой планировалось разместить небольшое здание для детского сада. Все три объема, различные по массам, строго ритмически уравновешенные, увязанные между собой, составляли композиционное ядро комплекса, сбалансированное в пространстве корпусом прачечной, ориентированным на Новинский бульвар. Перед прачечной также была устроена квадратная площадка, служившая своеобразным парадным пространством, связывающим комплекс с городом. Корпус прачечной так же, как и жилой дом, был частично поднят на колоннах, что освобождало для прохода пространство первого этажа. Пройдя под корпусом прачечной через «парадный двор» перед входом с Новинского бульвара, по диагональной аллее можно было попасть в общественную зону комплекса или по другой аллее через жилой корпус в уровне «открытого» первого этажа – в парк за домом, где была организована своеобразная видовая площадка. Дополнительный проход к общественной зоне был устроен с Новинского бульвара по еще одной аллее.
В целом планировке комплекса, зонированию и организации движения в проекте было уделено большое внимание. Пребывание на территории Дома Наркомфина и сам процесс жизни в нем были очень хорошо организованы, скорее даже срежиссированы. Для жителей создавался свой внутренний мир, целостный и самодостаточный, пространство которого было «заполнено» парком. Усадебный мир старой Москвы сменялся новым, который, вобрав в себя все смыслы устройства индивидуальной жизни, рожденные классицистической традицией, дополнил их адекватным времени пониманием комфорта и социальной значимости общения.
В июне 1929 года у автора и заказчика начались проблемы с окончательным утверждением границ участка и продолжением строительных работ. Было предложено сократить территорию, «учтя, что постройка прачечной и клуба как самостоятельных зданий допущена быть не может». Чиновники считали, что территория позволяет разместить здесь еще один жилой дом, и отказывали автору в утверждении к постройке всех элементов комплекса. Понимая, что возникает серьезная угроза в реализации задуманной композиции, заказчик и архитектор ведут строительные работы без соответствующих согласований. К моменту принятия окончательного решения разместить на участке жилой дом для работников «Совнаркома», строительство комплекса зданий и благоустройство по проекту Гинзбурга были практически завершены за исключением детского сада. В связи со сложившейся ситуацией Гинзбург разрабатывает новый вариант объемно-пространственной композиции на основе уже построенного комплекса. Он трактует существующие объемы как первую очередь, предлагая дополнить комплекс еще одним жилым домом, корпусом общежития и гаражом. Однако этот проект не был принят, и рядом с «домом Наркомфина» по проекту другого автора было построено совсем иное здание, композиционно не связанное с комплексом.
В июне 1929 года у автора и заказчика начались проблемы с окончательным утверждением границ участка и продолжением строительных работ. Было предложено сократить территорию, «учтя, что постройка прачечной и клуба как самостоятельных зданий допущена быть не может». Чиновники считали, что территория позволяет разместить здесь еще один жилой дом, и отказывали автору в утверждении к постройке всех элементов комплекса. Понимая, что возникает серьезная угроза в реализации задуманной композиции, заказчик и архитектор ведут строительные работы без соответствующих согласований. К моменту принятия окончательного решения разместить на участке жилой дом для работников «Совнаркома», строительство комплекса зданий и благоустройство по проекту Гинзбурга были практически завершены за исключением детского сада. В связи со сложившейся ситуацией Гинзбург разрабатывает новый вариант объемно-пространственной композиции на основе уже построенного комплекса. Он трактует существующие объемы как первую очередь, предлагая дополнить комплекс еще одним жилым домом, корпусом общежития и гаражом. Однако этот проект не был принят, и рядом с «домом Наркомфина» по проекту другого автора было построено совсем иное здание, композиционно не связанное с комплексом.
Геодезическая съемка конца 1930-х годов района Новинского бульвара фиксирует как существующие жилой и общественный корпуса и прачечную. На территории Дома Наркомфина показана диагональная дорожка от прачечной к общественному корпусу и видовая площадка, устроенная в глубине парка, а также парадная застройка городских усадеб по красной линии Новинского бульвара, сохранившаяся практически без изменений. Сохранение усадебных построек, строительство в границах первоначального землеотвода еще одного жилого дома, чужеродного комплексу как по размещению, так и по архитектуре, не позволило полностью осуществиться авторскому замыслу по организации пространства. Не была устроена парадная площадка, не реализована полностью система парковых дорожек, а следовательно, и вся система движения и взаимосвязей элементов комплекса. Он, по сути, оказался отгорожен усадебными постройками от Новинского бульвара, что придало пространству «внутренний», еще более камерный характер, и, как мы теперь понимаем, усилило ощущение «временной насыщенности» городской среды, где по-московски уживаются здания разных эпох, сохраняя свою индивидуальность.
В структуре генплана квартала, разработанного в начале 1930-х годов планировочной мастерской в рамках развития района Пресни, еще сохраняется Дом Наркомфина как часть формируемой застройки. Однако уже следующая проектная проработка квартальной планировки, согласно концепции Генплана 1935 года, предполагает снос всего комплекса, который по характеру архитектуры и пространственной организации не укладывается в идеологию «дома-квартала». Проект планировки не был осуществлен. Дом Наркомфина сохранился. Тем не менее, постепенно комплекс начал утрачивать композиционную целостность. Первые изменения коснулись парка между жилым и общественным корпусами и прачечной. Была утрачена диагональная дорожка, выросли деревья, нарушив визуальные связи элементов композиции. Застройка «пространства первого этажа» прачечной исключила возможность прохода через ее объем на территорию комплекса. Постепенно продолжала сокращаться территория «первоначального землеотвода» 1929 года. После постановки на охрану сохранившейся парадной застройки городских усадеб при определении границ их территории была сделана попытка присоединить парк Дома Наркомфина к усадебному ансамблю. Оба комплекса (и усадьбы и жилой дом Наркомфина) по своей природе предполагали раскрытие пространства в сад, и именно сад оказалось так трудно разделить.
Постановка элементов комплекса Дома Наркомфина на государственную охрану происходила не одновременно. В 1987 году в качестве памятников архитектуры регионального значения были поставлены жилой и общественный корпуса экспериментального дома Наркомфина (охранный номер 604). И только в 2002 году была подтверждена историко-архитектурная ценность прачечной, которая получила статус выявленного объекта культурного наследия, а в 2004 году была определена территория памятника, по возможности приближенная к границам землеотвода 1929 года.
Долгое время в связи с утратой планировки парка сохранившиеся постройки комплекса Дома Наркомфина воспринимались исследователями как отдельно стоящие здания. Лишь внимательный анализ документов, позволил выявить изначальную целостность комплекса. В настоящее время закончена процедура разграничения территорий памятников, определен предмет охраны как всего комплекса, так и отдельных его элементов, разработан эскизный проект реставрации и приспособления жилого дома и общественного корпуса с максимальным сохранением первоначального архитектурного решения, одобренный Научно-методическим советом Москомнаследия. Есть надежда, что процесс сохранения и реабилитации здания начинает наполняться вполне конкретным содержанием. Хочется верить, что этот процесс уже необратим, и все дальнейшие действия по возрождению уникального памятника по уровню реставрации и методологии осуществления работ будут соответствовать рангу всемирно известного объекта культурного наследия ХХ века.
К счастью, так оно и произошло.
Автор dmitry_sasin
В структуре генплана квартала, разработанного в начале 1930-х годов планировочной мастерской в рамках развития района Пресни, еще сохраняется Дом Наркомфина как часть формируемой застройки. Однако уже следующая проектная проработка квартальной планировки, согласно концепции Генплана 1935 года, предполагает снос всего комплекса, который по характеру архитектуры и пространственной организации не укладывается в идеологию «дома-квартала». Проект планировки не был осуществлен. Дом Наркомфина сохранился. Тем не менее, постепенно комплекс начал утрачивать композиционную целостность. Первые изменения коснулись парка между жилым и общественным корпусами и прачечной. Была утрачена диагональная дорожка, выросли деревья, нарушив визуальные связи элементов композиции. Застройка «пространства первого этажа» прачечной исключила возможность прохода через ее объем на территорию комплекса. Постепенно продолжала сокращаться территория «первоначального землеотвода» 1929 года. После постановки на охрану сохранившейся парадной застройки городских усадеб при определении границ их территории была сделана попытка присоединить парк Дома Наркомфина к усадебному ансамблю. Оба комплекса (и усадьбы и жилой дом Наркомфина) по своей природе предполагали раскрытие пространства в сад, и именно сад оказалось так трудно разделить.
Постановка элементов комплекса Дома Наркомфина на государственную охрану происходила не одновременно. В 1987 году в качестве памятников архитектуры регионального значения были поставлены жилой и общественный корпуса экспериментального дома Наркомфина (охранный номер 604). И только в 2002 году была подтверждена историко-архитектурная ценность прачечной, которая получила статус выявленного объекта культурного наследия, а в 2004 году была определена территория памятника, по возможности приближенная к границам землеотвода 1929 года.
Долгое время в связи с утратой планировки парка сохранившиеся постройки комплекса Дома Наркомфина воспринимались исследователями как отдельно стоящие здания. Лишь внимательный анализ документов, позволил выявить изначальную целостность комплекса. В настоящее время закончена процедура разграничения территорий памятников, определен предмет охраны как всего комплекса, так и отдельных его элементов, разработан эскизный проект реставрации и приспособления жилого дома и общественного корпуса с максимальным сохранением первоначального архитектурного решения, одобренный Научно-методическим советом Москомнаследия. Есть надежда, что процесс сохранения и реабилитации здания начинает наполняться вполне конкретным содержанием. Хочется верить, что этот процесс уже необратим, и все дальнейшие действия по возрождению уникального памятника по уровню реставрации и методологии осуществления работ будут соответствовать рангу всемирно известного объекта культурного наследия ХХ века.
К счастью, так оно и произошло.
Автор dmitry_sasin
реклама
Московский газовый завод - клубы, кафе, бары, рестораны.
Завод "ЗИЛ" - строится жилье, торговые объекты, офисы.
Завод "Серп и молот" - жилые комплексы.
Комбинат «Московский шёлк» - офисы, ночные клубы, рестораны.
Даниловская мануфактура - деловой центр.
Завод "Красный Октябрь" - клубы, бары, рестораны.
и т.д.
Конструктивизм приобрел популярность в первые годы советской власти чисто по идеологическим причинам - во-первых, он отрицал прежние представления о прекрасном, а во-вторых, был максимально близок к промышленной архитектуре, что подчеркивало главенство пролетариата и в этой сфере. Понятно, что куча конъюнктурщиков сразу же сориентировалась в новых реалиях, в т.ч. и Гинзбург.
Так что, как отражение той эпохи, здание интересно, но не более того.