Обыкновенный герой (3 фото)

Интервью самого Данила длиннопост но важно в теме:
Меня призвали в армию летом 1994-го. После учебки отправили в Чечню. Я был одним из тех, кто входил в Грозный. Обстановка там? война. Война. Она не похожая оказалась на то, что показывают по телевизору. Совсем не похожая. Ни один фильм еще ничего подобного не показал. То, что было там страшно. Но ты идешь и делаешь, что от тебя требуется, потому что ты должен. Чувство долга очень емкое понятие. Обывателю до конца не понять, что это такое. Это понимание того, что если я не буду делать так, как я должен, погибнет мой друг. Погибнет еще один друг, погибнут еще пять моих друзей. В армии работает принцип спартанской фаланги один закрывает другого. И если что-то с этим одним, а другой надеется, что он закрыт, то рухнет все весь строй.

Ни в коем случае ты не можешь быть слабым, закатить истерику, потому что в результате ты, возможно, останешься в живых. Возможно. Но тот, чью спину ты должен был закрывать, он погибнет.
А ты будешь жить всю свою жизнь с тем, что ты сделал. Неизвестно, что хуже: жить дальше с этим или просто нормально сдохнуть.

Чеченская Троя

Бамут горная деревенька. Там масштабные подземные коммуникации, сложный ландшафт для ведения боя, военных действий наступательного характера. Осаду там можно держать реально долго это Троя. Туда такую кучу нагнали этой публики . У них и техника, и живая сила была.

Они в Бамуте очень комфортно разместились. Нам нужно уже было его брать, этот нарыв давно назревал.
В Бамут отправили лучших. А наш разведвзвод был еще и первым, кто туда пришел. Наша задача закрепиться в определенной точке дальше нее никуда не двигаться, контролировать определенный сектор, передавать данные. У нас и вооружение было соответствующее: много пулеметов, много тяжелого, скажем так, переносного вооружения, а это не несет под собой задачи больших передвижений.

Мы пришли, мы закрепились. Нам дали закрепиться заметили нас. Мы знали, что нас заметили. Но никаких проблем не было, все было в порядке до поры до времени.



Бамут


Заложники

Спустя какое-то время, в секторе, который мы должны были контролировать, начали стрелять. Хаотичные такие, редкие выстрелы в нашу сторону. Мы сначала даже не обращали на это внимания: в тех условиях это нормально. И вот какая-то возня началась в постройке, которая от нас находилась метрах в 50 хозяйственная явно постройка, вроде амбара внутри стало происходить что-то недоброе. Там была двойная дверь одна дверь вылетела, повисла на петле, и мы увидели, что внутри люди. Взрослые и дети. Ни я, ни мы ничего сначала не поняли, кто это и что происходит. Они кричали, а потом стали выскакивать из амбара. По ним начали стрелять. Мужчина я до сих пор его хорошо помню ему пол головы разнесло.

Мы докладываем командованию, что идет перестрелка, в сарае явно заложники. Запрашиваем разрешение, чтобы вмешаться. У нас хорошее вооружение, у нас много его, сзади наши, и нас 30 человек мы обкатанные ребята уже были на тот момент. Категорически приказали оставаться на месте.
Женщина показалась из амбара, она старалась детей назад туда завести, но она уже не контролировала ситуацию дети обезумели просто от страха. Крик оглушительный стоял детский. Я еще раз запросил разрешение вмешаться и снова отказ. Я отключился и приказал открыть огонь. Ну, мы и открыли. В ответ начали лупить так, что просто Дети стали выбегать та женщина не смогла их удержать. Ей еще мужчина помогал. Они до последнего пытались не дать детям выбежать. Оба погибли.

Сарай загорелся, прямо так ухнуло из дверей щепки какие-то полетели. Я спросил у ребят, что делаем. Дал условный знак, что я пошел все они показали то же самое.

Между двух огней

Я выстрелил в рацию, чтобы нас уже не трогали.
Каждый знал, что ему делать. Я первым пошел, потому что командовал, кто-то за мной следом, кто-то прикрывает: у нас четыре пулемета было. Добежал до сарая, кто из детей был ближе взял и сразу побежал обратно. В каску попали слетела, в спину справа попали, но я в бронежилете был. Эти барбосы потом приутихли ребята мои тоже же не сидели. Потом опять стрельба.

Смотрю, Сашка друг мой, мы с ним в Грозном были упал недалеко. Не сразу, чуть время прошло, несколько минут. Ему обе ноги прострелили. Он с пулеметом был. Кричит нам Порядок! . Так он и разлегся там с пулеметом.

А мы туда-сюда бегали, детей таскали в то место, где мы закрепились. Кого-то из них ушибли быстро все надо было делать, укладывать, как в колыбели, времени не было.
Сашка стрелял, потом даже патронов ему подтащили. Так, потихонечку, детей и вытаскивали.

Осталась девочка последняя, она старше всех была. Кроме меня некому уже было за ней бежать Я с ней возвращался, и меня пуля достала. Я и не понял сначала, чувствую, слабеть начал. Думаю, все конец. Сейчас бы девчонку просто дотащить, и все Доволок ее.

Сашка еще стрелял. Я за ним вернулся. Не добежал бы, если б не он. Думал потащить его за ногу. Он кричит, да и у меня уже нет сил. Я и за шею пробовал его тащить, и за ногу не могу. Я его немного отодвинул, и за пулемет, эти-то барбосы не успокаиваются. Так, чуть-чуть кто-то из моих еще постреливал. Но с той стороны лупили так

Я на Сашку отвлекусь, чтобы рану там, может, как-то пережать-перетянуть. Какой там! Лужа крови. Самому плохо. Тошнит-тошнит. Стреляют, слышу, а потом ничего не слышу.

Сержант добежал

Потом, помню, как в машине ехал. Госпиталь. Сашка живой еще был. В себя приходил. Спрашивал как мне потом сказали сержант добежал? . Ему сказали добежал. Он отключился и больше уже в сознание не приходил. Как будто он только для этого очнулся узнать, жив ли я.

Меня подлечили, а потом комиссовали. Звание дали очередное старший сержант и орден Мужества . Нам всем его дали.

Моя самодеятельность в тот момент могла обернуться хреновым чем-то для кого-то другого. Мы же не одни воюем, мы же не партизаны. Это слаженная совместная работа.
Но ту задачу, которую на наш взвод возлагало командование, мы выполнили. Мы там были с определенной целью, и это получилось. В планах командования проблемы не возникло это, можно сказать, спасло меня от серьезных последствий. Мы никого не подставили все получилось в этом смысле хорошо, единственное, что не входило в расчет командования, это такие большие потери. Но мы никого не подвели.

В тот день мы вытащили 18 детей. Всех. А нас трое осталось.
Мы поддерживали отношения, но один в психиатрической клинике умер в 2001-м, другой повесился несколько лет назад.



Данил Бларнейский: повар это не основная моя профессия
ФОТО: КОНСТАНТИН КОЧЕТКОВ/ЗАЩИЩАТЬ РОССИЮ


Обмен ударами

Меня затаскали в соцсетях с вопросами, как я мог на такой неравный обмен согласиться. Обмен ударами: 27 здоровых мужиков лучших, это же разведка положить их за 18 детей, половина которых вдобавок чеченцы .

Это проблемы, которые мы, взрослые, не можем между собой решить на почве религиозных, национальных или каких-то там еще вопросов.
Какая мне разница, кто из них кто? Хоть эфиопы, хоть чеченцы, хоть русские. Пусть растут и выбирают свой путь. Может, кто-то из них станет гениальным конструктором, кто-то, может, станет преступником это уже не мое собачье дело. Мое дело сделать то, что я сделал.

А приказ я не отдавал. Я пошел сам, и спросил мнение других хотят ли они со мной. Они захотели. Когда нет приказа, работает свободная воля и внутреннее Я человека. Они все пошли, потому что это люди с большой буквы были.

Что было дальше с детьми я не знаю. И не хочу знать, если честно.
Я хочу просто, чтобы они были счастливы, и я уверен, что они счастливы. Они стали косвенными виновниками того, что нам пришлось сделать, и того, что получилось в итоге. Но если сегодня мне придется сделать то же самое, я не задумываясь пойду и сделаю. Потому что повар это не основная моя профессия.