17888
10
17 февраля 1600 года в Риме на площади Цветов был разведен костер для «мученика науки» Джордано Бруно. История Бруно схожа с лихо закрученным детективом, который человечество читает уже более четырех столетий, но никак не может дойти до развязки…
Потерянное дело
«Детектив», главным героем которого является Джордано Бруно, можно было бы начать с «флешфорварда» в 1809 год, когда император Наполеон распорядился вывести из секретных архивов Ватикана документы папской инквизиции. Среди реквизированных бумаг якобы было и дело Бруно, включающее протоколы допросов и текст самого приговора.
После возвращения на французский престол династии Бурбонов Ватикан обратился с просьбой вернуть документы. Но Рим ждало разочарование: французы сообщили о том, что часть архива инквизиции бесследно исчезла. Однако – о, чудо! – бумаги вскоре нашлись, и обнаружил их Гаетано Марини, посланник папы в Париже, «в лавках торговцев сельдями и мясом».
После возвращения на французский престол династии Бурбонов Ватикан обратился с просьбой вернуть документы. Но Рим ждало разочарование: французы сообщили о том, что часть архива инквизиции бесследно исчезла. Однако – о, чудо! – бумаги вскоре нашлись, и обнаружил их Гаетано Марини, посланник папы в Париже, «в лавках торговцев сельдями и мясом».
×
В парижские «гастрономы» секретные архивы попали с легкой руки Джиннази, другого представителем римской курии, который продал их лавочникам в качестве упаковки. Однако и Марини не оказался лучше: получив распоряжение из Рима уничтожить особо деликатные бумаги из архива инквизиторов, он не нашел ничего лучше, как продать их в качестве макулатуры парижской бумажной фабрики.
Казалось бы, вот и конец истории, но в 1886 году происходит второе чудо – один из ватиканских архивариусов нечаянно натыкается в пыльных архивах понтифика на дело Бруно, о чем немедленно сообщает папе Льву XIII. Как из французской бумажной фабрики документы телепортировались в Рим – остается загадкой? Как и то, насколько можно доверять подлинности этих документов…
Кстати, Ватикан долгое время не желал делиться находкой с общественностью, и только в 1942 году дело Джордано было опубликовано.
Казалось бы, вот и конец истории, но в 1886 году происходит второе чудо – один из ватиканских архивариусов нечаянно натыкается в пыльных архивах понтифика на дело Бруно, о чем немедленно сообщает папе Льву XIII. Как из французской бумажной фабрики документы телепортировались в Рим – остается загадкой? Как и то, насколько можно доверять подлинности этих документов…
Кстати, Ватикан долгое время не желал делиться находкой с общественностью, и только в 1942 году дело Джордано было опубликовано.
Почему на римской площади Цветов был разведен костер?
Публикация документов сопровождалось сюрпризом. В приговоре Джордано Бруно ничего не было сказано о его научных убеждениях – «Земля не является центром Вселенной, которая бесконечна». А ведь «добровольное мученичество» за науку и сделало Бруно «иконой», вдохновлявшей ученых на научные подвиги, а тут такое!
Но самое любопытное, в приговоре, вообще не было конкретного обвинительного заключения, если не считать таковым первое предложение документа: «Ты, брат Джордано Бруно, сын покойного Джованни Бруно, из Нолы, возраста же твоего около 52 лет, уже восемь лет назад был привлечен к суду святой службы Венеции за то, что объявил: величайшее кощунство говорить, будто хлеб пресуществлялся в тело и т. д.».
Перед исторической наукой, которая несколько десятков лет ожидала публикацию дела, встал вопрос, который четко сформулировал русский философ, профессор Алексей Федорович Лосев в своей «Эстетике Возрождения»: «Историк должен ясно ответить на вопрос: за что же, в конце концов, сожгли Джордано Бруно?…
Перед исторической наукой, которая несколько десятков лет ожидала публикацию дела, встал вопрос, который четко сформулировал русский философ, профессор Алексей Федорович Лосев в своей «Эстетике Возрождения»: «Историк должен ясно ответить на вопрос: за что же, в конце концов, сожгли Джордано Бруно?…
Королевский друг
Приговор Джордано Бруно был для Ватикана не просто осуждением монаха-доминиканца, впавшего в ересь. В конце XVI века по популярности у европейских интеллектуалов Бруно бы, думается, дал бы фору современному космологу Стивену Хокингу.
Джордано Бруно поддерживал весьма тесные, если не сказать дружественные отношения с королями Франции Генрих III и Генрихом IV, британской королевой Елизаветой I, императором Священной Римской империи Рудольфом II и многими другими европейскими «властителями».
По щелчку пальцев он мог получить кафедру и мантию профессора в любом европейском университете, его книги печатались в лучших типографиях, о его покровительстве мечтали лучшие умы континента.
Джордано Бруно поддерживал весьма тесные, если не сказать дружественные отношения с королями Франции Генрих III и Генрихом IV, британской королевой Елизаветой I, императором Священной Римской империи Рудольфом II и многими другими европейскими «властителями».
По щелчку пальцев он мог получить кафедру и мантию профессора в любом европейском университете, его книги печатались в лучших типографиях, о его покровительстве мечтали лучшие умы континента.
Главной визитной карточкой Джордано Бруно являлось вовсе не космология, а его великолепная память. Бруно развивал мнемонику (искусство памяти), которая была тогда на самом пике моды у интеллектуалов. Говорят, Джордано помнил наизусть тысячи книг, начиная от Священного писания и заканчивая арабскими алхимическими трактатами.
Именно искусству запоминания он учил Генриха III, который гордился своей дружбой со скромным доминиканским монахом, и Елизавету I, которая позволила заходить Джордано в свои покои в любое время, без доклада.
Кроме того, монархам доставляло удовольствие, как Бруно с издевательским изяществом «нокаутирует» своим интеллектом команды профессоров Сорбонны и Оксфорда по любым вопросам. Причем для самого Джордано Бруно интеллектуальные бои были своего рода спортом: скажем, академики Оксфорда вспоминали, что он играючи мог доказать, что черное – это белое, что день является ночью, а Луна – Солнцем.
По манере дискутировать он был подобен боксеру Рою Джонсу на ринге – любители бокса хорошо поймут это сравнение.
Именно искусству запоминания он учил Генриха III, который гордился своей дружбой со скромным доминиканским монахом, и Елизавету I, которая позволила заходить Джордано в свои покои в любое время, без доклада.
Кроме того, монархам доставляло удовольствие, как Бруно с издевательским изяществом «нокаутирует» своим интеллектом команды профессоров Сорбонны и Оксфорда по любым вопросам. Причем для самого Джордано Бруно интеллектуальные бои были своего рода спортом: скажем, академики Оксфорда вспоминали, что он играючи мог доказать, что черное – это белое, что день является ночью, а Луна – Солнцем.
По манере дискутировать он был подобен боксеру Рою Джонсу на ринге – любители бокса хорошо поймут это сравнение.
Нужно признать, едва ли благодаря только сверхъестественной памяти Бруно оказался на короткой ноге с самыми влиятельными монархами Европы. Как вспоминают биографы, какая-то невидимая сила двигала по жизни этого доминиканского монаха, c легкостью приводила его в лучшие дворцы Европы, охраняла его от преследований инквизиции (ибо Бруно часто заносило в своих высказываниях по поводу богословия).
Однако неожиданно это сила дала сбой в мае 1592 года.
Однако неожиданно это сила дала сбой в мае 1592 года.
Донос
В ночь с 23 на 24 мая 1592 года венецианские инквизиторы арестовали Джордано Бруно по доносу местного патриция Джованни Мочениго. Последнего Бруно персонально обучал – за огромное вознаграждение – искусству памяти. Однако в какой-то момент монаху это наскучило; он объявил ученика безнадежным и на сем решил попрощаться. Мочениго перепробовал все возможные способы, чтобы вернуть «гуру», но Бруно оказался непреклонным.
Тогда отчаявшийся ученик написал донос в местную инквизицию. Если быть кратким, доносчик утверждал, что его наставник попирал католические догматы, рассуждал о каких-то «бесконечных мирах» и называл себя представителем некой «новой философии».
Тогда отчаявшийся ученик написал донос в местную инквизицию. Если быть кратким, доносчик утверждал, что его наставник попирал католические догматы, рассуждал о каких-то «бесконечных мирах» и называл себя представителем некой «новой философии».
Надо сказать, что доносы о попрании догматов были самыми распространенными «сигналами» от честных граждан инквизиции. Это был самый доступный способ насолить соседу, лавочнику-конкуренту, личному врагу… Большинство таких дел даже не доходило до суда, однако инквизиция в любом случаем обязана была отреагировать на «сигнал». Иными словами, арест Джордано Бруно можно считать «техническим».
Сам же арестант вообще воспринял его как шутку. На первых же допросах он ловко отмел все обвинения в ереси и дружелюбно поделился со следователями своими взглядами на устройство Вселенной. Однако эта откровенность Бруно никак не могла отягчить его положения. Дело в том, что труды Коперника, идеи которого он развивал, были не запрещены (их запретят только в 1616 году), так что никаких поводов для ареста не было.
Монаха держали под следствием в большей степени из-за вредности: уж больно он уничижительно вел себя с инквизиторами. Преподав урок «гордецу» венецианцы было уже собрались его отпускать, но тут пришел запрос из Рима – с требованием «этапировать» еретика в Вечный город. Венецианцы встали в позу – с какой стати?! Венеция – суверенная республика! Риму пришлось организовать целое посольство в Венецию, чтобы убедить.
Сам же арестант вообще воспринял его как шутку. На первых же допросах он ловко отмел все обвинения в ереси и дружелюбно поделился со следователями своими взглядами на устройство Вселенной. Однако эта откровенность Бруно никак не могла отягчить его положения. Дело в том, что труды Коперника, идеи которого он развивал, были не запрещены (их запретят только в 1616 году), так что никаких поводов для ареста не было.
Монаха держали под следствием в большей степени из-за вредности: уж больно он уничижительно вел себя с инквизиторами. Преподав урок «гордецу» венецианцы было уже собрались его отпускать, но тут пришел запрос из Рима – с требованием «этапировать» еретика в Вечный город. Венецианцы встали в позу – с какой стати?! Венеция – суверенная республика! Риму пришлось организовать целое посольство в Венецию, чтобы убедить.
Любопытно, что венецианский прокуратор Контарини жестко настаивал на том, что Джордано Бруно должен остаться в Венеции. В своем докладе Совету Мудрых Венеции он дал следующую характеристику:
«…это — один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить, и обладает необычайными познаниями, и создал замечательное учение».
Однако Венеция дрогнула под напором папы – Бруно отправился «этапом» в Рим.
«…это — один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить, и обладает необычайными познаниями, и создал замечательное учение».
Однако Венеция дрогнула под напором папы – Бруно отправился «этапом» в Рим.
Крестовый поход на Аристотеля
А теперь вернемся к доносу Мочениго – точнее одному из его пунктов, в котором говорится, что Бруно считал себя представителем некой «новой философии». Венецианские инквизиторы едва ли придали значение этому нюансу обвинения. Зато с этим термином были хорошо знакомы в Риме.
Само понятие «Новая философия» (или «Новая универсальная философия») ввел итальянский философ Франческо Патрици, который был очень близок к папской курии. Патрици утверждал, что философия Аристотеля, которая стала основой для средневековой схоластики и богословия, прямо противоположна христианству, так как отрицает всемогущество Бога. В этом итальянский философ видел причину всех раздоров, возникших в церкви, которые вылились в протестантские движения.
Восстановление единой Церкви и возвращение в ее лоно протестантов Патруци видел в уходе от схоластики, построенной на Аристотеле, и замене ее неким синтезом метафизики Платона, воззрениями неоплатоников и пантеистическим теософским учением Гермеса Трисмегиста. Этот синтез и получил название «Новая универсальная философия».
Само понятие «Новая философия» (или «Новая универсальная философия») ввел итальянский философ Франческо Патрици, который был очень близок к папской курии. Патрици утверждал, что философия Аристотеля, которая стала основой для средневековой схоластики и богословия, прямо противоположна христианству, так как отрицает всемогущество Бога. В этом итальянский философ видел причину всех раздоров, возникших в церкви, которые вылились в протестантские движения.
Восстановление единой Церкви и возвращение в ее лоно протестантов Патруци видел в уходе от схоластики, построенной на Аристотеле, и замене ее неким синтезом метафизики Платона, воззрениями неоплатоников и пантеистическим теософским учением Гермеса Трисмегиста. Этот синтез и получил название «Новая универсальная философия».
Идея вытеснения Аристотеля из европейских университетов (прежде всего протестантских) и возвращения себе статуса интеллектуального центра с помощью «Новой философии» нравилась очень многим в папской курии.
Конечно, Рим не мог сделать «Новую универсальную философию» официальной своей доктриной, однако тот факт, что в те времена папский престол покровительствовал альтернативным Аристотелю учениям, не вызывает сомнений. И здесь свою яркую роль сыграл как раз Джордано Бруно.
С 1578 года по 1590 год он совершил беспрецедентное турне по крупнейшим университетам городов Европы – Тулуза, Сорбонна, Оксфорд, Виттенберг, Марбург, Гельмштадт, Прага… Все эти университеты были либо «протестантскими», либо находились под влиянием протестантизма. На своих лекциях или диспутах с местными профессорами Бруно подрывал именно философию Аристотеля.
Так, его проповеди о движении Земли и множестве миров ставило под сомнение птолемеевскую космологию, построенную как раз на учении Аристотеля. Иными словами, Джордано Бруно четко следовал стратегии «Новой философии». Выполнял ли он секретную миссию Рима? Учитывая его «неприкосновенность», а также таинственное покровительство, очень даже вероятно.
Конечно, Рим не мог сделать «Новую универсальную философию» официальной своей доктриной, однако тот факт, что в те времена папский престол покровительствовал альтернативным Аристотелю учениям, не вызывает сомнений. И здесь свою яркую роль сыграл как раз Джордано Бруно.
С 1578 года по 1590 год он совершил беспрецедентное турне по крупнейшим университетам городов Европы – Тулуза, Сорбонна, Оксфорд, Виттенберг, Марбург, Гельмштадт, Прага… Все эти университеты были либо «протестантскими», либо находились под влиянием протестантизма. На своих лекциях или диспутах с местными профессорами Бруно подрывал именно философию Аристотеля.
Так, его проповеди о движении Земли и множестве миров ставило под сомнение птолемеевскую космологию, построенную как раз на учении Аристотеля. Иными словами, Джордано Бруно четко следовал стратегии «Новой философии». Выполнял ли он секретную миссию Рима? Учитывая его «неприкосновенность», а также таинственное покровительство, очень даже вероятно.
Страшнее ордена тамплиеров
Джордано Бруно провел под следствием 8 лет. Это был рекорд для судопроизводства инквизиции! Почему так долго? Для сравнения процесс над тамплиерами длился 7 лет, но там, извините, дело касалось целого ордена. При этом к вынесению приговора Бруно было привлечено аж 9 кардиналов! Приговора, в котором фактически нет обвинительного заключения, напомним.
Неужели девять генеральных инквизиторов не смогли подобрать слова к описанию «еретических» деяний монаха-доминиканца с хорошей памятью. В приговоре любопытен один отрывок:
«Сверх того, осуждаем, порицаем и запрещаем все вышеуказанные и иные твои книги и писания, как еретические и ошибочные, заключающие в себе многочисленные ереси и заблуждения. Повелеваем, чтобы отныне все твои книги, какие находятся в святой службе и в будущем попадут в ее руки, были публично разрываемы и сжигаемы на площади св. Петра перед ступенями, и как таковые были внесены в список запрещенных книг, и да будет так, как мы повелели».
Неужели девять генеральных инквизиторов не смогли подобрать слова к описанию «еретических» деяний монаха-доминиканца с хорошей памятью. В приговоре любопытен один отрывок:
«Сверх того, осуждаем, порицаем и запрещаем все вышеуказанные и иные твои книги и писания, как еретические и ошибочные, заключающие в себе многочисленные ереси и заблуждения. Повелеваем, чтобы отныне все твои книги, какие находятся в святой службе и в будущем попадут в ее руки, были публично разрываемы и сжигаемы на площади св. Петра перед ступенями, и как таковые были внесены в список запрещенных книг, и да будет так, как мы повелели».
Но видимо глас девяти кардиналов был настолько слаб, что книги Бруно можно было свободно купить в Риме и других итальянских городах аж до 1609 года.
Интересна еще одна деталь: если в Венеции Джордано Бруно очень быстро оправдывается по поводу обвинений в попирании католических догматов, то в Риме он вдруг меняет тактику и, согласно материалам следствия, начинает не просто признаваться в этом, а еще и бравировать своим антихристианством. А на суде он и вовсе бросает судьям:
«Быть может, вы произносите приговор с большим страхом, чем я его выслушиваю… Я умираю мучеником добровольно и знаю, что моя душа с последним вздохом вознесется в рай».
Неужели венецианская инквизиция показалась Бруно более убедительной в своей свирепости, а в пыточных камерах Ватикана царила атмосфера гуманизма и человеколюбия?
Интересна еще одна деталь: если в Венеции Джордано Бруно очень быстро оправдывается по поводу обвинений в попирании католических догматов, то в Риме он вдруг меняет тактику и, согласно материалам следствия, начинает не просто признаваться в этом, а еще и бравировать своим антихристианством. А на суде он и вовсе бросает судьям:
«Быть может, вы произносите приговор с большим страхом, чем я его выслушиваю… Я умираю мучеником добровольно и знаю, что моя душа с последним вздохом вознесется в рай».
Неужели венецианская инквизиция показалась Бруно более убедительной в своей свирепости, а в пыточных камерах Ватикана царила атмосфера гуманизма и человеколюбия?
Кто сгорел на костре?
До нас дошло одно единственное письменное свидетельство казни Джордано Бруно. Свидетелем был некий Каспар Шоппе, «раскаявшийся лютеранин», который перешел на службу кардиналу. Шоппе написал в письме своему товарищу, что «еретик» принял смерть спокойно; «не раскаявшись в своих грехах, Бруно отправился в вымышленные им миры рассказать, что делают римляне с богохульниками».
Интересно, почему Шоппе посчитал, что ересь Джордано Бруно заключается в его взгляде на Вселенную – в приговоре же об этом ничего не было сказано?
Интересно, почему Шоппе посчитал, что ересь Джордано Бруно заключается в его взгляде на Вселенную – в приговоре же об этом ничего не было сказано?
Шоппе, кстати, указал в своем письме к другу на одну интересную деталь – Джордано Бруно возвели на костер с кляпом во рту, что было не в традициях инквизиторских гарей. Едва ли организаторы казни боялись возможных предсмертных проклятий приговоренного – это, как правило, было форматом любой казни. Как, впрочем, и раскаяние. Зачем же кляп?
Вряд ли за считанные минуты казни даже такой интеллектуал и полемист, как Бруно, смог бы убедить неграмотную толпу в неверности аристотелевской космологии. Или палачи просто опасались, что приговоренный вдруг в минуту абсолютного отчаяния вдруг выкрикнет страшное – «Я не Джордано Бруно!»
Вряд ли за считанные минуты казни даже такой интеллектуал и полемист, как Бруно, смог бы убедить неграмотную толпу в неверности аристотелевской космологии. Или палачи просто опасались, что приговоренный вдруг в минуту абсолютного отчаяния вдруг выкрикнет страшное – «Я не Джордано Бруно!»
Источник:
реклама
Он рассказывал о своем намерении стать основателем новой секты под названием новая философия“. Он говорил, что Дева не могла родить и что наша католическая вера преисполнена кощунствами против величия Божия; что надо прекратить богословские препирательства и отнять доходы у монахов, ибо они позорят мир; что все они ослы; что все наши мнения являются учением ослов; что у нас нет доказательств, имеет ли наша вера заслуги перед Богом; что для добродетельной жизни совершенно достаточно не делать другим того, чего не желаешь себе самому… что он удивляется, как Бог терпит столько ересей католиков».
Из доноса Джованни Мочениго от 23 мая 1592 года
Известен и Галилей как кладезь науки и любимчик церкви. Но в последней своей книге на старость лет, сравнил сторонников птоломеевой системы с глупыми людьми, в надежде на то что самолюбие победит и люди начнут разбираться в теме. А поскольку сторонниками птоломея были церковники, то те обидились и осудили его.
А вот этот хрен Бруно ничего не открыл и ничего не сделал, и вдруг ни с того ни с сего стал мучеником за науку. Хотя в буквальном смысле к науке никакого отношения не имел от слова "вообще". Ибо хоть и был человеком образованным и далеко не глупым, но занимался он вовсе не наукой, а эзотерикой, или как еще говорят магией, сатанизмом и пр. За что и был казнен.
Нет никакой таинственной силы. Описываемый субчик, помимо всего прочего, имел вздорный, склочный и мелочный характер, умудрился побывать членом _ВСЕХ_ тайных обществ и сект, и так же умудрился разосраться последовательно _СО_ВСЕМИ_ с ними. Ровно то же самое с монархами. Это Бруно набивался в друзья-приятели к монархам и марграфам Европы, а не они его к себе звали. И ровно так же он умудрялся так себя поставить при дворах, что через какое-то время его выставляли на мороз с запретом появляться на землях владетеля /имярек/ под страхом смертной казни. Он умудрился втереться ко всем протестанскими течениями тогдашней Европы, и точно так же разсирался с ними через достаточно малое время. От кальвинистов он бежал роняя тапки и кал, ибо к костру его они приговорили без всяких сантиментов типа судебного процесса за много лет до Римской Инквизиции. Как думаете, что у него сложилось с университетами? Думаю вы ни за что не догадаетесь! И правильно! И в университетской среде он тоже умудрился выставить себя первостатейным мудаком, за что был выставляем на улицу менее чем за год после принятия на кафедру.
Ну а суть - почему казнили, скорее всего лежит вне веры.
Вера - предлог.
На мой взгляд, кто то убрал конкурента.
Тьфу на вас еще раз.