Жизнь легионера

Возраст
Традиционно все римские граждане мужского пола в возрасте от 17 до 46 лет были военнообязанными. Большинство солдат набиралось в легионы в возрасте от 17 до 23 лет. Основной возраст для вступления в армию был 20 лет, но известны случаи, когда в войска попадали в возрасте 13—14 или 36 лет.
Происхождение
Говоря о своем происхождении, большинство легионеров называли небольшие городки или крупные города. На самом деле лишь немногие из них прибывали из городских центров. Большинство городов были торговыми центрами сельскохозяйственной округи и имели прикрепленные сельские территории. Некоторые части Империи были практически не затронуты урбанизацией. Во многих случаях происхождение, указываемое при вступлении в армию, было просто вымышленным. Его получали при вступлении в армию вместе с римским гражданством. Крестьяне-фермеры составляли основу гражданского ополчения в период Республики, а сельская местность оставалась основной для набора рекрутов вплоть до периода Поздней Империи. Солдатам из сельской местности отдавали предпочтение из-за их выносливости, а также потому, что они не были испорчены развлечениями городской жизни:
«Они вырастали в труде под открытым небом, стойко выносили зной, не искали тени, не были знакомы с банями. Они были простодушны и довольствовались малым. Их руки были приспособлены к работе с любым инструментом. Еще в деревне они привыкли работать с железом, копать траншеи и переносить тяжести».
Тацит утверждал, что мятеж Рейнских легионов в 14 г. н.э. был усилен присутствием «рекрутов городского происхождения, набранных из столицы (Рима) во время последнего призыва, знакомых с излишествами и ненавидящих трудности, которые и стали смущать простые умы остальных».
Рост
Идеальным для легионера считался рост в шесть римских футов (177 см). Солдаты, рост которых был не ниже 172 см, подбирались для первой когорты. I легион Италика Нерона получил известность по двум причинам. Во-первых, за то, что состоял из итальянских рекрутов, а во-вторых, за то, что входившие в него солдаты имели рост не меньше шести римских футов. Заслуживают внимания утверждения, что солдаты, рост которых был ниже, принимались в другие легионы. Скелет солдата, погибшего в Помпее в 79 г. н.э., показал, что его рост достигал 170 см, а солдат из форта при Вельсене в Голландии имел рост 190 см. Он мог быть из Фризии. Свидетельства IV в. н.э. говорят о том, что солдаты ростом 165 см принимались в элитные подразделения армии. Следовательно, для сельского населения, из которого и набирались рекруты, это был самый высокий рост.
Воинская повинность
Многие легионеры, если не большинство их, попадали в армию по призыву и не всегда были в достаточной степени подготовлены. «Дилектус» (призыв) был необходим в связи с частыми гражданскими войнами и завоеваниями, осуществлявшимися при Августе. В армию предпочитали принимать добровольцев, но со временем призыв вошел в обычную практику.
Предполагалось, что рекрут-легионер является римским гражданином, однако гражданские войны и завоевательная политика приводили к тому, что легионы были рассеяны по всей территории империи, что, в свою очередь, вынуждало командиров набирать рекрутов на местах. Например, в 52 г. до н.э. Юлий Цезарь набрал V легион Алауда из местного галльского населения, и только позднее этим солдатам были предоставлены гражданские права. Наибольшее количество римских граждан поступало в армию из Италии. С 40 г. до н.э. этот главный источник поступления новобранцев был закрыт для Марка Антония. Однако, поскольку необходимо было пополнять крупное войско, состоявшее ко времени сражения при Акциуме из 23 легионов, Антонию приходилось набирать легионеров среди местного населения Сирии, Галатии и Египта. Единственным принципиальным требованием для призывников и добровольцев при вступлении в легионы было их свободное рождение, а не римское гражданство. Гражданство же могло предоставляться или сразу при вступлении в армию, или в какой-то момент во время несения службы. Галатский XXII легион Дейотариана был сформирован не из римских граждан. Его солдаты были подданными или наемниками независимого царства Галатии, пока в 25 г. до н.э. оно не вошло в состав Римской империи.
В 23 г. н.э. император Тиберий жаловался на нехватку подходящих итальянских рекрутов, желающих служить в легионах, и выразил намерение совершить поездку по провинциям с тем, чтобы пополнить легионы новобранцами и демобилизовать отслуживших свой срок ветеранов. Тот факт, что большое количество солдат подлежало демобилизации, говорит о том, что они были набраны в ходе крупномасштабного призыва более 20 лет назад. Подобным образом и в 65 г. н.э. острая необходимость в пополнении иллирийских легионов после проведения демобилизации привлекла внимание императора Нерона. Это также говорит о том, что эти ветераны были в массовом порядке призваны на службу 25 лет назад (срок службы был продлен).
Если давно основанные подразделения пополнялись за счет добровольцев, это могло означать, что ежегодно будет демобилизовано минимальное количество солдат. В относительно мирные времена, когда боевые потери были незначительны, легион численностью в 5 000 солдат все же терял в год до 40% легионеров, прослуживших более 25 лет, и около 15% увольнялись со службы по инвалидности. Следовательно, ежегодно для поддержания полного состава легиону требовалось пополнение из 280 новобранцев. Необходимость набора большого количества рекрутов всегда была тяжелой административной задачей. Серьезные затруднения возникали каждые 20—25 лет, когда приходилось единовременно пополнять большую часть легионов.
Политика Тиберия обнаруживает и тот факт, что Италия уже перестала быть основным источником набора солдат в римскую армию. Если те легионы, которые располагались на западе, продолжали пополняться из Италии (при неизбежном увеличении количества новобранцев из провинций), то легионы на востоке, и особенно в Египте, изначально всегда набирались в провинциях. В одном из документов времен Августа перечислены имена и происхождение 36 легионеров из III легиона Киренаика и XXII легиона Дейотариана. Из этих солдат 20 были выходцами из Малой Азии, 7 из Египта, 2 из Сирии, 2 из Нарбоннской Галлии, 2 «кастрис» («рожденные в военном лагере»), 1 из Киренаики, 1 с Кипра и 1 из Италии (Верчелле).
Возможно, только три солдата из этого списка были изначально римскими гражданами. Большинство рекрутов были выходцами из Малой Азии. Им было предоставлено римское гражданство, а в списке указаны их римские имена. Два этих легиона принимали новобранцев и из Египта, но самое интересное происхождение было указано у двух легионеров, заявивших, что они рождены «кастрис» — в лагере. Они были сыновьями солдат, и их присутствие говорит о том, что, несмотря на официальный запрет на браки, у легионеров все же могли появляться сыновья, которых с готовностью принимали на службу.

«Тот факт, что римляне сумели завоевать весь мир, можно объяснить только их военной подготовкой, лагерной дисциплиной и военной практикой».
В течение четырех изнурительных месяцев набранных в легионы рекрутов ежедневно тренировали. Подготовка начиналась с отработки военного шага, «поскольку ничто не должно было соблюдаться на марше или в сражении так тщательно, как сохранение строя всеми солдатами». От новобранцев требовалось, чтобы за пять часов они могли проходить обычным шагом 29 км и ускоренным шагом — 35 км, притом, что на себе им приходилось нести снаряжение весом в 20,5 кг. Такая ноша давалась им только для тренировок. В дальнейшем только один вес их оружия и доспехов мог быть значительно больше. Центурионы и обучающие офицеры часто использовали палки, чтобы подгонять слишком медлительных легионеров.
Когда рекрут уже мог передвигаться на марше с требуемой скоростью и разбирать команды, подаваемые с помощью горнов и знамен, начинались бесконечные маневры по отработке этих навыков. Отрабатывались различные построения: каре, клин, круг и «тестудо» («черепаха» — мобильное построение, в котором группа солдат была полностью закрыта со всех сторон щитами).
Их учили преодолевать препятствия при наступлении и отступлении, менять строй и замещать те или иные подразделения в ходе боя. Новобранцев учили также рассеивать боевую линию, поскольку этот навык мог пригодиться в бою.
В тренировках с оружием использовались изготовленные из дерева и прутьев мечи, дротики и щиты, вес которых вдвое превышал вес настоящего оружия. Приемы с оружием отрабатывались на тренировочных столбах высотой 180 см. Главное внимание инструкторы уделяли отработке умения эффективно прикрываться щитом и наносить мечом колющие, а не рубящие удары, поскольку этим способом противнику можно было нанести более глубокие раны. Тренировки с оружием могли проводиться два раза в день.
По возможности, новобранцев также старались обучить плаванию, чтобы в ходе наступления реки не были для них непреодолимым препятствием. Новобранцев также обучали стрельбе из лука, метанию пращи и верховой езде, чтобы они могли обращаться с любым оружием.
Тренировки продолжались и после того, как новобранец становился регулярным солдатом. Ежемесячно солдаты могли совершать по три марш-броска с полной выкладкой. В конце каждого марш-броска солдатам приходилось возводить укрепленный лагерь, обнесенный рвом и земляным валом. Все это, вместе с упорядоченной внутренней структурой подразделений, являлось основой римской военной практики.
Подготовка римских солдат перед военной кампанией и ежедневная отработка приемов по владению оружием, по мере их приближения к зоне боевых действий, имели решающее значение. При этом необходимо учитывать, что в мирное время многие подразделения были недоукомплектованы и их численность не соответствовала стандарту. Многим солдатам приходилось выполнять разнообразные обязанности по всей провинции, комплектуя гарнизоны и выполняя функции полиции («стационарии»), принимая участие в возведении различных построек, собирая налоги или выполняя поручения провинциальной администрации. Только в тех случаях, когда легиону предстояло принять участие в крупномасштабных боевых действиях, большая часть личного состава собиралась вместе, и структурные подразделения начинали отрабатывать приемы, которые им предстояло выполнять в сражении.

В I в. до н.э., еще до сражения при Акциуме, служба в легионах продолжалась 6 лет, но Август значительно увеличил этот срок.
В 14 г. до н.э. огромная часть территории Италии была реквизирована для размещения на этих землях легионеров-ветеранов. Это стало причиной нарастающего недовольства со стороны граждан, изгнанных с этих земель и обреченных на нищету. Из-за слишком большого количества ветеранов был издан указ, согласно которому эти солдаты должны были вступать в новые легионы Империи, созданные после сражения при Акциуме в 30 г. до н.э., и служить в них по 16 лет. До этого указа Августа в Ранней Республике уже были случаи, когда солдат задерживали на более длительный срок службы. Обычно самый большой срок службы в легионах во II — III вв. до н.э. достигал 16 лет. В 13 г. до н.э. эта ситуация была формализована: теперь легионерам предстояло служить в течение 16 лет и по окончании этого срока получать крупную денежную премию, чтобы избежать разногласий, связанных с земельными наделами. Однако, прослужив 16 лет, солдат должен был провести еще четыре года в корпусе ветеранов легиона — «вексиллум ветеранорум».
К 5—6 гг. н.э. Август увеличил срок службы до 20 лет, но при этом и «премия милитаре» (выплата при демобилизации) также была увеличена до 12 тыс. сестерций (3 тыс. динариев). Обширные завоевания в Центральной Европе, начиная с 16 г. до н.э., приводили к тому, что солдат задерживали на службе значительно дольше установленных сроков.
Легионерам приходилось служить более 20 лет, что являлось основной причиной мятежей в 14 г. н.э.:
«Поседевшие солдаты, многие из которых были лишены какой-либо конечности после ранения, разменяли третий или четвертый десяток своей службы. Даже после демобилизации их служба не заканчивалась, и они оставались под знаменами (т.е. в «вексилла ветеранорум»), продолжая переносить тяготы и лишения воинской службы, но только под другим названием».
К середине I в. н.э. легионерам был установлен срок службы 25 лет, а военная служба ветеранов стала постепенно сокращаться. Некоторым легионерам приходилось служить 26 лет, потому что демобилизация происходила раз в два года и выпадала на «четные» года.

В 14 г. н.э. годовое жалование легионера составляло 900 сестерций (225 динариев). Демобилизационная выплата составляла около 12 тыс. сестерций (3 тыс. динариев). Офицеры получали полуторную или двойную оплату («сескуипликари» и «дупликари»). Из жалования удерживалась стоимость снаряжения, одежды, еды, похоронных услуг. Кроме того, определенная сумма поступала в «полковой сберегательный банк», надзор за которым осуществлял «сигнифер». Размер жалования не повышался до правления императора Домициана (81—96 гг. н.э.), притом, что жалование, даже после вычетов, никогда не выплачивалось полностью. Демобилизационные выплаты также не всегда выплачивались, и солдат могли обмануть, наделив их участками земли плохого качества. «[Фермы], которыми их наделяли, часто были просто болотами или каменистыми горными склонами».

Римский легион часто описывают как безотказную военную машину. Но легион мог хорошо проявлять себя лишь тогда, когда боевой дух воинов был на должном уровне. Легионеры могли впадать в панику и терпеть поражения точно так же, как и солдаты любых других армий. Например, когда армия Цецины в 15 г. н.э. отступала в Германии, она оказалась в той же ситуации, что и потерпевшая поражение армия Вара. Римские солдаты потеряли всякую надежду:
«Там не было ни палаток для центурий, ни одежды для раненых. Когда они делили свои пайки, смешанные с грязью и кровью, они испытывали смертельную тоску от того, что столь многим тысячам солдат оставалось жить всего один день. Стреноженный конь, испуганный их стонами, сорвался с привязи, и несколько солдат бросились за ним, пытаясь остановить животное. Это спровоцировало панику, поскольку солдаты решили, что германцы ворвались в лагерь, и все ринулись к воротам… в основном к тем воротам, которые находились в противоположной от противника стороне».
Для того чтобы остановить панику, командирам пришлось действовать быстро и решительно. Сдержанность Цецины помогла удержать его армию от рассеивания:
«Удостоверившись, что их страхи были необоснованными, и убедившись, что приказы, просьбы и даже насильственные действия не помогают, Цецина бросился ничком поперек дороги, ведущей из ворот лагеря. Только чувство стыда остановило солдат и помешало им переступить через тело командира. В то же время трибуны и центурионы объясняли, что тревога была ложной. Затем он выстроил солдат перед своей штаб-квартирой и, приказав им слушать в молчании, напомнил, что они находятся в критическом положении. «Наше спасение находится в наших руках, но мы должны быть осторожны и оставаться в укрытии до подхода противника, который надеется взять лагерь штурмом.
Затем мы вырвемся со всех сторон и устремимся к Рейну! Если мы побежим сейчас — нас ждут леса, глубокие болота и жестокие враги. Но если мы одержим победу, нам достанутся слава и честь!» Он напомнил им о любимых, оставшихся дома, о чести, которую они обрели в лагере, но ничего больше не сказал об их бедственном положении. Затем с полной невозмутимостью он распределил лошадей легатов и трибунов, включая свою собственную, среди самых храбрых солдат. Они должны были атаковать первыми, а за ними должна была последовать пехота».
План Цецины удался. Пока ничего не подозревавшие германцы обсуждали план нападения на лагерь, римляне ринулись в атаку, обратили их в бегство и преследовали до наступления темноты.
Легионеры добивались больших успехов при умелом руководстве своих офицеров. Цезарь, Антоний, Германий, Цецина и Веспасиан были командирами, способными повести за собой личным примером и разделявшими тяготы и лишения солдатской службы. Центурионы, которых отличал Цезарь и упоминает Иосиф Флавий, были храбрыми и стойкими офицерами, способными проявить свой авторитет в кризисных ситуациях и погасить панические настроения среди личного состава. Но не все офицеры обладали достаточной уверенностью, храбростью и талантом, чтобы умело вести за собой солдат. Многие из них были жестокими и продажными. При отсутствии справедливого руководства, легионеры в бою действовали неслаженно, и они часто проявляли склонность к бунтам и мятежам.
Веллей Патеркул, служивший легатом во время иллирийского восстания в 6—9 гг. н.э., подчеркивал, что причиной поражения армии Вара в Тевтобургском лесу (9 г. н.э.) были плохое руководство и трусость самого Вара и его старших офицеров:
«Армия, непревзойденная по храбрости и первая среди римских армий по дисциплине, энергичности и боевому опыту, из-за халатности своих полководцев, вероломства противника и немилосердной Фортуны была окружена. Солдатам не дали возможности сражаться или хотя бы спасти себя. Некоторые из них были даже наказаны за то, что вступили в сражение и проявили боевой дух. Зажатая между лесом, болотами и засадами, она была почти полностью уничтожена тем самым противником, которого всегда резала, как скот… эти полководцы были готовы скорее покончить с собой, чем сражаться… [и] бросались на свои мечи.
Два префекта лагеря… после того, как большая часть армии была разбита, сдались в плен, предпочтя умереть под пытками,…чем в сражении. [Легат] Вала Нумоний… ранее проявлявший благородство, показал пример трусости, оставив пехоту без защиты кавалерии и пытаясь ускользнуть в сторону Рейна. За этот поступок его ожидало возмездие. Он погиб, пытаясь бежать с поля боя. Частично сгоревшее тело Вара было изуродовано противником; ему отрубили голову».
Одной из причин мятежа Паннонских легионов при Имоне в 14 г. н.э. была продажность и жестокость центурионов и старших офицеров. Мятежник Перценний жаловался, что на свое жалованье он вынужден «покупать одежду, оружие и палатки, [и] давать взятки центуриону, покупая себе, таким образом, передышку от несения службы». Его товарищи убили центуриона Луцилия, известного по кличке «Принеси другую», которую он получил за свою привычку ломать виноградную лозу, которой бил легионеров и требовать, чтобы принесли другую. За чрезмерную приверженность к дисциплине префект лагеря Ауфидий Руф также был наказан. Он был схвачен отрядом легионеров, занимавшихся ремонтом дорог и мостов:
«Его вытащили из повозки, нагрузили багажом и погнали к голове колонны, где он был засыпан саркастическими вопросами — приятно ли ему тащить такие огромные тюки на этом бесконечном марше. Руф длительное время был рядовым солдатом, затем стал центурионом и, наконец, префектом лагеря. Он стремился возродить жесткую дисциплину старых времен. Руф был привычен к тяжелой работе и безжалостен, поскольку сам очень многое вынес».
Продажность центурионов также стала причиной подрыва боевого духа германских легионов Отона в 69 г. н.э.:
«Солдаты требовали отменить выплаты, которые они делали центурионам, чтобы обеспечить себе отпуск, поскольку размер этих выплат равнялся ежегодному налогу, выплачиваемому рядовым солдатом. Четверть солдат каждой центурии могла находиться в отпуске или слоняться по лагерю без дела, заплатив за это центуриону.
Никого не волновало, каким образом они добывали деньги. Для того чтобы купить себе временное освобождение от военной службы, солдаты добывали деньги грабежом на дорогах, мелким воровством или занимаясь грязной работой. Самым богатым солдатам могли специально давать наиболее утомительную работу, пока они не купят себе право на передышку. Затем обнищавший и деморализованный от безделья солдат возвращался в свою центурию, променяв богатство на бедность, а энергичность на лень. Так, развращаясь один за другим от нищеты и отсутствия дисциплины, они были готовы бунтовать, проявлять неповиновение и, в конце концов, принимать участие в гражданской войне. Но Отон пообещал, что оплата ежегодных отпусков будет осуществляться за счет императорской казны. Это было, безусловно, полезное нововведение, которое позднее, при мудрых императорах, стало обязательным правилом службы».
Даже в тех случаях, когда командиры не были продажными и жестокими, легионеры не всегда охотно следовали в сражении за некоторыми офицерами. Вероятнее всего, уклонение одной из когорт III легиона Августа от сражения с Такфаринатом в 18 г. н.э. было вызвано не столько численностью противника, сколько нежеланием легионеров следовать за слишком честолюбивым офицером:
«Солдаты Такфарината окружили римскую когорту недалеко от реки Пагуда (Тунисия). Командующим в римском форте был энергичный и опытный офицер Декрий, который считал, что отсиживаться в осаде позорно. Произнеся речь перед солдатами, он построил их перед фортом и дал команду начинать сражение. После первой же атаки противника когорта дрогнула. Декриус под градом снарядов пытался остановить дезертиров. Он осыпал проклятиями знаменосцев, позволивших римским солдатам показать свои спины противнику. Один его глаз был выбит…, он повернулся, чтобы встретить противника лицом к лицу, и сражался, пока не рухнул на землю, брошенный своими солдатами».

Идентификация подразделения
Легионы традиционно обозначались номерами и названиями. Знаменательно, что Август сохранил номера тех легионов, которые не были разоружены после сражения при Акциуме. Ранее, когда легионы находились в боевой готовности около шести лет, их номера передавались легионам следующего призыва. С середины I в. до н.э., когда срок нахождения легионов в боевой готовности был увеличен, им стали присваивать почетные титулы в дополнение к номерам.
Одним из наиболее знаменитых легионов во время гражданских войн 49—42 гг. до н.э. был легион Мартиа. Это название, означавшее «воинственный», стало настолько характерным, что даже номер этого легиона позабылся. В 42 г. до н.э. этот легион погиб в море.
Легионеров также обозначали по номерам и названиям их легионов. Вместе с этим каждый легион имел собственную эмблему, связанную, вероятно, с его основателем. Для III легиона Галлика это бьш бык Цезаря, для XIIII легиона Гемина — козерог Августа. Иногда эти эмблемы были связаны с боевыми заслугами легиона. Так, эмблемой V легиона Алауда был слон, а X легиона Фретенсис — дельфин и боевой корабль. Ежегодный пир в честь основания легиона («наталис аквилэ» — день рождения орла), парады и показательные учения имели важнейшее значение для поддержания боевого духа, поскольку в мирное время это мог быть единственный период, когда все подразделение собиралось вместе.
Групповая идентификация
Тем, что действительно заставляло легионера эффективно сражаться, было его ощущение принадлежности к своей центурии и, особенно, к своему «контуберниуму». Такое отождествление с подразделением и преданность своим товарищам по службе имело решающее значение в сражении. В первую очередь легионер сражался за своих товарищей, свою центурию и легион, затем за добычу и славу, и, наконец, за находившихся далеко императора и Рим.
Тесные узы между восьмеркой солдат из «контуберниума» были тем крепче, что им приходилось жить вместе в одном бараке или в одной палатке во время военной кампании. Другим фактором сближения был общий прием пищи. В римской армии не было ни общих трапез для всех солдат, ни общих столовых, расположенных на территории лагеря. Во время военных кампаний не было организации крупных поставок продовольствия. Предполагалось, что римские солдаты будут сами готовить себе еду и расплачиваться за продукты с помощью вычетов из жалования. Мы можем представить, как во время совместной трапезы солдаты обсуждают последние события или выражают недовольство по поводу своих ежедневных обязанностей. Такие трапезы также помогали укрепить осознание единства.
Эти узы, создаваемые внутри форта или лагеря, на учениях, при исполнении ежедневных обязанностей, на досуге и во время совместных трапез поблизости от бараков, создавали между солдатами чувство товарищества. Легионеры центурии сражались эффективно потому, что хорошо знали друг друга и были друзьями. Центурия была не настолько крупным подразделением, чтобы они чувствовали себя безликими и отчужденными. Более того, легионеры испытывали чувство гордости, отождествляя себя со своей центурией. Связанные узами товарищества, они старались уберечь своих друзей от гибели в бою, прикрывая их и сражаясь за них.
Термины для обозначения товарищества в римской армии заслуживают внимания. «Контуберналис» означает товарищей по палатке или совместной трапезе, входящих в один «контуберниум» из восьми легионеров. Смысл этих терминов не сводится только к обозначению основных групп и социальных связей внутри легиона, но также выражает взаимозависимость «контуберналис» друг от друга в сражении. «Коммилито» — товарищ по службе — был, вероятно, самым объединяющим термином, поскольку выражал связь, существующую между всеми солдатами, начиная с рядовых и заканчивая не только офицерами, но, что еще более важно, самим императором. «Коммилито» означало единство армии и уважение к товарищам по службе, вне зависимости от их звания. Самый интересный случай использования термина «коммилито» был обнаружен в тексте на урне с прахом одного из солдат.
Краткий текст говорит о смерти солдата, павшего от руки своего сослуживца, предавшего товарищество:
«L. Hepenius L.f. ocisus ab comilitone [sic]» (Люций Хепений, сын Луция, убитый товарищем по службе).
Эта урна была обнаружена в склепе у Аскиано, на юго-востоке от Сиены. В ней лежала монета 15 г. до н.э., свидетельствующая о том, что эта смерть произошла в период правления Августа. Можно предположить, что Хепений был преторианцем или солдатом городской когорты. Его убили в Риме, а пепел вернули родственникам для захоронения.
Термины «манипуларис» или «комманипуларис» (солдаты одной манипулы) выражали готовность центурий и отдельных легионеров полагаться друг на друга, чтобы победить и остаться живыми в сражении. Наиболее выразительным термином, часто встречающимся в надписях на могильных плитах, был термин «фратер» (брат). Разные фамилии погибших на таких памятниках говорят о том, что они не были настоящими братьями, но этим термином выразительно и просто обозначалась основополагающая связь между товарищами. Если легион может быть описан как общество, то «контуберниум» был семьей легионеров.
Братство между товарищами могло проявляться и в случаях коллективных самоубийств. В 28 г. н.э. 400 солдат наемного подразделения попали в ловушку, окруженные фризами. Они предпочли заколоть друг друга мечами, чем попасть в руки врагов. В 54 г. до н.э. часть легионеров Цезаря была разбита при попытке эвакуироваться с территории эбуронов. Некоторым легионерам удалось пробиться назад, к брошенному зимнему лагерю и отражать нападения галлов, пока не стемнело. Чтобы остаться непобежденными, они решили покончить с собой. Аппиан дает нам возможность понять, как солдаты рассматривали самоубийство. Он рассказывает, что солдаты прославленного легиона Мартиа совершили самоубийства, выразив таким образом презрение к тому, что они считали бесполезной гибелью, когда их транспортные суда были подожжены и потоплены флотом Секста Помпея в 42 г. до н.э.:
«Некоторые солдаты, особенно мартианцы, отличавшиеся большим мужеством, были раздражены тем, что так попусту теряют свои жизни, и они убили себя, чтобы не сгореть заживо. Другие солдаты прыгали на палубы кораблей противника, дорого продавая свои жизни».
Такие самоубийства, по-видимому, считались вполне достойным делом, поскольку лишали противника торжества полной победы, и могли даже рассматриваться в качестве способа сохранения чести армии. Во время осады Иерусалима евреи поймали в ловушку большое количество римских солдат, совершив поджог портика, в котором они сражались, и отрезав им таким образом дорогу к отступлению. Большинство сгорели заживо или были вырезаны евреями, но Лонгусу удалось вырваться:
«Евреи, восхищенные доблестью Лонгуса, не имея возможности убить его, просили его сойти вниз,… обещая сохранить ему жизнь. Его брат Корнелиус… заклинал его не позорить свою честь и честь римского оружия. Под влиянием этих слов он взмахнул мечом и на глазах обеих армий поразил себя».
Прежде всего, такие эпизоды показывают, как узы, связывающие подразделение, сохранялись даже в условиях величайшего напряжения и ужаса. Солдаты предпочитали умирать вместе со своими товарищами, чем сдаваться на милость врага. Даже самоубийство под влиянием стыда, как это произошло с одним, по-видимому, проявившим трусость солдатом, упомянутым Светонием, могло рассматриваться в качестве искупления и, в конечном счете, выражения товарищества. Светоний Лаэт, отец биографа Светония, служил легатом XIII легиона Гемина во время гражданской войны в 69 г. н.э. Он вспоминает эпизод, когда вестник докладывает императору Отону о поражении его войска близ Кремоны:
«Когда солдаты гарнизона (при Брикселлуме) назвали его лжецом и трусливым дезертиром, этот солдат бросился на свой меч у ног Отона. При виде этого Отон, по словам моего отца, закричал, что никогда больше не станет рисковать жизнями таких храбрых солдат, имеющих такие заслуги».
Впоследствии и сам Отон совершил самоубийство.
В военное время чувство братства усиливалось, и солдаты поддерживали другие подразделения так же, как и своих ближайших товарищей. Знаменательный случай имел место в 28 г. н.э. во время сражения против фризов, в котором принимали участие в основном наемные подразделения. Солдаты V легиона осуществили контратаку и спасли большое количество солдат наемных подразделений («auxilia» — наемные части союзников). Однако 900 наемников не смогли вырваться и сражались до конца, 400 из них совершили самоубийство. Эпитафия Веллея Патеркуладля уничтоженных в 9 г. н.э. XVII, XVIII и XIX легионов отмечает их сплоченность в сражении: «они были храбрейшими среди всех армий».

Военная присяга
Военную присягу — «сакраментум» — произносили все римские солдаты. Эта клятва имела религиозное значение и связывала солдата с императором и государством. Ее повторяли каждый год в день новогоднего праздника. Вегеций представляет христианскую версию этой присяги, относящуюся к IV в. н.э.
«Они клялись Богом, Христом и Святым Духом, а также Величеством Императора, который вслед за Богом должен был быть самым любимым и почитаемым всеми людьми…"
Эти солдаты клялись, что будут неуклонно выполнять все приказы императора, никогда не дезертируют и не откажутся умереть за Римское государство».
До введения установленной официальной присяги в 216 г. до н.э. легионеры должны были произносить две добровольных клятвы. Первая клятва была обязательством повиноваться консулу. Во второй клятве солдаты манипулы обещали друг другу не покидать товарищей в трудном положении ради спасения своей жизни и никогда не оставлять свое место в строю во время сражения, за исключением тех случаев, когда необходимо вернуть себе оружие, атаковать противника или спасти товарища. Несмотря на то, что в позднейших формах присяги подчеркивалось, что легионеры, прежде всего, должны сохранять верность своему командиру и государству, дух ранних присяг поддерживался в центуриях, как во времена Поздней Республики, так и во времена Ранней Империи. Цезарь упоминает случай с двумя центурионами Пуллионом и Вореном. Это были давние соперники, каждый из которых считал, что заслуживает более высокой должности и почестей, по сравнению с другим, но, — «несмотря на свою вражду, им удалось спасти друг друга [в битве]».
Награды
Высшей наградой, доступной легионеру вне зависимости от его звания, был гражданский венок из дубовых листьев — «corona civica», которым награждали за спасение товарища в бою. Наиболее ценным проявлением мужества и самоотверженности в сражении было оттеснить противника для спасения упавшего товарища. Это было высшим проявлением товарищества, когда легионеры вели сражение друг за друга. Это была основа эффективности римской армии. Император Тиберий с почестями наградил гражданским венком Марка Хелвия Руфа за спасение жизни товарища в сражении против Так-фарината в 20 г. н.э.:
«Когда… войско Такфарината штурмовало укрепленный пункт под названием Фала, они потерпели поражение от отряда ветеранов («вексилиум ветеранорум») численностью не более 500 воинов. Во время сражения отличился солдат Хелвий Руф. Он спас своего товарища и был награжден [правителем] Апронием «торквесом и копьем». Император присовокупил к этому гражданский венок и выразил сожаление, больше с грустью, чем с гневом, что [Апроний] не воспользовался своей властью, чтобы наградить этого солдата с большими почестями.
Руф был последним из известных рядовых легионеров, который получил такое «копье» («hasta pura» — небольшое копье с серебряным наконечником), так как вскоре эта награда стала предназначаться только для офицеров. Надпись, дошедшая до нас из родного города Руфа — Варна, находившегося в Италии, говорит о том, что он впоследствии получил звание «примус пилус» и прибавил к своему имени эпитет «Цивика». Такая гордость не была чем-то необычным. Легионеры, сражавшиеся за Октавиана при Акциуме, прибавляли к своему имени эпитет «Акциакус»:
«Марк Биллений Акциакус, сын Марка из избранного племени Ромула, служил в XI легионе, сражался в морской битве, поселился в этой колонии и был выбран городским советником».
Полибий отмечает, что римляне награждали доблестных солдат наградами в виде украшений (медалей). Они следили за тем, чтобы такие солдаты были заметны своим командирам на поле боя и носили для этого шкуры животных или гребни и перья. Среди наград за доблесть, которыми награждали легионеров всех званий, были «торквесы» (шейные обручи-гривны), «фалеры» (медали), носимые на доспехах, и «армиллэ» (наручи-браслеты) из драгоценных металлов. Кроме того, легионеров могли поощрять денежными премиями и продвижением по службе. Награды в виде венков, «копий» и «знамен» были предназначены для центурионов и офицеров высшего ранга. Такие награды раздавал Тит своим солдатам на церемонии, происходившей после захвата и разрушения Иерусалима в 70 г. н.э.:
«Он отдал приказ, чтобы офицеры зачитывали имена всех, кто проявил храбрость во время войны. Когда названные по имени легионеры выступали вперед, он аплодировал им так, словно это он сам совершил все эти подвиги. Затем он возлагал на их головы золотые венки, вручал им золотые «торквесы», золотые «копья» и сделанные из серебра «знамена» и давал каждому из этих солдат повышение по службе. Затем он в изобилии наделял каждого из них золотыми и серебряными слитками, дорогой одеждой и другими трофеями».
Римские солдаты с гордостью носили свои награды на парадах и во время сражений. Тацит подробно рассматривает детали наград, описывая вход победоносной армии Вителлия в Рим в июле 69 г. н.э.:
«Орлов четырех легионов несли в голове колонны, а флаги («вексилла») подразделений четырех других легионов располагались с каждой стороны… Перед орлами маршировали префекты лагеря, трибуны и главные центурионы, одетые в белые одежды. Остальные центурионы с начищенным оружием и сверкающими наградами маршировали вместе со своими центуриями. «Фалеры» и «торквесы» рядовых солдат также ярко блестели. Это было впечатляющее зрелище, и эта армия заслуживала лучшего, чем Вителлий, императора».
Такие награды были также престижными трофеями. Один из последователей Цезаря описывает, как в сражении против сторонников Помпея при Мунде (в 45 г. до н.э.) были захвачены награды одного храброго центуриона:
«Когда стало ясно, что наших солдат стали теснить, два центуриона из V легиона форсировали реку и восстановили боевую линию. Когда, проявив выдающуюся храбрость, они оттеснили превосходящего в численности противника,… в одного из них попал тяжелый снаряд, брошенный с возвышенности. Его товарищ вступил теперь в неравную битву. Когда его окружили со всех сторон, он попытался отступить, но поскользнулся. Когда этот мужественный центурион упал, враги бросились вперед, чтобы сорвать с него награды».
Наказания
В легионах поддерживалась суровая дисциплина. Трусость в бою и такие дисциплинарные нарушения, как сон на посту, наказывались посредством «фустиариум» (когда солдата забивали до смерти его товарищи, жизни которых он подверг опасности), бичеванием или понижением в звании. Если трусость в сражении проявляло все подразделение, тогда по жребию каждого десятого солдата этого подразделения казнили. Это наказание применяли редко и в самых крайних случаях, но еще в 18 г. н.э. мы встречаем упоминание о нем. Другие наказания носили более символический характер. Их целью было пристыдить нарушителей дисциплины. Нарушителя могли посадить на ячменную диету или исключить из общей военной жизни, разместив его за пределами военного лагеря. Их могли лишить военных поясов (т.е. звания военного) и заставить маршировать перед штаб-квартирой в тяжелых шлемах и с тяжелыми палками или кусками дерна в руках. Эти наказания могли быть отменены только тогда, когда солдату удавалось реабилитировать себя в бою.
Храбрость и инициатива
Несмотря на то внимание, которое уделялось дисциплине и сохранению сплоченного строя в бою, в римской армии терпимо относились и иногда даже поощряли отчаянную храбрость и проявление личной инициативы. Цезарь отметил, что когда в 54 г. до н.э. легион Квинта Цицерона был осажден нервиями, храбрость центурионов Пулиона и Ворена воодушевила всех солдат:
«Там были два храбрых центуриона… Тит Пулион и Луций Ворен. Они постоянно спорили о том, кто из них должен быть старше по званию и ежегодно яростно боролись друг с другом за наиболее важные должности. …Когда сражение стало накаляться, Пулион сказал: «Зачем колебаться, Ворен? Вот прекрасная возможность проявить свою храбрость. Сегодня наш спор будет разрешен». Сказав так, он покинул укрытие и бросился на галлов в том месте, где их было больше всего. Ворен тоже не стал отсиживаться в укрытии и последовал за Пулионом, опасаясь, что солдаты могут посчитать его струсившим. Подойдя к врагу на близкое расстояние, Пулион бросил свой пилум и пронзил бежавшего впереди галла. [Но вскоре Пулион был] сбит с ног. Враги засыпали его стрелами, отрезая ему путь к отступлению. Щит Пулиона был утыкан стрелами, и один дротик застрял в его пояснице. Тогда его соперник Ворен подбежал к нему и помог отойти в безопасное место. Сражаясь мечом, Ворен убил одного из врагов и заставил отступить остальных. Но, наступая слишком энергично, он сам попал в трудное положение. Враги окружили его, но теперь уже Пулион пришел к нему на помощь. Они убили несколько галлов и сумели отступить к укрытию, покрыв себя славой. Судьба распорядилась так, что, несмотря на свою вражду и соперничество, они спасли друг друга. И снова невозможно было определить, кого из них считать храбрейшим».
Вероятно, солдаты могли действовать самостоятельно или вопреки приказам из-за плохой связи с командирами на поле боя. Ясно, что такие независимые действия могли сильно влиять на исход сражения. Во время осады Гамалы в 67 г. н.э. три солдата из XV легиона Аполли-нарис, действуя на свой страх и риск, сумели выломать пять опорных камней из основания угловой башни и разрушить ее, обеспечив римлянам захват города (Иосиф Флавий. «Иудейская война», 4, 63-66). Во втором сражении при Кремоне два легионера императора Флавия, прикрывшись щитами убитых солдат из вителлианского XV легиона Примигения, ввели в заблуждение солдат Вителлия и, подойдя на близкое расстояние, смогли вывести из строя огромную торсионную катапульту, которая препятствовала наступлению флавианцев. Все эти солдаты погибли, осуществляя свою операцию. Полководец Светоний Паулин утверждал, что исход целого сражения мог зависеть иногда от действий нескольких легионеров.